Ночь

      Бессонница уже давно мучала Курильщика, украшая лицо тёмными кругами под глазами и впалыми щеками, а тело излишней худобой. Но во время сессии он нашёл для себя в этом плюсы. Ему не приходилось тратиться на кофе, да и по утрам чувствовал себя довольно бодренько, несмотря на болезненный вид. Многие одногруппники завидовали его способности не спать всю ночь, не прилагая к этому особых усилий, а потом приходить на экзамены и получать хорошие оценки. Все спрашивали, в чём его секрет, а он лишь улыбался и пожимал плечами. Эрик не хотел рассказывать, что всё дело в надежде и ожидании чуда. Днём эта надежда пропадала, становилась совсем призрачной, но ночью расцветала с новой силой. Он чувствовал, что Чёрный придёт именно ночью. Чувствовал и ждал, верно и преданно. Даже если пройдёт ещё лет десять, он всё равно будет ждать. Чёрный обещал, а он никогда его не обманывал.              Отец подарил Эрику отдельную квартиру в центре города, откуда ему проще было бы добираться до университета. Курильщик долго не хотел переезжать, боясь, что тогда Чёрный точно не сможет найти его. Но Сфинкс с отцом общими усилиями уговорили его, под предлогом того, что когда Чёрный появится, они скажут нужный адрес. Самостоятельная жизнь оказалась сложной, но интересной. Теперь уж точно некому было проследить, когда он ложится спать, можно было есть прямо из кастрюли или сковородки, чтобы лишний раз не пачкать посуду, да и так казалось вкуснее. Свою комнату Курильщик превратил в мастерскую, в которой творился полнейший хаос и разгром, называемый творческим беспорядком. В остальном в квартире был порядок, он не разбрасывал носки, хотя порой очень хотелось, просто чтобы почувствовать себя полностью свободным и независимым, всегда вовремя стирал вещи и выносил мусор. У него было слишком чисто для одинокого студента, но не может же он ждать Чёрного, если в квартире бардак и разруха, мастерская в счёт не шла.              В один день к нему заявился Сфинкс, с просьбой пожить пару дней, пока в общежитии ремонт. Курильщику не очень-то хотелось делить площадь с ним, но отказать он не смог. Так Сфинкс поселился у Эрика больше, чем на месяц. Только потом Курильщик догадался, что об этом попросил Сфинкса отец, боясь, что его, как он думал, слабонервный сын впадёт в какую-нибудь депрессию в полном одиночестве. Возможно, он был прав. Курильщик не стал выгонять бывшего состайника, хоть они никогда и не были друзьями, вдвоём всё как-то повеселее, да и можно разделить обязанности. Ещё чуть позже Эрик понял, что такое сожительство нужно было в первую очередь не ему, а Сфинксу, тосковавшему по Русалке, которая вновь исчезла, будто её никогда и не было. Именно это их объединяло теперь — ожидание встречи с самыми близкими людьми.              В свободное от учёбы и каких-то подработок время они гуляли. Периодически кто-нибудь из них останавливался, присматривался или прислушивался. Не нужно было спрашивать, что случилось, оба понимали, что увидели похожий силуэт или услышали знакомый голос, но мало ли в мире похожих людей.              Однажды вечером, за просмотром фильма Сфинкс неожиданно поцеловал Эрика. Они целовались долго, почти без остановок, легко и нежно скользили по влажным губам друг друга. Парни делились болью, целуясь, представляли совсем других людей. Курильщик — Чёрного, Сфинкс — Русалку. Когда бывший состайник ускорился, стал грубее и углубил поцелуй, Эрик почувствовал, что теперь тот представляет не Русалку, а кого-то другого, не менее любимого, зато совсем недоступного и запретного, о ком Сфинкс никогда не заговорит, о ком нельзя было спрашивать.              — Прости, я подумал, что тебе сейчас это нужно, — сказал Сфинкс, вытирая губы об рукав своей футболки.              — Это было нужно нам обоим…— Курильщик виновато потупил взгляд.              — Не переживай, не думаю, что это можно считать изменой, — Сфинкс озвучил то, о чём они оба сейчас думали, о чём одинаково беспокоились.              В ту ночь Курильщик прикатил в гостиную, где лежал на диване Сфинкс. Он тоже не мог уснуть. Эрик перебрался к нему, крепко обнимая, плача.              Дальше у парней началась сессия, они перестали гулять, почти не разговаривали, были заняты подготовкой. Курильщик не выходил из мастерской целыми днями, порой забывая поесть, Сфинкс же его просто не беспокоил. В одну из ночей организм Эрика всё же дал сбой и он погрузился в объятия Морфея прямо за рабочим местом, сложив руки под голову. Он не знал, сколько проспал, но разбудил его стук в дверь, шаги Сфинкса, а потом тихий разговор.              — А ты что тут делаешь? — до боли, до сердечного спазма знакомый голос.              — Живу, как видишь, — сонный голос Сфинкса.              — С Курильщиком? — взволнованный голос Чёрного!              Никогда прежде Курильщик не ездил так быстро, идеально вписываясь во все повороты. Была бы возможность, он бы тут же бросился Чёрному на шею, обнимая так сильно, как не обнимал никого. Но это было не нужно, Чёрный сам рухнул перед ним на колени, притягивая и прижимая к себе.              — Ну-с, не буду вам мешать, — с улыбкой проговорил Сфинкс, удаляясь в гостиную.