Under Your Spell

      Белка, чистая и уставшая, одиноко сидела в запертой Хайзенбергом комнате, ожидая его возвращения. Ее взгляд упал на стопку бумаг на столе, и какой-то бес, не иначе, поднял девушку на ноги, подвел прямо к бумагам и положил ее руки на желтые листы.       - Что ж я делаю, еб вашу мать, - вздохнула Белка, но рук не убрала. - Я точно сдохну прямо здесь… Она знала, что Карл мог вернуться с минуты на минуту, однако это только быстрее разогревало в Белке любопытство, и она дрожащими пальцами осторожно, чтобы не нарушить порядок, стала пролистывать страницы с края, находя странные чертежи и пометки на полях. Но вдруг ее рука остановилась, наткнувшись не на страницу, а на твердую обложку. Аккуратно потянув за боковую часть, Белка достала из стопки находку - это был дневник? Никаких подписей на обложке не стояло, и девушка с интересом открыла первую страницу. Сперва строки были только на немецком и понять, о чем писал хозяин дневника не представлялось возможным. Но на следующих страницах стали все чаще мелькать записи на знакомом языке. Это точно был дневник. Белка с опаской оглянулась на дверь и прислушалась - никаких звуков, кроме вечного фабричного гула слышно не было. Девушка со всей присущей ей скоростью чтения забегала глазами по строкам, и с каждым словом взгляд ее становился все хмурнее. ***       Карл начал блевать. Его рвало кусками плоти и кровью, чужой кровью. Он не стал сдерживать в себе то, чего в нем быть не должно, и блевал, что есть мочи, на зло матери Миранде. - Нет-нет, - безнадежно констатировала Миранда. - Это не для него. "Да неужели так, сука, заметно?!" - успевал подмечать про себя Карл, которого от вида рвоты кровью, при том - не своей, тошнило ещё сильнее. Он думал, что сейчас выблюет свой желудок вместе с чьим-то жилистым мясом. От таких мыслей лучше не становилось, и Карл, хватаясь за измученное горло, рухнул на забрызганный красной жижей пол, пачкая одежду и волосы. - Фу, слабый мальчишка, - фыркнула Альсина и с лицом великосветской львицы отвернулась, рассматривая свои ногти. - И зачем только тратить на него столько ценных запасов? Хайзенберг в позе эмбриона корчился от боли в желудке и ощущения собственного ничтожества. Он ненавидел её. Чертову суку, сотворившую из него беспомощного слизняка. Раньше ему казалось, что нужно ещё немного потерпеть, и тогда уж он наверняка сбежит или прикончит всех нахер. Но остальные "дети" Миранды не разделяли его взглядов и не спешили помогать ему скрыться. Димитреску же, при возможности, и сама пыталась его проучить. "Ты ещё слишком юн, чтобы осознать, какую невероятную жизнь великодушно подарила тебе матерь", - говорила ему Альсина. "А ты слишком стара, чтобы выебываться", - всякий раз отвечал ей Карл. Миранда отложила ручку, оперлась на колени и встала из-за стола. Стуча невысокими каблуками, она лёгкой поступью подошла к Карлу, словно игривая кошка, и нависла над его измученным телом. Он скорее почувствовал её, чем увидел, и, оттолкнувшись ладонью от скользкого пола, отполз на несколько сантиметров и перевернулся с бока на спину. Карл опасался ее. - Не понимаю. Он должен есть мясо, как и все мы, но он противится, - обратилась неведомо к кому женщина. - Ты ведь хочешь стать сильнее, не так ли? - она заботливо погладила его грязные слипшиеся от крови волосы. Хайзенберга снова начало мутить, но на этот раз от слащаво-притворного прикосновения. Он посмотрел Миранде в глаза, но увидел там лишь научный интерес к подопытному кролику. Если бы ей понадобилось прочесть его мысли, думал он, то сучара без раздумий вскрыла бы его черепную коробку и копалась бы голыми руками в мозгах, пока не отыщет нужное. На лице Карла заиграла горькая ухмылка, которая через мгновение переросла в истерический смешок. - Если бы я всадил в тебя весь металл в этой комнате, ты бы сдохла? - тихим безнадёжным голосом спросил он, ожидая отрицательного ответа. - Матерь Миранда, позвольте мне научить мальчишку манерам! - вмешалась Альсина и сделала шаг вперед. - Не стоит, дитя, - жестом остановила её Миранда. - Он не вечно будет сопротивляться, а в его положении такое поведение вполне нормально. Голос Миранды даже не дрогнул, она была уверена в правоте своих слов, но вот Карл знал, что никогда не оставит попыток убить эту мразь. Однако её возможности повергали его в отчаяние, и чтобы противостоять ей необходимо было найти нечто большее, то, что испугает даже её. Карл собрал остатки сил, повернул голову набок и смачно сплюнул розовую слюну прямо на туфли матери, выражая своё с ней несогласие. А потом дотянулся пальцами до туфельки и, улыбаясь, растер слюни по поверхности обуви. Леди Димитреску зашипела от ярости, как паровоз времён Первой мировой, но Миранда, казалось, совершенно не обратила внимания на весьма хамский жест в её сторону. Она лишь вернулась на своё рабочее место и проронила: - Альсина, милая, проводи своего брата обратно на кушетку: нам предстоит ещё целая серия проверок его регенеративных способностей. *** Он взглянул на своё измученное, иссохшее тело. Он сильно похудел за последнее время и только крупные ранее мышцы делали его похожим на человека: вместо молодого, красивого, крепкого офицера из зеркала на Хайзенберга смотрел жилистый седой мужчина средних лет с ввалившимися щеками и пылающими гневом глазами. Да уж, с таким говорящим взглядом никакая конспирация не спасет... Может, стоит надевать очки, чтобы его ненависть не так выдавала его? Понадобится время и огромные силы, чтобы вновь обрести подобающий мужчине вид и дать хоть какой-то отпор сумасшедшей суке. Благо на фабрике теперь столько подконтрольного ему одному металла, что с его-то мозгами можно отгрохать целый военный завод. Жаль только, что армии у него нет: уж Карл показал бы сучаре, как воюют настоящие мужчины… От собственного вида в грязном треснувшем во все стороны зеркале Хайзенберга начало воротить. В голову пришло твердое осознание того, что нужно вытащить самого себя из этой пучины дерьма, и нужно с чего-то начинать. Пожрать как следует, заняться формой - он ведь теперь гордо зовется Лордом, сменить тряпье, да и неплохо бы обзавестись чем-то увесистым в руке. Что-то такое, что отбивало бы желание лишний раз доебаться до него и давало понять, что Карл больше не то дитя, которое может нечаянно пораниться об собственные способности. Что-то такое, чем можно было бы раз и навсегда обрубить когти этой гигантской суке, размозжить тупорылую рыбью голову водяного дебила и заткнуть слишком разговорчивую пасть стремной куклы. Но начать, пожалуй, нужно с внешнего облика. Он зажал свои отросшие волосы в кулаке, взял ножницы и срезал все до плеч. Менее седыми они от этого не стали, но лицо вышло как-будто благороднее. «Черт, еще бы бороду оформить», - подумал Хайзенберг, решив сконцентрировать сегодня все свое внимание на образе. Бритвы у него, конечно, не было, но он помнил, что давным-давно один немецкий офицер, который погиб с отрядом молодых солдат в крепости неподалеку, оставил мешок с походными причиндалами доживать свой век в развалинах. Ему бы хотелось узнать, что стало с тем мешком… *** Ключ провернулся в замочной скважине, и дверь медленно и со скрипом отворилась, впуская в ночной сумрак комнаты Хайзенберга. Белка уже минуту назад от неожиданности выронила дневник на пол и теперь просто положила его рядом со всеми остальными бумагами на стол прямо под вопросительным взглядом мужчины. Ну что за идиотка.       - А я-то думал, что мы наладили контакт, - покачал Хайзенберг головой. - Сколько же, черт тебя дери, раз я просил не трогать мое барахло?