кохай мене, уфімец

Прошла очередная неделя, которая уже не была такой привычной для Санзика и Хёнджина, ведь они уже ровно неделю как встречаются. Оба краснеют как ненормальные, едва услышат, что они в отношениях друг с другом. Эту неделю они почти не выходили на контакт ни с кем, за исключением встреч с Уебанами, но буквально на минут десять. Да никто и не обижался, ведь все понимали, что сейчас у этих голубков период, схожий на медовый месяц, когда пара только и делает, что целуется и возможно и что-то большее. Но сегодня был особенный день. Особенный для Сана, ведь именно в этот августовский день, ровно восемь лет назад, он стал полной сиротой. Ему все эти годы казалось, что он навсегда останется один. Казалось, что никто не будет готовить ему завтраки, обеды и ужины, ждать с магазина, или же банально, приносить туалетную бумагу, когда она закончится. Но он снова убедился, что не будет больше жить в одиночестве, когда открыл глаза и посмотрел на спящего украинского принца, которого он обнимает и никогда не собирается отпускать. Сегодня Санзику было слишком одиноко и тоскливо, несмотря на все положительное, что с ним произошло за последнее время. За последнюю неделю уфимец даже ни разу не ссорился с Чанбином, хоть и виделся с ним почти что не каждый день, дабы обкашлять всякие вопросики. — Кажется, я измотал тебя ночью, — тихо прошептал Сан, нежно проводя рукой по телу украинца. — Это хто кого ещё измотал! — Хёнджин посмеялся, кажется, немного севшим, с хрипотцой, голосом, и ещё крепче прижал к себе Санзика, все ещё не в силах полностью открыть глаза. — Солнышко, почему мы спим на полу, если у нас есть кровать? На кой хуй она нам, если я тебя постоянно спихиваю? — Ты, кажись, привык дрыхнуть на полу. Ты вообще на мне спишь, так что не выеживайся, — Потеряшко зарылся обеими руками в растрепанные волосы Санзика и чмокнул его в нос. — Мне сегодня нужно по делам, буквально на пару часов. Ща соберусь и почапаю сразу, так что не заметишь даже моего отсутствия. Ты спи ещё, лады? Куплю че-нибудь похавать. Мороженое хочу, — Сан поцеловал Хёнджина в губы, чуть оттягивая его нижнюю губу, а потом обломал своим уходом в ванную комнату, перед этим натянув на себя длинную чёрную майку украинца, чтобы не быть слишком в неглиже. — Я зараз хотел тоби сказати, що встречусь с Минги сёдня, поэтому вместе потикаем с хаты. Я ещё арбузика хотел купить. Ти вроде балакал, що хочешь его, — Солнышко тоже решил встать и одеться, чтобы наконец прибрать весь этот бардак вокруг кровати, да и во всей квартире. А то последние три дня как-то не было настроя наводить порядок. — А нахуй тебе с Тапулей видеться? — Сан выглянул из ванной с пеной для бритья на лице. — Не думал, что вы закорешились. Я, конечно, рад оч, но не ожидал такого поворота. — Да так, ничего таке важного. У меня к нему трохи вопросов, да и у него ко мене. Хочет научиться вирощувати ягодки всякие на даче, щоб мамусе своей облегчить жизнь-жестянку. — О, это мазёво! Давно пора ему научиться маме своей помогать, а то там дача такая, пиздец просто, огромная. Как этот… Как его? Ну ты понял меня. — Как поле фермерское? — Да, точняк! Думаю, осенью Тапуля поедет на дачу с родителями, да и нас, может, позовут. Помню как на совершеннолетие Тапули мы с его батьком ушли в алко-трип на неделю. Потом нас Капитан забирал, потому что все уже попиздовали без нас алканов, — Сан стал сильно смеяться, ведь эта история на самом деле была очень смешной, особенно когда он представил лицо Хонджуна в тот раз. Но смех во время бриться никогда не заканчивается без последствий. — Блядская тварь! Фу, блять, испугался. Думал опять бровь сбрил, а это всего лишь висок. — Ты порезал висок?! — Хёнджин в ту же секунду оказался в ванной комнате, чтобы убедиться, что там ничего страшного. А то знает он своего уфимца. Скажет, что пустяки, а на деле открытый перелом позвоночника. Ох, не дай Бог, сразу подумал бы украинец. — Да все норм со мной, не переживай, — Санзик легко улыбнулся и поцеловал хуторянина в голое плечо, а затем и в шею, на которой благо уже укусы стали почти незаметны. Как подростки, ей Богу. — Ты ещё долго тут будешь, Фредди Крюгер? А то я уже в туалет хочу, а ты броешься пять лет, — Солнышко не мог не обнять за талию своего возлюбленного, когда он стоит так близко к своему нему. Куда ж ему девать свою ручонку? — А че тебе мешает при мне? Раньше тебе вроде все равно было? Или ты стесняешься? — Сан уже смыл с лица всю пену для бритья и наконец смог нормально обнять Хёнджина, обвив свои руки вокруг его талии. — Мы ещё не так долго встречаемся. Вдруг ты разлюбишь мене, як побачишь. — Епт, да че я там не видел? Ой, ладно, я пойду, раз уж ты так стесняешься, — Санзик невинно улыбнулся и, чмокнув младшого в щеку, вышел из комнаты, чтобы одеться и пойти по делам. Спустя буквально две минуты Сан выглядел как ему и подобает по профессии, что ещё больше вопросов вызвало у Хёнджина, но он не стал его расспрашивать, подумал, мол, сам расскажет вечером как это всегда и происходит. Санзик чмокнул на прощание своего гражданского супруга и вышел из квартиры, услышав вслед «Береги себя», а в мыслях пронеслось: «Да что же со мной произойдёт на кладбище?». Уфимец шёл неторопливо, будто прогуливался по району. Многие знакомые его даже не узнавали из-за внешнего вида Санзика, это все таки не майка с обрезанными под шорты штанами, а чёрные брюки, в которые он заправил свою самую аккуратную футболку, ведь на улице все ещё очень жарко, а потеть не хочется. Гроза Орджоникидзевского района проезжал на дряхлом жарком автобусе по таким знакомым местам, выехав уже за город. Он бывает здесь не так часто, но в августе приезжать на кладбище это уже как традиция. Причём он приезжает туда два раза: в день смерти своей бабушки и в свой День Рождения, прямо с раннего утра, чтобы провести начало своего нового года вместе с ней. Сан никого так сильно не будет любить как свою бабушку. Она для него будет до конца жизни на первом месте, несмотря на то, что её давно уже нет. Конечная. Полутора часовая дорога была за плечами на ближайшие пару часов, которые Санзик проведёт на этом самом кладбище, медленно убираясь там и приводя могилу в порядок. Да и на поговорить тоже отведено отдельное время. Но на этом кладбище была ещё одна могила, мимо которой Сан никогда не мог пройти, ведь это могила его родного отца, скончавшегося от передоза два года назад. Там не было какого-либо надгробия, красивого ограждения, а всего навсего стоял деревянный крест посреди заросшей почти в полный рост травы. — Каждый раз ты зарастаешь так сильно. Одни сорняки, потому что ты и сам был сорняком, отец. Ты только и разочаровывал бабушку, хоть она тебя никогда не забывала, ведь ты мой отец и ее сын. Хоть ты и эгоистичный мудак, она не прекращала думать о тебе, — тихо говорил Сан, грубо срывая траву, что все его руки стали сразу же зелёными, окрасившись. — А обо мне ты думал? Где вообще моя мать?.. Блять, ты никогда не ответишь мне. — В плохих отношениях были? — вдруг послышался мужской голос из-за спины Санзика, на что тот сразу же обернулся. вопросительно осматривая мужчину. — Извините, что напугал вас. Меня зовут Феликс. Я тут сторожа заменяю, точнее своего дядю, а то он сильно приболел. — Вы что-то хотели? Я просто занят немного, у меня не так много времени. — Да просто давно сюда никто не захаживал, вот и решил к вам подойти. Ещё раз извините. Если понадобится моя помощь — свистните, ладушки? — это оказался вовсе и не мужчина средних лет, как подумал Санзик, а парень, кажется, ровесник Солнышка, просто с очень низким басистым, да ещё и охрипшим, голосом. Он выглядит вполне адекватным, поэтому и не вызывал никаких подозрений. А зря. Спустя часы Сан наконец закончил убираться на обеих могилах, но естественно, остался поговорить с бабушкой, ведь для него сегодняшний день особенный. Парень опёрся спиной об ограждение и достал фляжку с припрятанным на чёрный день виски, который гроза любезно одолжил у Капитана. — Извини, что пью при тебе, — уфимец отставил алкоголь чуть в сторону, обращаясь в сторону надгробия, и стал перебирать в своих грязных от земли руках небольшой букет с чётным количеством цветов. Это обычные полевые ромашки, ведь именно эти цветы больше всего любила его бабушка. — Ты, помню, на каждый мой День Рождения спрашивала, счастлив ли я, а я отвечал, конечно же, неправду, говоря, что счастлив, но сейчас… У меня появился любимый человек. Мне так грустно, что ты не можешь с ним встретиться. Мне кажется, вы бы скорешились. Сан так мог проговорить дни и ночи, ведь ему казалось, что бабушка ему и правда отвечает. Он навсегда запомнил её голос, её улыбку и смех, когда Санзик творил что-то безумное, по типу, перелезал в квартиру с окна верхнего этажа. Они частенько устраивали чаепития и смотрели всякие сериалы, иногда Сан даже сам выбирал, но бабушке точно не особо зашло «Во все тяжкие», ведь она всегда была против наркотики, да и её внук тоже. — А ещё… Я помню, как мы один раз поссорились, когда ты спросился нравятся мне парни, потому что ты правда стала это подозревать и без всякой злости… Хотела спросить у меня… А я, тупой идиот, накричал на тебя и сказал, чтобы ты перестала называть меня педиком… — Сан уже и сам не понимал, каким образом дошёл до такой темы, которая, кажется, не перестала его тревожить. Сейчас он был в роли того самого шестнадцатилетнего пацана, поэтому мог себе позволить плакать, к чему он уже и был близок. — Ты была права. Мне никогда и девушки не нравились. Помню, когда отец заявился ко мне два года назад, прямо перед своим передозом, и стал орать на меня, мол, сплю в одной кровати с мужиком. Да Тапуля вообще не мужик для меня! Это брат! Как он вообще посмел… Мне так тебя не хватает. Я очень хотел бы, чтобы ты сейчас была рядом со мной, но… Уже поздно, правда? На пустом безлюдном кладбище можно было услышать лишь ветер, хоть он и был редким гостем, и тихие всхлипы у одной из могил, над которой навис молодой парень. Санзик смог успокоиться только после звонкой пощечины от самого себя же, ведь он знает, что бабушке было бы очень грустно, узнав она, как её любимый внук страдает. — Извините, — послышался все тот же мужской голос снова из-за спины Санзика, что он аж подпрыгнул, резко оборачиваясь. — Но здесь нельзя плакать. — Вы запрещаете мне плакать? — спросил гроза, грубо вытирая слёзы со своих глаз и чуть привставая. — Я все равно уже ухожу, так что насрать на это правило. — Ох, Сан, тебя, кажется, бабулечка не научила манерам? Думаешь, что я младше, вот и можешь говорить мне, что в твою тупую башку взбредёт? Но больше ты никогда мне ничего не скажешь, ведь будешь мёртв, как и все твои родственники. И останется Солнышко один, без своего ёбыря ненаглядного, — последнюю фразу этот юноша по имени Феликс будто просмеялся, да еще и так отвратительно звонко. Но большую тревогу вызвал перочинный ножик, сверкнувший в его руке. Сан сразу же пытался выбить нож из этих маленьких ладошек, но у него ничего не получалось. Крепкий, скотина, этот Феликс. Но к Санзику ведь не просто так обращаются как «старшой», и не просто так народ выбрал его грозой Орджоникидзевского района — этот пахан мог здоровски драться в рукопашном бою, даже против человека с ножом. Он не знает никакие боевые искусства, он просто изучил уличные бои без прави, как свои пять пальцев. Но, кажется, эта битва может стать его последней. Несмотря на то, как искусно он укрывается от резких и быстрых замахов ножа в свою сторону, но в итоге был ранен в ногу, а затем и в плечо, а после уже был повален на сухую землю прямо возле могилы, которую оплакивал пару минут назад. Три удара было нанесено в тело, а другие два не были столь серьёзными. Кажется, битва окончена поражением, ведь Санзик обезврежен. Теперь он уже ничего не сможет сделать, как Феликс и хотел. — Зачем? — тихо прохрипел старшой в попытках остановить кровь и понять причину своей, возможно, кончины. — Нехуй было соваться на Пистолета. Следующим будет Капитан, если вы все не угомонитесь. Надеюсь, после смерти твоей гейской задницы все поймут, что Пистолета им не одолеть, — Феликс уже собрался уходить, ведь ему вообще не хочется смотреть на эти беспомощные попытки Санзика встать, но вдруг он получил ответ. — Передай Пистолету, что он тупой еблан, раз уж решил убить меня, — Сан стал смеяться, уже кашляя кровью, но, кажется, все не так серьезно, ведь он довольно крепкий парень, но продержаться на солнцепеке с пятью ножевыми ранениями ещё двадцать минут он явно не сможет. — Сдохни уже наконец, а, — вот и первая ошибка, которую допустил Феликс. Ему ни в коем случае нельзя было уходить, пока он до конца не убедился в смерти Санзика. А Хёнджин в это же время даже не подозревал, что происходит с его молодым человеком. Он, как и планировал, встретился с Минги, правда они решили остаться в квартире у Солнышка с Санзиком. Молодые люди сидели за столом на кухне, который был уже изрядно потрёпан в силу своего возраста и наличия такого хозяина, и спокойненько пили компот, сваренный прошлой ночью. Кажется, их беседа не несла в себе чего-то скрытного и потайного — они всего лишь общались как друзья. Правда украинца интересовала одна очень важная вещь, ради которой он и встретился с Тапулей. — Так Сан вёл себя сегодня чудно из-за смерти своей бабуси, или я неверно розимючи? — хуторянин чуть обернулся на Минги, ведь стоял к нему спиной из-за того, что нарезал охлаждённую в холодильнике дыню. — Так точно. У него такое каждый год, прям перед днюхой своей. Причём, что он каждый год ведёт себя так странно… То есть, типо, он просыпается рано утром и тупо на весь день едет на кладбище. Я помню предложил ему свою помощь, а он тупо проигнорировал, епт. Я его хоть и знаю дохуя лет, но насчёт его бабушки и родителей мы говорили ну раз пять, и то на пару секунд, смекаешь? — Он, получается, два рази в августе катается на кладбище… Сан прошлой ночью балакал насчёт своей бабуси, мол, она была бы очень рада, если бы познайомилася зи мною. Он был такой счастливый, когда молвил за неё, — Хёнджин поставил большую тарелку с надрезанной дыней и сел за стол, уже без особого аппетита. — Малой, ты, кстати, придумал, че ему дарить на днюху будет, а то она уже послезавтра? — Тапуля говорил с полным ртом полным дыни, что аж сок стекал по его подбородку прямо на ноги. — Кондиционер подарю, я уже замовив за него. Он постоянно балакал, что очень сильно хоче его, пушто тут жуть как жарко! Даже у нас в деревне як жары не бывает николи. — Слы, а ты ведь на фельдшера отучился? Можешь, пж, посмотреть на мою ранку одну, а то она че-то болит пиздецово. — Конечно, показывай давай, — Солнышко думал, что увидит какую-то крошечную болячку на руке, но он никак не ожидал увидеть порез от ножа прямо на плече. — Ёкарный бабай! Это що таке, Минги?! — Да я, короче… Короче, Батон учил меня драться, а то у нас тут с Пистолетом, кажись, мутки начнутся скоро, а Санзика ведь надо охранять, а я вообще ниче не умею. Ну вот он меня и цапнул ножиком… Там серьезно что-то? — Тапуля чуть повернул голову в сторону, чтобы увидеть Хёнджина, ибо сидел к нему боком. — Що ещё за Пистолет? Вперше слышу о нём. У вас какие-то проблемы с ним? — Помнишь, когда Санзика в участок отвезли, так вот это, короче, из-за меня было, типо, я наркоту продавал. Вообще, это так и было, просто… Мой отец взял дохера долгов, а выплачивать нам нечем, вот я и пошёл барыжить, где меня и заметил Пистолет. Правда я его никогда и не видел, только его челиков, а Санзик даже пиздился с ним, где была ничья, поэтому они враги. Капельку, — раненый нервно посмеялся, осознавая, что, возможно, выдал слишком много информации, которую Солнышку знать не нужно. — Я звякну ему. Вдруг случилось щось… — украинец подорвался к телефону, набирая номер Сана, но в ответ лишь услышал «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». — Твою мать! — Не ссы ты так, у старшого все будет заебись, я тебя уверяю. Наверняка он на ещё кладбище, а там просто плохо ловит сеть. С ним в поряде все будет. — Якого хрена ви взагали розлютили цього Питолета?! На його призвисько навить зрозумило, що вин жахлива людина, мати вашу! Де це тупе кладовище знаходиться? Поихали туди, щоб я переконався, що з ним все добре! — Хёнджин, казалось, сейчас был то ли в гневе, то ли был очень напуган, но это явно, мягко говоря, озадачило Минги, который понял всего пару слов из сказанного хуторянином. — А можно по-русски, пожалуйста? Я просто рил нихуя не понял… Но мы никуда не поедем, это точно. На это кладбище, бляха, ехать полтора часа, если не меньше. Да и автобусы там ходят не так часто, поэтому дохера времени потеряем. Тебе нужно сесть и успокоиться. Санзик точно не хотел бы, чтобы ты переживал за него из-за такой чепухи. — Говоришь так, будто от вмер! Я только нашёл его… Погоди, мене Капитан дзвонить, — младшой ответил на звонок, после чего сразу побледнел, его кожа покрылась мурашками, а из глаз, казалось, сейчас водопадом польются слёзы, словно Ниагара. — Что? Что? Что такое? Хёнджин, что случилось? Хватит тут эту хуйню изображать и скажи, что произошло, — Тапуля пытался вытрясти из украинца ответ, но решил выхватить из его рук телефон и спросить у самого Хонджуна, что за весть он донёс до него. — Порезали блять?! Ты что, шутишь сейчас, Капитан?! Ты откуда это узнал?! Он жив?! Да я не ебу, блять, это ты позвонил и сказал это! Откуда я нахуй могу знать, кто мог его порезать?! Хёнджин медленно сел на пол, схватившись за волосы, почти что вырывая их, и повторяя себе под нос одну и ту же фразу — «Це всё сон». Украинец закрыл лицо невероятно сильно трясущимися руками и, тяжело дыша, выдавил из себя три несчастных слова «Все будет хорошо», хоть и не особо стало вериться после этого. — Поехали с Капитаном… Прошу, поехали. Я… Не могу его бросить… Он уже на скорой едет в больницу… Блять…. — сильно заикаясь произнёс Минги, вытаскивая хуторянина из квартиры прямиком в машину Хонджуна, которая уже стояла у дома. Самая удивительная вещь, которую заметили фельдшеры, когда забирали Сана, уже без сознания — это собаку, отчаянно бегающую вокруг него, кажется, в попытках как-то ему помочь. Но эта собака в самом деле спасла жизнь уфимцу, ведь почти сразу как только он упал, прибежала к нему, а затем и вовсе стала искать помощь. К счастью, у дороги, не так далеко от могилы, где пал Санзик, стояла машина с людьми, которых и привела та самая собака с помощью лая, а они в свою очередь сразу же вызвали скорую. По правде говоря, если бы это произошло не на кладбище, а где-нибудь на другом месте, то скорая приехала бы не так быстро, но как только они узнали, что человека ранили на кладбище… Примчались через двадцать минут из соседнего посёлка. Вот что за чудеса! А собака, к слову, забралась и в машину скорой помощи, а когда её пытались вытащить из неё — рычала как не в себя, словно, оберегала выбранного ею хозяина. Она стала этаким ангелом хранителем Сана. «Состояние тяжёлое». «Большая потеря крови. Нужна донорская». «Низкое давление, слабый пульс». «Солнечный удар». «Сломанные три пальца на одной руке — ещё два на другой». Казалось, прогнозы медиков не были очень хорошими, но все они твердили, что парень крепкий и выкарабкается. Лучше бы они сказали это его парню, который уже не может сдерживать слёз по дороге в больницу, надумывая себе, что он потерял Сана. Что потерял своего любимого человека.