Under Your Spell

      - Ну, - Карл вытер руки об свою же рубашку. - Что скажешь?       Герцог исподлобья взглянул на лорда.       - А есть, что говорить?       - Всегда есть, что сказать. Если, конечно, знаешь, что, - двусмысленно ответил ему Карл.       - Не могу сказать, что не догадываюсь, к чему вы ведете, - вздохнул торговец. - Но все же, хотя бы в дань нашим деловым отношениям, хотелось бы услышать конкретные вопросы.       Карл наклонил голову и усмехнулся: отказать Герцогу в такой маленькой хитрости не представлялось возможным. Пусть и на небольшой, но он был всегда на шаг впереди.       - Ладно, Герцог, будь по-твоему - я не из стеснительных, - Хайзенберг упер руки в бока. - Кем она тебе приходится на самом деле?       Торговец с минуту молчал, и Карл уже засомневался в том, что тот ответит ему. Но Герцог улыбнулся обыкновенным своим манером и похлопал себя по пузу:       - Мертвой дочерью.       Это было произнесено так, словно он говорил об умершем хомячке, которого видел пару раз в юности. Хайзенберга пробрал легкий тремор, от которого он быстро оправился.       - Хочешь сказать, что Белка - мертва? - вопрос после оглашения прозвучал настолько глупо и застыл в воздухе, что оба поняли - ответа не будет. - Не думал, что она должна знать об этом… всем?       - И как вы себе это представляете? Мы бросимся друг другу на шею и будем радоваться, что два ходячих трупа вновь обрели семью?       - Обрести семью даже для ходячих трупов было бы непростительной роскошью. Да и словом «семья» я уже сыт по горло, - Хайзенберг смачно сплюнул. - Но ты ведь понимаешь, что теперь о вашем маленьком секрете знаю я.       - Я всегда считал, что вам свойственна немногословность, - многозначительно улыбнулся торговец. - К тому же вы не располагаете и половиной всей истории.       - Допустим, что я еще и прекрасный слушатель, - Карл принял позу, по его мнению располагавшую к доверительной беседе.       - В таком случае, после разговора мне бы пришлось вас убить.       Несмотря на шутливый тон, глаза Хайзенберга превратились в тонкие щелочки, и Герцог, не медля, добавил:       - Но это не та история, которую рассказывают за пару минут в ожидании, пока близкий человек приходит в себя, - он указал жирными, унизанными перстнями пальцами на Белку.       Девушка начала метаться в сонном бреду, на лбу выступила испарина, и с губ иногда срывалось невнятное мычание. Карл еще раз поразился тому, как все обстоятельства, словно по заказу, играют в пользу Герцога, но настаивать на продолжении разговора не стал. Он приблизился к Белке и смочил ее лоб мокрой тряпкой - это был второй рукав его многострадальной рубашки.       За прошедшие пару часов Хайзенбергу пришлось использовать все свое мастерство: от навыков хирурга и инженера до телекинетических способностей. Шансы на восстановление были неплохими, но кость не собиралась регенерировать так быстро, как ему с Герцогом того хотелось. Она была пробита и расколота на два куска, торчавших из-под кожи кроваво-белым частоколом. Пуля прошла навылет, и поэтому под умелыми манипуляциями Герцога удалось добиться того, что разложение не двинулось дальше места ранения, а Карлу пришлось доводить начатое торговцем до конца. Он обработал рану, проверил ту на наличие мелких осколков и, довольный результатом, вправил кости на место, срастив их между собой металлом. Он мог своими силами поддерживать стабильность этой легкой конструкции на достаточно большом расстоянии, но Белке лучше бы далеко от него не отходить.       - Значит, с сучарой Мирандой у тебя свои счеты, - констатировал сам для себя Карл и снова смочил в чистой воде рукав рубашки.       - Скажем так, я мог бы посодействовать приближению ее кончины, - весело кивнул торговец, а Карлу показалось, что все эмоции на его лице сейчас были лишь тенью того настоящего, что, возможно, когда-либо и теплилось в этом тучном теле.       Впрочем, у Карла и самого уже давно не было сердца и не ему было судить об искренности испытываемых кем-то чувств. Но одно не давало инженеру покоя: заткнув свое прежнее, практически погибшее «я» в глубины подсознания, Хайзенберг поставил на его место въедливую месть и на протяжении многих десятков лет подпитывался ей, заставляя себя выживать и совершенствоваться перед лицом все возрастающих сил Миранды. Чем сильнее становилась его «матерь», тем глубже месть вгрызалась во внутренности и поглощала не хуже его собственного кадоу. Но что происходило с этим мягкотелым торгашом? Каким образом этот жирдяй собирался мстить и собирался ли вообще?       - И ты просто сидел на жопе ровно все это время? Пока тебе башляли за всю эту никому не нужную хуйню, которую ты возишь на горбу? - Карл решительно не хотел понимать условий существования Герцога.       - Лорд Хайзенберг, - посерьезнел вдруг торговец. - Месть - совершенно не то блюдо, которое нужно приправлять желчью для более острого вкуса. Если вы хотите вызвать у клиента послевкусие в виде изжоги, то - да, но если необходимо оставить именно незабываемые ощущения, то как нельзя лучше подойдут неожиданные и даже совсем не подходящие блюду приправы. И мне придется повториться: вы не располагаете и половиной информации, чтобы делать хоть какие-то выводы.       - Так расскажи, папаня! - сорвался Карл.       Двух мужчин прервало белкино тяжелое дыхание. Видимо, своим криком Хайзенберг смог вырвать ее из забытья.       - Белка, - он легонько похлопал ее по щеке. - Вставай, девочка, тут батя твой негодует. Белка! Белка!       - Черт… возьми, - едва слышно пробубнила Белка и открыла глаза от мужского крика прямо ей в ухо.       - Хм, - возвышавшийся над ней Хайзенберг отстранился и нахмурился. - Вроде соображает.       Он не был похож на того Хайзенберга, каким она его знала. Помятый, весь в грязной, рваной, потной одежде и со следами засохшей крови на руках и лице, со слипшимися в жирные пакли волосами - это не был тот гордый лорд, который повергал её в страх и будоражил одновременно. Но одно оставалось неизменным - его глаза. Очки куда-то пропали, наверное. Карл смотрел на Белку пронзительным, полным решительности взглядом, так, будто читал ее, как открытую книгу, и от того она почувствовала себя маленькой глупой девчонкой, провинившейся перед отцом, и вот сейчас-то он испепелит её сначала взглядом, а уж потом всыпет по самое не балуйся. Но инженер лишь нарочито грубо взял её за подбородок и, повертев в разные стороны рукой, оценивающе осмотрел.       - А ты надеялся, что не соображаю? - дернулась девушка, полная недовольства от исчезающего облегчения сонного забытья.       - Бельчонок, милая, ты можешь оставить свой яд для более приватных бесед? Если ты не заметила, то папочка сидит вооон там, - показал Карл рукой на Герцога, - и только и ждет, как бы содрать с меня три шкуры за твою запретную любовь.       В его словах Белка услышала небывалую самонадеянность и бахвальство, которых, по ее мнению, совсем не требовали обстоятельства.       Приторное послевкусие сна окончательно развеялось, являя себе на замену практичного, думающего только о своей заднице хладнокровного Хайзенберга. Девушка уже намеревалась рассказать ему все, что думает о своей якобы любви к нему, на автомате привстала из положения лежа на локти, но тут же со стоном боли рухнула обратно на спину.       - Так, а вот этого пока не нужно, - Карл успел придержать её за плечи. - Ты у нас натура живучая, но весьма неосторожная, так что двигаться будешь только тогда, когда я сам тебе скажу.       От накатившей волны боли Белка даже спорить не стала, но машинально дотронулась до ноющей ключицы. Сердце пропустило несколько ударов, пока девушка наконец не решилась опустить взгляд на рану. Кожа в том месте была - Белка боялась её там не увидеть - но настолько тонкая и прозрачная, что под пальцами ясно чувствовался холодный металл, а кривая несросшаяся кость выпирала белесыми обрубками, словно в попытке освободиться от остального тела. Белку прошиб пот. Сколько уже раз она играла с огнем и при этом умудрилась не сдохнуть? Сначала Димитреску, потом этот оборотень, затем Итан со своими шальными пулями, а теперь ещё и от ключицы осталось раздробленное месиво из-за мудака в чёрном стильном плаще! И самым обидным было то, что Белка-то ничего плохого никому и не сделала, разве что Итану немного помешала, но и тот сам напросился.       - Во что же я вляпалась? - Белке так сильно хотелось дать в морду всем своим обидчикам, но половина из них уже была мертва, а другая половина - вне досягаемости, да и сил бы не хватило в ее нынешнем положении.       - Бельчонок, ты только не переживай - раны затягиваются быстрее, когда организм расслаблен и удовлетворен, - подмигнул ей Хайзенберг.       Он однозначно вздумал вывести ее сегодня из себя.       - Я вживил тебе, скажем так, парочку железяк. Ничего необычного, но далеко от меня лучше не отходи, - продолжил инженер, не взирая на угрюмость собеседницы.       Карл хотел сказать что-то навроде: «После всего этого пиздеца я тебя и на сантиметр от себя не отпущу», но проглотил этот порыв и смолчал. Ему было так привычнее, а значит - спокойнее.       Он поднялся на ноги, вытянул руку, и к ней вдруг притянулся неведомо откуда взявшийся молот. Рваный и багряно-пыльный от крови и грязи, сейчас он уже больше напоминал свою прежнюю версию, однако выглядел более устрашающе. У Белки при взгляде на него снова начало щемить в груди. И только через несколько мгновений до нее долетел смысл сказанных им слов.       - То есть я теперь такая же, как твои…солдаты? - более робко, чем рассчитывала, спросила она.       - Ха, нет, милая, - Карл негромко рассмеялся. - Хотя доля правды в твоих словах и есть. Просто на какое-то время я поддержу твое восстановление, как умею, - он пожал плечами.       Вдруг послышался резкий глухой звук, и земля задрожала под ногами. Гул был настолько пугающим, что Белке показалось, будто недалеко взорвался вулкан.       - Пора, - послышался ласковый голос молчавшего до сих пор Герцога.       Белка и Карл посмотрели на торговца: Белка - в замешательстве, а Карл - в легком нетерпении.       - Не хотелось бы расстраивать нашего лорда, но, боюсь, что ваша фабрика… Вашу фабрику мы безвозвратно потеряли.