Высоко над башней

Он ещё долго смотрит в темнеющее небо, прежде чем Юксаре двигается с места. Он встает на ноги, шатаясь, и Муми-тролль делает шаг вперед, чтобы помочь. Но Юксаре отшатывается от него и что-то вроде рычания вырывается сквозь его зубы. Муми-тролль останавливается со все еще вытянутой лапой. Юксаре встречается с ним взглядом, его глаза черны в темноте и блестят, словно масло. «Он плачет», — осознает с удивлением Муми-тролль. Муми-тролль опускает лапу. Юксаре ничего не говорит, просто смотрит, и Муми-тролль делает то же самое, вникая в него. Без шляпы и посоха, о который можно опереться, Юксаре оказывается довольно-таки высоким. Он нависает над Муми-троллем, хоть и не сильно, но достаточно, чтобы кое-что разглядеть. С этого ракурса у Юксаре все края острые; от кончиков усов до щетинистого подбородка, который сужается, как наконечник стрелы. Муми-тролль ждет, пока он что-нибудь скажет, ждет, когда ему скажут, что же они будут делать. Юксаре начинает уходить. — Эй! — кричит ему вслед Муми-тролль и бросается догонять Юксаре, потому что идёт тот быстро. — Эй! Подождите меня! Юксаре не ждёт. Он нагибается и поднимает шляпу когтистой лапой; когти дергают её за шерстяной край, когда он надевает её на голову. Он возвращается тем же путем, которым они пришли. Муми-тролль колеблется, оглядываясь через плечо на облака, но там не на что смотреть. Он следует за Юксаре. — Юксаре! — Муми-тролль кладет лапу на скалу. Когда он сворачивает, слабый свет неба остается позади пика, и Муми-тролль моргает, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в темноте. — Что мы будем делать? Что можно...? Муми-тролль давится тем, что собирался сказать, когда сильная рука внезапно оказывается под его мордой. Муми-тролль сильно ударяется о скалу, во второй раз сильнее, чем в первый, поскольку острый камень вонзается ему в спину. Юксаре повернулся так быстро, а Муми-тролль не обратил внимания. Теперь Юксаре стоит, прижавшись так близко, что Муми-тролль снова чувствует его запах. Он прижимает Муми-тролля длинной рукой за грудь. — Что случилось? — оскалившись, спрашивает его Юксаре. От его запаха изо рта Муми-тролль морщит нос; он едкий от трубочного дыма. — Рассказывай. — Я-я… — Рассказывай, потому что я хочу понять, — продолжает Юксаре, торопливо и в ярости. Он перебивает Муми-тролля, прежде, чем тот успевает придумать ответ. — Как Снусмумрик оказался здесь, настолько близко, чтоб ты его нашел, и ты не смог его удержать? Муми-тролль поднимает лапы, чтобы оттолкнуть руку Юксаре, но когти Юксаре вонзаются в него, совершенно нарочно, Муми-тролль уверен, что большой палец проткнул кожу. Он пытается отодвинуться, но Юксаре держит его крепко, сильнее, чем Муми-тролль ожидает. — Ты сказал, что попал в ловушку, — продолжает Юксаре шипящими словами, ибо он едва открывает зубы, чтобы произнести их. Он так близко, что Муми-троллю приходится косить, чтобы удержать взгляд. Его черные глаза блестят. Что-то сжимается в груди Муми-тролля, внезапное осознание опасности. — Там была… была сеть, — умудряется выбраться Муми-тролль. Усы Юксаре встают дыбом, а вместе с ними и его шерсть. Муми-тролль невольно начинает трястись. — И я в неё попался. — А где был Снусмумрик? Муми-тролль не успевает ответить, потому что Юксаре снова движется. Он отстраняется только для того, чтобы снова броситься на Муми-тролля, упереться обеими лапами в плечи Муми-тролля и прижать его. Муми-тролль вскрикивает и пытается оттолкнуть мумрика, но Юксаре вонзает когти. — Расскажи мне, как он здесь оказался. — Голос Юксаре почти не знаком Муми-троллю, почти музыкальная интонация, к которой он привык за последние дни, исчезла. — Как ты его увидел и все равно не сделал ничего, чтобы это остановить? — Прекратите! — Муми-тролль обеими лапами упирается Юксаре в грудь и вздрагивает, когда чувствует, насколько дырявое у него пальто; Юксаре, оказывается, тоньше, чем он думал. — Вот бы сбросить тебя с этого уступа, — говорит Юксаре, и у Муми-тролля стынет кровь в жилах. — Посмотреть, взлетишь ли ты на одном воздухе в своей пустой голове. — Думаете, я этого хотел? — рявкает Муми-тролль, внезапно рассердившись; на Юксаре, на себя, на всех. Муми-тролль стискивает зубы. — Нет! Тысячу раз нет! Муми-тролль качает головой, закрыв глаза, его дыхание учащается. Теперь его охватывает ужасный, бурлящий ужас, тревога переполняет его. В этот момент Муми-тролль так отчетливо слышит Снусмумрика в своей голове, так близко слышит его голос и то, как он произносит слова. «Будь храбрым», — сказал Снусмумрик, и Муми-тролль отчаянно хочет быть таковым. Он роется внутри себя, как будто может найти мужество, скрывающееся за огромной мешаниной разбросанных повсюду чувств, которые вытеснило все, что произошло. — Какая разница, чего ты там хотел? — говорит ему Юксаре, крепко прижимаясь к горлу Муми-тролля. Муми-тролль теряет терпение и бездумно отталкивается от того места, куда его прижал Юксаре. — Да кто ты такой, чтобы так со мной разговаривать? — в ярости спрашивает Муми-тролль, и они вместе вываливаются на тропу. — Снусмумрик — мой друг! Мой... мой… Муми-тролль замолкает, полностью отвлеченный тем, что Юксаре опускает плотно закрытые и слезящиеся глаза. — Он был здесь… — говорит Юксаре и обмякает, прижимаясь к Муми-троллю, и снова наступает очередь Муми-тролля что-то делать. Его досада уступает место привычке, и Муми-тролль ловит обеими лапами Юксаре под руки. — В двух шагах… а я его потерял. Муми-тролль не знает, что сказать. Юксаре снова опускается ниже, опадая вперед так, что его лоб касается плеча Муми-тролля. Держа его, Муми-тролль чувствует, как Юксаре трясется. Затем, так же быстро, как он упал, Юксаре снова встает. Он отталкивает Муми-тролля и сразу же отворачивается, чтобы шляпа скрывала его лицо, хотя это не имеет большого значения, потому что Муми-тролль не может развидеть, каким обезумевшим он недавно казался. Они стоят друг напротив друга, холодный горный воздух затуманивает их дыхание. Грудь Муми-тролля вздымается, и он кладет лапу на плечо, которое Юксаре оцарапал. Он не слишком хорошо видит, но на его лапе осталось что-то черное. — Ты ранил меня, — говорит Муми-тролль, скорее думая вслух. Он смотрит на Юксаре, на то, как он стоит, будто у него еще остались силы бороться. Муми-тролль сжимает кулак, на этот раз готовый. — Зачем ты это сделал? — Почему ты отпустил Снусмумрика? — отвечает Юксаре вопросом на вопрос, но его голос полон слез. Муми-тролль прищуривается, все сомнительные мысли, которые у него когда-либо были, скручиваются так, что спутываются в клубок. — Я его не отпускал! — отвечает Муми-тролль, поднимая при этом кулак, но поскольку Юксаре стоит к нему спиной, это кажется неправильным. Муми-тролль встряхивает лапой, словно пытаясь стряхнуть накопившийся в нем беспокойный гнев. — Я ничего не мог сделать. — Похоже на то, — язвительно отвечает Юксаре и снова начинает уходить. Муми-тролль следует за ним без колебаний. — Что ты собираешься делать? — Ничего, что касается тебя, — отвечает Юксаре и останавливается, опустив голову. Он один раз нагибается, и когда он разгибается, то поднимает посох с того места, где его уронил. — Если это касается Снусмумрика, значит, и меня тоже, — решительно заявляет Муми-тролль. Юксаре поворачивается к нему, угрожающе подставляя конец посоха под морду Муми-тролля. Сгорбившись вот так, Юксаре напоминает какое-то дикое, голодное существо. Муми-тролль напрягается, но не от страха; как ни странно, Муми-тролль чувствует, что его страх наконец-то прошел. Сейчас назревает нечто совершенно другое, оно впитывает опасения Муми-тролля, выжимает их, и Муми-тролль вонзает в него зубы. — И какое мне дело до тебя и твоих касаний? — шипит на него Юксаре, и Муми-тролль бросает взгляд на посох. Он дрожит, шатается. — Ни у того, ни у другого нет достаточно крепкой хватки. Муми-тролль отталкивает посох Юксаре и пытается сдержать удивление, что, кажется, застал этим Юксаре врасплох. Муми-тролль выпрямляется и встречается взглядом с Юксаре. — Мне все равно, что ты думаешь, — говорит Муми-тролль, останавливаясь на мгновение, когда понимает, что это правда. — Меня волнует только то, что ты можешь сделать. Ты ведь нас так далеко завёл. — А толку? — отвечает Юксаре, снова меняя лицо. В том, как широко он раскрывает рот, как сердито выглядят его зубы, когда он вот так разговаривает, есть нечто отчаянное. — Я лишь снова потерял его. — Но этого не может быть! — умоляет Муми-тролль, делая шаг вперед, а Юксаре отступает, опустив плечи. — Должно быть что-нибудь еще! — Ну и что, если есть? — холодно говорит Юксаре, и Муми-тролль колеблется, невольно задетый. — Это уже будет не твое дело. — Что ты имеешь в виду? — спрашивает Муми-тролль, но Юксаре уже отворачивается и целеустремленно идет вперед. Муми-тролль мчится за ним, а луна выглядывает из-за облаков, заливая их обоих тусклым сиянием. — Я имею в виду, что тут много чего замешано, тролль. И фишки у тебя не просто закончились, у тебя их вообще нет. Муми-тролль даже не пытается понять эту фразу. — Ты не уйдешь без меня. — Я и без тебя все это время справлялся, — странно отвечает Юксаре, и у Муми-тролля наконец-то лопается терпение. — Всё, хватит! — яростно рявкает Муми-тролль, его шаткое мужество уступает место знакомому и горячему гневу. Юксаре останавливается, его плечо поворачивается к Муми-троллю. — Мне надоело. Надоело слушать твою... окольную чепуху! Муми-тролль бесполезно машет лапой, чтобы передать, что он имеет в виду. Хотя шляпа Юксаре все еще надвинута на его лицо, так что видеть он его не может, но досада Муми-тролля слишком велика, чтобы он мог сдержаться. — Ты вообще хочешь помочь или просто думаешь, что это умная игра, в которой ты можешь выиграть? — говорит Муми-тролль, так сильно краснея, что вся его шерсть встаёт дыбом. — Потому что это не игра! Мой друг в опасности, тут нет ничего веселого! Муми-тролль умалкивает, униженный внезапными эмоциями, которые захлестнули его, и его глаза начинают слезиться. Он отворачивается, не желая, чтобы Юксаре видел. — Ты думаешь, что для меня это игра? — Юксаре наклоняет голову, и Муми-тролль видит его подбородок, кончики его усов. — Я не знаю, что ты делаешь, — с горечью признается Муми-тролль, и когда он говорит это, его охватывает изнеможение. — Только то, что тебя это очень сильно заботит, но я не вижу на то никакой причины. Юксаре издает фыркающий звук, хриплый и нетерпеливый. — Муми-тролль... — Нет! — говорит Муми-тролль, не желая ничего слышать. — Знаешь, мне все равно, если тебе плевать на Снусмумрика, потому что мне нет! И я верну его, несмотря ни на что, даже без тебя! Так что, если ты здесь только потому, что хочешь пережить дни своей чертовой славы, то проваливай, потому что я сыт по горло твоими загадками! Юксаре внезапно поворачивается. Муми-тролль вздрагивает и быстро пятится, когда тот приближается. Он быстро вытирает глаза, когда Юксаре осматривает его из-под шляпы с очень странным выражением лица и сузив яркие глаза. Муми-троллю становится очень холодно; как будто он только что ляпнул лишнего, что смешно, поскольку Муми-тролль ничего неправдивого не сказал. — Так вот, чем я, по-твоему, занимаюсь? — говорит Юксаре тихим голосом, и гнев Муми-тролля быстро остывает под свирепым взглядом Юксаре. — Задерживаю тебя? Думаешь, я пытаюсь сорвать твою маленькую миссию? — Я... — Не доверяешь своему проводнику? Ладно, — говорит Юксаре легкомысленно, но сурово. Он машет лапой в неопределенном направлении позади них. — Тогда беги сквозь тьму и посмотри, куда она тебя приведет. Муми-тролль заикается. — Я не говорю, что знаю лучшую дорогу! Я всего лишь... — Ты мне не нужен, чтобы найти Снусмумрика, — говорит Юксаре, и Муми-тролль полностью теряет слова. Вытянутая лапа Юксаре сжимается в узкий кулак, усы стоят торчком. — Но я нужен тебе. — Почему тебя это заботит? — спрашивает Муми-тролль, потому что хочет, нет, должен знать. Ему нужно понять, потому что он уже чувствует себя таким бесполезным, таким полностью и совершенно беспомощным, что Муми-тролль просто не может более ходить в непонятках. — Я всего лишь хочу помочь Снусмумрику, ты знаешь это. — Нет, на самом деле я этого не знаю! — Муми-тролль отчаивается, и у него снова из глаз текут слезы. — Я ни черта о тебе не знаю! Все, что я знаю, это то, что стоило тебе появиться, как Снусмумрика забрали, и если это все, что нужно знать, то это не очень хорошее начало! Юксаре рассматривает его, полностью опустив руку с посохом. Выражение его лица меняется, гнев вытекает из него так быстро, словно кровь из раны. Муми-тролль наблюдает, встревоженный этим, но не совсем понимая, почему. — Откуда мне знать, что я вообще могу тебе доверять? — спрашивает он тихо и подозрительно. — Ты можешь, — отвечает Юксаре, и это звучит искренне, но откуда Муми-троллю знать разницу? — Но откуда мне это знать? — настаивает Муми-тролль, и теперь он не может остановить жжение в глазах, сколько бы он их не вытирал. Он весь горячий и чувствует, что ужас всего происходящего просто слишком велик, чтобы продолжать терпеть. Он чувствует, что вот-вот рухнет на землю, и если рухнет, то уже никогда не встанет. — Откуда мне вообще что-либо знать? Я даже не знал, что Снусмумрик попал в беду, а теперь во всём виноват только я! Юксаре какое-то время ничего не говорит. Облака плывут, обнажая луну, и свет падает на глаза Юксаре. Они вспыхивают, словно кончик спички, и на то, как он стоит, на знакомый наклон его тела, Муми-троллю просто невыносимо смотреть. — Ты не виноват, — в конце концов говорит Юксаре, но Муми-тролля этим уже не утешишь. К нему тянется темная лапа, и Муми-тролль отшатывается от нее. — Нисколько. Я не должен был… я… Ты не мог знать. — Но я знал, что что-то не так, — напряженно говорит Муми-тролль. — Я знал это с самого начала и ничего не сделал, а просто ждал, как будто это что-то изменит. Я должен был сразу идти искать, тогда бы я его вовремя нашёл, и мог бы помочь! — Ты не поможешь Снусмумрику думами о том, что ты должен был или мог бы сделать, — сурово говорит ему Юксаре. — Все, что мы можем сделать сейчас, это только то, что мы можем сделать сейчас. — Ой, да иди ты лесом! — говорит Муми-тролль, хватаясь за мех на щеках и быстренько дергая, просто чтобы заземлиться. — Именно об этом я и говорю. Какие ты несёшь глупости, честное слово! Думаешь, это делает тебя умнее? — Я понимаю, ты сердишься… — Я не сержусь! — рявкает Муми-тролль, явно сердясь, но ему это уже безразлично. Он поворачивается к Юксаре, размахивая хвостом. — Мне страшно! Мне страшно, потому что, что, если я не смогу найти его? Что, если я провалюсь? Снусмумрику нужно, чтоб я был рядом, ему нужна моя помощь, и я должен, потому что, если я не… если я не…! Муми-тролль прерывается на судорожный вдох, его наконец охватывает паника. — Я не могу его потерять, — говорит Муми-тролль, и разве это не ужасная, эгоистичная правда? Муми-тролль не может даже оторваться от лесной подстилки, такой он раздавленный. — Я… этого не вынесу. Юксаре ещё долго ничего не говорит. Он дает Муми-троллю время собраться, что Муми-тролль и пытается сделать, хотя это скорее похоже на попытку поймать песок сетью. Он все равно тихо благодарен, хоть и злится, когда Юксаре не упоминает о том, как глупо он, должно быть, выглядит, пока шмыгает носом. Юксаре подходит к скале, прислоняется к ней и сползает на землю, словно марионетка. Муми-тролль осторожно наблюдает за ним, но Юксаре просто кладет посох и начинает рыться в сумке. Он вытаскивает что-то похожее на бесформенную свечу, слишком сильно расплавленную с одной стороны, но толще, чем большинство. Юксаре ставит её на ближайший камень и зажигает спичками из кармана. Оранжевый огонек набухает и округляется, словно буханка. Поскольку Муми-тролль все еще не двигается, Юксаре указывает на место рядом с ним. Муми-тролль маячит, не зная, что с собой делать, прежде чем, наконец, подойти и сесть. Муми-тролль следит за взглядом Юксаре. Небо чистое, и над ними блестит множество звезд, неровно, словно мерцающий огонек свечи. — Я знаю, что ты чувствуешь, Муми-тролль, — наконец говорит Юксаре, когда Муми-тролль уверен, что тот больше не будет плакать. Тот бросает взгляд на Юксаре. Его черный хвост лежит словно веревка между ними. Муми-тролль шмыгает носом. — Без обид, но я так не думаю. — О, — тяжело вздыхает Юксаре. — Поверь мне, очень даже. Я побывал на твоём месте. Скорее, я снова на нём очутился. Юксаре больше ничего не говорит. Он просто прислоняется спиной к скале, откинув шляпу назад и глядя прямо вверх. Муми-тролль невольно таращится на него — Юксаре иногда так живо напоминает ему Снусмумрика, что аж больно становится. — Я кое-кого потерял, — наконец говорит Юксаре. Муми-тролль смотрит на него, но Юксаре смотрит только в небо. — Это было так давно, а болит все так же. — Ты его так и не нашёл? — Я думал, что близок, — отвечает Юксаре, слегка хмурясь. Муми-тролль сбит с толку. — Хотя, я так думал много раз, и снова его терял. Думаю, мое сердце попросту не выдержит, еще раз, и оно наконец заглохнет, аки старый двигатель. Муми-тролль не знает почему, но тревожность, которую Юксаре носит с собой, внезапно кажется очень пьянящей. — Кого ты потерял? — Я не был с тобой честен, Муми-тролль, — говорит Юксаре, опуская голову и глядя на Муми-тролля. Муми-тролль с подозрением отклоняется. — Да и с самим собой тоже. Скажи мне, Муми-тролль, если бы я поведал тебе секрет, ты бы сохранил его? — Я… думаю, это зависит от секрета, — отвечает Муми-тролль, теперь совершенно не понимая, к чему все идет. Юксаре вертит брошь на лацкане. — Боюсь, это не зависит ни от чего, кроме того, скажешь ли ты мне, что сохранишь. — Если он твой, то хранить как бы не много остаётся. — Тогда считай, что я им поделился. — Поделился своим молчанием, — подмечает Муми-тролль, и Юксаре задумчиво хмыкает. — Ты об этом меня просишь? — Да, — твердо отвечает Юксаре, встречаясь взглядом с Муми-троллем, и от привередливых сомнений не осталось и следа. Муми-тролль замирает, чувствуя себя загнанным в ловушку. — То, что не сказано, не может быть услышано не тем существом, понял? Муми-тролль оглядывает пустую дорожку. — А кто может услышать? — Если ты поклянешься хранить это в тайне, как я, то никто. — А если нет? — спрашивает Муми-тролль, и Юксаре на него смотрит в упор. — Тогда я тебе ничего не скажу, — отвечает он, и Муми-тролль ему верит. — И мы можем иметь сей момент снова и снова, пока не найдем Снусмумрика, если разочарование нас не разлучит до этого. Но ты спросил меня, почему я это делаю, и я тебе скажу, но только если ты никому больше не скажешь. — Неужели это так важно? — Самая важная вещь в моей жизни, — говорит Юксаре, и в его тоне есть что-то такое, что Муми-тролль ему верит. На этот раз не осталось той мерцающей веселости, которой Юксаре щеголял ранее, и хоть в любое другое время это было бы освежающе, сейчас Муми-тролль от этого только нервничает. Но нервничает он или нет, Муми-тролль знает, что Юксаре прав. Если Муми-тролль не узнает правду сейчас, они вполне могут разойтись, и хоть признавать ему это ненавистно, Муми-троллю нужен Юксаре и его сверхъестественное умение отслеживать, если он хочет найти хоть какую-то подсказку, куда увезли Снусмумрика. Снусмумрик должен быть на первом месте. — Хорошо, — говорит он со вздохом, протягивая лапу, ибо если отец чему его и научил, то это тому, что скреплять обещание нужно рукопожатием. Юксаре смотрит на протянутую лапу и дергает носом. — Даю слово. Юксаре берет Муми-тролля за лапу, но не пожимает ее. — Ты клянешься? — Клянусь. — Чем? — Что? — недоуменно спрашивает Муми-тролль. Юксаре хмурится, крепче сжимая его лапу, и Муми-троллю кажется, что он чувствует малейший намек на когти. — Если собираешься клясться, то надо клясться чем-нибудь дорогим. Тем, что ты бы никогда не предал. Муми-тролль старается не слишком волноваться из-за этого вздора, и он чувствует то же раннее нетерпение, но подавляет его. Оно ему не поможет, и вместо этого он пытается придумать что-то, чем можно поклясться в верности, и выбор у него только один. — Снусмумриком, — говорит Муми-тролль, и лицо Юксаре на секунду меняется, но он не отводит глаз от Муми-тролля. — Клянусь своей дружбой со Снусмумриком. Юксаре очень крепко сжимает лапу Муми-тролля и встряхивает один раз. — Лучшего и желать нельзя. Затем Юксаре отходит и начинает, как ни странно, снова теребить брошь. Муми-тролль в недоумении наблюдает, как Юксаре отстегивает её и мгновение держит, по-видимому, созерцая что-то, глядя на неё сверху вниз. Теперь-то Муми-тролль может как следует её рассмотреть. Брошь тусклого медного цвета, овальной формы и подвешена на соответствующей булавке. На ней выгравированы цветы, которые Муми-тролль не узнает, и теперь, когда он присмотрелся, она кажется слишком женственной и нежной для такого существа, как Юксаре. Муми-тролль удивляется, почему он этого никогда раньше не замечал. Затем Юксаре прижимает коготь к её краю, и она открывается. Это медальон, осознает Муми-тролль. — Я взял это у очень дорогого мне существа, — говорит Юксаре, показывая теперь уже открытый медальон. Муми-тролль наклоняется ближе и всматривается. От того, что он видит, у него сжимается желудок. Это завиток волос. Темно-рыжий, почти оранжевый в свете свечи и закрученный в спираль, словно лист папоротника. Муми-троллю становится очень холодно внутри, когда он смотрит на него, оглушенный тем, насколько он поразительно знаком, и пытается утихомирить грохот сердца, пока в его голове проносятся всевозможные мысли. Он смотрит на Юксаре, который тут же смотрит на него в ответ, сузив голубые глаза. — Что… У кого…? — все, что может сказать Муми-тролль; ибо он подозревает, у кого, и очень боится ответа. — У Мюмлы, — отвечает Юксаре. Муми-тролль вскрикивает от шока и давится словами, потому что это совсем не то, о чем он подумал. — У-У Мюмлы?! — сбито с толку повторяет он, и этот жуткий приступ ужаса снова пинает его в живот. — Ты знаешь Мюмлу? — Мы любили друг друга, — отвечает Юксаре, как будто в этом больше смысла, чем в действительности. Муми-тролль качает головой, пытаясь не отставать. — Когда мы расставались, я взял это с собой. — Ясно, — говорит Муми-тролль, неловко растягивая это слово. — Я не… в смысле, это… это твой секрет? Муми-тролль думает, что не такой уж это на самом деле и секрет, потому что, если бы каждое существо, которого Мюмла брала себе в любовники, так серьезно себя воспринимало, тогда мир был бы очень торжественным местом. Но Юксаре остается таковым, торжественным, то есть. Он смотрит на медальон и касается завитка подушечкой пальца. — Часть его. — Не понимаю, почему ты не хочешь, чтобы кто-нибудь знал, что ты… что ты… ну, знал Мюмлу. — Ты меня неправильно понял, Муми-тролль, — тихо говорит Юксаре, снова закрывая медальон. Он сжимает его в лапе. — Между нами кое-что есть. Кое-что очень исключительное. Муми-тролль задумывается об этом на мгновение, прежде чем… — А! — Муми-тролль не уверен, почему, но он все равно чувствует себя глупо; они все еще влюблены. Он беспокоится, что обидел Юксаре. — Точно. Понял. — Понял, да понимаешь ли? — странно отвечает Юксаре. — Но ты ведь знаешь цвет, верно? — Цвет чего? — Волос, — отвечает Юксаре, и Муми-тролль хмурится, очень сбитый с толку. — Ну, я так думал, — говорит он очень неуверенно. — Я думал… это глупо. — Меньше, чем ты думаешь, — говорит Юксаре и прижимает сомкнутую лапу к груди. Его хвост дергается и усы тоже. Теперь Муми-тролль смотрит на Юксаре, и тот кажется очень нервным. – То, что между нами… мы… ну. Видишь ли, у нас родился ребенок. У меня с Мюмлой. Когда хвост Юксаре внезапно дергается и ударяется о землю, Муми-тролль снова чувствует этот ужас. Ту же глубокую уверенность, которую он чувствовал, когда когти Юксаре пронзили его. Муми-тролль еще не совсем уверен, что понял, но он близок. Как будто это что-то вертится на кончике языка, и Муми-тролль жует губу, обеспокоенный тем, насколько неустойчивым кажется Юксаре. — Как странно, — говорит Юксаре с лёгкой одышкой, и смеется, но в этом смехе нет юмора. — Знаешь, я думаю о нем каждый день, а сам не могу вспомнить, когда в последний раз говорил о нем как о своем сыне, если честно. Муми-тролль вскакивает на ноги, слишком взвинченный, чтобы усидеть ещё хоть секунду. Он нависает над Юксаре, который смотрит на него из-под шляпы. Теперь в его резких чертах нет и следа обычного хладнокровия. Выражение лица Юксаре напоминает расколотый орех, и такая ясность потрясает Муми-тролля до глубины души. — Кто… — Муми-тролль тяжело сглатывает. — Кто твой сын, Юксаре? Юксаре открывает рот, но ничего не говорит. Его глаза блестят, и по какой-то странной, противоречивой причине это только злит Муми-тролля. — Юксаре, кто твой сын? — спрашивает он снова, уже более решительно, и Юксаре съеживается и поднимает плечи, как будто Муми-тролль его напугал, хотя Муми-тролль прекрасно знает, что он никогда не смог бы. — Ты сам сказал, — говорит Юксаре, снова виляя хвостом. — У Снусмумрика очень красивое лицо. Прекраснее, чем у любого мумрика. — Нет… — говорит Муми-тролль, качая головой. — Нет. Нет, это невозможно. Муми-тролль отходит, но тут же разворачивается и идет обратно, внезапно разъяренный, и хоть он не знает почему, внутри все всё равно кипит. — Ты не его отец, — непреклонно заявляет Муми-тролль, и он бы рассмеялся, если бы это не было так ужасно. — Я тебе не верю. — Зачем мне лгать? — Я не знаю! — почти что в истерике отвечает Муми-тролль. — Но это просто… ты же не ждёшь, что я в это поверю! Юксаре хмурится и снова показывает зубы. — Тем не менее, это правда. — Но в этом нет никакого смысла! У Снусмумрика нет родителей! — говорит Муми-тролль, маниакально размахивая лапой. У Юксаре вся шерсть на щеках и усы встают дыбом. — Конечно, есть! Они у всех есть, и его отец прямо перед тобой, — отвечает Юксаре с тем легким шипением в голосе, но это только еще больше раздражает Муми-тролля. — Он бы мне сказал, — говорит Муми-тролль, уверенный хотя бы в этом. — Если бы Мюмла была его матерью, Снусмумрик бы мне сказал. — А откуда ему знать? — спрашивает Юксаре со страдальческим выражением лица. — Он был так молод, я бы удивился, если бы он вообще что-нибудь помнил о своей матери. — Снусмумрика нашли в корзине! — заявляет Муми-тролль, так как это следует заявить. Это все, что Муми-тролль знает, это все, что ему говорил Снусмумрик. Снусмумрик не стал бы ему лгать. Ведь… ведь не стал бы, верно? Муми-тролль чувствует комок в груди. — Его нашли одного в корзине и без всяких известных родителей! — Известный или нет, но есть у него родитель! — отвечает Юксаре, краснея так, что у него горит нос. Муми-тролль чувствует, как шерсть на загривке встает дыбом. — И где же ты был все это время? — бросает он в ответ, эмоции опережают его. — Ни слова о тебе за все то время, что я знаю Снусмумрика, и вдруг ты здесь? Как раз тогда, когда Снусмумрик в тебе нуждается? Муми-тролль смеется и не узнает себя. Этот смех звучит подло даже для его собственных ушей, и он на мгновение задается вопросом, где он научился быть таким. Горе сделало его грубым, думает он, прежде чем мысли снова настигают его. Да кого волнует грубость по отношению к такому существу? — Я на это не куплюсь. Это уловка. — Это была бы отвратительная уловка! — Так и есть! Это отвратительно, — яростно отвечает Муми-тролль Юксаре. — Отвратительно притворяться тем, чем ты не являешься. — Да как ты смеешь? — шипит в ответ Юксаре — и теперь это действительно шипение, нельзя никак иначе назвать то, как он выплевывает слова сквозь острые зубы. — Избавь меня от глупости троллей, ты бы не узнал смысл, даже если бы он пришел и укусил тебя за задницу. Муми-тролль обижается. — Ладно! Допустим, ты его отец, хорошо. Рад за тебя. Это не объясняет, где ты был все это время, потому что уж точно не со Снусмумриком! — Нас… разлучили, — громко начинает Юксаре, но к концу фразы его голос стихает, и он прячет глаза. Муми-тролль взрывается. — Ну и что это значит? — Это значит, что мы были вместе, а потом не были. — Значит, ты его бросил? — Никогда, — свирепо отвечает Юксаре, вскакивая на ноги. — Я потерял его. Муми-тролль фыркает. — А есть разница? — Я каждый день с тех пор, как мы расстались, ищу его! — И как же ты расчудесно справился, да? — яростно спрашивает Муми-тролль, не заботясь о жестокости происходящего. — Ты опоздал всего-то на… не знаю, десятилетие с хвостиком? Или два. Больше? Ты хоть сам знаешь, сколько лет твоему сыну? — Поосторожнее, тролль, — предупреждает Юксаре, указывая на него лапой и выпуская когти. Муми-тролль так раздраконился, что он почти что подстрекает Юксаре попробовать. — Ты ничего об этом не знаешь. — А ты ничего не знаешь о Снусмумрике! — отвечает Муми-тролль, указывая лапой в ответ. — Почему я должен тебе верить? Это нелепо и жестоко! Да-да! Жестоко претендовать на звание отца того, кто даже возразить не может! — Он бы меня узнал! — говорит Юксаре, но его голос дрожит, и он вообще не выглядит уверенным. – Если бы он меня увидел, я… я уверен, он бы меня узнал. Муми-тролль не хочет в это верить, но за короткий промежуток времени все так перепуталось. Он не хочет думать, что Снусмумрик лгал ему, но теперь он уже не уверен. Может быть, Снусмумрик помнит, может быть, это просто болезненное воспоминание? Муми-тролль старается не принимать близко к сердцу, что если это правда, то Снусмумрик решил, что Муми-тролль не стоит того, чтобы поделиться с ним этим горем. «Нет», — Муми-тролль ругает себя, морщась. Это несправедливо. Он многого не говорит Снусмумрику, и, вероятно, Снусмумрик ему тоже. Несправедливо так расстраиваться, и Боже, речь-то идет не о нем! Речь идет о Снусмумрике, которого здесь нет. Снусмумрике, который в беде. Снусмумрике, который сказал Муми-троллю, что его нашли в корзине и «Нет, Муми-тролль, это не так уж и ужасно, не надо грустить! Сам-то я не помню. Мне просто так сказали». Снусмумрике, который сдался, чтобы защитить Муми-тролля, который всегда в первую очередь заботится о Муми-тролле. Муми-тролль трясется. Он замечает это, когда смотрит на свои лапы и видит, как они дрожат. Он бросает взгляд на Юксаре, чья тонкая грудь вздымается, а усы торчат, как шипы. У Муми-тролля бывало несколько конфликтов в жизни, но в последнее время все конфликты с Юксаре кажутся чем-то более серьезным. Муми-тролль очень осторожно подбирает свои следующие слова, теперь, когда вспышка гнева прошла. В том, как Юксаре сейчас держится, есть нечто совершенно необычное. Он кажется напряженным, местами стянутым, а его хвост тревожно виляет. Муми-тролль думал об этом и раньше, но его снова внезапно поражает, насколько Юксаре похож на Снусмумрика. Муми-тролль снова замечает, как в его животе летит что-то холодное. Ужасный крен осознания, что нечто ужасное оказалось правдой. — Ты действительно его отец? — все равно спрашивает Муми-тролль, пытаясь казаться суровым, но у него это не получается. Он знает это, потому что первое, что он чувствует, взглянув на лицо Юксаре, — это жалость. — Сможешь сказать, положив руку на сердце? Юксаре поднимает лапу и кладет её на грудь. — Это правда настолько, насколько вообще возможно. Я его отец. Муми-тролль издает долгий вздох, как будто он бежал, и, если честно? Такое ощущение, что так оно и было. Он плюхается обратно на землю, сгибает колени и зажимает морду между лапами. Юксаре какое-то время сидит, помахивая хвостом, но в конце концов тоже съеживается. Они сидят друг напротив друга, оглядываясь, но ничего не говоря. В конце концов, Муми-тролль нарушает молчание, чтобы спросить то, что он отчаянно хочет знать: — Почему ты раньше молчал? Юксаре возится с камешком, тычет в него пальцем, а затем выковыривает его из земли когтем. Он тратит на это так много времени, что Муми-тролль думает, что он может вообще не ответить, но Юксаре наконец отвечает: — Видишь ли, это довольно сложно объяснить. — Не сомневаюсь, — вздыхает Муми-тролль. Юксаре опускает голову, пряча лицо под шляпой. Муми-троллю приходится отвести взгляд. Теперь он ясно увидел, и слишком больно смотреть на Юксаре и видеть в нем столько Снусмумрика. — И ты думаешь, Снусмумрик не знает? — Мне… хочется думать, что он бы меня узнал. Если бы увидел, — отвечает Юксаре, на мгновение вцепившись когтями в землю. — Но нет, я так не думаю. Все, что я узнал о нем за эти годы, явно свидетельствует о том, что он думает, что у него нет родителей. — Именно так он мне и сказал. — Да, — говорит Юксаре, шевеля шляпой, но все еще не показывая лица. — Он тебе сказал, что его нашли в корзине? Муми-тролль кивает, понимает, что Юксаре его не видит, и добавляет: — Да. Кажется, его вынесло вверх по течению. — Я положил его в ту корзину, — говорит Юксаре. Муми-тролль резко вдыхает, и гнев снова расплывается по нему, словно синяк. Юксаре, должно быть, почувствовал, поскольку он торопливо добавляет: — Не для того, чтобы потерять. Но у меня тогда не было выбора. Или, скорее, я думал, что у меня нет выбора. — Это что же за мир такой, что лучше отправить собственного детёныша по реке в корзине, чем просто оставить себе? — лаконично спрашивает Муми-тролль. Юксаре поднимает взгляд, пряча глаза в тени от шляпы. — Темнее, чем ты привык, маленький тролль. — И что же с тех пор? — Муми-тролль думает о Снусмумрике. О том далеком, не то чтобы грустном, но уж точно не радостном взгляде, которым тот смотрит всякий раз, когда не может вспомнить что-нибудь из своего детства. — Даже если ты не отослал его навсегда, ты за ним так и не пошёл, верно? — Конечно, пошёл! — рявкает в ответ Юксаре, застигнув Муми-тролля врасплох. — Не говори о том, чего не можешь понять, Муми-тролль. Я искал Снусмумрика с той минуты, как потерял его. Но… Волнение Юксаре резко потухает, и он отступает, втягивает голову в плечи и снова прячет лицо. Он напоминает Муми-троллю волну, набегающую на берег. — Сначала я решил, что он утонул, — говорит Юксаре, и в его голосе что-то говорит о не зря забытом времени. Муми-тролль в очередной раз поражается, как сильно он напоминает Снусмумрика. — Лодка, в которой я оставил его корзину, села на мель. Внутри ничего не осталось, а река была такой коварной, что я подумал, что он не выжил. Но я все равно должен был его найти. Хотя бы для того, чтобы похоронить. Затем Юксаре замолкает на мгновение. Муми-тролль позволяет ему, чувствуя себя совершенно неуверенно. Он внимательно слушает, но все же с опаской; как будто он открыл чей-то личный дневник или украдкой заглянул в обычно запертый ящик. — Я шел вдоль реки и нашел корзину. Целую и невредимую, вынесенную на берег, — продолжает Юксаре совсем без настроения в голосе. — Но она была пуста. Я понял, что он либо спасся сам, либо его кто-то нашел. Я выслеживал его несколько дней, не спал, пока не рухнул на землю от истощения. — Но ты его не нашел? — спрашивает Муми-тролль очевидное, и шляпа Юксаре трясется. — Сначала нет, — тихо отвечает Юксаре. — Боже, это было так давно. Я слышал о приюте, в который его могли отнести, и направился туда, но в то же время… или, может быть, немного позже, мне уж трудно вспомнить наверняка. Короче, я наткнулся на кой-каких мерзких существ, ищущих мумрика. — Снусмумрика? — спрашивает Муми-тролль, навострив уши, и уже начинает делать выводы, но Юксаре снова качает головой. — Нет, не Снусмумрика, — говорит он, поднимая глаза и встречаясь взглядом с Муми-троллем. — Меня. Они искали меня. Муми-тролль хмурится. — Почему? — Потому что они думают, что я кое-кого убил. Становится очень, очень тихо, когда они смотрят друг на друга. — А… — Муми-тролль сглатывает комок в горле. — А ты? — Нет, — твердо, искренне отвечает Юксаре. — Нет, я этого не делал. Но хемули, которые думают, что это был я, послали за мной этих тварей. Их оказалось… ну, трудно стряхнуть с хвоста. — Почему ты просто не сказал им, что не делал этого? Юксаре моргает, затем запрокидывает голову и смеется. Это застает Муми-тролля врасплох, и он распушается от неожиданности. — Ох, благослови тебя, такого простого, Господь, — говорит Юксаре, и удивление Муми-тролля переходит прямехонько в обиду. Он опускает уши, но Юксаре не обращает внимания. — Какого Крадуцея, нанятого на золото хемуля, станут волновать такие вещи? Их наняли, чтобы найти мумрика. Им все равно, какой именно мумрик и действительно ли тот, кто им нужен, вообще совершил преступление. Муми-тролль обдумывает это. — И что же ты сделал? — Я сделал то, что сделало бы любое разумное существо на моем месте, — отвечает Юксаре, но в его голосе слышится горечь. — Я сбежал. Крадуцей — не офицер, Муми-тролль. Тут тебе ни наручников, ни автозаков. Если они тебя поймают, и ты попытаешься сбежать, они сломают все, что смогут, чтоб ты даже двигаться не мог. Лучше вообще не попадаться. — А как же Снусмумрик? — спрашивает Муми-тролль, и Юксаре морщится. — К тому времени, как я стряхнул их с хвоста, он снова исчез, — отвечает Юксаре, снова теребя свою брошь. Нервная привычка, наверное. — К тому времени он уже начал путешествовать, а мне трудно догадаться, куда я сам отправлюсь, не говоря уже об одном мумрике. Я продолжал искать, а когда Крадуцеи приближались, я делал все возможное, чтобы отвадить их. — Они продолжали искать тебя? — О да, — шипит Юксаре, скаля зубы. — У хемулей глубокие карманы, Муми-тролль. А за убийцу стоит заплатить, если это для них означает справедливость. — Значит, все это время вы со Снусмумриком просто… обходили друг друга? — Муми-тролль не хочет показаться непочтительным, поскольку тут нет ничего, что можно было бы воспринимать как нечто простое, но он не знает, что еще сказать. — Можно и так выразиться, — отвечает Юксаре очень устало. — Мир ведь такой большой. Я делал все, что мог, и… Юксаре внезапно умолкает и делает быстрый вдох, который, кажется, сотрясает все его тело. — И этого все равно оказалось недостаточно, — заканчивает он, опуская лапы на землю. — Знаю, далеко не достаточно для того, чего заслуживает Снусмумрик. — Ты, кажется, знаешь больше, чем он, — не задумываясь, говорит Муми-тролль и чувствует укол вины, когда видит, как Юксаре вздрагивает, словно от удара. – Извини, я не… я просто… просто вот ведь блинчик с мясом. — Еще какой, — соглашается Юксаре, и они снова сидят в тишине. Над ними пролетает тень, и они оба смотрят вверх. Это сова, ухает и приземляется на соседнее дерево, которое висит голым и кривым. Юксаре напрягается, пододвигается ближе, и Муми-тролль хмурится. — Однако это не объясняет, почему ты просто не сказал мне, кто ты, — говорит он, стараясь не звучать обвиняюще, хоть и чувствует, что он имеет на то право. — Ты сказал, что не знаешь Снусмумрика. — Так и есть, — тихо отвечает Юксаре, сканируя скалу. — Я не имею права говорить, что знаю его, после стольких лет. Все, что я о нем помню, наверняка давно устарело. Муми-тролль хочет сказать, что это полная и абсолютнейшая галиматья, но на самом деле Юксаре много говорит об этом, и почему это должно измениться только из-за этого? Муми-тролль пытается умерить свое раздражение. — Но ты же все-таки его отец, разве нет? — подмечает Муми-тролль, и Юксаре снова пододвигается, как ни странно. — Ты мог бы сказать хотя бы это. — Но тогда ты бы рассказал своему отцу. — А это тут при чем? — Он бы тебя со мной не отпустил, — говорит Юксаре и снова начинает нервничать. Муми-тролль это замечает, и собирается с духом, задаваясь вопросом, какую еще неприятную правду собирается поведать Юксаре. — Если бы твой отец узнал, что я здесь и разговариваю с тобой, он бы наставил на меня кухонный нож быстрее, чем ты бы его слямзил. Муми-тролль бросается на защиту папы: — Мой папа никогда бы так не поступил с тем, кто нуждается в помощи! Как ты можешь так говорить? Ты даже не знаешь его! Юксаре смотрит на него. Муми-тролль замолкает, его сердце внезапно замирает. — Если только… знаешь, — говорит он, и Юксаре вздыхает. Муми-тролль кладет морду на лапы, чувствуя легкое головокружение. — Ты знаешь, да? — Что ж, это скорее вопрос точки зрения. — Даже не… — Муми-тролль поворачивается к нему, показывая обвиняюще пальцем, и Юксаре затыкается. — Даже не пытайся мне тут впарить эту ерунду. Просто ответь «да» или «нет». — Если хочешь свести к этому, то я вынужден ответить «да», — говорит Юксаре, опустив усы, и Муми-тролль закрывает глаза, стеная от раздражения. — Но я его уже много лет не видел. С тех пор, как ты родился. — Я этого не вынесу, — сокрушается Муми-тролль, практически завывая, так он подавлен. Какое-то время они сидят в этом откровении, до тех пор, пока кое-что не всплывает на поверхность. Еще одна неприятная мысль в череде неприятных мыслей. — Подожди… значит, папа знает о Снусмумрике? Муми-тролль оглядывается на Юксаре, который замирает. По правде говоря, этого ответа достаточно, и Муми-тролль думает, что расплачется вновь лишь от одного шока. — Не могу поверить, — говорит Муми-тролль, качая головой. — Все это время он знал такую ​​страшную тайну и не сказал ни слова. — Уверен, у него были свои причины, — говорит Юксаре с горечью слышной только для ушей Муми-тролля. Когда он смотрит на него, Юксаре натянул усы и оскалил зубы. — У этого тролля всегда было очень раздутое чувство собственной важности. — Эй! — рявкает совершенно не впечатленный Муми-тролль. — Какими бы ни были его причины, он не хранил тайну, которую ты сам не хранил! Юксаре ничего не отвечает, Муми-тролль воспринимает это как свою победу. Муми-тролль также злится, на самом деле он злится из-за многих вещей, но он не может вынести, что Юксаре злится на папу. Даже если он этого заслуживает, думает с несчастным видом Муми-тролль и снова начинает дуться. Значит, папа знал. И если знал он, то знала и мама. К своему стыду, Муми-тролль внезапно чувствует себя удивительно одиноким. В глубине души он знает, что не может знать обо всем, что делают или делали его родители, но он всегда думал, что они будут относиться к нему как к равноправному члену семьи. Прямо сейчас Муми-тролль задается вопросом, что еще его родители могут скрывать от него, и это очень грустная мысль сама по себе. Это связано с тем фактом, что все это время он так мало знал о Снусмумрике, в то время как они знали всё. Муми-тролль чувствует, что никогда уже не сможет спокойно есть, так его тошнит от всего этого. — Все знали, — говорит Муми-тролль, скорее просто чтобы сказать это вслух, как будто это может иметь какой-то смысл. — Все, кроме Снусмумрика. Почему ты просто не сказал мне? У нас было полно времени, а сейчас мы так далеко от дома, кому я мог рассказать? — Я должен был убедиться, что могу тебе доверять, — говорит Юксаре, и Муми-тролль брызжет слюнями, обиженный этим больше всего на свете. — Конечно, можешь! — говорит он, снова распушиваясь. Юксаре шикает на него, что только еще больше его раздражает. — Что ты делаешь? — Осторожно, — приглушенно говорит Юксаре и указывает вверх. — Никогда не знаешь, кто может подслушивать. — Кто мог подслушивать? — раздраженно спрашивает Муми-тролль. — Здесь нет никого, кроме нас! — То, что ты не понимаешь птиц, не значит, что они не понимают тебя, — говорит Юксаре, что могло бы звучать разумно для любого другого существа, такого как Снусмумрик или даже папа. Как бы то ни было, Юксаре разговаривает как полоумный больше, чем когда-либо. — У меня не было ничего... ничего, кроме твоего слова, что ты друг Снусмумрика. И твоего слова оказалось более чем достаточно! — быстро добавляет он, когда Муми-тролль снова собирается его перебить. — Но если Крадуцеи, за которыми мы гонимся, разнюхают, как думаешь, что они сделают? Ледяной комок застревает в животе у Муми-тролля, но он отвечает: — Я не понимаю. — Они застрянут с мумриком, который им не нужен, Муми-тролль, — мрачно говорит Юксаре. — Обычно это не имело бы значения. Но если они узнают, что я близко, то что помешает им бросить его ради меня, а? — Бросить… — повторяет Муми-тролль, но Юксаре все еще говорит, его ненависть к этим Крадуцеям совершенно очевидна. — Я не позволю, чтобы со Снусмумриком что-то случилось, — говорит Юксаре со свирепостью, от которой у Муми-тролля мурашки по коже. — Не сейчас. Не тогда, когда мы, наконец, можем воссоединиться. — Ты… ты говорил кому-нибудь ещё? — спрашивает Муми-тролль, изо всех сил пытаясь понять, и Юксаре напрягается, его усы дергаются. — Я имею в виду, за все это время ты никому не говорил, что ищешь своего сына? — Не мог рисковать, — отвечает Юксаре и постукивает пальцем по броши. — Что, если бы Крадуцеи услышали, решили сумничать, и разыскать Снусмумрика, чтобы найти меня? Столько всего нужно было обдумать, и все это было так ужасно. — И они все равно нашли Снусмумрика, — несчастно говорит Муми-тролль, и наступает очередь Юксаре вспушиваться. — Я не знал, — говорит он медленно, но потом быстрее. Отчаянно. — Я не знал, что они преследуют меня, я должен был! Я поступил беспечно, очень беспечно, но… но я так долго ничего не знал, а потом услышал, что Снусмумрик может быть здесь, в этой долине… Юксаре замолкает, и Муми-тролль уже начинает паниковать, когда замечает, что Юксаре плачет. Или, по крайней мере, очень близок к этому. Этого достаточно, чтобы сконфузить Муми-тролля сильнее всего на свете, что уже немало, поскольку последние несколько минут бросали его то вверх, то вниз, быстрее, чем Малышка Мю в гамаке. — Ты не знаешь… — Голос Юксаре хрипит, словно у него ангина. — Не понимаешь, каково это — потерять… потерять… Юксаре не заканчивает, но Муми-троллю это и не нужно. Муми-тролль думает, что многое из этого он не должен был слышать, но он также чувствует, что Юксаре долгое время вообще ничего не говорил. Отказывать ему кажется почти что жестокостью. Но сидя здесь, при свете маленькой оранжевой лампочки, которой им служит свеча, Муми-тролль живо впоминает время, когда он был очень маленьким, и родители вывели его из комнаты, а потом он слышал их бормотание еще долго после того, как ушел спать. «Так вот, каково это? — думает Муми-тролль, снова рискуя взглянуть на Юксаре. У последнего обе руки лежат на коленях, голова опущена, глаза устремлены в пустоту в воздухе. — Вещи, которые говорят старшие существа, которые тогда казались чепухой?» Мир от этого кажется намного холоднее, думает Муми-тролль, а потом понимает: он никогда раньше не видел горя. Он читал о нем, слышал о нем мимоходом, но увидеть его лицо — это совсем другое. Что-то настолько грустное не должно быть таким знакомым. Они сидят вместе. Муми-тролли думает, потому что сейчас есть о чем подумать. Он думает о Снусмумрике, о Юксаре. О папе и обо всех секретах, которые выросли вокруг Муми-тролля без его ведома. Он боится того, что еще может узнать. — Он был таким маленьким, — продолжает Юксаре. Муми-тролль моргает, его мысли прерываются. — Таким крошечным, что помещался в моем кармане. Спал там несколько раз. Я чувствовал его маленькое сердцебиение. Юксаре поднимает лапу, словно что-то показывает Муми-троллю. Муми-тролль смотрит на неё, на редеющую шерсть в центре его ладони, на пепельные подушечки пальцев. Грудь Муми-тролля сразу же втягивается внутрь, как вода в раковине, с чувством меланхолии, которое ему не свойственно. — Огонёк, — говорит Юксаре тише. И опускает лапу. — Вот кем он был. Крошечный яркий огонёк. А я, пока любил его, обжег себя и внутри, и снаружи. Юксаре оглядывается. — Может быть, ты поймёшь, когда у тебя появится собственный ребенок, — говорит Юксаре, и Муми-тролль может только пожать плечами, потому что никогда не думал об этом. — Ничто не могло сравниться с моей любовью к моему мальчику. Она наполняла меня до самого верха, до ушей. С того момента, как я увидел его, я просто понял. Я понял… Юксаре быстро вытирает усы, а Муми-тролль отворачивается, делая вид, что не замечает. — Тогда я понял, что ничто никогда не будет достаточно хорошим, — говорит Юксаре с такой глубиной в голосе, от которой Муми-тролль только больше не знает, что сказать. – И я не говорю о безделушках, домах или подобных глупостях. Я имею в виду, что у него никогда не будет слишком счастливого счастья. Вот что такое отцовство. Ты бы заарканил солнце, если бы думал, что оно твоего ребёнка согреет. Муми-тролль думает, что понимает, но может только предполагать. Он, конечно же, думает о папе. О любви, которую, и Муми-тролль только сейчас это осознает, он все это время принимал за должное. — Что ты ему скажешь? — спрашивает Муми-тролль и тут же жалеет об этом. Ему было любопытно, он думал и не собирался говорить это вслух, но прежде чем он успевает извиниться, Юксаре отвечает ему. — Все, что хочешь сказать тому, кто внезапно покинул тебя. Что я скучаю по нему, — говорит Юксаре все так же тихо. Его глаза закрываются, и, как ни странно, Муми-тролль вспоминает воздуходувные мехи дома у камина. – Что весь воздух выветрился из моих легких в тот день, когда я потерял его. Что я с тех пор никогда не мог полностью вдохнуть. И что я скучал по нему. Ох. Юксаре сжимается сильнее, натягивается, словно шов, и игла проходит через самую мягкую часть его тела. — Я никогда не перестану это говорить, — говорит Юксаре в колени так, что Муми-тролль едва его слышит. — Я так скучаю по нему, что меня уже тошнит от этого. Я это выкашливаю. И оставляю после себя, куда бы ни пошел. Муми-тролль не знает, чего он ожидал, но его поражает честность, которую предлагает Юксаре. Он взъерошивается, вспоминая отвратительное чувство, которое нахлынуло на него тогда. Внезапно Муми-троллю кажется, что он чего-то лишил Снусмумрика. Он воображает этот момент и его пересказ, и заставляет себя четко запомнить его, чтобы рассказать Снусмумрику так же честно, как Юксаре ему. — А ты? — спрашивает Юксаре, и Муми-тролль останавливается на мгновение, не ожидая вопроса. Он оглядывается, а Юксаре смотрит в небо, свет свечи отражается в уголках его глаз в форме согнутого боба. — А что я? — Что ты скажешь Снусмумрику, когда увидишь его? — О, — Муми-тролль неуверенно запинается. — Я… я не понимаю, что ты имеешь в виду. Муми-тролль тоже поворачивается к звездам и чувствует, как уверенность поворачивает внутри, словно угол, половицы непривычной мысли скрипят под новой тяжестью. — Ты его любишь, — говорит Юксаре так обыденно, словно комментирует звезды. Этими словами он попадает Муми-троллю в ребра. — Ведь так? — Я... да. Думаю, да, — говорит Муми-тролль, и его трясет. Словно что-то отвалилось, хотя должно было держаться лучше. — И я даже не знал об этом, пока не увидел его и не понял, что могу больше никогда его не увидеть. И по-прежнему могу. Муми-тролль прикладывает лапу к груди. Новая привычка, старая рана; он пытается ощутить, где покоится ужасный, тяжелый узел тоски, ибо он изо всех сил пытается сквозь него дышать. Муми-тролль удивляется, как он никогда не замечал, как мало он дышит, когда нет рядом Снусмумрика. — Это вообще возможно? — спрашивает Муми-тролль больше себя, чем кого-либо. — Так долго это чувствовать и даже не знать об этом. — Иногда может показаться, что чем честнее мы с кем-то, тем дальше это нас от него уводит, — отвечает Юксаре, выражаясь так разумно, несмотря на чепуху. — Это может быть очень страшно, когда честность стоит между тобой и тем, кем ты себя считаешь. Кем ты должен быть. — Снусмумрик всегда говорит, что я должен быть только самим собой. — Значит, примерно то же самое. Муми-тролль так не думает, так как не совсем понимает, что говорит ему Юксаре. — Возможно, любовь можно понять только с такого расстояния, а подойти ближе — все равно, что сдаться. Но я всю жизнь любил на расстоянии, ходил до самых краев и обратно. И знаешь, что я понял? Муми-тролль качает головой. — Я понял, что никогда ничего от любви не терял, — говорит Юксаре, и Муми-тролль, снова повернувшись к нему, наблюдает, как свет свечи мерцает в его глазах, сердце медь. — И ты тоже не потеряешь. У Муми-тролля перехватывает дыхание, сердце стучит под его лапой. — Как ты так уверен? — Потому что любовь — это то, что ты должен выбрать оставить позади, Муми-тролль, — мягко говорит Юксаре, как будто знает, насколько неустойчив Муми-тролль внутри, и боится опрокинуть его. — Это как любой выбор в жизни. Часто трудно, редко легко. Но всегда решение, которое ты должен принять сам. — По-моему, это довольно эгоистично. — Возможно. Но это не делает выбор плохим. — Я не хочу быть эгоистом, — говорит Муми-тролль, и его голос звучит так по-детски. Даже для его собственных ушей. — Ради Снусмумрика ты должен побыть. Еще немного, — говорит ему Юксаре, добрее, чем Муми-тролль того заслуживает. — Бескорыстие — это больше роскошь, чем приписывают старые рассказы, знаешь ли. Затем Муми-тролль долго сидит тихо. Каждый раз, когда он думает, что может что-то сказать, он колеблется и думает еще немного. — Я верну Снусмумрика, — наконец говорит Муми-тролль просто потому, что хочет этого произнести. С тех пор, как всё началось, это единственный выбор, который Муми-тролль делает снова и снова. Муми-тролль встречается взглядом с Юксаре. — А ты вернешься к Снусмумрику. Юксаре моргает, словно удивился. — Ты говоришь вполне уверенно. Муми-тролль уверен. — Мне говорили, что я могу быть очень упрямым. Рот Юксаре дергается. — Как же ты похож на тролля, которого я когда-то знал, — дразнит он. Он внимательно наблюдает за Муми-троллем тем самым взглядом, от которого Муми-троллю кажется, что Юксаре видит его насквозь. — Думаю, твой отец хорошо тебя воспитал. Муми-тролль считает, что папа молодец. И мама тоже. Он думает о них обоих, думает о доме и снова о Снусмумрике. Все всегда возвращается к Снусмумрику, которого вообще никогда не воспитывали. — Я считаю, что ты понравишься Снусмумрику, — говорит Муми-тролль, прежде чем подумать. Юксаре напрягается, и Муми-тролль сразу начинает волноваться, не переборщил ли он. — Думаешь? — спрашивает Юксаре почти что шепотом. — Знаю, — искренне отвечет Муми-тролль, прежде чем рассмеяться. На самом деле это не больше, чем вздох, да и ему самому не очень-то смешно, но звук все равно выскальзывает. — По-моему, ты единственное существо, который говорит больше чепухи, чем он сам. Юксаре не смеется, но что-то в нем расслабляется. Муми-тролль наблюдает, как Юксаре обмякает, как свеча. Муми-тролль протягивает лапу и кладет её ему на плечо. Он крепко держит Юксаре, а последний опускает голову, и его лицо снова скрывает шляпа. Муми-тролль смотрит и удивляется тому, насколько на самом деле очень мал, но странен мир. Им придется выдвигаться, Муми-тролль знает. У Юксаре наверняка есть план, и он, несомненно, расскажет ему, но Муми-тролль пока сдерживает вопросы. Вместо этого он сидит, держит Юксаре за плечо и позволяет ночи сгущаться вокруг них и их свечи. В конце концов, Муми-тролль провел большую часть своей жизни в ожидании того или иного события. Он может подождать, пока Юксаре встанет. И похоже, что Юксаре тоже ждал.