***
На крестины съехались только самые близкие — Бен с Софи и детьми, Шерлок с Джорджиной и детьми, Снежана с Шарлоттой, Люпен и Гала. Сашу Стив отпустил по случаю такого праздника, но сам не поехал. Крестным отцом для Майкла стал Люпен, а для Софи — Гала. Мальчика назвали Майкл, а девочку — Софи. — Какие они прекрасные! — восхищалась Снежана, — такие милые и черненькие! — Да, пошли в папу, — улыбалась Эмма, — Майки — вылитый Дайсуке. А что же Мик не приехал? — Мы с ним поругались, — грустно улыбнулась Снежана, — я его просила, умоляла, чтобы он приехал к вам, а Мик дверью хлопнул, да еще и разворчался, но все, что мы вам привезли — он сам покупал. — Вы целый джип привезли, — рассмеялась Эмма, — куда это мы все денем? — Про Мика говорите, — неслышно подошла Джо. — Да, — миссис Джиген беспомощно улыбнулась, — избегает он нас, а почему — не понимаем… — Снежана, можно тебя попросить — взять Софи и Майкла и отнести в дом? — Хочешь пошептаться с бабушкой Эммой, — рассмеялась Снежана, — может кого-нибудь еще позвать? — Только Дайсуке и Сашу. Пусть в сад идут, мы с Эммой сейчас подойдем. — Я вас собрала для того, чтобы вы мне сказали, за что вы любите Мика, — Джо и семейство Джиген собралось в беседке, — но сразу же говорю, что мне не надо общих слов. — Ээ… — члены семейства переглянулись. — Я признаю, что, касаемо меня и все моих друзей, отношение к Мику самое потребительское. Он правильно сказал — полезный человечек для пиздецов — по факту, так оно и есть. Когда у нас все хорошо, мы не нуждаемся в нем, когда у нас всё плохо — мы бежим к нему. Поэтому, Эмма, Саша, никаких воспоминаний о Детройте. Четко ясно скажите мне — за что вы любите Мика. — Он добрый, — отозвалась Саша, — хороший… — Надежный, — добавила Эмма, — всегда приходит на помощь… — Безумно одинокий, — сказал Дайсуке и Эмма оглянулась на него, — живущий на грани, не просящий славы или награды, никогда не жалующийся, готовый рискнуть за друзей… — Правильно, — согласилась Джо, — Дайсуке всё абсолютно правильно сказал, но он его лучше знает. Поэтому, когда вы сердитесь на Мика, почему он не посещает вас, знайте — это вызвано тем, что Мик понимает, что вы не сможете заполнить его одиночество. — Но как же так! — всплеснула руками Эмма, — мы его примем всегда… — Примете, но не поймете. Да, у него семья, друзья, но близок он с немногими. — С теми, кто его слышит, — встрял Джиген. — Спасибо, Дайсуке, — Джо ободряюще посмотрела на растерянных Сашу и Эмму, — вам двоим предстоит очень многое, чтобы понять названного брата и усыновленного сына. С ним надо говорить, его надо услышать… Я обращаюсь к Мику в минуты пиздеца, но он знает, что я его всегда выслушаю. И также поступят и Бен, и Шерлок, и Дайсуке, и Логан. — Мик не жалуется, — вздохнул стрелок, — он может истечь кровью, загнать себя до полусмерти, выглядеть, как зомби, но жалобы вы от него не услышите… Из-за этого у него депрессии и меланхолии… Можно его облить горючими слезами и умолять рассказать все проблемы, но он расскажет ровно столько, сколько сочтет нужным. — И как нам с этим бороться? — спросила Эмма, — ведь это не может столько продолжаться? — Никак, — Джо пожала плечами, — будете притираться друг к другу… возможно, Мик в конце концов поймет, что вы ему желаете добра. Поговорите один на один с ним… А пока все это происходит, Мик так и будет от вас бегать. — Но ему же плохо, — расплакалась Саша, — я же чувствую, что его как на части раздирает… что-то… — Знаю, — кивнула Джо, — это его внутренние противоречия. Он же Весы, по зодиаку, только сломанные… Пока семь раз не взвесит, не тронется с места… — Ага, а как под пули бросаться, так и взвешивать не надо, — проворчал Джиген. — Он на лету взвешивает, — поправила его миссис Холмс, — поэтому я его предсказать не могу. Если я увижу тыщупятьсот сценариев, то Мик найдет еще один… и он будет правильным. — Как нам взаимодействовать, если мы его не видим? — сердито спросила Эмма, — он к нам не приходит, не звонит… — Постепенно… Сперва Дайсуке с ним поговорит, потом — ты, а затем — Саша. И уж попытайтесь Мика ни в чем не обвинять, хорошо? — А мы не обвиняем… — всхлипнула Саша. — И претензий не предъявлять… — … страсть как не любит Мик давления на себя… — грустно улыбнулся Джиген. — Снежана и Шарлотта пусть сегодня у вас побудут, а Дайсуке съездит к Мику и поговорит с ним. — Хорошо, — согласилось семейство.***
Вечером Дайсуке отправился к Мику. Приехал и застал хозяина в кухне за столом, на котором стояла сковорода с яичницей из трех яиц, хлеб, сало и бутылка вина. — Пьянствуешь? — Не начинал еще, — ответил Меллоун, — зачем явился? — Поговорить. — Убирайся, не расположен я разговаривать… — Нет, пока не поговорю, не уберусь, — уперся Джиген. — Тогда готовь себе еду и стакан. Пока Мик управлялся с яичницей, стрелок сделал себе тосты с сыром и достал стакан. Полчаса молча ели, только челюсти скрипели. Потом перебрались в гостиную. — Выкладывай, что у тебя за причина, — потребовал Меллоун, наливая себе и гостю. — А то не знаешь, — ухмыльнулся Дайсуке. — Ясно, — Мик отхлебнул вина, — вы все в недоумении, что я не являюсь под очи Эммы? Объяснить? — Да. — Пункт первый, я до сих пор не могу понять вашей поспешности в свадьбе… Хотя, это ведь не мое дело. Ты влюбился в женщину, кто я такой, чтобы тебе препятствовать? Если бы ты сказал мне раньше, то я бы даже слова против не вымолвил. А тут ты меня огорошиваешь и я остаюсь в полном недоумении… — Извини, — Джиген пригубил вино, — мне надо было спросить у тебя разрешения, ты же названный брат Саши. — Ладно, проехали. Пункт второй, мне легче считать вас друзьями, чем второй семьей. Соответственно меняются приоритеты спасения. Теперь я не буду тебя таскать на пиздецы, потому что ты женатый и с детьми. — Еще чего, — возмутился стрелок, — мужчина должен защищать, что ему дорого! — Хватит и меня, — оборвал его Мик, — Эмма и Саша не простят меня, если ты погибнешь… — Логично. — Пункт третий, у Эммы свои дети… и я уже не нужен. Если будет легче, считайте меня дальним родственником. Но в гости к вам я… возможно, буду заезжать… раз в столетие… — Эмма тебя усыновила… — Спасибо за попытку, но ей это не стоило делать. — Ты против? — Конечно!!! — взорвался Мик, — я против, чтобы меня усыновляли!!! Я люблю Эмму, люблю Сашу, и тебя, но вы все — мои друзья!!! Всё!!! Никаких дурацких игр в теплую понимающую семью!!! — А почему ты против? — Дайсуке посмотрел на приятеля. — Потому что не хочу, — полицейский выпил и налил еще, — потому что вы не должны зависеть от меня, а я от вас. Ты должен плюнуть на меня и повернуться лицом к семье, а уж твою спину я защищу. Спиной к спине, в воде, в огне, в снегу, во льду… Найду и защищу… — А кто защитит тебя? — А кого это волнует? — Меня, Эмму и Сашу и остальных… — Сашу держи от меня подальше, — Мик поднялся и подошел к темному окну, — я случайно разбудил силу, которая дремала в ней, и изменил ход событий. Они бы прожили свою жизнь без моего вмешательства и тогда бы не было этого тягостного разговора… — Почему подальше? — Потому что, чем больше она будет ощущать свою силу, тем больше она будет делать глупостей… резать себе руки, например, или отправится на край Вселенной искать тех, кто дал мне силы… — Мик обернулся к другу, — запомни, Дайсуке! Смотри за Сашей в оба глаза! Упустишь, потеряешь и всё… Её сила нестабильна; Сашу бросает из крайности в крайность. А потом ей предстоит очень многое… — полицейский вернулся на диван, налил вина и залпом выпил. — О чем ты? — О будущем, — глаза Мика стали серебряные, — я знаю, что наши дети будут предвестниками новой эры, а Саша возглавит их, как вождь, а мы уйдем в забытье веков. Мы не умрем, но будем жить, как мудрые старейшины, к которым будут обращаться, — серебро ушло, оставив серо-голубые усталые глаза, — не бери в голову… — Так что же делать? — Смотри за Сашей, балуй, целуй и показывай, что ты — настоящий отец. Её отец! Не мой, а её! Её и этих двух малышей… Как назвали? — Майкл и Софи. — Хорошие имена, — Мик сморгнул, — мне сегодня реально было некогда. Поймали мы-таки убийцу клоунов, сегодня был суд. Да еще в меня слэшеры стреляли… — А они чего? — Простить меня не могут, что ты женат на женщине… Их Фуджико объединяет… В интернете группу создала, где ратует за однополую любовь… Ладно, все живы, всем хорошо. Оставайся у меня, переночуешь, завтра поедешь… папаня… — Ах ты, чертов юморист, — хохотнул Дайсуке, — так и быть, переночую.