Soul of Yokai

— Что значит ты «уже забыл, что такое любовь»? Моя надежда растаяла, и я побледнела, а Юкио в этот момент грустно смотрел на меня. — Все эти девицы… их привлекает моя внешность. Им нравится моё лицо, моя одежда и то, что я из богатой семьи. Они восхищаются мной, потому что я красавчик. Им важна лишь моя внешняя оболочка, и их «любовь» — ненастоящая. Как и всё в моем мире. Повсюду фальшь, и я, похоже, уже давно привык к этому… Он вздохнул, а на его лице уже не было его фирменной улыбки. Он перестал излучать привычную энергию. Сейчас Юкио выглядел таким уставшим и несчастным, и мне это было очень знакомо. Он не только буквально описал мои предыдущие отношения, но и заставил меня вновь пережить момент моей жизни, когда и я не могла ощутить искреннее тепло со стороны других. Когда потеряла всë, что имела и осталась совсем одна… Я снова вспомнила бывшего, который признавался мне в любви, потому что считал меня симпатичной. А потом… Он просто выкинул меня, как ненужный мусор… И всё ради той, которая оказалась красивее. Ради той, которая ему ни в чëм не отказывала… — Я хорошо тебя понимаю, Юкио… — Правда? — проговорил он, глядя на меня грустным взглядом. — Да. Я знаю, как это больно, когда другие видят в тебе вещь. И это печально, когда они заботятся только о том, что снаружи… Юкио показался удивлённым моими словами, а затем его губы натянулись в мягкой улыбке. — Я и раньше так думал, но теперь окончательно убедился. Девушки-ёкаи отличаются от девушек из мира людей. — Почему ты так думаешь? — Женщины мира ёкаев руководствуются инстинктами. Они готовы глотки друг другу разорвать ради красивого парня-ёкая, и им не важен наш внутренний мир. Но ты другая… Тебе не нужно смазливое лицо. — Так и есть, но, Юкио… Я не думаю, что все девушки-ёкаи такие. Среди людей тоже есть поверхностные и эгоистичные кадры… — особой тональностью выделила я последнее словосочетание. Я замешкалась, приобнимая ладоняии свои плечи. Юкио, похоже, не совсем понимал о чём я, и вид у него отражал замешательство. Да, мои раны всё ещё болят, но думаю я уже готова открыто заявить о том, что причинило мне боль. Точнее «кто»… — По правде говоря, я оказалась в Киото не просто так. — начала я рассказывать, — Один парень разбил мне сердце. Очень сильно… Мне было так одиноко, и боль была невыносимой. На меня столько всего навалилось, и я не знала, смогу ли справиться с этим. Я до сих пор жду, когда в моей жизни всë наконец наладится, но что-то не совсем получается… Глаза Юкио округлились от удивления моим рассказом: — Твои слова и раньше наводили меня на мысль о чём-то подобном, но я не хотел совать нос не в своё дело… — Я понимаю. — Я просто в шоке. И о чём только думал этот парень? Мне не верится, что в мире нашёлся тот, кто смог бросить такую красивую девушку! Я слабо улыбнулась ему в ответ: — Дело не в красоте, Юкио. Я точно так же, как и ты, не хочу быть судимой по внешнему виду. Юкио медленно обдумывал мои слова и кивнул. — Я думаю ты права. Но я говорил не о твоей внешней красоте. Ты всегда была особенной. Я мгновенно застыла. Опять это «всегда»… — Юкио, почему ты говоришь «всегда»? На лице юкиотоко засияла улыбка, но вид у парня был по-прежнему серьёзным: — Потому что я давно знаком с тобой, Ари.Так что я знаю, что ты прекрасна не только снаружи, но и внутри. — Давно… знаком?.. Но…я ничего не знаю о Юкио до той ночи в Киото. — Ты не помнишь меня? — растерянно спросил он. — Ох… как бы тебе объяснить… — нелегко вздохнула я, — У меня ещë в юном возрасте развилась амнезия, так что я много чего не помню о своём прошлом… Юкио прошёл в шок и прикрыл рот рукой. — О, божечки… Прям совсем-совсем ничего? — До двеннадцати лет — ничего. Вообще. Прости, Юкио. Мне стыдно, что я ничего о нём не помню. И не только о нём. Целый кусок моей жизни безвозвратно стёрт… — Нет! Ты не должна себя винить, — проговорил Юкио, а затем пригладил меня по плечу, — Мы познакомились давно, очень давно. Ты была ещё ребёнком. Но не волнуйся… В этом месте особая энергетика. Если ты ещё немного побудешь в этом мире, то обязательно всё вспомнишь. Я подняла на него голову и взглянула в его лицо глазами, полными надежды. — Правда? Ты не шутишь?! В ответ он лишь улыбнулся и слегка рассмеялся. Кажется, он пришёл в привычное расположение духа. Да и вроде я тоже… — О, это не шутка, моя дорогая.Ты точно вспомнишь. Тогда тебе сразу де станет всë понятно, даю тебе слово. Слова Юкио вселили в меня новую жизнь. Мне так давно хотелось вспомнить хоть что-нибудь из своей прошлой жизни, и наконец, мне представилась такая возможность! Кажется, приняла решение! Я побуду в мире ёкаев ещё немного. Мне хочется понять, чего я на самом деле хочу и узнать, чем всë закончится! А если повезёт, то я смогу восстановить тот кусочек памяти, что я потеряла! — Спасибо, Юкио. Он подмигнул и направился к выходу из номера. — Не за что, дорогая. Я оставлю тебя отдыхать, ладно? — Хорошо! Кстати, Юкио… — Да? — остановился он. Я оглянулась в его сторону и растянула свои губы в нежной улыбке. — Ты прощен. Из уст Юкио вырвался ласковый и лучистый смех. — Спасибо, Ари. Обещаю, что больше тебя не подведу! — Замëтано! Снова улыбнувшись друг другу и пожелав спокойной ночи, Юкио покинул комнату. Я устало потянулась и мне до смерти хотелось искупаться. Особенно после того, как меня неплохо потрепали по земле. Мне повезло, что мне досталась комната с традиционной ванной комнатой. Еë же наверняка оплачивает для меня Юкио, а я закатила ему истерику. . От этой мысли мне вдруг стало неловко. Ох… Когда вернусь в мир людей, сниму свои сбережения и верну ему всë до последней йены. И всë же, как бы сильно мне было неудобно, было грех не воспользоваться всеми удобствами моей шикарной комнаты. Я тут же вытащила из шкафа полотенце, ночной белый шëлковый халатик и побежала побыстрее в ванную. Традиционный японский способ купания отличался от европейского. В каждой ванной комнате, помимо самой ванной, находился небольшой уголок, в котором и проводятся всё необходимые процедуры, и только потом, уже будучи чистым можно залезть в воду. Так же делала и я. Пусть у меня дома и имелась обычная душевая кабина, японского типа ванную мне тоже нравилось принимать. Я частенько ходила в традиционные бани со своими одногруппницами. Я быстро смогла разобраться, как разогреть воду и после всех проделанных махинаций, моë тело наконец окунулось в приятную горячую ванну. — Ах… После такого эмоционально тяжëлого дня то, что доктор прописал. Я безмятежно закрыла глаза и ещё глубже погрузилась в воду. Я пролежала в ванной почти час, и когда вода уже начала остывать, а на моих пальцах проступили морщинки, я вышла и принялась вытираться мягким полотенцем, начинался с ног и заканчивая волосами. Эх, придëтся пока обойтись без фена. Заплету волосы, чтобы наутро они не превратились в одуванчик… Где там моя косметичка? Мне повезло, что в ночь, когда Юкио привёл меня в Мир Ëкаев на мне была сносная одежда и сумка. Я была такой уставшей тогда, что увалилась на кровать в уличном, да ещё и вместе с сумкой. В моей чëрной кожаной сумочке хранился стандартный набор: ключи, кошелёк, разряженный в ноль телефон, бесполезные в Мире Ëкаев документы, складная расчëска и косметичка. Ещë с колледжа я выработала привычку носить с собой тревел форматы декоративки и средств для женской гигиены. А потом, уже на работе, прихорашиваться для меня стало жизненно необходимым. Поэтому в моей косметичке помимо основного списка лежало ещë и масло для волос с ароматом пиона и магнолии. Такого здесь точно не найдëшь! А ведь оно почти заканчивается, блин… Безнадëжно вздохнув, я щëлкнула дозатором в ладонь немного продукта, растëрла и принялась распределять средство по своим нежно-розовым волосам. Даже не верится, что я с таким трепетом начала ухаживать за этими волосами, а ведь они столько мне нервов вытрепали. Ни у одного человека не встретишь такой необычный цвет волос. Конечно, сейчас, в современном мире можно красится во всё цвета радуги, но этот оттенок был моим собственным. Когда я проходила медосмотры, все врачи на меня косо смотрели. Говорили, что это какая-то генетическая аномалия, а откуда она взялась, бог его знает. Я не помню своих биологических родителей. Меня воспитывал совершенно другой человек, не имеющий к моему кровному родству никакого отношения. От этих мыслей я тяжело вздохнула, вспоминая рутинные дни, проживаемые мной до того, как я сюда попала. Покончив со всеми уходоввми процедурами, я обернулась в шëлковый короткий халат и вышла из ванной. Но стоило мне выйти, как вдруг я встретилась с парочкой янтарных глаз óни. Хаято выпучил свои глаза, будто не ожидая, что я выйду со стороны ванной. — Какого?! — вскрикнула я от неожиданности, но затем моë удивление сменилось возмущением и явным недовольством, — Что ты тут делаешь?! — Мне нужно с тобой поговорить. — с серьёзной миной выговорил он, а потом тихо зашмыгал носом, видимо почувствовав аромат от моих волос. Кажется он только заметил, что я вышла в ванной и осëкся: — А?.. Его пленительный янтарный взгляд прошëлся вдоль моего тела, и я инстинктивно прикрыла широкое декольте руками. — А, ну, отвернись или я тебе врежу! Хаято издал непонятный звук, похожий на цыкание и поспешил отвернутся. В темноте было не заметно, но мой вид явно его смутил. — Эй! Я пришëл сюда не за тем, что ты подумала! — Я не о чëм не думала! Стучаться надо! Я в спешке начала искать что-нибудь, чтобы накинуть сверху. Ей оказалась лëгкая шаль. — Я итак всё костяшки обдобал! Зашëл — тебя нет. Откуда я знал, что ты в ванной, может тебя Хебионна опять утащила! — Даже если так, тебе-то какая разница? — ответила я, попутно накидывая на себя шаль, всё ещë демонстрируя своë недовольство. Вот, зачем он пришëл? Вот, зачем?! Ещë и застал меня в таком виде, Боже… От абсурдности этого неловкого момента и нашей короткой словестной перепалки хотелось сквозь землю провалиться. Я не ожидала, что после нашего предыдущего разговора, Хаято сам изъявит желание прийти ко мне. — Я оделась. Чего хотел? Хаято пробурчал под нос что-то невнятное и повернулся в мою сторону. Я сжимала спасительную шаль и не хотела даже встречаться с ним взглядом, особенно после тех слов, что он наговорил в переулке. В моëм сердце вновь вспыхнула злость и негодование. На удивление, Хаято выглядел спокойным и собранным, а я старалась держать себя в руках и не выдавать ему своих чувств. Спустя недолгую тишину, Хаято наконец заговорил: — Я вовсе тебя не ненавижу. — сказал он как отрезал. Его фраза прозвучала как продолжение того разговора в переулке. Поначалу я подумала, что Хаято сейчас продолжит выделываться и строить из себя крутого брутального парня, но то, что я услышала меня удивило и я наконец устремила на него свой взгляд. Для меня было неожиданно, что Хаято начнëт разговор так спокойно. В его взгляде прослеживалось то, что он хотел именно объяснится, а не дальше продолжать хамить. Сама эта фраза прозвучала как откровение. — То что ты сказала… что хочешь, чтобы «на одного ненавидящего тебя ëкая стало меньше»… — слово в слово повторил он мои слова из переулка, — Возможно из-за моего характера тебе показалось, что именно в таком духе я и отношусь к тебе, но это не так. — И что? Тебя никто не тянул за язык, а читать мысли я не умею, извини. — Я сказал не подумав! — начал он оправдываться, в попытке сохранить лицо. — Мне от этого не легче. Я ведь всего лишь человек… Сам факт моей жизни кажется тебе невыносимым. — Чëрт, я же тебе только что сказал, что ты тут не при чëм! — вдруг начал он опять ворчать, но я не растерялась. — А я тебе сказала, что не умею читать мысли. Мне не нравится, что ты постоянно вымещаешь на мне своë скрытое чем-то недовольство. Если хочешь объяснится так объясняйся или проваливай, — высказала я всë, что накопилось в душе, но затем мой голос снизился до шëпота, — Ты только путаешь меня. Я хочу знать, какой ты на самом деле… Хаято на короткое мгновение раскрыл свои красивые глаза шире, как будто этим тихим шёпотом я смогла дотянутся до нужной ниточки. Я смотрела в его глаза с надеждой, а в груди бешено билось сердце от волнения. Я искренне верила, что найти с Хаято общий язык вовсе не невозможно, но в тоже время боялась, что меня вновь постигнет неудача. Если я действительно хочу, чтобы ёкаи перестали презирать людей, то стоит начать с малого. И Хаято я тоже хочу начать понимать, ведь я знаю, что в глубине души он не плохой. Возможно, несдержанный и вспыльчивый, да… Но точно не злой. Хаято ненадолго прикрыл глаза и протяжно вздохнул, будто собираясь с силами. Было видно, что нечто его отталкивало, но в то же время на его лице отражалась решительность. По его виду я осознала, что он сейчас скажет что-то очень важное. Мне оставалось терпеливо ждать. — Я ханъё. Я устремила на него свой сосредоточенный взгляд. Вся моя злость, что была секундой назад, будто испарилась. Хаято заставил этим словом обратить к себе всё моё внимание. — Ханъё? — тихо повторила я, чётко вспоминая, что уже слышала это слово. Точно… Ханъё — это ребёнок, рождённый от союза ёкая и человека. — Значит… ты óни лишь наполовину? Хаято напряжённо вздохнул, но понимал, что отникиваться уже поздно. — Да. Не больше и не меньше. Но я сильный, как двое ёкаев. Я вспомнила, что Юкио однажды упоминал, что ханъё превосходят обычных ёкаев по силе. И я в этом убедилась. Он легко избавился от змей Хебионны, хоть почему-то и не сразу это сделал. Может он хотел выяснить на что я способна? Я отложила эту мысль и вернулась к Хаято. Если он наполовину ёкай, наполовину человек.Тогда… — Ты наверное меня разыгрываешь, да? Вся эта болтовня о том, что я слюнтяйка из мира людей, а теперь выясняется, что ты и сам наполовину человек? — Эй, потише, чёрт возьми! Ты что хочешь моей смерти?! — заворчал Хаято, и я поняла что выразилась довольно громко и перешла на шёпот. — Прости… Но… — всё так же шёпотом продолжила я, — Если ты тоже человек, хоть и отчасти, то почему ты считаешь, что быть им невыносимо? Хаято серьёзно взглянул на меня и заговорил дальше: — Есть одна причина… — продолжил он, — Возможно ты сама её поймёшь или я расскажу тебе сам, но не сейчас. Просто я хочу, чтобы ты знала, что я тебя не презираю и не ненавижу. И… — ненадолго прервался он, значительно снизив тон, — Когда я извинился перед тобой за ту ночь, я не врал. Я протяжно вздохнула от облегчения. Я чувствую, что он говорит искренне, но всё же он не хочет открыться мне до конца. Что ж… В этом плане я всё-таки могу его понять. Внезапно на Хаято появилась ухмылка: — И моя похвала, за то, что ты дала Хебионне сдачу тоже не ложь. Я правда не хотел, чтобы тебе причинили вред. Пожалуй это всё, что касается только тебя. Всё, что я сказал после, не имеет значения, договорились? Под конец своей реплики Хаято вновь включил свою ворчливость, но меня это уже не раздражало. Я прочувствовала грань, когда наше общение перестало быть напряжённым. Теперь я чувствовала себя вполне комфортно. — Хорошо… — с тенью улыбки промолвила я, а Хаято умеренно кивнул мне в ответ. Он выглядел вполне удовлетворённым нашим разговором. — Слушай, Хаято? — позвала я его. Мне хотелось узнать больше. — Когда мы впервые встретились на тебе не было рогов… Это имеет отношение к твоему происхождению? — Естественно, — сразу ответил парень, — В мире людей у меня нет другого выбора.Чистокровные óни не могут прятать рога, и у меня были бы огромные проблемы, если бы меня спалили. — Поэтому в мире людей, ты скрываешь от всех, что ты ёкай? А в Мире Ёкаев… — Скрываю, что я человек, — проговорил Хаято, сжав руки в кулаки, — Ты и сама заметила, людей здесь не особо любят. Быть ханъё в нашем мире — означает быть преследуемым чужой ненавистью всю жизнь. А ёкаи живут очень долго… Вот почему я скрываю свою суть ото всех. От его слов мне вдруг стало не по себе. Хотелось посочувствовать. — Получается Юкио и Карасу тоже об этом не знают? — Не знают. — Но тогда почему ты доверил эту тайну мне, если даже твои близкие друзья об этом не в курсе? Судя по твоему виду, это очень много для тебя значит. Неужели не боишься? — Я ничего не боюсь! — горделиво высказал он, — Но ты задала правильный вопрос. — Ты просто хотел загладить передо мной вину? — Не только по этому. Будь другая ситуация, я бы вообще сюда не пришёл! Просто… — вдруг понизил он голос, — Я видел, как ты относишься к окружающим ёкаям. Ты даже хотела помочь мне, хотя против Хебионны тебе было нечего противопоставить. Есть в тебе что-то эдакое, как это у вас в мире людей называют… изюминка? От его слов я слегка покраснела и поспешила отвести взгляд: — В-вот как… — В общем и целом, у меня есть чувство, будто я могу тебе доверять, а я всегда уверен в своих чувствах. — Прям-таки всегда?.. — с хитринкой сощурила я свои глазки. Хаято скрестил свои руки на широкой, испещрённой шрамами груди и с ноткой флирта сверкнул своими янтарными фонариками. Он открыто ухмылялся. — Всегда. Я мягко улыбнулась. Теперь я была полностью расслаблена. Мне даже стала приятна его компания. А я уж было совсем в нём разочаровалась. — Ари… — вдруг позвал меня Хаято. Меня привлекла серьёзность в его голосе. Он впивался в меня своим пристальным взглядом. — У меня есть цель. И я знаю, что путь к ней будет сложен и тернист. Я решил тебе доверится, чтобы лучше понимать, что значит быть человеком и стать на шаг ближе к этой цели. Если ёкаев возглавит ханъё всё может измениться, — чуть шёпотом произнёс он, но затем его тон затвердел, — Вот только другие с этим не согласны. — Да… Я видела, как Онимару распинался сегодня перед целой толпой. Мои слова вдруг привели Хаято в подобие шока. Он вмиг недоверчиво нахмурился: — Ты знакома с Онимару? — Мне Карасу о нём рассказал. Он сказал, что Онимару из очень богатой семьи. — Пф-ф… Без неё он просто обычный кусок мусора. — Но тем не менее, мне не повезло встретить его на улице. Хорошо, что Карасу оказался по близости и помог мне… Я с волнением прижалась к забинтованному запястью, что не скрылось от глаз Хаято. — Вот поэтому я и стремлюсь избавить ёкаев от ненависти, чтобы больше не было невинных жертв, а этот ублюдок только и делает, что везде сеет эту ненависть. — Вы с ним соперники? Хаято нервно вздохнул и прислонился к деревянной стене. Он сел на пол. — Пусть мы из одного клана, но я ненавижу когда меня сравнивают с этим мерзавцем. Как я и сказал, без своей чёртовой семьи, он — ничто! На Хаято так внезапно нашёл гнев, но через мгновение он погрузился в свои мысли. Мне казалось, что он что-то не договаривал. Мне бы хотелось знать, но не хочу спугнуть его откровенность. Он поведал мне свою тайну, рассказал, что у него есть большая цель. Конечно, мне до сих пор не понятна эта его причина, почему он считает человеческую жизнь невыносимой, но я думаю, что и это для меня скоро станет истиной. Лучше не буду на него давить, пока он опять не взорвался. Я всё ещё стояла перед Хаято, но внезапно он подался вперёд и впился в меня пристальным взглядом. — Ты никому не должна об этом рассказывать, поняла? О том, что я ханъё. Во взгляде Хаято читалась мольба. Я вижу, что он хочет мне доверять, но он не признаёт своего страха вдруг оступиться. — Об этом никто не узнает. Я обещаю. У меня язык не помело, и я умею хранить секреты. Ведь у меня тоже есть парочка своих… Ещё какое-то время Хаято продолжал пристально разглядывать моё лицо. Его обворожительные янтарные глаза вглядывались в мои, и тут я почувствовала, как мои щёки начали заливаться румянцем. Меня начал смущать его изучающий взгляд. Через несколько секунд он вздыхает, но в его дыхании ощущалось напряжение. Похоже мои слова не до конца его убедили. Пусть он и доверился мне, но для меня важно показать ему, что я не враг. Я уселась на пол рядом с Хаято. Он тут же вопросительно вздёрнул бровь. — Что? Я поделился с тобой секретом, и ты решила, что мы теперь друзья? — Да. Óни закатил глаза, но уголки его губ приподнялись в ухмылке. Я была достаточно близко, чтобы рассмотреть его глаза. Стало быть, это всё-таки не линзы… В них будто пляшут золотистые искорки… Да, иногда он ведёт себя очень грубо, но раз у него есть благородная цель, значит и я могу ему доверять. — Долго ты будешь на меня пялиться? Ох, подловил… Моё лицо вновь залилось краской, и я поспешила отвести взгляд. — Е-ещё чего! — Ну да, конечно! Хаято вновь прислонился спиной к стене и мы замолчали. Теперь он стал выглядеть окончательно расслабленным. Его умиротворённый вид привнёс и в мою душу некое спокойствие и приятное ощущение достигнутой цели. Всё-таки мне удалось найти общий язык с этим взрывным парнем. — Не волнуйся, Хаято. Я постараюсь оправдать твоё доверие. — Ага… Хаято почесал свой затылок, и повернулся ко мне. Я снова оказалась в плену пристального взгляда его красивых янтарных глаз. Они загорелись неким баловством. — Но смотри мне. — задорно заговорил Хаято, — Если будешь пользоваться моим секретом, чтобы подначивать меня, я тебя съем. От его неожиданной словестной шалости я мгновенно засмущалась. Мои щёки разгорелись спелым румянцем, ведь в какой-то степени конец его фразы прозвучал немного кокетливо. Мой румянец на славу позабавил Хаято, и он издал довольный победный смешок. — Кажется люди считают, что óни злые людоеды, а ты о чём подумала, извращенка? — Что?! Ах, ты! Я схватила рядом лежащую подушку и начала его ей подпинывать. — Эй! — А сам-то! Тебе нравится меня смущать, да? Грубиян! — Ха-ха-ха, — хрипло смеялся он, поблёская своими белоснежными клыками, — Разве я не говорил, что меня забавляет твоя реакция? — Ты невыносим! — Надо же, глянь как раскраснелась! — Да ну тебя! Я была готова свистеть, как вскипятившийся чайник. Хотелось ещё раз огреть его подушкой, но вместо этого я шумно вздохнула. Хаято мельком пробежался взглядом сначала по моему лицу, потом по моим мокрым волосам, а после его глаза упали на укутывающую моё тело шаль. — Знаешь, а ты очень даже ничего. От его слов кровь к щекам прилила ещё сильнее. Ч-что, он только что сказал? В-вот же… — …Спасибо, — тихо прошептал они, мягко натягивая свои губы в улыбке. Шаловливые огоньки в его глазах погасли, и он стал вновь выглядеть спокойным. Я решила немного разрядить обстановку, чтобы развеять смущённый румянец на моих щеках. Однако мой голос всё равно предательски заикивался. — Пожалуйста. Н-но если продолжишь меня смущать, то я опять начну бить тебя подушкой! — Хе? А не боишься, что я отвечу? — А вот и не боюсь! — Вот как? — вновь задорно загорелся Хаято, — Значит, маленькая девочка хочет бросить мне вызов? Он гордо скрестил руки на груди и поглядывал на меня с ухмылкой. Я же по-детски надула губки от того, что меня назвали маленькой девочкой и забурчала. — Как знать… Может ханъё и сильнее ёкаев, но что если люди сильнее ханъё? Как камень-ножницы-бумага… Мои слова сбили Хаято с толку: — Это ещё что за чертовщина? Камень, бумага и… что? Ты наверное из ума выжила? Он смотрел на меня так, будто у меня на голове выросла пара рогов, а я потёрла затылок. Неужели дело в разнице культур? — Ну это игра такая, Хаято. Никогда не слышал? — Игры людей кажутся мне дурацкими! — фыркнул он, — Но, конечно… дети-óни играют с камнями. А ещё с палками, огнём, ножами, и… — Ладно-ладно! — замахала я перед ним ладонями. Судя по всему у них ужасное детство… Я вдруг представила маленького Хаято. Красноволосого, с маленькими рожками. Наверняка он был очень милым! И шумным! Сто процентов! — Я… мало что помню из своего детства, но, похоже, оно явно отличалось от твоего. И… мне бы хотелось узнать больше. — О моём детстве? — внезапно помрачнел Хаято. Ой. Похоже сейчас не лучшее время для такого разговора. — Не совсем… Я о мире ёкаев в целом! О вашей жизни и многое другое… Я бы тоже хотела, чтобы люди и ёкаи могли мирно сосуществовать. Мои слова похоже произвели некоторое впечатление на Хаято. Он внимательно на меня взглянул. — Почему ты этого хочешь, Ари? — Просто… эм… От волнения я невольно начала колупать ногти, а в моей голове возникли воспоминания из прошлого. Безразличие, ледяные глаза тех людей… По моей коже пробежал холодок. Я решила раскрыть Хаято и свой маленький секрет. — Просто… было время, когда ко мне не очень хорошо относились люди из-за моего цвета волос, — сквозь короткие паузы проговорила я, — Это было давно, но я до сих пор иногда чувствую холод за спиной. Так что я не понаслышке знаю, что ненависть не приносит за собой ничего… кроме ненависти… Когда я смотрю в глаза некоторых ёкаев, меня посещает это неприятное чувство презрения. Оно меня сбивает с толку… — Вот как? Хм… Вид у Хаято приобрёл неоднозначные черты, он словно хотел посочувствовать, но не сделал этого, а призадумался о чём-то своём. Однако спустя короткий промежуток времени он вновь подал голос, но звучал он очень тихо: — Похоже… ты не так глупа, как я думал. Это хорошо. Я слабо улыбнулась ему. Даже такой странный комплимент с его стороны немного ободрил меня. — Так, ладно. — заговорил Хаято и поднялся на ноги, — Я тут итак засиделся, но по крайней мере сказал всё, что хотел. Хаято вновь нацепил маску брутального парня и обратился ко мне. Я в это время тоже поднялась и встала напротив. — Я тоже. Рада, что мы наконец помирились. — Да, да… — размял шею Хаято, а затем вдруг ткнул в меня пальцем, — А ты прекрати влезать в неприятности! Я слишком занят, чтобы каждый раз спасать твою шкуру. Научись давать отпор! — Может, и научусь! Я снова улыбнулась, хоть и меня только что отчитали. Жаль, что он уходит… На какой-то момент он мне открылся, но теперь снова вернулся к образу грубияна. Но почему-то, это не так сильно бесит как раньше. Надеюсь у нас вновь появится возможность узнать друг друга поближе. — Я пошёл, — сказал Хаято и зашагал в сторону двери во внутренний двор. Оттуда можно было тихо покинуть гостиницу. — Доброй ночи, Хаято. — Ага, и тебе… После короткого прощания, Хаято покинул гостиницу, и я задвинула за ним сёдзи, всё ещё обдумывая сказанные им слова. Интересно каким именно способом, Хаято хочет избавить всех от ненависти, и чем я смогу ему помочь? С этими мыслями я залезла на футон и накрылась одеялом с головой. Вскоре, я очень быстро заснула.

***

Утром меня разбудило мелодичное пение птиц. Проснувшись, я поспешила одеться. Позавтракав порцией анмицу*, я спустилась в вестибюль. Мне повстречался хозяин Кицуне, и я слегка поклонилась ему в знак приветствия. Он сделал то же самое в ответ, и я вышла на улицу. Гуляя по городу, я заметила небольшую тропу. Странно, здесь я ещё не была. Интересно куда она ведёт? Пройдя вперед, я увидела каменные ступеньки, и затем поднявшись по ним, я прошла мимо массивных каменных ворот торий. Передо мной возвысилось большое деревянное строение, а табличка, воткнутая поодаль ворот гласила: «Храм Утраченной Любви». Несколько ёкаев заходили внутрь. Воздух здесь висел тяжелой пеленой, и атмосфера чувствовалась мрачная. На посетителях храма не было лица от грусти и печали. Наверное сюда приходят помолиться об ушедшей любви. От этой мысли моё сердце болезненно защемило. Неразделённая любовь, неудавшиеся отношения… От всех этих мыслей у меня на душе тяжелеет. …потерянные любимые, да?.. Я невольно почувствовала себя несчастной. В моей жизни, мне довелось потерять одного очень близкого человека, и этот храм посвящён тому, чему не суждено сбыться, и тем, кого уже не вернуть. И почему все они возвращаются к грустному прошлому? Внезапно, на просторах храма я заметила знакомые рыжие волосы. Хаято стоял с закрытыми глазами и был погружён в молитву. Обычно он выглядел таким уверенным, сильным и дерзким… Но сейчас он был настолько сосредоточен, что казался почти уязвим. Если это храм утерянной любви, значит… Хаято тоже кого-то потерял? Я смотрела на Хаято до тех пор, пока он не закончил. Повернувшись и встретившись со мной взглядом, он поначалу округлил глаза. — Какого?!.. Но через секунду он будто взбесился, увидев меня, как будто нашего вчерашнего разговора по душам никогда не было. — Иди и пристань к кому-нибудь другому. Уходи! Похоже сегодня он в плохом настроении. — Я тебе и слова ещё не успела сказать, а ты уже на мне своё зло срываешь… — проговорила я, никак не отреагировав на его яростный порыв, — Вообще-то мне тоже есть о ком помолиться, так что я имею полное право здесь быть… ведь этот храм посвящён тем, у кого разбито сердце. — Что ты знаешь о разбитом сердце?! Я прикрыла глаза и из меня вырвался раздражённый выдох. Меня начали бесить его резкие слова. — Ты так уверен в том, что говоришь… Я думала ты хотел получше узнать меня, как человека, разве нет?.. Я нахмурилась и прошла мимо него. Мои волосы слегка коснулись его плеча. Я встала на то же место, где стоял Хаято. — К твоему сведению, недавно я пережила болезненное расставание. Кроме того… у меня погиб родной мне человек. Так что я много чего знаю о разбитом сердце… Лицо Хаято смягчилось. Он осознал, что вновь начал терять над собой контроль и поспешил исправится. Я отвернулась от него, сомкнув ладони вместе. — И кто же это был? — поинтересовался Хаято. — Тензен… Мой приемный отец. Хаято медленно и нервно вздохнул: — Значит, ты сирота? — Вроде того… Я никогда не помнила своих родителей, а Тензен был человеком, который меня вырастил. Он умер полтора года назад. — Ясно… Мой разум погрузился в молитву и я вспоминала каждый момент моей жизни с отцом. Ещё я вспоминала и о бывшем парне. Конечно, он тот ещё кретин, но я не злопамятная и, пожалуй, за него я тоже могла бы помолиться. Надеюсь он когда-нибудь одумается и обретёт хоть какие-то моральные принципы. Я чувствовала, что Хаято всё ещё стоял и смотрел мне в спину. Он как будто бы замер. Завершив молитву, я повернулась к нему. Я подумала он уйдёт… — Вот почему, я приехала в Киото… хотела залечить раны, отчаянно пытаясь жить дальше. Хаято в ответ лишь молчал, и я начала чувствовать себя неуверенно от его пристального взгляда. Может зря я ему рассказала? Ведь он пришёл сюда помолиться о своём… а я ему лишь помешала. — Стало быть, мы оба знаем, что такое боль, — вдруг произнёс óни, и я застыла, — Может… мы могли бы друг друга понять… Я взглянула на Хаято, а он смотрел на меня. Кажется, будто он хотел со мной поделиться чем-то, но внутренняя гордость ему всё ещё мешала. — Ты можешь рассказать мне, если хочешь… Делиться своими переживаниями иногда полезно. — В том то и дело, что «иногда». Я пожала плечами. — Жаль… Мне показалось, мы вчера хорошо поговорили… Но похоже, сегодня не судьба… Наверное мне лучше уйти и оставить его наедине с собой. Хотя я уверена, что смогла бы его понять. Я развернулась, собираясь уйти и оставить его, как внезапно сильная рука óни ухватила меня за рукав кимоно, и я остановилась. — Ари, постой, — проговорил он, и я повернулась к нему. Хаято выдержал длинную паузу. В храме царила полнейшая тишина, а воздух казался таким густым и тяжелым. Наконец, Хаято тяжело вздохнул. — На самом деле, у меня кое-кого отняли, — тихо промолвил он, но затем его лицо исказилось от злости, — Этот проклятый Онимару! Он и его мерзкая семейка. Всё это богатство и власть… Они испорчены до мозга костей. — Онимару… отнял у тебя того, кого ты любил? Хаято замер из-за моих слов. — Нет-нет! Нет… — проговорил он и приложил ладонь к лицу, — Тебе и вправду нужно всё разжёвывать? Я погрустнела и опустила голову. — Чёрт. Ладно… Хаято выглядел весьма таким раздосадованным. Он то говорил, то снова замолкал, что казалось, будто весь его пыл иссяк. — Она не была любима мной, как ты подумала. Мы просто дружили в детстве… и были очень близки. Она была, как я. Ну, ты знаешь… — Ханъё? — прошептала я. Хаято начал озираться по сторонам, но посетители храма были слишком далеко, чтобы слышать нас, а затем он положительно кивнул мне в ответ. — Но в отличие от меня, — продолжил он, — Она была почти полностью человеком и не скрывала своё происхождение, как я. Однако она была не такая сильная, потому что в ней текла лишь малая часть крови óни. И, Онимару, он… Ты ведь знаешь, что он сильно ненавидит людей. Так сильно, что он и его шайка решили, что ей здесь не место… Последние слова, Хаято процедил сквозь зубы: — И они избавились от неё, как от позорного клейма… Его рассказ заставил меня заледенеть. Это ужасно! Судить кого-то и считать, что здесь кому-то не место, оценивая только чистоту крови? Онимару просто отвратителен! Янтарные глаза Хаято выглядели потерянными. Он прорычал от досады и горечи, и скорбь высосала в нём всё подчистую. — Когда я узнал об этом, я был вне себя от ярости, но из-за его чёртового семейства, я не мог ничего сделать, чтобы за неё отомстить. Я мог лишь молиться… — грустно и тихо проговорил Хаято и обвёл взглядом храм. — Мне знакома твоя боль, Хаято… — с горечью отозвалась я. Он обратил своё внимание ко мне. — Правда? Я кивнула прежде чем объяснить. — Я никогда не забуду тот день, когда умер Тензен. — начала я рассказывать, — Я пришла домой поздно вечером и нашла его мёртвым. Врачи и полиция сказали, что он покончил с собой, но это невозможно. Мой голос начал дрожать от воспоминаний, и я едва сдерживала свои слёзы. — Я была никому не нужным ребёнком с амнезией… ничего не помнила ни о своих настоящих родителях, ни о том, где был мой дом… Я слонялась туда сюда в попытке прожить хоть один спокойный день, а отец… — с гордостью выделила я это слово, — Он не испугался и принял меня, беспризорницу, в свой дом без капли сомнений. Тензен был таким добрым и чутким человеком. Он радовался каждому дню и давал мне ту родительскую любовь, которой я была обделена. Он не мог покончить с собой! — Ари… Под конец рассказа мой голос захрипел и я ухватилась за горло, но котором остался синяк после нападения Хебионны. Я с трудом нашла силы договорить: — Но меня никто не слушал… Врачам и полиции было выгодно списать его смерть на самоубийство. Его убили, а виновного даже не стали искать, чтобы наказать. Получается, я тоже не смогла отомстить… Мои кулаки были сжаты, а сердце кололо от воспоминаний, но в то же время я была счастлива от того, что нашёлся тот, кто прошёл через те же страдания, что и я, прошёл через ад отрицания и несправедливости… Я тяжело и напряжённо вздохнула. И Хаято… Ему куда хуже, потому что он знает, кто виновен в его страданиях. Он наверняка видит Онимару очень часто и едва сдерживает себя, чтобы не поддаться эмоциям и не совершить фатальную ошибку. Когда я чувствовала, что кто-то несчастен, мне тоже становилось больно. За всю жизнь я прошла многое, и теперь, когда я видела, что кому-то плохо я не могла сдерживать слёзы, а когда вспоминала о Тензене и дне его смерти, то тем более. Моё сердце готово было разорваться от переизбытка всех этих чувств. Мне так давно хотелось, чтобы меня выслушали, вот наконец этот день настал. — Я тебя услышал. — вдруг нарушил гнетущую тишину Хаято. На его лице читалась доля сожаления. Мне на секунду показалось, что где-то в глубине души ему тоже было радостно от, того, что его услышали и поняли. Пусть даже и обычный человек… Хаято молча стал обдумывать мой рассказ. Мне тоже захотелось утешить его в ответ и выразить своё сочувствие, ведь его потеря такая же болезненная, как и моя, но по какой-то причине подобрать правильные слова у меня не получалось. Вместо этого, я подошла и крепко обняла его. — Хаято, я очень сожалею и о твоей утрате. Я понимаю твои чувства и знаю, через что тебе пришлось пройти… Мои внезапные объятия стали для Хаято потрясением. Оно заставило его мышцы замереть без движения. — Ч-что ты делаешь? Отлипни от меня! От стряхнул с себя мои руки и отошёл в сторону. Прежде чем он отвернулся, я успела заметить как он покраснел. Мои объятия смутили его? — Не распускай руки, и не будь дурой! — Извини… — Какой смысл в этих извинениях? — резко высказался Хаято, но затем, выдержав паузу, он пробормотал, — Ты ведь ни в чем не виновата. Это уже в прошлом, и я уже не страдаю. По крайней мере мне легче, чем было. Да тебе и самой неплохо досталось… — Да… Он сделал глубокий вдох и приобрёл более серьёзные черты: — Я готов всё изменить, как никогда готов. Та цель, о которой я тебе говорил вчера, помнишь? — взглянул на меня Хаято, и я кивнула, — Я должен стать следующем правителем Мира Ёкаев, не смотря ни на что. Я с нескрываемым удивлением раскрыла свои глаза. Хаято… хочет стать правителем?! То есть… самым-самым главным? Ничего себе цель! — Но если я не смогу этого сделать, этот мир уже нельзя будет исправить, и никто больше не сможет ничего изменить. История с моей подругой снова повториться, потому что ненависть пустила слишком глубокие корни… Я взглянула в сторону Хаято с пониманием. Он больше не хочет никого терять… Я заразилась этой мыслью, не замечая как Хаято скрестил руки на своей груди. — Даже такая глупышка, как ты, понимает, что в нашем мире есть серьёзная проблема. — Не называй меня глупышкой… — буркнула я, на что в ответ Хаято тихо усмехнулся. — В общем и целом, большинство ёкаев ненавидит людей, и это факт. — Да, особенно некоторые… Я вспомнила холодные лица и презрительные глаза Онимару и Хебионны. — Ёкаи с малых лет впитывают ненависть к людям, и отчасти это ваша вина… — промолвил Хаято. Мои глаза в недоумении округлились из-за его слов. — Наша вина? Но в чём? — Люди чертовски слабы, а сила — единственное, что уважают ёкаи. — объяснил óни, — Именно поэтому они и считают, что вправе смотреть на вас, слюнтяев, свысока. Этот мир пользуется вашей слабостью. Из груди Хаято вырвался глубокий и шумный вздох: — Это и есть та причина, из-за которой я частенько бываю грубым с людьми; причина, из-за которой я был груб к тебе, Ари. — разъяснил парень, — Хоть я и силён, как бык, в моих жилах всё равно течёт человеческая кровь. Из-за неё я и стал ненавидеть эту часть себя, потому что терпеть не могу слабость. Я даже… — внезапно понизил он голос, — Ненавидел её за то, что она была отчасти человеком, за то, что она была слишком слаба и не защитила себя в тот день. — Хаято… — Я хочу всё изменить этот мир, но люди не облегчают мне задачу. Все убеждены в том, что вам грош цена. Хаято… Он находится в яром плену своих собственных противоречий. Он совсем запутался… — Я понимаю… немного. Но не все люди слабы, как ты думаешь! Есть те, у кого есть огромная воля и сила духа. Есть люди, которые могу творить великие дела и помогать другим: тем, кто гораздо слабее… Тензен как раз был таким человеком… сильным, добрым и замечательным… Хаято оставил мои слова без ответа, словно обдумывая всё, что я сказала. Наверное он и не встречал таких людей, как Тензен. Но может я могу показать ему, что мои слова чистая правда? — Но как? — вырвалась мысль вслух, и я взглянула в его глаза, — Как улучшить отношения между людьми и ёкаями, если ненависть так сильно укоренилась в этом обществе? Я напряжённо замолкла. Такое чувство, будто ёкаи всегда ненавидели людей, но ведь так наверняка было не всегда. И Хаято… Отныне мне было понятно почему Хаято был так груб со мной. Не только из-за того, что такого общество ёкаев, и доброе отношение к людям воспринимается здесь как странность. Он не любит видеть слабость в людях, потому что сам наполовину человек. Вот почему он считает человеческую жизнь невыносимой — из-за слабости, но всё же что в его представлении есть сила? И тут, внезапно меня осенила одна мысль, никак не связанная с предыдущей, но почему-то она всё-таки посетила мою голову. А что если Хаято боится сблизиться со мной, потому что считает, что со мной тоже могут расправиться? Я была напряжённо погружена в свои раздумья и не заметила, как Хаято подошёл ближе. На мою голову вдруг опустилась широкая и тёплая ладонь. — Эй. — заговорил Хаято, вырывая меня из пучины тяжёлых мыслей, — Не напрягайся так сильно, а то навсегда останешься с таким лицом, — проговорил Хаято и опустил руку, а затем наклонился ко мне так близко, что я рассмотрела в его янтарных глазах своё отражение, — Знаешь… Какая-то часть меня всё ещё презирает человеческую кровь, что во мне течёт. Но когда я смотрю на тебя, я думаю — может люди не такие уж и ужасные? Меня потрясли его слова, от которых сердце забидось значительно чаще. Услышать такое от Хаято — это… так приятно. Изучая черты его красивого лица, на моих щеках созрел спелый румянец. Сейчас, когда он находился так близко, я была не в состоянии отвести своего взгляда от его обворожительных янтарных глаз. Вскоре до Хаято дошёл смысл его слов и он отпрянул: — Видимо ты проводишь здесь так много времени, что уже стала похожа на óни. Чудесно… Он заметил, что я покраснела.*** — К-комплимент? — подразнила я его в ответ, замечая, что и его щёки начали приобретать багровый оттенок. Хаято поспешил отвернуться, чтобы скрыть своё смущённое лицо. — Не важно! — промолвил он, — Всё равно ты слюнтяйка! И перестань так вальяжно шляться здесь совсем одна! Опустив прощания, Хаято сразу развернулся и начал уходить из храма. Он так мило засмущался… Удивительно, что такой парень, как он, грубый и дерзкий, так разоткровенничался со мной. Смотря ему вслед, на моём лице засияла нежная улыбка. Неожиданно к Хаято подбежало несколько ёкаев. Они выглядели очень взволнованными тем, что встретили его, и Хаято остановился, чтобы недолго с ними побеседовать. Даже на расстоянии, я смогла уловить слухом, как ёкаи принялись обсыпать Хаято похвалой. — Мой голос будет за тебя, Хаято! — воскликнул один из ёкаев. — И мой! Ты — самый сильный. На эту должность нет никого более подходящего! Ты будешь великим правителем! Судя по тому, как ёкаи воодушевлённо начали вести себя рядом с ним, и то, что я услышала на площади, когда Онимару выступал с речью, Хаято пользовался большим уважением среди горожан. Кампания Онимару была построена на страхе и ненависти. У него всё куплено, но Хаято не такой. Он нравится ёкаям по-настоящему. Эта мысль не могла меня не порадовать. Я вновь улыбнулась и моё сердце пропустило удар, от которого я закусила губу и ощутила, как внизу живота как будто начали порхать бабочки. Хаято нравится мне всё больше и больше. Я покраснела и затрясла головой, разворачиваясь, чтобы продолжить гулять.

***

Ёкаи ещё какое-то время продолжали выражать Хаято свои слова поддержки, за что óни благодарил их в ответ. После того, как окружающие по очереди сказали все тёплые слова, которые хотели, они начали расходится по своим делам. С Хаято остался лишь один молодой паренёк из клана óни, который являлся одним из его близких последователей. — Вы всё сделали? — поинтересовался Хаято, на что парень с гордостью кивнул. — Ещё бы! Мы завербовали ещё два десятка ёкаев из благородных кланов. Они на нашей стороне. — Отлично! Это хорошие новости, чем нас больше, тем лучше. — Хаято-сан, — с тревожным видом вдруг заговорил паренёк. Его прежняя радость вдруг убавилась. — А что если наши оппоненты открыто начнут боротся за власть? Это будет катастрофа. Весь город сметёт к чертям собачьим… — Этого не будет. — со всей уверенностью ответил Хаято, — Я позабочусь о том, чтобы не началась бойня. — Я в вас ни секунды не сомневался! — моментально воссиял улыбкой молодой óни, а затем оглянулся в сторону дороги, куда ушла девушка, — Кстати, а с кем вы разговаривали? Ваша знакомая? — А? Да, так… — задумчиво потёр затылок Хаято, а его собеседник продолжил свою болтовню. — Да она человек! Я и не знал, что в мире людей есть такие красавицы! Хаято-сан, мож познакомите? В ответ Хаято влепил ему дружеский щелбан. — Ить! — Хватит ерундой заниматься! У нас куча дел, забыл? Ёкай виновато зарумянился и послушно закивал. Двое óни начали покидать храм, но напоследок Хаято вновь одарил своим взглядом дорогу, по которой ушла Ари. В голове парня вспыхнул вопрос кто же на самом деле она для него? Знакомая? Для знакомой она слишком много знает. Соратница? Но Ари даже не состоит в кругу его последователей, хоть и поддерживает его идеи. Выходит, что подруга? Или может… Больше, чем просто подруга? Хаято сразу же прогнал эту мысль, но прекрасно осознавал, что скоро она вновь посетит его голову.

***

Я нашла другую, более тёмную и одинокую часть храма. Посреди него расстилалась каменная дорожка, ведущая к небольшой стеклянной витрине с подношениями, похожей на поминальный алтарь. Я решила подойти ближе, чтобы лучше рассмотреть витрину, но неожиданно в воздухе произошло какая-то перемена. Я заметила, что перед витриной стояла загадочная и высокая тёмная фигура с крыльями. Черты силуэта показались мне очень знакомыми. Это же… тот тэнгу, которого я видела на горячем источнике! По воле взмаха волшебной палочки, всё вокруг стало неподвижным. Я не могла отвести от мужчины своего взгляда. Тэнгу имел высокий рост и крепкое мускулистое тело, которое мне уже довелось однажды увидеть. Он был одет в подобие воинского одеяния, но с элементами повседневной традиционной одежды, а на его руках и голенях блестели стальные доспехи. Один из его глаз всё так же был скрыт кожаной повязкой. Мужчина печально смотрел на витрину. Я замерла, не в состоянии сдвинуться с место, будто статуя, и продолжила за ним наблюдать. От его вида отдавадо отчуждённостью. Он выглядел абстрагированным и глубоко погружённым в свои мысли. Однако через секунду, он замахнулся своим могучим кулаком и с силой разбил витрину. Свечи и другие подношения оказались на земле вместе с осколками. Какого…?! Он нормальный?! — Вы что с ума сошли?! — воскликнула я и подбежала к витрине, чтобы подобрать с земли испорченные подношения. Ах… какой уже смысл? Витрина уже разбита. — Скройся с глаз моих, человек, — прогремел низкий и до ужаса холодный голос тэнгу, заставивший меня заледенеть. Ух, как грубо. Наверное он просто расстроен. Я бы могла предложить ему свою помощь, но сомневаюсь, что он захочет говорить со мной. Тэнгу стоял и даже не взглянул на меня, но спустя пару секунд, я наконец увидела его лицо и обомлела. Оно было красивым, но в то же время таким бледным и пустым. Его красный, будто алая бусина, глаз взирал на меня сверху вниз с леденящей кровь ненавистью. Его лицо… Такой безжизненное. Одна спложная маска без единого намёка на чувства или эмоции. Я про себя приметила, что черты мужчины были очень похожи на Карасу, однако в его случае всё казалось в разы хуже. Этот тэнгу смотрелся гораздо холоднее, безучастнее, суровее… Мужчина прошёл мимо меня, а я и не посмела пошевелиться. У него такая тёмная и мрачная аура, будто он дьявол во плоти… По моей коже пробежали мурашки от того, что незнакомец буквально подавлял своей энергетикой и выжигал запас всех моих сил. Я едва могла дышать. Казалось, будто ещё секунда, и моя душа истлеет от его давления и развеется на прохладном ветру. Что не так с этим парнем?! .От него так и пахнет кровожадностью. Шаги загадочного мужчины постепенно начали отдаляться и становиться всё тише и тише, а когда он, наконец, ушёл, я смогла полной грудью вдохнуть спасительный воздух. Моё сердце колотилось как бешеное. Я ощущала подобное и раньше, когда встретила его у горячего источника в лесу, но сейчас всё было совсем иначе. Я была полна ужаса и страха за свою собственную жизнь. Лишь спустя какое-то время я смогла привести себя в норму, а потом задумалась о странном незнакомце. Кем бы ни был этот парень, он пришёл в Храм Утраченной Любви, а значит и в его жизни тоже могло произойти нечто страшное, что так сильно могло повлиять на него. Но в любом случае, это не моё дело. Я надеюсь, что мне больше не доведётся его встретить. Вскоре мою голову перестали посещать мысли об этом мужчине. По дороге в гостиницу, я тои дело прокручивала в голове наш разговор с Хаято. Я долго размышляла о том, что он мне сказал вчера и сегодня: о своей цели и происхождении, об истории о той девочке-óни, и о том, что этот мир начал медленно, но верно опускаться во тьму. Я и не знала, что Хаято хочет стать правителем. В мире ёкаев действительно царствует владычица ненависть, и у меня появилось ещё несколько причин остаться здесь. Нельзя допустить, чтобы ёкаи и дальше жили в ненависти! Это неправильно! Ведь тьма несёт за собой ещё большую тьму. Я знаю… Но ведь не всё так плохо! Хаято далеко не один, и я увидела это. Я постараюсь приложить усилия, чтобы помочь ему и ёкаям выпутаться из этих очернелых оков. И сам Хаято будет первым. Я покажу ему, на что способны люди, чтобы он перестал ненавидеть свою человеческую сторону! А ещё, я сделаю так, чтобы у него больше язык не повернулся назвать меня слюнтяйкой! Приободрившись, я вернулась в гостиницу. Ещё было слишком рано, чтобы ложится спать, поэтому я решила спросить у хозяина Кицуне есть ли что почитать. Лис с радостью одолжил мне несколько ёкайских произведений, за которые я сразу же уселась, чтобы узнать больше. Проводя время за чтением, я и не заметила, как наступила ночь. Я переоделась в ночную одежду, что дали мне сотрудники отеля, и завалилась на футон. Хаято ни на миг не покидал моих мыслей, а его янтарный взгляд так и вертелся у меня перед глазами. Он хочет изменить Мир Ёкаев, и я действительно хочу ему помочь в этом. Ведь так велит мне моё сердце. Я буду поступать так, чтобы потом не пришлось жалеть о содеянном. Ведь именно этому ты всегда меня учил, да? Папа… Вечерние сумерки буквально убаюкивали меня своей красотой. Ночные мелодии постепенно погрузили меня в глубокую дрёму, где я каталась на милых и красивых единорогах… Ночь уже окутала своим зачарованным одеялом спящий город. Тьма давно сокрыла все самые труднодоступные закоулочки этого мира. Повсюду слышался стрёкот сверчков. Внезапно со стороны улицы тишину прервал громкий бах, от которого я резко проснулась и вскочила с постели. Что это было? Кажется шум донёсся снаружи! Я направилась к двери, ведущей во внутренний двор, и распахнула её. В саду, куда я выбежала, повсюду валялись горстки чёрных перьев, а на тёмной лужайке шевелилась выпуклая тень. Минуту… Не может быть!!! Недалеко от рассыпавшихся перьев лежало тело Карасу, и меня охватил страх. — Боже мой, Карасу! Я быстро подбежала к нему. Парень с трудом пытался встать, а на его теле красовались различные раны, из которых текла алая кровь. — Идём внутрь. Быстро! — воскликнула я и запрокинула его руку за свою голову. Ухватившись другой рукой за его пояс, я с усилием потащила его в комнату. Хоть и было тяжело, но всё же я смогла помочь ему дойти до футона и прилечь. Я быстро подбежала к полке, взяла аптечку и вернулась к раненому. При виде в моих руках коробки, Карасу сморщился и снова попытался встать: — Нет, — вымолвил он, но силы покинули его. Тэнгу снова плюхнулся на футон. — Вот только не надо крутого из себя строить, ладно? Ты еле двигаешься! Карасу отвёл взгляд и сморщился от боли. Только гордости его сейчас не хватало! — Карасу, прошу, позволь мне помочь. Я знаю, что делаю. — Бинты для слабаков, — судорожно вздыхая, проговорил тэнгу. На пол упало несколько капель крови, а я застыла в полном недоумении. — Вы, мужчины, только и знаете, что говорить о слабости! А ты знаешь, что такое настоящая слабость? Отказываться от помощи, когда ты в ней нуждаешься! А теперь ляжь, пожалуйста, и дай мне залечить твои раны! Карасу вдруг вздёрнул бровь. Поначалу мне показалось, что он опять начнёт сейчас т отпираться, но похоже он решил поступиться со своей гордостью. Тэнгу послушно прилёг обратно на постель. Я вижу, что большинство порезов неглубокие, но его рука… Она очень сильно кровоточит! Я достала из аптечки несколько рулонов с бинтами бинты и приблизилась к Карасу. На его лице появилась недовольная гримаса при виде меня и бинтов. — Я понимаю, что тебе неприятно, но так нужно. Не упрямься, прошу тебя… У него такое лицо, будто ему противно. Интересно он просто не любит бинты, или он так морщится из-за того, что я человек? Я была расстроена этой мчслью, но не подала вида. Помощь Карасу сейчас была важнее всего. Парень заёрзал на футоне, и на пол упало несколько его перьев. Карасу выглядел в очень плохой форме. Я порылась в сврей сумке и достала баночку с обезболивающим. — Вот, выпей… — проговорила я и протянула ему таблетку. Карасу взглянул на меня в ответ с недоверием, — Это обезболивающее из мира людей. Оно лёгкое и хорошо усваивается… Карасу взял пилюлю из моей ладони и застыл. У него было такое мрачное лицо, как будто его отравить собираются. Едва слышно вздохнув, Карасу собрался с силами и проглотил пилюлю залпом и без воды. Я довольно улыбнулась. — Вот и отлично. А теперь дай мне свою руку, пожалуйста. Он на секунду неуверенно замешкался, но всё же протянул свою раненую конечность мне. Рана была глубокая. Я бережно промыла её и аккуратно принялась забинтовывать. В это время, Карасу не переставал внимательно наблюдать за каждым моим движением. — Хорошо перевязываешь, — подметил он, — Ты лекарь? — Нет. Меня отец научил. — М-м-м… Он наверное ищет тебя, раз ты всё ещё здесь… — Не ищет, — обречённо вздохнула я. Пока я продолжала делать перевязку, Карасу не издал ни слова. Он больше ничего не говорил и не спрашивал, но я видела, что он старался скрыть тот факт, что ему больно. — Знаешь… — заговорила я первой, — Это не очень хорошо, скрывать свои страдания. Если ты будешь держать всё в себе, то рано или поздно взорвёшься. Я завязала нетугой, но прочный узел, чтобы закрепить повязку. Внезапно Карасу слегка поморщился. — Может быть. Но так меньше боли, — хрипло пробормотал тэнгу, — Меньше… чем от предательства. Предательства? Его лицо резко помрачнело, а я задумалась. Стало быть, и Карасу носит в себе некую затаённую боль. Бинты тут вряд ли помогут. Знаю по своему опыту. Разумеется, мне было любопытно узнать больше, но я не стала докучать этим Карасу, и вместо этого мягко опустила его руку на постель. — Мне знакома боль от предательства. Я знаю, что доверять другим крайне рискованно, но и польза от этого есть. Они могут тебя излечить. Я нежно вытерла кровь с его лица тряпочкой. Пока мокрая ткань скользила по его коже, Карасу сидел без движения, и его пристальный взгляд не выпускал меня из-под своего прицела. Я отстранилась назад и показала ему испачканную ткань, что очистила его лицо. — Видишь? Так ведь лучше, правда? Карасу продолжил внимательно на меня глазеть. Возможно, мне показалось, но ему, вероятно, полегчало. По его лицу тяжело нему понять… Промолчав ещё несколько секунд, Карасу, наконец, подал свой голос: — …Немного. Он сделал глубокий вдох. Я была рада, что смогла хоть немного облегчить его боль от ранений. — А теперь, — начала я, — Может расскажешь мне, что с тобой приключилось? Карасу кивнул мне в ответ и робко поёрзал на постели. Когда он снова поднял на меня глаза, я увидела в них хаос. Парень выглядит крайне обеспокоенным. — Нужно поторопиться, — тревожным голосом заявил он, — Тэнгу Сакуя… сбежал из тюрьмы.