Дым и мороз

- Сэр Кэйа, прекратите вести себя так! - раздражённо произнёс Дилюк, продолжая протирать стаканы и стараясь не смотреть в сторону надоедливого капитана кавалерии. - Как "так"? - чуть склонив голову вбок, спросил Кэйа, с хитрым взглядом смотря на винодела. Смуглые пальцы стучали по бокалу с вином, игриво обводя край. - Вот так! - вспылил Дилюк, указывая рукой на Кэйю. Тот правда вёл себя вызывающе. Последние часа два, если не три, Кэйя сидел за барной стойкой, потягивал "Полуденную смерть" и стрелял глазками во... во всех проходящих мимо альф. Альберих откровенно флиртовал со всеми представителями противоположного пола, посильнее выставив открытую грудь. Вырез сегодня был больше, чем обычно, что так и приковывало взгляды. Альф вокруг капитана в этот вечер крутилось много. Каждый будто считал своей обязанностью угостить омегу, в надежде получить возможность провести вечер в его компании, а может - и ночь. Но Кэйа лишь вежливо улыбался, не принимая предложения ни одного поклонника. Однако альф это не останавливало: они старались провести больше времени с Альберихом, получив от него в награду хотя бы взгляд из-под ресниц и улыбку на блестящих губах. Постоянное мельтешение раздражало Дилюка, стоящего сегодня за барной стойкой. Мужчина уже сто раз пожалел, что устроил Чарльзу выходной. Кэйа привлекал весь пьяный и озабоченный сброд, что каждый вечер ошивался в таверне. Те вели себя отвратительно, отпуская пошлые шуточки, и громко смеялись. По хищным взглядам, что скользили по телу Кэйи, несложно было догадаться, какие желания крутятся в их затуманенных алкоголем головах. Но никто из них серьёзных действий без согласия Кэйи не предпринимал. Капитан достиг своего звания не за смазливую мордашку и округлые бёдра, а за дело. Сражаться с Альберихом никто не хотел. Тем более в таверне. Тем более, когда в ней находится хозяин. Рагнвиндр, будучи бывшим капитаном Ордо Фавониус, тоже мог устроить хорошую взбучку. И Дилюк почти готов был устроить эту самую взбучку, когда один налакавшийся рыцарь решил пристать к нему. После грозного взгляда винодела, толпа разошлась. Кэйа проводил их тихим хихиканьем, переведя взгляд обратно на Дилюка. - Что плохого в том, чтобы найти себе партнёра? - спросил Кэйа, слизывая остатки вина с губ. - Мастер Дилюк, секс - часть жизни, которую я не хочу исключать, чтобы не стать таким же ворчливым, как Вы. Дилюк лишь хмыкает и отворачивается, всем видом показывая, что разговор окончен. Видеть капитана кавалерии сегодня он больше не хочет, слышать - тем более. Но Кэйа намёков не понимал, но даже если понимал - игнорировал. - Да ладно, мастер, неужели не хочется приятно провести предстоящую течку? Всего лишь нужно найти себе альфу и... - Замолчи! Откуда ты знаешь про... - Дилюк замялся, смущаясь сказать вслух слово "течка". - Дилюк, мы с тобой половину жизни вместе провели, ты думаешь, что я не знаю твой цикл? - вся весёлость пропала из взгляда, уступая место серьёзности. Дилюку от такой стремительной смены настроения у Кэйи стало не по себе. Как и от факта, что кто-то, кроме доверенных лиц, знает про его цикл. Своей природы Дилюк не стеснялся. Да, приходилось работать больше, чтобы достичь тех результатов, которые кто-то мог достигнуть легко, просто родившись альфой или бетой. Будучи омегой, приходилось постоянно из кожи вон лезть, чтобы тебя воспринимали всерьёз. Всё же чуть-чуть он был благодарен службе в Ордо Фавониус, которая помогла ему стать сильней, заработать хорошую репутацию и авторитет. Именно служба рыцарем очень сильно повлияла на Рагнвиндра, сделав из него нетипичную омегу. Он не любил чужого внимания, не флиртовал с альфами и не вилял бёдрами. Течка всегда проходила в одиночестве, в комнате Дилюка, который даже удовлетворял себя редко, предпочитая проспать эти несколько дней. Поведение же Кэйи значительно отличалось от поведения Дилюка. Того тоже было сложно назвать типичной омегой, всё же Кэйа был мастером своего дела и профессионально владел мечом. Но постоянный флирт, откровенные наряды и томные взгляды выдавали его природу с головой. Но капитан кавалерии этого совершенно не стеснялся, и даже напротив, - гордился. Особенностей личной и интимной жизни Альбериха Дилюк не знал, да и копаться в этом не хотел, но... мысли о всех альфах, что проводят время с Кэйей, вызывали приступы злости. Каждый раз хотелось навести справки, задействовать всех информаторов, чтобы выяснить личность нового поклонника Кэйи. Не только служба сделала из Дилюка нетипичную омегу. Ещё в четырнадцать лет он понял, что альфы не вызывают у него интерес. Да, во время течек они вызывали у него желание, хотелось затащить в постель и почувствовать: как большой член распирает его изнутри, долго и продолжительно кончать от сцепки. Хотелось полностью быть окутанным запахом альфы, ощущать исходящие силу и тепло. Но моменты были редкими и мимолётными. Именно в четырнадцать лет Дилюк понял, как быстро стучит сердце в присутствии Кэйи. Рагнвиндр долго пытался принять себя, ведя внутреннюю борьбу. Находиться рядом с названным братом было сложно, без него - невозможно. И как только Дилюк более-менее разобрался в себе, принял себя, то наступил тот самый переломный момент, практически разрушивший его жизнь. Смерть отца и предательство Кэйи ударили больно, практически переломив Дилюка пополам. Дилюк помнит, как было тяжело. Четыре года он будто заново учился ходить, говорить и жить. И снова он долго боролся сам с собой, переступал через свои старые устои, лепил нового Дилюка Рагнвиндра. Единственное, что он не смог изменить в себе - любовь к Кэйе. - Если тебе нужна помощь, то просто скажи мне, и я помогу тебе найти самого благородного альфу в Мондштадте! - если бы Кэйа знал правду, он бы не кидался такими высказываниями. Если бы Кэйа знал, какой его названный брат извращенец, он бы без слов свёл его с кем-нибудь, а сам обходил "Долю ангелов" стороной. Но хорошо, что Кэйа не знает. - Сэр Кэйа, покиньте таверну. Мы закрываемся, - Кэйа наигранно надувает губы, и Дилюк уже готов вступить в спор, дабы выгнать надоедливого капитана, но он уходит сам, оставив на барной стойке горстку моры и подмигнув сидящему рядом альфе. Дилюк на этот жест лишь снова фыркает. Таверна действительно закрывается практически сразу после ухода капитана, ведь слушать "комплименты" в отношении сочной задницы Кэйи Дилюк просто не мог. Ревность брала своё, ощущаясь жгучим пиро жаром, растекающимся под грудной клеткой. Он сам даже думать не смел о "сочной заднице", не то что смотреть на неё. А иногда хотелось. И не только посмотреть, но и шлёпнуть по ней. Но Дилюк не смел и этого сделать в силу воспитания. Кэйа часто крутился у него в голове. В основном капитан кавалерии в его мыслях был ещё совсем юнцом, когда всё ещё было хорошо. Тогда он улыбался по-другому, ярко и солнечно, не так, как сейчас. Тот Кэйа был опорой для того Дилюка, поддержкой. Всегда рядом, всегда вместе. Даже во время течек Дилюка, Кэйа как будто был рядом. Его приятный морозный запах витал в воздухе, дурманил голову. Он кончал с его именем на губах, глубоко заталкивая в себя пальцы. Сейчас течки проходили иначе. Кроме этой. Кэйа, что несколько дней назад столь наглым образом напомнил о себе, о своей осведомлённости в столь интимных вопросах жизни винодела, снова крутился в голове. А точнее - его сочный зад. Ключ с тихим щелчком поворачивается в замочной скважине. Не то чтобы кто-то из прислуги будет беспокоить хозяина, но шокировать ту же Аделинду он не хотел. В спальне стоит полумрак, лишь только тонкая полоска света проникает сквозь неплотно задёрнутые шторы. Одежда из дорогой ткани неприятно тёрлась о чувствительную кожу, штаны сзади пропитались влагой из-за смазки. Голова слегка кружилась, а щёки горели жаром. Ощущения были схожи с использованием пиро, только выпустить хотелось не элементальную энергию, а скрученную от возбуждения пружину. Одежда грузно падает на пол возле кровати, а сам Дилюк опускается на постель, пытаясь принять удобную позу. Его немного потряхивает - он впервые за долгое время решил снова дотронуться до себя. А всё проклятый Кэйа, разбудивший его желание. Кэйа, что облизывает розовым язычком губы, посильнее выставляя открытую грудь, и смотрит томно, а его длинные ресницы отбрасывают тени на смуглые щёки. От стольких ярких фантазий член заинтересованно дёргается, а смазка течёт обильнее, стекая по бёдрам на простыни. Дилюк опускает ладони на высоко вздымающуюся грудь, лишь слегка задевая пальцами налившиеся соски. Грудь - не самое его чувствительное место. Однако мужчина всё равно выкручивает соски, ощущая приятный дискомфорт. В голове сразу рисуется грудь Кэйи, с чувствительными сосками (Дилюк уверен, что Кэйа там более чувствительный), и его пальцы выкручивают их, срывая с розовых губ стоны. Жар с щёк стёк на шею. Одна ладонь сползает вниз, кончиками пальцев задевая возбуждённый член. Он пульсирует, сочась смазкой на белый живот. Руки плавно проходятся по стволу вверх-вниз, разгоняя приятные мурашки по телу. Возбуждение скручивает его сильнее, отзываясь судорогой в бёдрах. Перед глазами снова образ Кэйи, где его рубашка наконец-то расстёгнута полностью, оголяя смуглую кожу. У Альбериха невероятно узкая талия и округлые бёдра, что подчёркнуты узкими брюками. В фантазиях рука Дилюка ложится на чужую промежность, сдавливая пульсирующий жаром бугорок. Кэйа сладко стонет, закатывая единственный видный глаз. Алые пряди прилипли к влажным вискам. Мозолистая ладонь царапает нежную кожу на внутренней стороне бедра, вынуждая раздвинуть ноги. Там внизу всё мокрое от смазки, и пальцы погружаются в эту вязкую влагу. Мышцы тугие и совсем не разработанные, и проникшие в тело пальцы вызывают лёгкую боль. Дилюк с придыханием стонет, с силой закусив губу. Маленькие клычки рвут тонкую кожу, дурманящий вкус крови растекается по языку. Рагнвиндр тоже бы прокусил губу Кэйи, чтобы ощутить кровь названного брата у себя на языке. Его пальцы также бы опустились в вязкую смазку, там, где запах морозного утра обжигал лёгкие холодом. Тело Кэйи, скорее всего, более податливое, он бы смог принять сразу два пальца. Дилюк бы долго трахал его пальцами, оставляя слабые укусы на бёдрах, которые пройдут через пару часов. Альберих бы выгибался в его руках, комкал простыни пальцами и громко стонал. В фантазиях Дилюка, Кэйа был очень шумным. Впрочем, как и обычно. Дилюк разрабатывает себя быстро, и уже три пальца входят легко. Он сглатывает вязкую слюну, представляя, будто это из-за розовой головки кэйенного члена, прошедшей по его губам. Губы непроизвольно тянутся вперёд, пытаясь поцеловать возбуждённую плоть, а затем Дилюк высунул язык. Пальцы свободной ладони поднимаются ко рту, и омега принимается вылизывать и посасывать их, делая вид, что он отсасывает капитану кавалерии. Мужчина долго играл с собой, перекатываясь то на бок, то на живот, сначала фантазируя Альбериха в своих руках, а затем - себя в его. И пусть пальцев и фантазий было мало и хотелось большего, хотелось реальных прикосновений и ласк, но изголодавшемуся телу хватило и этого. И после второго яркого оргазма Дилюк отключился, тихо простонав имя возлюбленного. Хотя после течки Дилюку и было стыдно смотреть в глаза Кэйе, но самому себе признаться, что это была лучшая его течка за последнее время, он мог. Она прошла легко и быстро, и после омега ощущал не усталость, а приятную негу. Тело будто благодарило его хотя бы за это подобие секса. И тут вспомнились слова Кэйи, что «секс - часть жизни». Хотя бы для своего... здоровья? отказываться от него не стоило. Кэйа, вновь сидящий за барной стойкой, состояние Рагнвиндра заметил. - Мастер Дилюк, я вижу, что течка прошла хорошо. Кто же тот счастливчик, кого Вы пустили в свою постель? - капитан положил подбородок на кулак и с хитрым прищуром посмотрел на винодела. - По-моему, это не ваше дело, сэр Кэйа, - спорить и препираться с названным братом не хотелось, но и рассказывать Кэйе, что с его воображаемой копией, было бы верхом идиотизма. А идиотом из них двоих Дилюк считал именно Кэйю, который снова в людном месте решил поднять столь интимную тему. - Я просто хотел узнать имя счастливчика, который смог покорить нашего винного короля! - Альберих тонкими пальцами поднял бокал и потряс им, рассматривая, как плещется алая жидкость. - Ну и пробить его, а то вдруг он решил позариться на Ваше состояние? Я не сомневаюсь в Вашей сети информаторов, но и они всего знать не могут. Дилюк на столь странное заявление нахмурился. Сказать, что аргумент притянут за уши - ничего не сказать. Да и выглядел Кэйа странно: не улыбался, а в глубине голубого глаза мелькало что-то... зловещее? - Повторяю, сэр Кэйа, моя личная и интимная жизнь - не ваше дело! - Ну как же не моё? А если Вас ограбят? Ведь рыцарям Ордо Фавониус придётся заниматься этим! Я лишь хочу предотвратить преступление! Скажите же мне! Кто этот альфа?! Дилюк снова с недоверием взглянул на капитана. То, как отчаянно Альберих пытался выяснить имя, наталкивало мужчину на мысли... Кэйа? Ревновал его? Звучало бы совсем глупо, если бы Дилюк плохо знал Кэйю. Ещё с самого появления Кэйи в их доме, тот быстро привязался к Дилюку. Он всегда держался рядом и следовал буквально по пятам. Оставаясь без Дилюка, Кэйа начинал плакать и звать его. Со временем ситуация стала лучше, но уже и Дилюк привык к постоянному присутствию Кэйи в своей жизни. Сейчас они друг для друга - единственные близкие люди. Даже находясь в ссоре, они оставались семьёй. Сам факт того, что Кэйа знает цикл Дилюка: является подтверждением. Поэтому понять ревность Кэйи можно - с появлением у Дилюка партнёра: Кэйа перестаёт быть единственным близким человеком для Рагнвиндра. Дилюк помялся, пытаясь подобрать правильные слова. Стоит ли рассказать Кэйе правду? Возможно: он заслуживает знать её? Когда-то Альберих раскрыл ему свой самый страшный секрет, пусть и выбрал для этого самый неподходящий момент. Может, Дилюк тоже должен раскрыть названному брату свою тайну? Страшно было представить, как отреагирует на это Кэйа. Перестанет общаться? Будет избегать? Это его право, ведь когда-то Дилюк поступил так же. - Кэйа, нет никакого альфы. Я провёл течку в одиночестве, только... - Дилюк посмотрел по сторонам, убеждаясь, что рядом никого нет, и никто не сможет подслушать их. - Я впервые за долгое время... прикоснулся к себе. А всё из-за тебя.