Высоко над башней

Когда Муми-тролль просыпается, он не знает, где находится. Он вздрагивает, и проходит долгий миг, прежде чем он узнает пустое небо и голую тропу вокруг себя. Однако это только огорчает его, потому что, судя по розовым мазкам на горизонте, уже утро. Муми-тролль идёт искать Юксаре. Которого он находит немного ниже, сидящим на большом камне у уступа. Его ноги в сапогах свисают над пустотой, и Муми-тролль не видит его лица из-за положения шляпы. Но он видит дым, который поднимается снизу в виде колечек, и те растворяются в воздухе. — Юксаре! — Муми-тролль поднимается на ноги, и останавливается, чтобы посмотреть на свечку. Та почти вся расплавилась, а воск расплылся по разбросанным камешкам. — Что… когда я заснул? — А это важно? — отвечает Юксаре и вытряхивает содержимое трубки за уступ. Из неё выпадают угольки, сверкающие и оранжевые, и уносятся ветром. — Тебе нужно было поспать. — Конечно, важно! — говорит Муми-тролль. Он ступает на середину тропы, пытаясь разобраться в приближающемся дневном свете. Вверху по склону есть пещера, из которой Юксаре вышел прошлой ночью. Глядя на неё сейчас, Муми-тролль предполагает, что туда вела другая, более узкая тропинка. Юксаре соскальзывает с уступа.  — По-моему, ты путаешь важность с чем-то другим, маленький тролль. Не следует тратить время на суету там, где все решается само. Муми-тролль ещё слишком сонный для всего этого. — Ничего я не путаю. Что-то либо важно, либо нет, и сейчас важно время сна, которое мы могли бы потратить на погоню за дирижаблем! — И как бы ты погнался за ним? — Юксаре спрашивает скорее из любопытства, но Муми-тролль все равно ощетинивается. — Я бы что-нибудь придумал, — кратко отвечает Муми-тролль, хотя сейчас ему это трудновато сделать. Он проверяет свои принадлежности, снова рассматривает расплавленную свечу, и наконец решает, что ее просто не стоит брать. Он смотрит на тропинку, на ту же тропу, по которой они пришли, и совершенно внезапно чувствует себя оторванным от якоря. Отсюда Муми-троллю видна долина, вплоть до самого моря. Следующая мысль приходит слишком быстро. — Боже, — вздыхает он, поднимая глаза к яркому голубому небу. У него над головой пролетают облака, и великая пустота неба открывается, словно рот. — Прошлой ночью мир казался намного меньше. — Ночью часто так бывает. Тьма может свернуть мир лучше любого конверта и отправить его куда угодно, — говорит Юксаре и берет свой посох, упирающийся в камень. Он идет по тропе, Муми-тролль следует за ним. — А что, если они уже далеко? — спрашивает Муми-тролль, хотя ему этого и не хочется, но вопрос жжется. — У Луны или у звезд? Муми-тролль снова смотрит вверх, но там нет уже ни звезд, ни Луны. Это его не успокаивает. — Знаешь, я читал в одной из папиных книг о звездах. Некоторые астрономы говорят, что они так далеко, что к тому времени, когда ты долетишь даже до самой близкой, тебе уже будет некому об этом рассказать. Добираться до них так долго, что к тому времени все твои дети и внуки вырастут и умрут. Муми-тролль говорит так, будто это всё, что ему остаётся делать, и чтобы как-то успокоить эту ужасную нервозность, но он слишком поздно осознает, насколько бестактно поступил, пока не замечает, как сгорбились плечи Юксаре. Муми-тролль взъерошивается до кончиков пальцев ног. — Я… извини. Не подумал. — Это воздушный корабль, Муми-тролль, — отвечает Юксаре, как будто не заметил извинения Муми-тролля. Последний думает, к лучшему это или к худшему. — Ему нужен воздух, поэтому можем с уверенностью предполагать, что они не зайдут так далеко. Среди звёзд нет воздуха. — Должно быть, поэтому они так высоко, — говорит Муми-тролль. — Их ничто не держит. — И их нечем искусить спуститься, — отвечает Юксаре, и они продолжают идти обратно, в сторону долины. — Если сам никогда не смеялся, очень легко не поддаться улыбке. — Наверное, они и не плачут, — говорит Муми-тролль, и мир становится ярче, когда солнце восходит по-настоящему. — Да они и не смогли бы слез вынести, они ведь так долго живут. — Разве плакать так плохо? — Юксаре снова оглядывается через плечо, но Муми-тролль видит только его щетинистый подбородок. — Снусмумрик всегда говорит, что мне не следует так много плакать, — говорит ему Муми-тролль, и тут чувствует приступ боли. Он думает о Снусмумрике, которого видел буквально вчера; Муми-тролль сразу же расплакался. — Или раньше говорил. Муми-тролль не понимает, насколько он углубился в мысли, пока Юксаре не спрашивает его: — Раньше? — О, просто… — Муми-тролль запинается, странно стесняясь того, что влюблен, несмотря на то, что так легко признался в этом прошлой ночью. Днем все чувства кажутся гораздо более обостренными. — Когда мы были моложе. Наверное, я слишком легко плакал. — Разве Снусмумрик не плачет? — Не совсем, — отвечает Муми-тролль, размышляя об этом. — Помню, я видел, как он плакал, только один раз. Много лет назад, когда мы впервые встретились. Воспоминание всплывает, как лодочка из коры, плывущая по очень знакомому течению. Снусмумрик Муми-троллю очень понравился, причём очень быстро. Он был таким необычным существом, розово-коричневым. А ещё лысым, словно подушечка лапки какого-то нежного существа, и Муми-тролль тогда не считал возможным любить кого-то только за то, как он выговаривает конкретное слово. — На нас падала комета, — продолжает Муми-тролль, затерявшись в воспоминаниях. — И океан высох, как губка. Я знал Снусмумрика совсем недолго, но как только он увидел, что море исчезло, он расплакался. Это единственный раз, когда я видел, чтобы он так плакал. Только когда он это говорит, Муми-тролль осознает, насколько это правда. Он видел, как у Снусмумрика слезятся глаза, и не один раз, но он никогда больше так не плакал. Он, конечно же, никогда не плакал так, как Муми-тролль за все эти годы, никогда даже не выглядел так, будто вот-вот заплачет все те времена, когда Муми-тролль рыдал, когда они были моложе, когда он просил Снусмумрика остаться. Все эти слезы были пролиты напрасно, потому что Снусмумрик никогда не говорил «да». Возможно, она не должна, но мысль об этом пробирает Муми-тролля насквозь, словно холодный дождь. Задумавшись, Муми-тролль не замечает, что Юксаре перестал идти, и чуть не врезается него. Муми-троллю удается в последний момент обойти его и встать плечом к плечу. Он смотрит на отстраненное выражение лица Юксаре. В груди Муми-тролля сжимается кулак вокруг чего-то маленького, когда он задается вопросом, похож ли он когда-нибудь на папу, как Юксаре на Снусмумрика. — Он и в детстве тоже нечасто плакал, — говорит Юксаре, и его лапа тут же берется за брошь. Он стучит по её круглому краю пальцем. — Иногда я… я задумывался, не делает ли он это нарочно. У меня чуть сердце не разрывалось, когда я видел, как он плачет. Да что там, временами мне казалось, что я не вынесу этого звука, что обязательно рухну на землю и заплачу вместе с ним, так это было грустно. Но всякий раз, когда он падал, или царапал коленку, или сталкивался с тем, от чего даже самые маленькие разревелись бы, он сдерживал слезы, слово дыхание. А я смотрел на него и думал, не плачет ли он потому, что решил не плакать, словно это любая другая вещь, которую можно решить не делать. — Снусмумрик такой, — говорит Муми-тролль. Юксаре хмыкает, шевеля усами. — Иногда он смотрел на меня. Клал голову мне на грудь, впивался подбородком, — продолжает Юксаре уже тише, и его лапа перемещается к груди, пальцы вжимаются между лацканами его пальто. — Глядел на меня, причём так серьезно, как будто он уже взрослый и знает все на свете. И я не мог не размышлять, какие еще обиды он будет скрывать от меня, когда станет старше. Лапа Юксаре сжимается, как будто он что-то держал, а потом взял и выронил. Муми-тролль не может не следить за движением, глядя на темную шерсть на лапе Юксаре и на то, как её пряди торчат у него на костяшках пальцев. — Что за бесполезные размышления, — говорит Юксаре немного жестче. — В итоге меня вообще не оказалось рядом, чтобы было от кого скрывать. — Так ты бы оказался, — говорит Муми-тролль, пытаясь проявить доброту, но Юксаре только сильнее втягивает голову в плечи. — Если бы все закончилось, ну знаешь, по-другому. — Скажи мне, Муми-тролль, чего, по-твоему, стоит «могло бы быть»? — Хоть чего-то да должно, — отвечает Муми-тролль, думая о Снусмумрике. О встрече с ним в первый раз и обо всем, что могло бы пойти по-другому. — А иначе почему мы так часто о них думаем? — Все, о чем ты часто думаешь, чего-то стоит? — Большинство вещей, — говорит Муми-тролль, имея в виду Снусмумрика. Как обычно. — Я думаю, что было бы очень грустно думать только о вещах, которые вообще не имеют значения. — Думаешь? — спрашивает его Юксаре, и их взгляды снова встречаются. У Юксаре он такой чуждый, прозрачный, словно вода, но Муми-тролль видит больше того, о чем он думает, чем во взгляде Снусмумрике. Возможно, это еще одна особенность мумриков — уметь легко скрываться. — Я чуть ли всю свою юность не думал вообще ни о чем, и уж точно не о том, что важно. — И ты был счастлив? — Думаю, это были самые счастливые годы моей жизни, — говорит Юксаре и снова уходит разумом к какому-то другому месте, и теперь Муми-тролль начинает понимать. В том, как взгляд Юксаре скользит по нему, словно переворачивается страница книги, что-то есть. — Знаешь, как еще можно сказать «могло бы быть», Муми-тролль? Муми-тролль пожимает плечами, размышляя, что ответить на этот вопрос, но шансов у него почти нет, потому что Юксаре, не проронив ни слова, снова начинает идти. — Сказать, что этого никогда не произошло. — Н… Наверное, — отвечает на это Муми-тролль, никогда раньше не задумывавшийся об этом в таком ключе, и это довольно тяжело ложится ему на плечи. Они продолжают идти, пока деревья не начинают подниматься им навстречу, а солнце висеть, словно жёлтый и тёплый фонарь. Тишина царит очень долго, прежде чем Муми-тролль задает вопрос: — Так куда мы идем? — За помощью. — К папе? Юксаре останавливается только для того, чтобы наградить Муми-тролля испепеляющим взгляд.  — Нет, конечно. Я знаю, куда направляется дирижабль, но он не выглядит таким уж большим. Вряд ли ему хватит угля, чтобы добраться до конца. Ему придется остановиться, и там, где он остановится, мы должны быть. Нельзя допустить, чтобы он полетел дальше. Звучит угрожающе.  — Где он остановится? — Вот тут и входит наша помощь, — говорит Юксаре, снова начав идти. Муми-тролль подбегает к нему. — Так кто же нам поможет? — Единственное существо в этой долине, которое знает, куда направляется этот дирижабль, — говорит Юксаре, и Муми-тролль на пару секунд задумывается, прежде чем до него доходит. Недовольный звук, который он издает, — совершенно бездумный, но он все равно вырывается наружу, и на этот раз, когда Юксаре оглядывается через плечо, он приподнял брови. — Ты правда думаешь, что этот ужасный Крадуцей поможет нам? — спрашивает Муми-тролль, уже ненавидя этот план. — Ты говоришь так, будто у него будет выбор, — говорит Юксаре, и Муми-тролль вспоминает, что произошло в прошлый раз, когда они видели того Крадуцея. Муми-тролль смотрит на лапы Юксаре, затем на ту, что держит посох, и вспоминает его когти. У Муми-тролля когтей нет и в помине, и в памяти непрошеным гостем тут же всплывает вчерашняя фраза Снусмумрика: «Тролли — создания неострых концов». Раньше это никогда не казалось недостатком, но теперь Муми-тролль смотрит на собственные лапы и задумывается. — Ты собираешься его бить? — спрашивает Муми-тролль, и одна из приподнятых бровей Юксаре изгибается дугой. — А ты меня остановишь, если  буду? Если честно, Муми-тролль не уверен, и Юксаре, кажется, понял это по его молчанию. — Снусмумрику не понравится, если мы ему навредим, — говорит Муми-тролль, когда они добираются до подножия горы, туда, откуда они начали. У них это заняло немало времени, потому что солнце стоит уже очень высоко. Муми-тролль сразу же вспоминает, как его здесь нашёл Крадуцей, наставил пистолет, и что-то сжимается у него в груди. А потом начинается ужасный обвал, как будто его мысли спотыкаются и цепляются за следующие, и падают в одну кучу, одна за другой. Он думает о пистолете, о страхе оного. Он думает о Снусмумрике — о его фигуре между лапами Муми-тролля и о том, насколько беспомощным он был, пока пытался его удержать. — Нам не придётся ему вредить, — говорит Юксаре, но Муми-тролль в этом сомневается. — Но даже если и придётся, я уверен, Снусмумрик тебя простит. Муми-тролль улавливает то, что не сказано.  — А тебя? — Ну, а для чего еще нужны родители? — спрашивает Юксаре, останавливаясь, когда они снова входят в лес. Он оглядывает деревья. — Прощение — это то, о чем ребенок никогда не должен думать, а если придётся, то это наша ошибка. — Уверен, он бы все равно тебя простил, — говорит Муми-тролль, и Юксаре снова замирает, подвесив хвост над землей. — Даже если ты думаешь, что не заслуживаешь прощения. Если дашь ему шанс. — Я бы отдал ему всё небо, Муми-тролль, — отвечает Юксаре с таким сильным чувством, что кажется, что слова тонут в нём. — И всё, о чем бы он меня попросил. — Вот и попроси о шансе, — говорит ему Муми-тролль, расхрабрившись. — Негоже будет, если ты зайдешь так далеко и не сделаешь хотя бы этого. Юксаре ему не отвечает, но Муми-тролль уверен, что он принял его слова к сведению. Среди деревьев раздаётся шорох. Они оба смотрят туда, а уши Муми-тролля опережают его глаза. Он мало что видит из-за густой растительности, но Юксаре явно видит лучше, потому что он начинает двигаться на звук. Муми-тролль идет за ним, размахивая рюкзаком, чтобы достать нож. На всякий случай. Им не приходится далеко ходить, прежде чем они выходят на знакомую местность, но они останавливаются гораздо раньше, чем Муми-тролль считает нужным, и причина тому быстро становится очевидной, потому что Крадуцей не там, где они его оставили. Похоже, он всю дорогу сюда извивался, словно червь, если судить по земле на его и без того грязной одежде. Руки и ноги у него по-прежнему связаны верёвкой, и когда Юксаре и Муми-тролль натыкаются на него, он поднимает голову и начинает материться. Громко и грубо, причём отпускает он такую тираду, что если бы Муми-тролль был снорком, то весь бы посинел. — Ну, будет, будет, — говорит Юксаре, обходя Крадуцея. Затем ставит ногу на спину Крадуцею, чтобы тот не успел ускользнуть. — Поубавь восторг, а иначе моя бедная голова раздуется от чувства собственной важности и не поместится под шляпой! — Как будто мумрикам нужна помощь чувствовать себя важными, — ворчит в ответ Крадуцей, выплевывая прилипшую к зубам траву. Он смотрит на Муми-тролля. — Как шкурка, тролль? Муми-тролль злобно смотрит на Крадуцея, безмерно ненавидя его и совершенно не привыкая к этому чувству. Его лапы встречаются с рукояткой ножа в рюкзаке, и ненависть, так же быстро, как и появилась, гаснет, словно потушенная свеча. Муми-тролль никогда ещё не хотел причинять никому вреда, и мысль, что он может это сделать, пугает его. Он отпускает нож. Юксаре, как и ожидалось, не испытывает никаких сомнений, и переворачивает Крадуцея на спину сильным толчком ботинка. Крадуцей снова начинает материться. Муми-тролль смотрит на того сверху вниз, и теперь видит, каким недружелюбным существом он выглядит. Он не такой внушительный, как второй, но Муми-тролль обнаруживает, что не любит его так же сильно. — Итак! — говорит Юксаре, сгибает колени и опирается на посох, рассматривая Крадуцея под собой. — Тебе случайно не хочется принести пользу? — Да что-то не очень — веревка туговато завязана, — отвечает Крадуцей и снова извивается, чтобы показать, насколько он ограничен в движении. Выражение лица Юксаре наполняется скукой. — Действительно, непорядок, — говорит Юксаре и кивает на веревку. — Могу помочь тебе, если готов оказать мне малюсенькую услугу. — Я благотворительностью не занимаюсь. — Молодец. Я и не предлагаю, — отвечает Юксаре, протягивает руку и сжимает лапой комбинезон Крадуцея. Он поднимает его так, чтобы они оказались почти нос к носу. — Твой дирижабль. Где он остановится пополнить уголь? Крадуцей смеется.  — Кто сказал, что он остановится? — Учитывая его коротенькую трубу, он либо остановится, либо свалится с неба. Может, попытаешься ответить еще раз? — говорит Юксаре, и выворачивает лапу, на этот раз выпустив когти. Крадуцей стискивает желтые зубы. — Значит, вы видели дирижабль, — говорит Крадуцей, мельком взглянув на Муми-тролля. — Но всё равно вернулись. — Ну чего ты, нормально же общались, — говорит Юксаре игриво, словно шутит, хотя Муми-тролль знает, что юмором тут и не пахнет. — Мне было так жаль тебя бросать. — А бросать своего малыша, значит, не жаль? — спрашивает Крадуцей. Муми-тролль делает шаг вперед как раз в тот момент, когда хвост Юксаре изо всех сил ударяется о землю в знак предостережения. Муми-тролль подходит к Юксаре и хватает его за плечо.  — Юксаре... — Видишь ли, я тут всю ночь провалялся, — продолжает Крадуцей, и в его глазах появляется блеск, мало чем отличающийся от блеска Малышки Мю, когда та замечает, что её шутка кого-то задела. — Долго и упорно размышлял о том, почему какого-то незнакомца интересует наша добыча. Особенно такого старого пердуна, как ты. Как оказалось, два плюс два сложить не так уж сложно. — Советую проявить осторожность, Крадуцей, — шипит Юксаре, буквально разрывая слова между зубами. — И я тебе, мумрик, — говорит Крадуцей, ухмыляясь так, будто это смешно. Юксаре скалит зубы. — Не каждое существо может похвастаться тем, что потеряло своё дитё дважды. — Сказало существо, которому самому грозит потерять кое-что, — говорит Юксаре и роняет посох. Свободная лапа теперь приближается к морде Крадуцея с выпущенными когтями. — Да, да, — подстрекает его Крадуцей, хотя сам поглядывает на когти Юксаре. — Теперь-то я вижу, вы с ним почти одного роста. Но всё же он на тебя не похож, верно? Надо было стараться получше. А то что же это за мумрик без когтей? — Юксаре! — рявкает Муми-тролль, потому что лапа Юксаре дергается, будто готовится ударить, но Юксаре, хоть и с огромным усилием, но держится. — Не слушай его! — И снова ты пришёл сюда, ко мне, — говорит Крадуцей. — Чё, опоздал на дирижабль? Юксаре снова шипит.  — Не больше, чем ты. — А зачем мне дирижабль? У меня ноги есть. — Судя по тому, как ты ползешь, справляются они прекрасно, — говорит Юксаре, дергая подбородком, и Муми-тролль начинает понимать, что закончится всё плачевно, причём очень быстро, если один из них не даст слабину. — Ты Фрибс, ведь так? — спрашивает Муми-тролль, вспомнив слова второго Крадуцея, и это, кажется, застает всех врасплох. И Юксаре, и Крадуцей оба хмурятся. — Возможно, — отвечает Фрибс так, что Муми-тролль теперь уверен, что он действительно Фрибс. — Тебе-то что, тролль? — Нам нужна твоя помощь, — говорит Муми-тролль. Юксаре издает сдавленный звук презрения, который Муми-тролль игнорирует. — И мы не уйдем, пока не получим её. — Не повезло вам, — отвечает Фрибс, шаркая ногами, словно пытается отодвинуться, но Юксаре держит его крепко. — Сказал же, не в настроении я. — Но ты же ведь не хочешь валяться здесь? — спрашивает Муми-тролль и указывает лапой на деревья. — Здесь никто не живет, а сам себя ты не развяжешь. — А ты говоришь, что развяжешь меня? — Да, — отвечает Муми-тролль. Юксаре фыркает, тут же бросает Фрибса и тот с ворчанием приземляется обратно на землю. — Муми-тролль, нет, — говорит Юксаре, подходя к Муми-троллю. — Ты ведь понимаешь,  что это опрометчивый поступок? — Ты сам сказал, что он нам нужен, — напоминает Муми-тролль, и выражение лица Юксаре мрачнеет, как туча. Муми-тролль молчит, не зная, оттолкнёт ли его Юксаре, но он этого не делает, поэтому Муми-тролль оглядывается на Фрибса. — Если я пообещаю отпустить тебя, ты нам поможешь? — А может, вы меня сначала отпустите, и тогда я вам помогу? — Муми-тролль добрый, но не дурак, — прерывает его Юксаре ледяным голосом. Муми-тролль моргает, застигнутый врасплох, но ему приятно знать, что Юксаре не считает его дураком. — Ага, — добавляет Муми-тролль с бравадой, которой совсем не чувствует. Он пытается выпятить грудь, чтобы казаться Фрибсу крупнее. — Я предлагаю вот что. Скажи нам, где дирижабль приземлится в следующий раз, и мы тебя отпустим. Фрибс кряхтит и ерзает по земле, как будто снова проверяет плотность веревок, но так же тщетно, как и вчера. Муми-тролль считает, что в конце концов он всё-таки сможет высвободиться, но они предлагают ему быстрый выход, и он пытается умерить свое нетерпение; он хочет услышать ответ, хочет двигаться и вернуть Снусмумрика как можно быстрее. — Ну лады, — наконец говорит Фрибс, плюхается на спину и смотрит на Муми-тролля. — Я скажу, где приземляется дирижабль. — Правда? — Муми-тролль не может не удивиться тому, как легко Крадуцей сдался, но он слишком рвётся вперед, чтобы сомневаться. Это рвение буквально улавливает Юксаре, который хватает Муми-тролля за плечо, когда тот собирается нагнуться. — Ну-ка помолчи, Муми-тролль, — говорит Юксаре. Фрибс вздыхает, как будто уже и сам теряет терпение. Муми-тролль понимает, что ему, должно быть, очень некомфортно, что, если честно, доставляет ему маленькое, но хищное удовольствие. Юксаре снова становится над Фрибсом. — А откуда нам знать, что ты не пошлёшь нас искать ветра в поле? Фрибс очень неприятно ухмыляется.  — Похоже, тебе придется довериться мне, папаша. — Я скорее собственной трубке доверю закуриться, — говорит Юксаре. Муми-тролль все еще пытается понять эту фразу, когда Юксаре поворачивается к нему. — Нам придётся взять его с собой, Муми-тролль. Муми-тролль таращится на него.  — А теперь кто поступает опрометчиво? Я не подпущу это… это… — Муми-тролль неопределенно указывает на Фрибса, — ...существо к Снусмумрику! Гнев приходит внезапно и столь же сильно, как и лихорадка, и от мысли о том, чтобы им придется вести этого Крадуцея к другому и к Снусмумрику, у Муми-тролля бегут мурашки под шкурой. Похоже, Фрибсу этот план не нравится ничуть не меньше, потому что он снова начинает материться, прежде чем заговорить. — Ты ненормальный? — спрашивает он взволнованно. — Я с вами никуда не пойду! — Тогда лежи здесь и сгнивай, — рявкает Юксаре, и Муми-тролль искренне верит, что если бы все было по-другому, он бы с Крадуцеем так и поступил. Похоже, Фрибс это чувствует, потому что быстро добавляет: — Но вы же сказали, что я вам нужен! — Да, — говорит Муми-тролль, сам раздосадованный этим. — Ты сам сказал. Нам нужно добраться до дирижабля до того, как он доберется до места посадки. Муми-тролль не спросил почему, но он догадывается, учитывая все, что Юксаре рассказал ему прошлой ночью. Он думает о камерах и других неприятных вещах, стенах и решетках, которые были бы столь не по нраву Снусмумрику. Муми-тролль тогда вспоминает окаянную выпуклость на запястье Снусмумрика, невольно представляет его тонкие запястья в наручниках. Кто знает, что место, куда его везут, окажется добрее, чем Крадуцей, с которым он сейчас? Муми-троллю ненавистна сама мысль об этом и он вздрагивает, будто может сбежать от неё. Похоже, Юксаре тоже задумался, хотя Муми-тролль не может понять, о чем. Его блестящие глаза следят за Крадуцеем, его усы торчат. Муми-тролль удивляется тому, насколько неподвижным он может быть, будучи существом, у которого так много частей тела, за которыми нужно уследить. — Муми-тролль сказал, что мы отпустим тебя, если ты нам поможешь, — наконец произносит Юксаре и, согнув колени, приближается к Крадуцею, который отстраняется, словно хочет убраться подальше. — Он тролль слова, поэтому нарушить его я ему не позволю. Но если ты хочешь нам помочь, то направишь нас туда, куда нам нужно. — Направлю вас? — брызжет слюнями Фрибс. — А мне самому что делать? На поводке за вами тащиться? — Все же лучше, чем валяться тут в полном одиночестве, — говорит Юксаре, и Фрибс, кажется, обдумывает это. — По крайней мере, воспользуешься этими своими холеными ногами. Муми-тролль смотрит на них обоих, ожидая, что скажет Фрибс. Может быть, он взвесит все варианты здесь, в лесу? Он, безусловно, худшее существо в долине, так что Муми-тролль знает, что ему ничего не угрожает. Но… что они будут делать, если он скажет «нет»? — Если я пойду с вами, что будет со мной после того, как вы развяжете меня? — очень медленно спрашивает Фрибс, сосредоточив теперь всё внимание на Юксаре. Юксаре встает и пожимает плечами. — Сказать, что мне абсолютно фиолетово, было бы слишком любезно. Мы разойдемся, и если я больше никогда тебя не увижу, я всё равно об этом слишком рано подумаю. Идёт? Не очень, если судить по уродливому выражению лица Фрибса. Но он и так уродлив, несчастно думает Муми-тролль, так что, возможно, он ничего не может с собой поделать. — Даже если бы я вам поверил, — говорит Фрибс, от чего Муми-тролль недовольно фыркает, потому что серьёзно! Чья бы корова мычала! Но его игнорируют. — Если твой пушистый дружок не сможет сфарганить нам лодку, мы никогда не догоним дирижабль пешком. Юксаре двигается, его плечи опускаются, как будто он ощутил слабость, но, прежде чем Муми-тролль успевает дотянуться до него, он как будто заставляет себя прийти в чувство.  — Значит, дойдём за ним до места назначения пешком. — Вы опоздаете на целую вечность, прежде чем пройдёте хотя бы половину пути, — говорит Фрибс. Муми-тролль думал, что чувство будет неприятное, но услышать это сродни пинку между зубов. — Не опоздаем! — решительно заявляет Муми-тролль. Он возвращается к рюкзаку, думая наперед. — Мы не опоздаем. Куда дирижабль, туда и я. Муми-тролль берется лапой за нож и, протолкнувшись мимо Юксаре, опускается и дотрагивается лезвием ножа до веревки на лодыжках Фрибса. Он пристраивает нож, подносит лезвие к веревке и начинает пилить. — Говоришь, нам нужна лодка, чтобы добраться до дирижабля? — спрашивает он, более тонкая веревка режет чище и быстрее, чем сеть. Он поднимает голову, встречается взглядом с Фрибсом и вспоминает вчерашнее выражение лица Снусмумрика. — Значит, я достану нам лодку. */ — У меня плохое предчувствие, — говорит Юксаре, направляясь к пляжу. Веревка на лодыжках Фрибса была перепрофилирована и действительно стала своего рода поводком. Юксаре держит один конец, а другой довольно туго привязан к веревке, которая до сих пор привязывает руки Фрибса к бокам. Он идет с натянутой на всю длину веревкой, отставая от них так сильно, как только может, но это не имеет значения. Муми-тролль знает, что Юксаре держит ухо востро. — Мне самому не нравится, но выбора-то у нас нет, — говорит Муми-тролль, бегая глазами. Наступил очередной ясный весенний день, который уже перешёл в такой же прекрасный вечер, и они находятся в той части долины, которую Муми-тролль знает лучше всего. А это значит, что он сильно нервничает, что на них кто-нибудь наткнется, хоть время и близится к закату. — Ты сам сказал, что мы должны добраться до Снусмумрика до того, как дирижабль достигнет цели. — Твоему отцу не понравится, что ты украл его лодку. Муми-тролль чувствует, что вспушивается, но не обращает на это внимания. — Она вообще-то не его, — говорит он с уверенностью, которой быть не должно. — Но он и так бы не обрадовался, если бы знал об этом, так что чего уж там. — Не его? — повторяет Юксаре. Муми-тролль краснеет еще больше и надеется, что Юксаре не заметит. — А жаль. Единственным развлечением во всей этой затее с кражей было бы хотя бы ограбить его. Муми-тролль бросает на Юксаре тот же неодобрительный взгляд, который он обычно приберегает для Малышки Мю.  — Ты же это не всерьёз. — Конечно, всерьёз, — говорит Юксаре, и это самый весёлый его голос за последнее время. — Я встретил твоего отца благодаря замку на двери. Точнее, после того, как взломал его. — Ты взломал его замок? — Ничего личного, — говорит Юксаре, пожимая плечами, и Муми-тролль для верности закатывает глаза. Он бы подумал «кто бы сомневался», если бы сейчас не был так сильно напряжен. — Вот, — говорит Муми-тролль, когда они, наконец, расчищают деревья, и показывает на пришвартованное к пристани «Приключение». — Вот наша лодка. «Приключение» всегда в хорошем состоянии и готово к отплытию в любой момент, так что Юксаре и Фрибсу на него взойти легко. Как только они оказываются на палубе, Юксаре мгновенно прижимает Фрибса к мачте. — Садись, — говорит он, и Фрибс морщит нос. — Я не хочу сидеть! — Это была не просьба, — говорит Юксаре, используя конец посоха, чтобы стукнуть Фрибса по колену, чтобы тот сделал, как велено. Сев, Юксаре берет поводок веревки и привязывает Фрибса к мачте, в то время как Муми-тролль начинает отвязывать тросы от швартовых уток. Как только грот опущен, Муми-тролль подтягивается обратно к пристани, как вдруг у него урчит в животе. Он кладет на него лапу, в равной степени удивленный и смущенный. Он пытается вспомнить, когда в последний раз ел, и с удивлением понимает, как давно это было. Муми-тролль никогда раньше не забывал о еде. — Ты в порядке? — спрашивает Юксаре, с такими-то ушами он наверняка слышал. Муми-тролль пытается от него отмахнуться. — Нам нужно что-нибудь съесть, — вслух произносит Муми-тролль, больше всего думая. Ему и в голову не пришло ничего прихватить, и теперь он корит себя за то, что так сглупил. Он смотрит на маленькие коробки, стоящие ближе к корпусу «Приключения». — А то тут еды немного, если вообще есть. — Как насчет этого? — спрашивает Юксаре и роется в своем рюкзаке, прежде чем, как ни странно, бросить целую картофелину. Муми-тролль ловит её; плод явно провалялся там давно, потому что из него растут ярко-белые корни. Причем длинные. — Что...? — Муми-тролль начинает вырывать корни. — Зачем тебе это? — Это картошка, — говорит Юксаре, принимая замешательство Муми-тролля за что-то другое. Муми-тролль хмурится. — Я знаю, что такое картошка. — Да ну? — пожимает плечами Юксаре, усаживаясь на веревки с одной стороны лодки. — Знаешь, это ужасно хлопотно — следить за тем, что где растет. Муми-тролль рассматривает плод: — Это где же картошки нет? — В жалких местах. Ибо ужасные вещи могут приключиться со страной без картошки. — Верно, — говорит Муми-тролль, не зная, с чего начать. Он снова смотрит на «Приключение». — А как мне ее приготовить? Юксаре издает тихий звук.  — Приготовить? Зачем? — А ты её что, не готовишь? — с легким ужасом спрашивает Муми-тролль. Юксаре пожимает плечами. — Хочешь сказать, ты ешь картошку сырой? Юксаре теперь смотрит на Муми-тролля так, будто это он тут сумасшедший, что довольно нелепо. — Знаете, — говорит привязанный к мачте Фрибс, — я реально начинаю задумываться, как вы вообще зашли так далеко. — Заткнись! — рявкает Муми-тролль и бросает картошку в лодку. Взялась черт знает откуда, — пусть теперь по корпусу покатается, ничего ей не будет. — Впрочем, ты прав, — задумчиво продолжает Юксаре. — При пустом желудке и в голове туман. — Так говорит фрекен Снорк, — отвечает Муми-тролль, прежде чем полностью замолчать. С рывком в желудке, мало чем отличающимся от чувства падения, он осознает, что ни разу не подумал о ней с тех пор, как все это началось, и его шерсть сразу же взъерошивается. — Кто такая фрекен Снорк? — Она моя… мой особенный друг. Юксаре наклоняет голову и показывает Муми-троллю прищурившиеся глаза.  — Особенный друг? Муми-троллю вдруг становится очень трудно говорить, как будто у него что-то застряло в горле. — Ну да… знаешь. Просто особенный, — умудряется пропищать он, смущенный и взволнованный, из чего получается ужасно тошнотворная смесь. Юксаре продолжает смотреть на него, как будто видит каждую неудобную мысль, пронесшуюся в голове Муми-тролля. — Да у тебя под пушком прячется больше очарования, чем кажется, — говорит Юксаре Муми-троллю тоном, который явно намекает на сильный сарказм. — Раз у тебя так много особенных друзей. — Не надо так удивляться, — обиженно цедит Муми-тролль сквозь зубы, и Юксаре хмурится. — Я более чем способен. Лицо Юксаре говорит Муми-троллю, что он очень в этом сомневается, что только еще больше злит Муми-тролля, поэтому он больше ничего не говорит и сосредотачивается на их задаче. — А Снусмумрик как же? — спрашивает Юксаре, и Муми-тролль замирает. — Ты сам сказал, что он твой лучший. — Да, — нервно отвечает Муми-тролль. — Но не особенный? — Это не… не в том смысле. Всё сложно. Юксаре не отвечает, и Муми-тролль чувствует облегчение, что этот конкретный разговор оборвался, хотя бы на время. Муми-тролль наклоняется и бьёт по планширу, отталкивая лодку еще дальше в воду. Та ловит прилив, парус распускается на ветру, а Муми-тролль спрыгивает с причала. Он направляется к румпелю, а Юксаре как будто совсем утонул в мыслях, когда он прижимается к корпусу. Он даже вынимает трубку. — Вот, значит, каков план? — спрашивает Фрибс, когда «Приключение» отходит от причала. Вода глухо плещется о её нос. — Ну поплывёте вы вслед за Грасблером, а потом что? — А. Вот, значит, как второго зовут, — приглушенно говорит Юксаре, балансируя трубку между зубами, пока шуршит табакеркой. — Я так полагаю, он у нас мозг операции. — Он высокий? — спрашивает Муми-тролль, крепко держась обеими лапами за румпель. Он сжимает его так сильно, что запястья начинают болеть. — С коричневым мехом? Фрибс хмуро смотрит на Муми-тролля. — Значит, ты с ним встречался? — Это он забрал Снусмумрика, — говорит Муми-тролль, и тот гнев опять возвращается. Муми-тролль задается вопросом, будет ли он всегда носить его с собой, а то в последнее время он ему слишком легко даётся. — Того самого Снусмумрика, о котором вы мне все уши прожжужали? — равнодушно спрашивает Фрибс, и Муми-тролль начинает вскипать. — Да. Того самого Снусмумрика, — отвечает он, и лодка налетает на широкую волну и накреняется. Муми-троллю на шерсть попадают морские брызги. — Так зовут того, кого вы забрали. — Да нам его имя было до лампочки, — говорит Фрибс, и прежде чем Муми-тролль успевает возразить, Юксаре прерывает его громким чирканьем спички. Он зажигает трубку, чем привлекает внимание Фрибса: — Ты назвал своего детёныша Снусмумриком? — Да, — только и отвечает Юксаре, глубоко затягиваясь трубкой. Его тонкая грудь вздымается вместе с ним, а разрез пальто напоминает корку хлеба. Поскольку Юксаре больше ничего не говорит, Фрибс продолжает. — Идиотское имя для ребенка, папаша. — Не называй меня так, — сурово отвечает Юксаре, выпуская длинную струйку дыма. Та сразу же исчезает в морском воздухе. — Мы застряли вместе, но не думай, что я не смогу сделать так, чтобы как минимум одному из нас пришлось несладко. Фрибс воспринимает это предупреждение всерьёз и действительно затыкается. Он откидывается на мачту и поднимает голову. Муми-тролль замечает, что его взгляд блуждает по нему, когда он не смотрит на компас. Он и не замечает, как часто, пока Юксаре не садится рядом с ним с другой стороны румпеля. Муми-тролль вздрагивает — он даже не заметил, когда тот встал. — Будешь так зубами скрежетать — подбородок прокусишь, — говорит Юксаре так тихо, чтобы услышать мог только Муми-тролль. Но Муми-троллю сейчас не до этого. — Чья бы корова мычала, — коротко отвечает он, пытаясь вести «Приключение» на северо-запад, как ему и велели. — Ты выглядел так, будто хотел откусить этому Крадуцею башку. — Может, ещё откушу, — говорит Юксаре и стаскивает шляпу с головы. Шнурок шляпы цепляется за его горло, но Муми-тролль поражен тем, насколько небрежным было это действие. Её же могло унести в море. Это глупо, очень глупо, но Муми-троллю она напоминает шляпу самого Снусмумрика. Хоть у Снусмумрика нет шнурка, поскольку он слишком осторожен, чтобы в нём нуждаться. Но сейчас Муми-тролль смотрит, как Юксаре рассматривает удаляющуюся линию берега. Берега Муми-дола, где остались мама с папой. Где они его наверняка ждут, если уже не ищут, коль Малышке Мю не удалось их отвадить, потому что не похоже это на Муми-тролля, — уйти невесть куда без записки. Где осталась фрекен Снорк, которая, должно быть, так волнуется. Которая наверняка решила, что Муми-тролль сбежал нарочно, бросил ее после их дурацкой ссоры и… Чувство вины настигает его и кувыркается между ребер. Муми-тролль внезапно больше не может этого выносить. Он сам никогда еще не казался себе таким маленьким и колючим местом. — Фрекен Снорк — моя девушка, — выпаливает он. Юксаре, слава Богу, хватило такта продолжать смотреть в море, что утешает. — Но это не… Она мне очень нравится. Она мне всегда нравилась. Но это… Она не такая, как Снусмумрик. Муми-тролль может признать только так, и хоть на самом деле он ни капли не близок, Муми-тролль все равно обнаруживает, что колеблется. Он думает о фрекен Снорк и о её взгляде в ту ночь, когда он ушел. Каким-то образом, хотя вполне может оказаться, что он выдает желаемое за действительное, Муми-тролль думает, что она узнала обо всем раньше него. «И ничего другого тоже», — сказала она о настойчивости Муми-тролля в том, что нет ничего важнее Снусмумрика. Не в первый раз Муми-тролль задается вопросом, не была ли его честность жестокой. Муми-тролль ни за что на свете не хотел бы проявить жестокость по отношению к фрекен Снорк. — Какая она? — спрашивает Юксаре, и если он пытается отвлечь Муми-тролля, это у него не получается, потому что ему становится только хуже. — Она замечательная, — отвечает Муми-тролль, причём совершенно искренне. — И даже более чем. — Друзья тоже могут быть замечательными. — Если она останется моим другом, — несчастно говорит Муми-тролль, потому что он знает, как всегда бывает с ужасными вещами, что между ними все полностью изменится, когда он вернется. — Она может и не простить меня. — Может, — говорит Юксаре, а это совсем не то, что Муми-тролль хочет услышать, даже если это правда. — Но ты не можешь знать наверняка. Только она знает. — Я не знаю, какой была бы моя жизнь, если бы в ней не было ее, — говорит Муми-тролль, и когда он пытается представить, то видит очень жалкое место. Эта мысль неизбежно заставляет Муми-тролля представить, какой может быть его жизнь без Снусмумрика, если он потерпит неудачу и… Муми-тролль этого не вынесет. Прямо сейчас, думая такие мрачные и жалкие мысли, Муми-тролль совершенно уверен, что понимает фразу Юксаре с прошлой ночи о разбитом сердце. — Но я не могу бросить Снусмумрика, — говорит Муми-тролль и трогает лямку рюкзака, думая о губной гармошке Снусмумрика, надежно спрятанной внутри. — Я не сдамся. — Я знаю, — говорит Юксаре. Муми-тролль воодушевляется, пусть и ненамного, тем, что Юксаре верит ему на слово. Муми-тролль чувствует, что ему больше нечего предложить. Не в первый раз Муми-тролля осеняет мысль о том, что Снусмумрик заслуживает лучшего. «Глупый тролль», — сказал бы Снусмумрик, потому что Муми-тролль знает, что Снусмумрик не потерпит ни слова против него. Если только это слово не принадлежит Снусмумрику, который всегда умел высказывать критику с такой милой улыбкой, что Муми-тролль был готов просить добавки. Муми-тролль всегда был уверен в Снусмумрике, как ни в ком другом. Даже сейчас, когда Муми-тролль знает то, чего никогда не знал, эта уверенность сохраняется. — Что...? — Муми-тролль останавливает себя, задумавшись, стоит ли вообще, и он надеется, что волны поглотят вопрос. Но Юксаре, конечно же, слышит, и поворачивается, чтобы уделить Муми-троллю все свое внимание. С этого угла Муми-троллю теперь видно, что один из усов Юксаре короче других. — Есть что еще сказать, Муми-тролль? — Ничего, — лжет Муми-тролль, но он знает, что Юксаре ему не поверит. Он вздыхает, когда взгляд Юксаре говорит именно об этом. — Я хотел спросить тебя кое о чем, но не знал, стоит ли. — Если вопрос не стоит задавать, то, скорее всего, тем лучше. Муми-тролля в очередной раз поражает лицемерие Юксаре, замаскированное под чепуху, но он предпочитает игнорировать его. — Каким был Снусмумрик? Раньше… когда он был маленьким? — спрашивает Муми-тролль, отчаянно желая узнать. Все эти годы он не думал, что знает Снусмумрика больше того, что видел. Снусмумрик всегда казался настолько уверенным в себе, что Муми-тролль никогда не задумывался о том, что Снусмумрик тоже был ребёнком. От одной этой мысли Муми-тролля чувствует, что прямо под его грудиной засело что-то маленькое и холодное, и он надеется, что хотя бы часть знаний поможет растопить это что-то. Юксаре не отвечает несколько волн, каждая из которых качает «Приключение», когда они плывут. Его трубка начинает гаснуть, но ему, кажется, все равно. — Суетливым, — наконец произносит Юксаре. Муми-тролль не хочет, но смеется. Это застает их обоих врасплох. — Прости, я просто… это так глупо, — говорит Муми-тролль, пытаясь совладать с собой. — Но ты сказал, и я вот просто понял, что это правда. Потому что он не особо изменился. Он, конечно, катается по грязи, но он порой так забавно делает вещи, и лучше поверь, он вряд ли в ближайшее время перестанет. — Ты, кажется, хорошо его знаешь, — отвечает Юксаре, и смех Муми-тролля обрывается, словно веточка, от глухого тона Юксаре. Тот, видать, замечает и смущается. — Извини. Это нечестно с моей стороны. — Что нечестно? — спрашивает Муми-тролль, хотя сам думает, что знает ответ. — Столько времени прошло, — только и отвечает Юксаре. Муми-тролль сглатывает сквозь дискомфорт. Хоть это и недобро, Муми-тролль оказывается настолько ужасно нежным, что ему трудно не уловить острые стороны горя Юксаре. — Чего бы я только не отдал, чтобы знать его хотя бы наполовину хорошо, как знаешь ты. — Ничего, узнаешь, — отвечает Муми-тролль, стараясь говорить бодро. — Как только вернем его, у тебя будет полно времени. — Знаешь, часть меня счастлива, — говорит Юксаре, и его уши дергаются. Их края заострены и темны от меха. Каждый край Юксаре словно углем испачкан. — Счастлива знать, что остались вещи, из которых он не вырос. Я много лет больше всего боялся, что он станет настолько другим, что даже если бы я его встретил, то не узнал бы. Муми-тролль не может придумать никого, кого он знает так хорошо, как Снусмумрика. — Ты… ты нервничаешь? — Из-за чего? — Из-за встречи с ним. Юксаре моргает. — Я в ужасе. Муми-тролль тоже боится. — Муми-тролль, — говорит Юксаре, вынимая трубку изо рта. — Можно тебя кое о чем попросить? — О! — Муми-тролль пытается угадать, о чем мумрик может попросить, но не может. — Да, конечно. О чём? — Моя просьба тебе не понравится, — со вздохом говорит Юксаре. Муми-тролль чуть не плачет от досады, внезапно нахлынувшей на него, когда он слышит эту фразу. Господи, ну что на этот раз? — Но мне нужно, чтобы ты её выполнил. — Что за просьба, Юксаре? — с тревогой спрашивает Муми-тролль. Юксаре постукивает по трубке. — Прошлой ночью ты поклялся своей дружбой со Снусмумриком, что сохранишь мою тайну, — говорит Юксаре, и сбитый с толку Муми-тролль хмурится. Он смотрит на Фрибса, который либо не слушает, либо очень хорошо притворяется, что не слушает. Муми-тролль считает, что он не может нести ответственность за догадку незнакомца. Юксаре добавляет: — Я прошу тебя сдержать данное мне обещание. — Я сдержу, — тут же отвечает Муми-тролль, но Юксаре лишь наблюдает за ним. Его глаза отражают ярко-голубой цвет океана вокруг них. — А значит, ты сохранишь мою тайну и от Снусмумрика. — Что? — Муми-тролль подпрыгивает и нажимает на румпель. Он слишком тяжелый, чтобы двигать его без усилий, но «Приключение» качается от внезапного волнения. — Ты шутишь, что ли? Зачем? — Тут много чего замешано! — отвечает Юксаре с напряжением. — Ты ведь сам знаешь, более или менее, учитывая все, что я тебе рассказал. Мне нужно объясниться, мне нужен шанс сделать это. Так что я тебя скорее об этом прошу. — О шансе объясниться? — Просто о шансе, — говорит Юксаре, снова отстраняясь. Он напоминает Муми-троллю само море, точно так же колеблющееся. Трубка Юксаре еще дымится, но он больше не подносит ее к губам. — Ты сказал, что я должен о нём попросить. — Да, но… Муми-тролль не знает, как сказать все, что приходит ему на ум. Ему не кажется правильным хранить тайны от Снусмумрика; Муми-тролль никогда раньше ничего от него не скрывал. Да ещё и такой важный факт? Муми-тролль все еще думает об этом, когда Юксаре снова начинает говорить. — Я хочу сказать ему, — говорит Юксаре с мягкой уверенностью, почти теряющейся в шуме воды вокруг них. — Я так долго ждал, чтобы сделать это. Пожалуйста, Муми-тролль. Я хотел бы сам сказать ему. И что же Муми-тролль может ответить? Все так до жути беспорядочно, спуталось, словно корни какого-то куста, который вообще не должен расти в саду. Муми-тролль думает обо всем, что ему сказали, обо всем, в чем признался Юксаре, и о том, как несправедливо, что он услышал все это первым. — Ладно, — говорит наконец Муми-тролль, хотя сам все еще думает. — Но ты должен сохранить и мою тайну. Муми-тролль не может сейчас сказать вслух, как он относится к Снусмумрику, и надеется, что Юксаре понимает, что он имеет в виду. Это чувство кажется ужасно хрупким, слишком мягким и новым, чтобы быть таким большим в сердце Муми-тролля. Там вырос какой-то лес и разросся ввысь, и Муми-тролль даже думать не может о том, чтобы взяться за топор, даже по ошибке. — Сохраню, — обещает Юксаре. Муми-тролль не до конца уверен, что верит ему, но, учитывая, что ему больше ничего не остаётся, придётся. — Но ты ведь скажешь ему? — Я… — Муми-тролль выравнивает лодку, когда та немного отклоняется от курса. — Сначала я просто хочу его вернуть. — Я тоже, — отвечает Юксаре. Муми-тролль знает, но не может придумать, что ответить. А долина всё отдаляется от них, словно кора отслаивается от большого дерева.