Under Your Spell

      Одна раздвижная дверь «парадного» входа фабрики была металлическая, другая - деревянная, сколоченная из старой рухляди различных временных периодов жизни на Земле. Такая, казалось бы, небрежность и рассинхрон мыслей. Небольшая деталь, вроде бы совсем мелочь. Неопрятность, как и во всем остальном, что было на виду. Беспорядок и хаос во всем внешнем облике.       Это была фальшивка. Настоящая фабрика, зарытая глубоко под землю, поражала своим порядком, точностью и слаженностью работы. Это был механизм, циклически исполнявший волю своего создателя. Это был конвейер, настроенный на выработку мутантов-близнецов - смертоносных, безропотных машин для убийства.       Нет, здесь уже не было бардака. Напротив, воздух фабрики был буквально пропитан повиновением своему господину. Процесс творения и рождения новых форм "жизни" граничил с психопатической аккуратностью маньяка. Но, быть может, не граничил, а был ею создан? У Криса не осталось иллюзий относительно этого места, и он не будет жалеть о содеянном. Он ничуть не восхищался Хайзенбергом, этим гениальным монстром, потратившим всю свою долгую и мучительную жизнь на вынашивание плана мести. Ничуть не восхищался.       Он сбрасывает с себя горький пепел воспоминаний о заводе и проглатывает металлический привкус во рту. Заряды заложены, осталось лишь нажать на кнопку детонатора. Он ласково, почти как женщину, поглаживает эту чертову кнопку. Почему он все еще медлит?! В голову закрадывается шальная, ядовитая мысль: может, Хайзенберг был прав? Может, его монстры стоили того, чтобы быть созданными? Сам Редфилд вот уже третий год гоняется за Мирандой, но что такое три года в сравнении с вечностью на этой пропитанной отчаянием фабрике?       Он не выдерживает свалившихся вдруг откровений от самого себя и яростно вдавливает кнопку. Крис пришёл в деревню, чтобы поставить жирную точку во всей этой истории с плесенью, а не заниматься расстановкой запятых и многоточий.       Хайзенберг перед своим шустрым уходом с девчонкой успел-таки всадить в Криса пару серьезных железяк. Итану повезло больше: многострадальная рука почти не подавала признаков жизни, но в остальном парень отделался лишь синяками да легкими травмами. На нем, казалось, вообще все заживало, как на собаке. К удивлению Редфилда, именно Уинтерс и вытаскивал их обоих с фабрики, в конце концов. Хорошо хоть псы подобрали их до того, как Крис выпустил последнюю кровь. И это он еще легко отделался.       Сидя на заднем сиденье джипа, военный все еще не выпускал из рук детонатор, будто от этого что-то зависело. Занявший водительское кресло Итан, посмотрел на Криса в зеркало.       - Я пойду туда один.       - Ребята тебя прикроют.       - Не надо. Отправь их лучше на поиски Мии, а с Мирандой я уж как-нибудь разберусь.       Его тупая уверенность начинала бесить.       - Вот уж точно - «как-нибудь». Нам не нужно как-нибудь, нам нужно раз и навсегда, - злясь, прохрипел Крис. - Возьмешь эти пушки, - мужчина скинул черное покрывало с сиденья рядом, и перед глазами изумленного Итана предстал целый арсенал разнообразного оружия.       Когда все приготовления были закончены, Уинтерс стоял перед открытой дверью заднего ряда сидений машины:       - Только не сдохни тут в одиночестве.       - Хм, - Крис сухо усмехнулся. - Не раньше тебя.       - Будем на связи. Ты все узнаешь из первых рук, - Итан как мог естественнее в последний раз улыбнулся военному и направился вглубь леса.       Крис смотрел на удаляющуюся спину. «Блядь», - он не выдержал и связался с Сероглазым, приказав тому следить за Итаном хотя бы, пока тот не пропадет из виду. ***       "Ты, пожалуй, слишком стар для таких игр", - перешагивает он очередного ликана, превращенного им в труп секундами ранее. "Честное слово, чего ты хотел добиться?" - кровь и кусочки мяса падают с молота на землю, а Карл смотрит вперёд невидящим взором. "Ожидал, что грохнешь Миранду, да еще и останешься при всем своём барахле? А не дохера ли ты на себя взвалил?!» - Хайзенберг, наконец, остановился и вперился в огненное зарево, исходящее от поглощённой пламенем фабрики.       Ему казалось, что горит его одежда. Его руки, ноги. Что горит он сам. Огонь отплясывал свой безжалостный танец даже в его ничем не прикрытых зрачках. Дело всей его унизительной жизни полыхало сейчас там, на горизонте, взлетая в ночное небо ошметками гипотетических возможностей, салютом разрезая черноту над головой. Было похоже, что у кого-то праздник. Может, так оно и было.       В таких случаях чувствуют гнев, ярость, рвут на себе волосы и одежду, ведь столько лет и сил было вложено, сколько, наверное, еще никто не вкладывал в свои исследования и эксперименты (разве что - Миранда). Должны закипать все внутренности под нарастающим огнем несостоявшейся мести, незавершенного плана, недоделанности и невозможности наглядно показать: «Смотри, мама, что я придумал! Я был тебе послушным сыном? Мама, скажи, что ты гордишься мной!». Но Карл не мог даже как следует разозлиться. Или до него ещё просто не доперло.       То и дело гремевшие на горизонте взрывы перекрывали собой все остальные шумы. В том числе и хрипящие голоса из глоток оборотней, постепенно окружавших Хайзенберга.       - А не лучше ли было... - опуская с силой молот, крикнул Карл особо наглому мутанту, отважившемуся пересечь безопасную дистанцию. - Эээх, - он затряс ногой, скидывая с ботинка кусок изуродаванной пасти. - ...тихо-мирно съебать вместе с Белкой?       Оборотни ответили ему коллективным утробным рычанием.       - Черт, да вы все как с цепи сорвались!       Карл вытянул руки в стороны и, описав круг на месте, обвел ими свою новую компанию.       - Ну что, уродцы! - он широко улыбался. - Небось уже слюнки текут? Где еще вы найдете такое теплое мясо, а? - Карл хлопнул себя по бедру.       Ликаны будто почувствовали, что их подначивают, и некоторые даже приняли весьма боевые позы. Те, что были посмелее медленно стали заходить лорду в спину, остальные же их собратья подползали спереди, но никто все еще не решался нападать в открытую. «Такими темпами я и покурить успею», - мелькнула мысль.       Карл одной рукой закинул молот на плечо, а другую запустил в карман брюк и нащупал там зажигалку и старую сигару, которую он всегда хранил на всякий случай. Он улыбнулся, доставая и демонстрируя находку всем собравшимся. «Гребаные черти наверняка не понимают, что это за хренотень», - осознание этого его немного позабавило. Зажал сигару зубами и попытался зажечь, но зажигалка почему-то не хотела выдавать и намека на пламя.       - А, черт, - шепнул Хайзенберг и бросил зажигалку к ногам оборотней, которые отскочили от нее, как от гранаты - с их точки зрения от Карла можно было всякого ожидать.       Он был без плаща, без шляпы и без очков - остался в своей рубашке, уже без рукавов, и майке. Оголенные руки начинали мерзнуть на ночном воздухе, грели лишь кожаные перчатки. Карл, правда, рассчитывал еще и на тепло сигары, но она холодным мертвым грузом лежала на его растянутых в улыбке губах. Со стороны, наверняка, полный придурок.       - Ты был лучшим из всех моих детей, - ласковый, проникающий под кожу голос, пробрал до мурашек.       Карл повернул голову и скривился, как от кислятины. Даже от одного этого звука внутри все завязывалось в тугой узел, и Хайзенберг начинал ощущать рвотные позывы. Наверное, защитные рефлексы так странно срабатывали.       Ликаны вжали головы в шеи и расступились, освобождая своей госпоже дорогу. Мягкие черные перья ее сложенных крыльев волочились по грязной земле, решетчатая маска скрывала молодое, почти девичье лицо, но ее глаза бы его не обманули. Миранда появилась, как всегда, из ниоткуда и приблизилась к Карлу достаточно близко, чтобы он мог слышать ее дыхание.       - Лучшим, и, возможно, самым терпеливым.       - Но не самым преданным, - он старался не смотреть ей в глаза, а следил за руками.       - Ты бы не стал тем, кто ты есть без моей поддержки, - она будто никогда не замечала, что сотворила со всей своей «семьей».       - Благодетельница, блядь.       Испепеляющий взгляд матери скользит по всему телу Карла, он чувствует это, так, словно горячая улитка проползает по всем незащищенным участкам кожи, оставляя скользкий липкий след. Избавиться от этого ощущения не помогло даже время. Он знает, что Миранда ни во что его не ставит и уж тем более никогда не боялась. А ведь и правда, рядом с ней, в такой непосредственной близости он чувствует себя не больше, чем глупым ребенком, вздумавшим перехватить занесенную для удара отцовскую руку. Неужели это она его так выдрессировала? Его это начинало раздражать.       Она все сверлила его своими светлыми глазами (будто, блять, их цвет гармонировал с ее дерьмовой душонкой) и, казалось, еще чуть-чуть, и сучара вскроет взглядом ему черепную коробку, размотает извилины и станет лицезреть его план действий как на старой кинопленке. Металл поблизости стал легко вибрировать, но Карл вовремя взял себя в руки. Нет, эта баба явно умела позлить.       - Что с Итаном? - решил поменять тему Хайзенберг и, повинуясь бунтарскому порыву, выплюнул сигару на туфли матери.       - Тебя так волнует его судьба? - как всегда, никакого ответа на агрессию. - Не ты ли бросил его в подземелья, чтобы поразвлечь всех нас?       - Тогда он был лишь куском мяса. Теперь он - кусок мяса, который выжил. Потому и вызывает неподдельный интерес, - столь же равнодушно пожал плечами Хайзенберг.       - Что ж, - Миранда оглянулась, - скоро он будет мертвым куском мяса.       Она вдруг отвернулась и отошла на несколько шагов, повернувшись к Карлу спиной. Тот незаметно выдохнул и теперь мог лучше сосредоточиться на происходящем.       - К чему вся эта комедия, Хайзенберг? Я знаю, что ты хочешь убить меня - ты знаешь, что я собираюсь убить тебя, - на последних словах Карл крепче сжал молот. - Итан мне больше не интересен, Роза… Ева скоро обретет свои силы, а ты - последний из того, что казалось когда-то важным.       - Ты так легко обходишь стороной свои любимые слова. А как же «семья», «дети», «любовь»? Куда делись твои хваленые родственные узы? И что-то не видно дорогой Евы, - прищурился Карл и по мимолетному движению головы Миранды понял, что попал в точку. - Не хочешь познакомить ее со старшим братом?       Матерь повернулась лицом к инженеру. Ее губы были сжаты в тонкую линию, что было заметно даже под маской. Но через мгновение она слегка наклонила голову набок, а выражение прояснилось и вновь стало снисходительно-властным.       - Надо же… Выходит, ты все просрала, - это не было вопросом. - Не могу сказать, что удивлен. Предыдущую тройку отпрысков ты тоже проебала. И теперь у тебя остался единственный сыночек, преданный до ебучей невозможности, - улыбка все быстрее расползалась на лице Хайзенберга.       Миранда, величаво вскинув бровь, не прерывала монолога Карла. Что он, в конце концов, может понимать.       - Да где же она, твоя ненаглядная дочурка?       - За нее не беспокойся. Впрочем, скоро я вас и правда познакомлю, но боюсь, что ты к тому времени не сможешь уже ничего сказать, - отрешенность тона Миранды не предвещала ничего хорошего.       - Итана ты ведь не нашла, признай, - он просто тянул время, на ходу соображая, как ему выпутываться из этого дерьма.       - Ему нужна Роза, а она - у меня, так что… Знаешь, так глупо все это вышло. Он ведь даже не догадывался, что все то время жил вместе со мной, - Миранда вдруг рассмеялась.       - Ха, забавно, - Хайзенберг рассмеялся вместе с ней.       Со стороны неискушенному наблюдателю могло бы показаться, что двое старых знакомых смеются былым теплым воспоминаниям. Карл резко прекратил смех.       - Забавно, - серьезно повторил он, снимая молот с плеча. - Настолько, что я почти забыл, зачем мы здесь.       Миранда была на удивление нерешительна. Если бы Хайзенберг знал ее недостаточно хорошо, то мог бы поклясться, что она выглядела несколько менее могущественной, чем раньше. Но это была опасная иллюзия, поэтому не стоило на ней зацикливаться.       Оборотни, на которых Карлом уже несколько минут был положен мысленный болт, снова зашевелились и стали яростно хрипеть, подавая недвусмысленные сигналы об агрессии. Хайзенберг прикинул, скольких он мог бы положить в первую минуту, невольно сравнивая собственные возможности с возможностями своих солдат. Он почти полностью был уверен, что они до сих пор на фабрике и лишь ждут его приказов. На той самой, которая сейчас плевала остатками его привычной жизни в воздух.       Из земли вдруг выросли и распустились отростки живых шупалец мегамицелия, извиваясь вокруг ног Карла, словно пытаясь выискать его слабое место. Кадоу в груди дернул с таким остервенением, что мужчине пришлось машинально согнуться, защищаясь от боли. Это было что-то новенькое. Движение, конечно же, не ушло от Миранды, внимательно уставившейся на своего «сына». Карл быстро пришел в себя и прокашлялся. Сплюнул темной кровью.       - Ха, - он улыбнулся, оголяя неестественно белые зубы. - Может же, когда захочет.       Бархатный звук расправленных в стороны крыльев приковал к матери все внимание. Она была по-своему хороша в гневе (а это был гнев, Карл знал это наверняка), но не для него. Для него она навсегда останется лишь злобной сукой, похерившей его жизнь и достоинство. Как была сучара, так и есть, и большего она от него не заслужила.       Хайзенберг представляет, что сейчас произойдет: корни мицелия схватят его по рукам и ногам, а сука добьет - быстро и верно, если повезет. Но не так он себе воображал их последнюю встречу, поэтому реализует в голове иной сценарий: он стягивает весь металл, какой может, и сковывает Миранду в железные путы. Пара ударов молотом по ее прекрасной головке сбивают с сучары спесь, а ликанов можно завалить и попутно. Ничего сложного, в мыслях - так вообще кино со счастливым финалом. Главное опередить эту обезумевшую бабу. Белкино тактическое нападение сзади сейчас бы тоже пригодилось. Хорошо, что она далеко - может не так страдать будет, если его ковбойский план потерпит крах.       Поток мыслей был нагло прерван оглушительным выстрелом Миранде в лицо. Карл даже поддался эмоциям и округлил глаза.       Внезапно взявшийся с дробовиком Итан настроен весьма решительно. Голова матери отбросилась на плечо, как игрушечная, кровь хлещет в разные стороны, сама она покачивается, но все еще держится на ногах.       Карл присвистнул от увиденного. Но не медлит. Одним прыжком преодолевает разделявшее их с матерью расстояние и наотмашь бьет молотом по хрупкому (как это кажется со стороны) корпусу. ***       Звуки слились воедино в убийственную и лишенную смысла какофонию: утробный рык стаи оборотней, пронзительный женский визг, выстрелы, грохот непонятно чего еще, взрывы, и на фоне всего этого - влажные голоса отростков мегамицелия, заполонившего все вокруг. Белка с отвращением нахмурила брови и скривила рот.       - Думаешь, мы правильно поступаем, отсиживаясь здесь, пока он там жопу рвет? - поинтересовалась она, смотря на огромные колонии мицелия внизу деревни.       - Есть конкретные предложения? - спросил в ответ Герцог.       - Черт возьми, - она прекрасно понимала, что будет только мешать Хайзенбергу, но ждать его словно бесчувственная кукла было для нее настоящим мучением.       - Но что, если… - не хотелось даже говорить вслух такие слова. - Что, если он прямо сейчас ждет нашей помощи? У него есть только мы, помнишь?       - Все возможно, - Герцог лаконичен до невозможности, или он так переживает.       - Ты как-будто в другом мире, - Белка хотела бы разозлиться и наорать на него, но решила сохранить хладнокровие, хотя бы ради Карла.       - Потому что не дал тебе четкого плана по спасению любимого?       - Прекрати нести чушь! - ей все же пришлось повысить голос и нахмуриться для приличия. - Ты ему обязан не меньше, чем я.       - Интересно, чем? - легкая улыбка заиграла на толстых губах торговца.       - Моей жизнью, например?       - Хм, резонно.       - Да очнись ты наконец! Он, может, прямо сейчас умирает, а мы булки греем! - Белка вскочила со ступеньки телеги, потеряв на мгновение равновесие от пронзившей боли.       - Знаешь, ты как хочешь, но я не могу здесь больше прохлаждаться, - от этих слов девушка вдруг ощутила, насколько холоден стал воздух, и ее пробрала дрожь.       Герцог молча повернул голову, внимательно смотря на встрепенувшуюся напарницу.       - Да скажи хоть что-нибудь!       - Дорогая моя... - он немного помедлил. - Нет в жизни ничего более естественного, чем смерть.       Повисла пауза. Белка сверлила Герцога круглыми и возмущенными глазами, и торговцу показалось, что они блестят больше обычного.       - Если это все, то я пойду.       - Это может быть путешествие в один конец, Белка, - Герцог не собирался ее останавливать, но и его речи не придавали сил.       - Тогда пусть это путешествие пройдет вместе с ним.       - Ты ведь понимаешь, что я не могу знать все на свете наверняка…       - Не припомню, чтобы замечала за тобой это раньше, - перебила Белка.       - … но есть вещи, которые нетрудно предсказать, даже не обладая талантом ясновидящего, - грустно улыбнулся торговец.       - Лучше не продолжай, а то я запомню тебя равнодушным толстым стариком.       - Что ж, в таком случае, - натянул на себя дружелюбно-приятную мину Герцог, - буду ждать вас в своей кибитке. Когда закончите с Мирандой, разумеется.       Теперь настало время сомневаться Белке. Не могло все пройти так гладко, как ей бы того хотелось, но поверить в это ей ведь никто не запретит. Она так же искусственно улыбнулась торговцу в ответ.