***
Разговор с отцом прошёл гораздо тяжелее, нежели я себе его представлял. Признаться, Джеймс Поттер открылся передо мной с абсолютно другой стороны. Профессора в Хогвартсе, другие мои взрослые знакомые описывали его добрым, жизнерадостным весельчаком, что всегда искал приключения себе на задницу, абсолютно не задумываясь над последствиями. На деле, Джеймс оказался жестким, хладнокровным и расчётливым. Такие люди не прощают, не забывают и любые их действия имеют цель и смысл, пусть порой и не явный. Однако при всём этом он оставался любящим отцом, верным другом для настоящих друзей и хорошим мужем… Мужем на словах. В этом и была вся загвоздка. Дело в том, что брака с Лили Эванс как такового не было. Не было бракосочетания на краеугольном камне рода, не было магических клятв верности и чистоты… Ничего. Да, брак был зарегистрирован в Министерстве Магии в специальном отделе, но не более. Для аристократии и для самой магии это липа. Простая бумажка, не несущая никаких прав, обязанностей и подтверждений. Она просто ничего не значила. По магическим законам Джеймс и Лили не были мужем и женой. Это понимали многие аристократы, это понимал Сириус Блэк. Холодный расчёт Джеймса — не более. Мало того, что Лили была Новой Кровью, что является довольно редким случаем среди маглорожденных, так еще она была красивой девушкой и сильной волшебницей… Да, Джеймс действительно в нее влюбился. Действительно хотел ребёнка именно от неё, а так как магия будущего первенца очищалась магией матери, она становилась идеальной партией для Джеймса. Аура, не несущая на себе никаких проклятий, магия, что текла в ней полноводной рекой… Была только одна заминка: Лили либо надо было принимать в род, причём один Мордред на правах жены — это просто-напросто невозможно, либо сделать так, чтобы первенец Джеймса родился вне брака, а потом принять его в род. Вторым вариантом изредка пользуются чистокровные рода и то, только лишь в тех случаях, когда требуется разбавить кровь. До сих пор этот метод является самым эффективным. Причем наиболее радикальные после этого избавляются от матери первенца, а лорд уже женится на чистокровной по расчёту. Естественно, подобная информация не подлежит широкой огласке, становясь известной лишь в узких кругах близкой родни. Как итог, я был рождён вне брака и введён в род Поттер. Кровь матери во время ритуала принятия в род выгорала, оставляя после себя очищенную от проклятий кровь Поттеров. Помимо этого мое магическое ядро под воздействием магии матери получило значительный толчок к развитию, делая меня сильнее среднестатистического чистокровного ребёнка моего возраста. Лили же продолжила жить с нами вплоть до событий восемьдесят первого, Джеймс просто не знал, что делать с женщиной, которую любил. И я его понимаю. В истории Поттеров, не говоря уже о Певереллах, подобные ситуации возникали неоднократно. Можно бы было поступить подобно предкам и сделать Лили наложницей, но основная проблема была в том, что сама Лили ничего не знала о интригах своего «мужа». Будучи типичной магглорождённой, она полностью поддерживала взгляды Дамблдора на замшелость и ненужность традиций чистокровных родов, искренне полагая, что министерской регистрации брака более чем достаточно. А единственный знающий о интригах Джеймса человек предпочёл молчать, так как в какой-то мере являлся его союзником, не говоря уж о дружбе. Знающий об интригах Сириус, принадлежал роду Блэк, который издавна считался самым верным союзником Певереллов. Джеймс Поттер был регентом рода Певерелл. На самом деле беседа с отцом многое прояснила, а многое ещё сильнее запутала. Его история поражала, восхищала, а некоторые его действия вводили в ступор, даже знающих об истинной личности Джеймса.***
Отец Джеймса, мой дед — Карлус Поттер, был крайне любознательной личностью. Создание артефактов было и его хобби, и работой, и главной страстью жизни. Его абсолютно не интересовало заведение семьи, несмотря на настояние его отца — Флимонта Поттера. Погрузившись в исследования, Карлус посвятил себя созданию артефактов, попутно улучшая финансовую составляющую своего рода… К сожалению, во время войны с Грин-де-Вальдом Флимонт скончался, а Карлус пересмотрел свои взгляды на жизнь. В тысяча девятьсот сорок седьмом году спустя два года после победы Света, окончания войны с Грин-де-Вальдом, Карлус таки женился. Женился он на Дорее Блэк. Брак, изначально заключенный по расчёту, постепенно перетек в дружбу и в итоге стал счастливым. Что Карлус, что Дорея полюбили друг друга и уже не представляли своей жизни без второй половинки. К сожалению, крепкая духовная связь и истинная любовь не помогли в ситуации с зачатием первенца. Родившись двадцать седьмого марта тысяча девятьсот шестидесятого года, Джеймс был поздним ребёнком даже по меркам магического мира. А так как по единогласному заключению медиков Дорея больше не сможет родить ребёнка, Карлусу пришлось взяться за воспитание своего долгожданного сына со всей строгостью, присущей аристократу в энном поколении, дабы в будущем его наследник полностью соответствовал титулу лорда Поттера. Благодаря особенностям своего воспитания Джеймс избежал участи попадания в категорию избалованной «золотой молодежи». Он с детства рос довольно холодным, жёстким, не терпящим слабых духом и недостойных, к которым причислял Предателей Крови и им подобных. За год до поступления в Хогвартс произошло событие, что потрясло многих, включая самих Поттеров. Во время назначения Карлусом своим наследником Джеймса, что все аристократы делают, когда наследнику исполняется десять лет, поскольку именно тогда магическое ядро молодого мага заканчивает первую стадию формирования, пробудилась родовая магия давно вставшего на грань рода. Родовая магия рода Певерелл признала Джеймса своим регентом. Человеком, что должен родить лорда Певерелла. Это поразило многих, кто не на словах, а на деле был вассалом или союзником рода Говорящих со Смертью. Одними из них были Блэки, находящиеся на тот момент на вершине своей мощи, быстро разузнали, кто именно является регентом Певереллов. По воле случая ровесником Джеймса оказался Сириус Блэк, который по характеру был очень схож с регентом Певерелл, разве что был гораздо жёстче по отношению к врагам рода. Сдружились парни быстро. Поступление в Хогвартс нависло над будущим родов Поттер и Блэк грозовой тучей. Портить отношения с набирающим силу Орденом Пожирателей Смерти решительно не хотелось. Идеальным вариантом было бы придерживаться нейтралитета, но всё портила открытая поддержка Поттерами светлой стороны с Дамблдором во главе. Решение, однако, было найдено путём подробного анализа ситуации, расчётов и продумывания возможных вариантов исхода потенциальных действий главами родов Поттер и Блэк, Карлусом и Орионом, соответственно. Блэки совершают раздел. Благо, это было возможно — численность клана тёмных магов позволяла многое. Сириус и Андромеда греются под бочком у Дамблдора, в чём активно помогли замолвившие за них словечко Поттеры. Нарцисса выходит за Люциуса Малфоя, который открыто соблюдает нейтралитет, не спеша вставать на чью-либо сторону. А остальные Блэки поддерживают Волан-де-Морта. Таким образом, какая бы сторона не победила, род Блэк бы не прервался, продолжив своё существование. Однако, как известно, всё пошло не по плану: Дамблдор оказался не таким светлым, каким его все представляли, Волан-де-Морт в итоге съехал с катушек, став монстром, а Малфои, до определенного момента соблюдающие нейтралитет, внезапно присоединились к Волан-де-Морту, став его финансовой поддержкой и правой рукой. Если к тысяча девятьсот восьмидесятому году на плаву держались Регулус и Сириус, Андромеда с семьей, Орион и Вальбурга, то к тысяча девятьсот девяностому году только Андромеда с семьей. Регулус и Орион погибли в один день, Вальбурга скончалась после заключения Сириуса в Азкабан из-за непонятно откуда взявшейся в Британии Драконьей Оспы, а Сигнус и Друэлла бесследно исчезли в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году. Как итог, к тысяча девятьсот восемьдесят первом году Джеймс и Сириус думали о том, как вылезти из той ямы, в которую их загнали действия отцов. Слушая откровения отца, я всё больше задумывался над мотивами Дамблдора. В чём смысл его действий, что им движет? Власть? Слава? Или что-то большее? — Пойми, сын, я совершил множество ошибок, как и мой отец. О многом я жалею. Но знаю одно, если бы ты не принял Память Крови, тебя рано или поздно просто убили бы. Либо использовали в своих целях все, кому не лень, начиная с Дамблдора. Он не тот человек, с которым ты можешь играться. Его связи, его политическая партия Орден Феникса. Все они пошли за ним по собственной воле, и все ему преданы безоговорочно. Он не гнушается травить зельями, сотрудничать с другими расами, чтобы добиться своих целей. Я и Сириус пытались выяснить его мотивы, понять, зачем он делает то, что делает. Альбус не идиот, он понимает, что в итоге его политика ведёт к упадку магической Британии. Расистские реформы, законы… Но тем не менее он зачем-то это делает. Многого мы не добились, но ясно одно — плевать ему на славу великого светлого волшебника. Плевать ему на все его посты и должности. За его образом доброго дедушки стоит что-то большее, но что именно — предстоит уже выяснять тебе. Либо просто убрать его. Ничто не остановит Поттеров и Певереллов. Мы всегда прокладываем дорогу к успеху и не важно каким способом: мирным или же кровавым. Слова отца до сих пор эхом отдавались в моей голове. Это последнее, что он мне сказал перед тем, как его портрет уснул. Родовая магия сильно ослабла из-за отсутствия регулярных ритуалов и жертвоприношений и не могла долго поддерживать жизнеспособность портрета. Мой взгляд сам по себе сместился в сторону второго этажа. Понять природу этого могущественного тёмного артефакта я так и не смог. После диалога с отцом я все-таки прошёл в детскую. Ничто не смогло уничтожить порождение некромантии. Вынести её за пределы комнаты не получалось… и я не понимал почему. — Мистер Поттер? — от тихого старческого голоса, раздавшегося в метрах десяти от меня, я невольно вздрогнул, мысленно костеря себя на чём свет стоит за то, что не удосужился обезопасить себя от взора магов. Повернув голову в сторону говорящей, взглядом натыкаюсь на сгорбленную невысокую старушку, что опиралась на необычный посох, сделанный из какого-то дерева. В верхней части он завивался в небольшую спираль. На секунду мне показалось, что эта спираль излучает мягкое свечение. Замершие чёрные глаза, словно покрытые плёнкой, не мигая смотрели в мои. Палочка скользнула из кобуры, падая мне в ладонь, но благодаря длинным рукавам пока её было не видно. — Вы кто? — спросил я, сканируя окружающую обстановку. Краем глаза замечаю какую-то странную аномалию… Время словно замерло на месте. Всё вокруг остановилось: летящие птицы недвижимо зависли прямо в воздухе, снег перестал падать на землю, люди перестали двигаться… — Что случилось? — О, мистер Поттер, не волнуйтесь. Я просто хотела бы с вами поговорить, но диалог обещает быть продолжительным… Простые чары остановки времени ныне недоступные. Да и в магическом плане весьма прожорливы… — Никогда не слышал о таких чарах. — Родовая магия, мистер Поттер. Меня зовут Батильда, Батильда Бэгшот… — в глазах словно промелькнули все встречи Поттеров и Батильды. Она сильно изменилась за последние тринадцать лет. — Я давний друг всех Поттеров. Впрочем, вам ли этого не знать? — Почему я должен вам верить? — Магией клянусь, что имя моё — Батильда Бэгшот. Да будет так, — проскрипела старушка, и окончание, как я уже понял, посоха вспыхнуло голубым светом. — С чего вы взяли, что мне известно про вашу дружбу с Поттерами? — чуть успокоившись, спросил я, вставая на ноги и подходя к старухе. — Юноша, это Альбус Дамблдор не способен видеть дальше своего крючковатого носа. Мне-то известно, что вы приняли Память Крови. Пожалуй, я одна из немногих, кому Поттеры всегда могли доверить свою жизнь. Впрочем, не об этом я хотела с вами побеседовать. Я была близка ещё с вашим дедом — Карлусом Поттером. Хороший был мужчина, сильный, умный… а артефакты из-под его рук выходили просто замечательные… Но позволю себе предположить, вас интересует совсем другое, верно? — Дамблдор. — Дамблдор. Для начала ответьте на вопрос: что вам известно про войну с Грин-де-Вальдом и события, которые к ней привели? А точнее, про отношения Альбуса и Геллерта. И почему они в итоге оказались по разные стороны баррикад? — Если честно, только то, что было известно моему прадеду и деду. — Тогда вам известно решительно мало! Признаться, я всё рассказывала вашему ныне покойному отцу, пусть сон его будет спокойным, но потребовала с него Вечную Клятву на крови. Даже его портрет не может поведать вам о том диалоге. — Откуда вы знаете о портрете? — Я его написала. Рода Бэгшот давно не существует: наш краеугольный камень был уничтожен ещё задолго до войны с Грин-де-Вальдом, хотя мы и соблюдаем доктрину чистоты крови и по сей день. Мистер Поттер, я вам скажу столько же, сколько и Джеймсу. Клятв требовать не буду, теперь уже нет смысла… Мой внучатый племянник, Геллерт Грин-де-Вальд, некогда был чудесным, добрым и понимающим мальчиком, несмотря на то, во что он превратился потом. Но ещё у него было одно крайне спорное качество характера — он был очень доверчивым. Этого у него было не отнять. Когда в марте тысяча восемьсот девяносто девятого года Геллерт приехал ко мне, он мигом сдружился с Альбусом, которого я, если честно, не понимала. Семья Дамблдоров всегда была странной и… не очень ценилась в магическом мире. Думаю, вам это известно. Отец Альбуса, Персиваль, был жестоким человеком, который не гнушался применять незаконную уже на тот момент магию. Он очень увлекался некромантией, часто проводил странные ритуалы. Не почувствовать эманации его магии было просто невозможно — настолько кровавые ритуалы он проводил. Но Министерство на тот момент ещё не полностью завершило переформирование. Многие отделы ещё пустовали, и никто не уследил за Персивалем, который стоял в Министерстве на учёте. Свои навыки он передавал Альбусу, который, вопреки всем Дамблдорам до него, родился серым магом, а не светлым. Имея равную предрасположенность к обоим направлениям магии, что светлой, что тёмной, Альбусу всё давалось гораздо легче — он буквально схватывал всё на лету. Надо отдать ему должное, в светлой магии он ничуть не слабее тёмной, если не сильнее. А ещё он обладал просто сумасшедшей для его возраста харизмой. Он буквально собирал вокруг себя единомышленников… Геллерт тоже попал под его очарование. Это было неизбежно. На свою глупость я сама свела мальчиков на дне рождения Альбуса. Надеялась, что Геллерт сможет изменить Альбуса, направить его на правильную дорогу… В итоге всё случилось наоборот. Не знаю, что и как произошло, но Геллерт стал неумолимо меняться. Да, он был тёмным магом, но он никогда не позволял себе практиковать тёмные науки выше дозволенного. Даже во время обучения в Дурмстранге, откуда его в итоге и попёрли, простите за выражение. Бэгшот замолчала, тяжёлым взглядом посмотрев на солнце, что прекратило своё движение, наполовину выглядывая из-за горизонта. Я чувствовал, что ей тяжело даётся рассказ. — А потом? — тихо спросил я. — А потом… Потом… Потом началось возвышение дуэта Альбуса и Геллерта. Стравливание маггловских стран между собой. Одна из самых кровавых войн за всю историю Земли. Маги столкнулись в битве. Магглы устроили кровопролитную войну с миллионными потерями, что назвали Второй мировой. Многие расы, почувствовав слабость магов, подняли восстания… Многие рода прервали своё существование. У магглов жертвы превысили пятьдесят миллионов человек, из которых половина была русскими… Волхвы Руси не оценили этого и надавили на Альбуса, о чём знают единицы. Рычаги давления у них были, Дамблдоры какое-то время жили именно в магической Руси, откуда их выгнали. В итоге Альбус в какой-то момент переметнулся, встав на сторону света, и столкнулся в поединке с Геллертом, которого и победил, — Батильда перевела на меня усталый взгляд повидавшего жизнь человека. — Мистер Поттер, не знаю, что именно Альбус Дамблдор сделал с моим Геллертом. Так же, как и не знаю, кем является Альбус и что это за монстр, но одно мне известно точно — он не остановится ни перед чем ради достижения своих целей. И вы играете в его планах основную роль. Но… есть ещё одно… — Мисс Бэгшот? — спросил я, видя, что она неуверенно остановилась. — Поверьте, я собираюсь покончить с Альбусом Дамблдором. Он виноват во многих смертях, в упадке Британии… Из-за его действий появились уже два Тёмных Лорда… Мне нужна вся доступная информация. — Истинный Поттер, — слабо улыбнулась Бэгшот. — Ваш отец тогда сказал тоже самое… Поймите, я не хотела бы, чтобы вы ещё сильнее презирали Геллерта… Он был хорошим… В тысяча девятьсот девятом году, между Альбусом и Геллертом произошла крупная ссора, свидетелем которой я по воле случая стала. Её результатом стала смерть Арианы, сестры Альбуса… В узких кругах, что знают о случившемся, это неизвестно, но… Ариану убил именно Геллерт. Потом гораздо позже, но незадолго до того, как в тысяча девятьсот сорок пятом году Альбус перешёл на другую сторону, они помирились. Помирились на почве того, что никто из них не знал, кто именно убил Ариану. Но осадок остался. Это было одной из причин перехода Альбуса под светлые знамёна. Геллерта посадили в Нурменгард, где он и сидит по сей день. Я хотела посетить Геллерта в тюрьме, но никого к нему не пускают.***
Возвращение в Хогвартс прошло без проблем. Аппарировав на окраину защитных щитов Хогвартса (пока я не провёл привязку к замку, аппарировать на его территорию не могу), дошёл до ворот Хогвартса, которые ещё не закрыли… за весь путь к башне Гриффиндора встретил только Пивза, который не увидел меня благодаря работающей в полную силу мантии, и Филча, который, шипя ругательства, отмывал пол в одном из коридоров. Войдя в гостиную, подметил, что на меня внимательно смотрит Грейнджер, одиноко сидящая в кресле у камина. Я, признаться, упустил её из вида в последнее время, но знаю, что единственная, кто с ней ещё поддерживает отношения — это Джинни Уизли. Ещё не отошедшем от рассказа Бэгшот сознанием подмечаю, что видок у неё тот ещё: осунувшаяся, с покрасневшими глазами… Проводя равнодушным взглядом по остальным в гостиной, поднимаюсь в комнату, где почти ничего не изменилось: только Дин и Симус, не вставая с кроватей, переругивались между собой, перекрывая храп Уизли. Сидящий в стащенном мною из гостиной кресле Невилл прямо-таки излучал спокойствие на фоне ссорящихся парней, читая очередную книгу по Гербологии. Пообещав ему, что расскажу всё завтра, ложусь в кровать, задёргивая полог. Мысли в голове постепенно переставали метаться с бешеной скоростью, а уже через полчаса я рухнул в объятия Морфея.***
Тишину площади Гриммо 12 нарушил тихий хлопок. В мареве аппарации появился мужчина, сильно исхудавший и плохо одетый. Длинные волосы смолянисто-чёрного цвета доставали до лопаток, а неаккуратная щетина только подчеркивала нездоровую белизну лица. Обвисшая мантия с неимоверным количеством прорех скрывала от взора тюремную робу, поверх которой были натянуты маггловские штаны военного типа с бесчисленным количеством карманов, а также коричневая куртка, судя по внешнему виду, старше самого мужчины. Серые глаза, ярко выделяющиеся на немытом долгое время лице, немигающим взором следили за медленно появляющемся здании между домами одиннадцать и тринадцать. Место под особняк, находящееся прямо на могущественном природном источнике магии, было выбрано неспроста. Источник неимоверной мощи помогал держать на здании такую защиту, которую пробить не могли даже Певереллы, когда здесь стояло только это здание. Блэки всегда славились, пожалуй, безграничным мастерством в одном из самых тёмных направлений магии — магии крови. Возможности Блэков, если у них имелась кровь врага… Богатая библиотека, собранная во время совместных с Певереллами рейдов и военных грабежей, содержала в себе такие знания, что спрятать родовой особняк не составляло труда. С последним ударом камней о камни всё замерло, а перед мужчиной прямо из земли медленно вырос забор из узорчатого чугунного литья. С негромким скрипом приоткрылась калитка, словно приглашая пройти внутрь — на территорию Блэк-мэнора. Медленно двинувшись вперёд, игнорируя проносящиеся перед глазами воспоминания и боль в сломанной ноге, мужчина подошёл к двери, на которой вместо ручки чуть выпирала раскрытая пасть Гримма, вестника смерти. Протянув руку, мужчина засунул её в пасть. Выскочившие клыки проткнули ладонь. Кровь щедро полилась внутрь, медленно впитываясь. Вспыхнули магические щиты, дрожь прошла по всему зданию вплоть до краеугольного камня, который в свою очередь полыхнул магией, пробуждая поместье и его защитников. На запыленных портретах вздрогнули предыдущие Блэки, уже давно умершие. В небольшой каморке открыл глаза Кричер, глава общины, и ещё с десяток домовых эльфов, что мигом приступили к уборке. Вошедший через открывшуюся дверь в дом мужчина, головная боль которого усиливалась с каждой секундой всё сильнее, упал на колени, сжав голову ладонями с двух сторон. Вспыхнувшие магические светильники осветили старомодно и богато обставленный коридор. Отодвинувшиеся портьеры открыли взору огромный ростовой портрет во всю стену, на котором была изображена могущественная женщина — Вальбурга Блэк. — Сириус… Кричер! — с хлопком появившийся домовой эльф, завёрнутый в чистую белую наволочку, преданно посмотрел на давно умершую хозяйку. — Доставь моего сына и своего хозяина в главный ритуальный зал!***
Родовая магия, почувствовав своего хозяина, лорда Блэка, пронизывала тело и дух последнего из рода, очищая его от скверны, давая свободу скованному дементорами и зельями Дамблдора сознанию. Родовая магия готовилась предстать перед своим хозяином, чтобы тот получил силу, власть и влияние, дабы отомстить.