***
После них Мик вернулся в участок и отправился разговаривать с Мёрдоком. Наш ненаглядный сатанист не заставил себя искать. Он собственной персоной восседал на стуле в полутёмной комнате допроса и скалил острые зубы в бессильном гневе. После Роджера ублюдок выглядел малость ошарашенным, но синяки лиловели на всей физиономии, глазки щурились из-под сине-зеленых век, ссадины отсвечивали на скулах, губы распухли, нос напоминал лепешку. — Знаешь, кто я? — спросил Мик, наблюдая за сидящим напротив Мёрдоком. — Не-ет, — помотал тот лохматой головой. Причём совершенно искренне. — Я — брат Саши Сильверштейн! И я ужасно хочу начистить тебе морду! — Кого-о-о?! Того выблядка эволюции?.. — Чтобы я от тебя НИКАКИХ оскорбляющих слов в сторону Саши не слышал, — жестко произнес Мик, — иначе то, что сотворил с тобой офицер Лезган, покажется тебе массажем. Ты понял? — И что вы со мной сделать собираетесь, а? — Мёрдок аж заскрипел своими жёлтыми зубами. — Ты просидишь тут до суда и отсюда отправишься прямиком в тюрьму. — Пардон, но я ПРОТИВ! Я требую… — Свои требования засунь себе в задницу! Помогать я тебе не собираюсь. За побои ты ответишь. А будешь угрожать — прибавишь себе срок. — Ну, вы за это ответите, кровопийцы проклятые! — закипел Мёрдок, — уж я… — Сперва ты ответишь, а потом посмотрим. Тебя никто спасать не собирается, — Мик поднялся из-за стола, — если ты собрался со мной драться, то я — к твоим услугам, но не сейчас. — Подошел к двери и попросил дежурного офицера отвести Мёрдока в камеру. Ох, какие проклятия исторгались из недр камеры, где был заключён сатанист! Ох, какие маты! Но ничего иного, кроме сотрясания воздуха, он не мог добиться. Ведь его же предупреждали насчёт распускания рук, и не один раз. Как говорит народная мудрость — что посеешь, то и пожнёшь. Одно лишь плохо — фанаты найдут миллион причин для его оправдания. Что весьма осложнит то, чтобы этот моральный урод наконец-то взялся за ум. Как-то странно устроен наш мир… Практически для каждого пятого ублюдка могут найти, за что понять и простить, а если жертва, то в большинстве случаев самадуравиновата. Увы…***
А с Сашенькой за всё это время было вот что. — А это мы на субботнем пикнике. Папа фотографировал! — вещала химера, любовно рассматривая потрёпанную фотографию. — Глянь, партнер, — сказал Люпен, — это вылитый ты, только рыжий и с хвостом. — Похож, — рассмеялся Дайсуке. — Мы ходили туда каждую субботу. Мама напечёт с собой пончиков или пирожков, папа посадит меня к себе на плечи, и вперёд. А вот, — Саша перевернула страницу альбома, — мой первый день рождения. Вот такая я была мелкая! А куклу-то мне подарили в разы больше меня! — Детство — это хорошая пора, — согласились ребята. — У нас был небольшой домик практически у самого леса, где никто из людей не жил. Маленький, но такой уютный. Мама работала в пекарне, а папа на лесопилке. Работали они посменно, так что день я была или с мамой, или с папой. А если смены у них совпадали — это было, хоть и нечасто, — на окраине деревни жила ещё одна семья, таких же, как мы. Был у них сын, младше меня на пару лет. Ох и жмот же! Только возьмёшь какую-нибудь игрушку, просто даже рассмотреть — сразу же из рук рвёт и хнычет: «Не дям!». До сих пор помню, — рассмеялась мисс Сильверштейн. — Хорошие воспоминания, — пробормотал новоиспеченный отец. — А вот наш маленький садик, — продолжала Саша, открыв новую страницу, — ох, какие же вкусные были пироги с мамиными яблочками! А сливовое варенье… м-м-м-м! Как же я по нему скучаю! Как, — Сашина улыбка погасла, — как и во всему, что там осталось. Всё было так мирно и спокойно. Пока нас… не выгнали. Испугались, а вдруг загрызём всё мирное население. — А что с твоим настоящим отцом приключилось? — спросил Люпен. Губы химеры дрогнули. — Аппендицит, — это слово она практически прошептала, — это случилось в Детройте, ещё задолго до… Ему отказали в медицинской помощи. Вы же знаете, что будет, если при аппендиците не сделают вовремя операцию. Как же ему было больно, как он мучился, перед тем, как… — и её голубые глаза влажно заблестели. — И почему в больнице такие суки работали? — проворчал Джиген, — вроде мистер Ксавьер призвал всех в мире жить… — Всё старо, как мир, — произнесла Саша с болью, — на все наши просьбы нам отвечали, мол, отправляйтесь к ветеринару, животных не лечим. А в одной больнице и вовсе заявили, что таких, как мы, усыплять надо. Как говорится, ничего личного, но вы ведь наполовину звери, чудовища, а право на счастье имеют только люди, что созданы по образу и подобию Божьему. Так что извиняйте… — Дебилизм, — по лицу Люпена было понятно, что будь он там, то с помощью оружия, заставил бы их работать. — И я бы очень хотела кое-что. Надо бы как-нибудь собраться да съездить в Детройт, на папе на могилу. Хоть ненадолго, — говорила Саша, борясь со слезами тяжёлого прошлого. — Я тебя туда отвезу, — ответил Дайсуке, — когда захочешь. — Спасибо тебе большое! Папа…***
Прошло три недели. Судья не давал о себе знать, Нудл, Стю и Рассел всё еще находились на излечении, Мёрдок сидел в камере предварительного заключения, а по городу поползли слухи. Сие слухи были связаны с тем, что концерт Gorillaz благополучно накрылся медным тазом. Вся группа пропала в неизвестном направлении. Рассказывали, правда, что кто-то собственными глазами видел, как Мёрдок тащил в багажник машины чье-то окровавленное тело, что Нудл видели в стриптиз-баре, где она танцевала под песню Сэм Браун, что Стю был найден в канализации с мешком на шее, а Рассел угодил в тюрьму, за то, что убил Мёрдока. Но за три недели Мёрдок окончательно пришел в себя после допроса Роджера и Мик решил дать ему возможность нарваться на неприятности. Пришел однажды утром на работу, бесцеремонно растолкал негодяя, надел наручники и поднялся с ним на крышу участка. А крыша была огорожена по краям высоким сетчатым забором с силовым полем. Мик снял с Мёрдока наручники. — Полагаю, что ты хочешь помахать кулаками, — полицейский отошел к чердачной двери, — но думаешь, стоит ли тебе делать? Правильно. Ты боишься, потому что ты — мудак. Педрило без яиц. Как бить тех, кто слабее тебя, так ты тут — бог и властитель, а как противник сильнее, так ты превращаешься в сыкло. — Кровопийцы, — шипел, аки гадюка, басист, — изверги... — Уверен, что мне не сойдет это с рук? Ошибаешься. — Да что ты тут за цирк устроил, упырь хренов?! Ответишь, наконец?! — Ты мне никогда не нравился. Пару треков я у вас люблю и пару клипов люблю пересматривать, но ты меня бесишь. А сейчас ты бесишь меня сильнее, потому что ведешь с моей сестрой неподобающим образом. Мне друзья рассказали, что ты оскорблял и их, и и её. И распускал руки. По глазам вижу, что ты хочешь мне вмазать. Так давай. Вот я. Перед тобой стою. — Как скажешь, выблядок! — басист тут же закатал рукава. Драка получилась эпичной, только Мик от драки совсем не пострадал, поскольку с каждым разом отбрасывал нападавшего на него Мёрдока изящными движениями рук и ног, а позже когда мудила этот выдохся, свалил его на гудроновое покрытие, сел сверху и принялся вдалбливать прописные истины в тупую голову. Макс, пришедший позже, застал сие избиение, но не пошевелил даже пальцем. — И до какого момента ты собираешься его избить? — скучным голосом поинтересовался он у напарника. — До тех пор, пока во мне ярость не утихнет, — ответил Мик, расплющивая Мёрдоку нос, — этот тип напал на мою сестру с кулаками, а я должен быть вежлив и учтив… Перебьётся, ублюдок. — Судья звонил, сказал, что завтра будут слушания по делу Общественность против Мердока Никкалса — И? — Не покалечь, а то не поверят, что он упал с лестницы. — Ты прав, — Мик встал с избитого Мёрдока, отряхнул джинсы, — не стоит он того, чтобы я себе карьеру портил. — Около участка толпа собралась, — Макс подошел к забору и посмотрел вниз, — кажется, собираются штурмовать. — За Мёрдоком пришли, но им не обломится, — Мик слегка подлечил ублюдка, открыл портал и отправил Мёрдока в предварительную камеру, — я уже попросил начальника орбитальной тюрьмы подготовить ему местечко. — Разумно, — одобрил Макс, — защитнички не смогут туда добраться.***
Общественность против Мёрдока Никкалса проходили в открытом режиме, но Мердок сидел в своей камере и его изображение было на большом экране, Нудл, Стю и Рассел тоже не покидали своих номеров. Общественный защитник распинался, с жаром защищая Мёрдока, описывая его, как бедного беззащитного ангела, который гнется под ударами судьбы и не сдается. Обвинитель рисовал совершенно другую картину, показывая обвиняемого, как садиста и конченного ублюдка. Фанаты Мёрдока дрались в зале с фанатами Нудл, Стю и Рассела. Около суда стояли мрачные люди с плакатами Долой Химер!, рядом с ними стояли защитники, у которых были плакаты Химеры — наши друзья! Но Мердоку это не помогло. Судья был на него зол из-за Нудл, трое присяжных искренне любили химер, пятеро обожали Стю, а остальные четверо ненавидели Мёрдока. И после перерыва судья зачитал приговор, по которому мистер Мёрдок Никкалс за многочисленные нарушения общественности и нанесения тяжких телесных повреждений приговаривается к ста годам тюрьмы на Сигме Лебедя. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Ох, и ор начался. Фанаты Мёрдока расшумелись и всей компанией попали в каталажку за неуважение к суду. Противники химер учинили драку с полицейскими и тоже попали в тюрьму.***
Спустя три дня. — Отомстил? — спросил Макс, — доволен? — Да, — ответил Мик, — пусть посидит, подумает. Может потом начнет понимать, что руки распускать — это чревато. — Саше ты уже сообщил? — Пока нет. — А что там с остальными участниками группы? — Готовят новый альбом, говорят, что назовут его Мир без садиста. — Ну хоть кто-то остался в плюсе, — согласился Макс.