Ночь

      Нет ничего хуже ночей в Могильнике. Мрачных, холодных и одиноких. Курильщик лежал на животе, слушал биение своего сердца и боялся, что в какой-то момент оно остановится, замрёт навсегда. Он размышлял, замечает ли человек момент своей смерти и продолжает ли что-то чувствовать уже после, или же она приходит совсем незаметно. От таких мыслей ему становилось дурно, но и избавиться от них у него не получалось, они сами приходили к нему, морочили голову и не давали уснуть. Мысли о смерти ощущались, как щупальца, мерзкие, склизкие, изворотливые, с лёгкостью пробирающиеся в голову Курильщика. Он даже сделал небольшой рисунок, где эти щупальца атакуют его голову через нос, рот и уши. Парень надеялся, что если материализовать мысли таким образом, то они исчезнут, не будут его больше мучать. Но это совсем не помогло, а даже усугубило ситуацию. Зато рисунок заметил Чёрный, когда, с разрешения друга, листал его альбом. Курильщик решил поделиться с ним своими переживаниями, и Чёрный пообещал постараться навещать его не только днём, но и ночью, чтобы тому не было так одиноко и страшно. Это обещание так или иначе помогло Курильщику, теперь он мог думать не только о смерти, а ещё замирать в приятном ожидании, когда слышал шаги, приближающиеся к его палате. А потом расстраиваться, когда они уходили всё дальше.       Парень уже задремал, так и не дождавшись, и чья-то тёплая рука легла ему на плечо. Он поморщился, пробормотал что-то невнятное. А открыв глаза, улыбнулся. Чёрный. Смог всё-таки.       — Я уж и не надеялся, — ворчливо сказал Курильщик.       — Уйду ведь сейчас, — шутливо пригрозил Чёрный, приземлившись на стул рядом с кроватью друга.       — Ладно, прости. На самом деле я рад, что ты пришёл, — Курильщик хотел ещё добавить «Спасибо», но не стал, оно растворилось в воздухе, успев долететь до Чёрного, как что-то само собой разумеющееся.       Парням приходилось говорить шёпотом и вздрагивать при каждом шорохе. Щупальца уже не так настойчиво пробирались в мозг Курильщика, только чуть касались его и поглаживали, пытаясь вновь овладеть им. Но он был слишком увлечён разговором с Чёрным, который рассказывал ему о происходящем в Доме. А сам Курильщик жаловался на ужасно скучную жизнь в Могильнике. О своих опасениях по поводу собственного здоровья парень молчал, чтобы не грузить друга. На его плечи и так легла огромная ответственность — он стал вожаком Псов. Но Чёрный и так всё понимал, чувствовал лёгкую дрожь в голосе бывшего состайника, когда речь заходила о выписке. Да и если бы Курильщик ни о чём не беспокоится, то они бы оба сейчас спали в своих постелях, а не коротали время за разговорами.       — Я тут тебе кое-что принёс, — Чёрный достал из пакета контейнер с салатом и две пачки сигарет. — В прошлый раз ты сказал, что вас кормят отвратительно, решил приготовить тебе салат из помидоров.       Курильщик был готов расплакаться от умиления и крепко обнять друга, никто раньше не делал для него ничего подобного. А потом ему вдруг подумалось, что это может быть последний раз, когда они видятся, последняя возможность поговорить с Чёрным. На удивление, эта мысль не пугала его, не отталкивала, наоборот показалась какой-то привлекательной, особенной. Сердце забилось чаще, а потом болезненно сжалось. Прилив внезапной нежности охватил Курильщика, наполняя собой всё тело, подталкивая к странным, даже безумным поступкам, о которых ему совсем не хотелось жалеть, сейчас им управляла чёткая уверенность в правильности своих решений. Он придвинулся ближе к Чёрному и неожиданно для того обвил его шею руками. Замерев на несколько секунд, Чёрный обнял друга в ответ, провёл пальцами по выпирающим позвонкам и опустил голову на худое, почти острое плечо.       — Знаешь, Чёрный… Ты нравишься мне, — произнёс Курильщик, закончив с обнимашками. — Не как друг, — без доли сомнения добавил он.       Чёрный нахмурил брови, кровь прилила к лицу, в затылке закололо, сердце билось уже не в груди, а где-то в пятках. Казалось, что у него вот-вот задрожат колени, но он старался оставаться сдержанным. Он был человеком, который всегда уверен в своих словах и действиях, знал, что и как делать, но слова Курильщика ввели его в ступор. Немая взволнованность передалась и самому Курильщику, который ещё минуту назад был уверен, что всё делает правильно.       — Прости, но я не могу ответить тебе взаимностью, — Чёрный опустил глаза. — Не переживай, моё отношение к тебе никак не поменяется, я никому ничего не скажу.       До Курильщика только сейчас дошло, что он признался в чувствах другу, на душе стало так легко, теперь эта тайна не будет терзать его и не умрёт вместе с ним, а Чёрный будет знать, как много он для него значит. Парень тихо рассмеялся, то ли от чувства облегчения, то ли от всей абсурдности ситуации.       Оставшееся время они курили и молчали, оба понимали, что любые слова сейчас будут лишними. Вскоре Курильщик смог уснуть, и Чёрный покинул его палату, укрыв друга перед уходом. А Курильщик, притворившийся спящим, улыбнулся краешком губ. Он бы с удовольствием разговаривал с Чёрным до самого восхода солнца, но понимал, что вожаку Псов уже давно нужно ложиться спать.