Second Chances

      Репетиция шла просто замечательно. Дэна с каждой минутой интересовала Эйжа, жизнь которой, как ни странно, была довольно насыщенной: она много переезжала, а также её родители, как и его, являлись верующими, и ещё много-много невероятно удачных совпадений и общих увлечений. Иногда ему казалось, что они здесь только вдвоём, потому что остальные ребята как-то в разговор особо не вступали, лишь изредка предлагая сыграть что-нибудь из Led Zeppelin, Guns N’ Roses или Pearl Jam, но впоследствии они всё же нашли свою тему для обсуждений, и даже Уэйн иногда вставлял своё слово. Рейнольдса восхищал голос Волкман, из-за чего в их совместном исполнении он часто пел тише нужного, исподтишка прислушиваясь к ней.       В конце концов, ребята перешли к ярому обсуждению экзотической еды: Дэн и Уэйн особо за границей не были, а вот Эйже и двум другим парням, имена которых пока что не отложились в памяти Рейнольдса, посчастливилось увидеть несколько зарубежных городов.       — Нет, я уверен, что итальянская кухня лучше китайской, — настаивал на своём Дэн, заручившись поддержкой Уэйна.       — По крайней мере, выглядит она получше, — согласился Сермон. Они продолжали так спорить на протяжении нескольких минут, пока Дэн, наконец, не повернул голову к выходу, заметив стоящего в проходе Толмана. Юноша резко замолчал и нервно сглотнул. Улыбка тут же сошла с его лица, и на некоторое время в студии наступила тишина: все уставились сначала на Дэна, а затем и на Эндрю, не понимая, что происходит между ними. Эндрю молча стоял с гитарой на плече, совсем не вникая в суть происходящего и с каждой секундой всё больше и больше удивляясь незнакомым лицам. Ему хотелось поскорее узнать, что нового произошло в его кратковременное отсутствие, и почему в студии находится кто-то ещё. Неужели его решили заменить? Или Дэн с Уэйном и Беном решили добавить ещё некоторых людей в группу? Слишком много вопросов крутилось в голове барабанщика, пока их не прервал вставший со стула Рейнольдс, который, медленно подойдя к другу, крепко его обнял:       — Рад тебя видеть, — тихо проговорил Дэн, слегка улыбнувшись. Он был удивлён такому скорому и совсем неожиданному появлению ударника, но, тем не менее, его порадовало присутствие Толмана.       Растерянный Эндрю продолжил стоять, слегка приобняв друга в ответ.       — Кажется, ты тут всех перепугал… — прошептал он. — Только глянь на их лица.       Дэна озадачили слова Толмана и, развернувшись к остальным, он понял, что друг всё-таки оказался прав: на лицах сидевших в комнате ребят читалось недоумение, смешанное с неким беспокойством и одновременным удивлением увиденного. Он замешкался, а затем, глубоко вдохнув, выдавил:       — Это Эндрю.       — Рад тебя видеть, приятель, — первым откликнулся Уэйн после короткого молчания, с лёгкой улыбкой на лице приобняв Толмана. — Наш ударник, — объяснил он другим. Более скрытых подробностей ни он, ни Дэн говорить не стали, но ребята из «Nico Vega», кажется, всё прекрасно поняли, поэтому обошлось без откровенных разговоров и допросов, что, впрочем, устраивало всех. Рейнольдс хотел было рассказать Эндрю суть так и не закончившегося спора, но тот, похоже, и сам справился. На удивление самого Дэна, Эндрю отлично вписался в компанию, особенно учитывая то, что и сам разговор, завязавшийся на теме кухни, являлся как раз его «средой обитания»: Толман неплохо готовил, чего не сказать о Дэне, который иногда умудрялся налить молоко мимо чашки с хлопьями — о другом и говорить не стоит.       В конце концов, когда время Эйжи, Рича и Дэна — участников «Nico Vega», — подошло к концу, лицо Рейнольдса сменилось непонятной грустью. Он молча наблюдал за тем, как троица собирает вещи, нервно перебирая пальцами с мыслями о том, что стоит выловить определённый момент, когда Эйжа будет одна, и он сможет пригласить её куда-нибудь в ресторан или на обычную прогулку — что угодно. Ему так понравилось проводить время с ней, так понравились её смешные и уместные шутки, а также бесконечно интересные рассказы о собственном детстве или проведённых турах, что страстное желание узнать больше об этой девушке полностью захватило его разум, только вот смелости признаться в этом у него не хватало. Дэн хотел поговорить о чём-то более личном — вере или личных убеждениях, — надеялся поподробнее узнать о музыкальных вкусах этой необычайно привлекательной дамы, но в то же время ему казалось, что если она узнает о его серьёзных проблемах, таких как депрессия или наркозависимость, то тут же закроется и отвернётся, посчитав подобные вещи чем-то ужасно постыдным. Он тяжело выдохнул, смирившись с собственной неуверенностью и понимая, что впоследствии будет ненавидеть себя, но борьбу с закомплексованностью можно считать практически подвигом, на который он явно не способен.       — Эйжа… — послышался голос Эндрю. Дэн напрягся. Почему-то его охватило смутное предчувствие того, что сейчас Толман вытворит какую-нибудь очередную странную глупость, и она ему явно не понравится. — Я хотел предложить одно выступление. Ребята пока не знали, но я договорился в одном месте. Как видишь, наша группа не совсем полноценная (из-за кратковременного отсутствия Бена, басиста), да и с вами, как говорится, мы спелись. Эндрю буквально почувствовал затылком до костей пробирающий взгляд Дэна и не стал оборачиваться. Он был уверен, что сейчас Рейнольдс просто в неимоверной ярости. Толман посмотрел на Уэйна в ожидании, что тот тоже окажется против, но Сермона, похоже, устраивала такая задумка:       — Соглашусь с Эндрю. Думаю, будет интересно попробовать выступить в таком составе.       Волкман кивнула.       — Звучит неплохо. Мы потом обсудим детали. Моя визитка есть у Дэна. Все попрощались друг с другом и, как только дверь студии закрылась, Дэн тут же подскочил с места, с неимоверной скоростью бегая по всей комнате в попытках догнать прыткого Толмана с невероятно большим желанием навалять ему как можно сильнее.       — Ты полный придурок! — прокричал он, находясь в неимоверной злости.       — Дэн, не бей! — смеялся Эндрю. — Уэйн сказал, что тебе уж очень понравилась эта девушка. Ну, тебе стоит действовать, если не хочешь остаться навсегда жить со мной.       — Эй, поаккуратнее! — встрял в их потасовку возмущённый Уэйн, когда Рейнольдс успел задеть ногой одну из гитар, которая, кстати говоря, отливала золотистым оттенком — любимым цветом Сермона. Он тут же схватил музыкальный инструмент и притянул его к себе, недовольно фыркая. Дэн извинился, прекрасно понимая, что испорченность инструмента является чуть ли не катастрофой всемирного масштаба для любого адекватного музыканта. Он взял тряпку с полки, которая, видимо, была предназначена для протирания пыли, и напоследок кинул её в Эндрю, наконец, успокоившись.       — У нас не так много времени, поэтому давайте просто порепетируем и разойдёмся, — увернувшись от летящего в свою сторону предмета, предложил Толман, усевшись на стул.       — Согласен, — кивнул Дэн на предложение друга. ***       Довольный Толман топал рядом с Дэном. Он понятия не имел, что сейчас они оба чувствуют. Приятное тепло растекалось по его телу. Ему давно не удавалось выбраться и снова сыграть на барабанах, да и друг не мог его не порадовать, то и дело предлагая всяческие интересные сбивки. Переполненный чувствами, он крутился и вертелся, напевая себе что-то под нос.       — Тебе, между прочим, нужно рассказать всё, что происходило, — Эндрю разрешил себе улыбнуться. Искренне, как в первые дни общения с Рейнольдсом. — Уэйн рассказал только самое интересное!       — Значит, он рассказал всё, — пожал плечами Дэн. Его забавлял оптимистичный настрой друга, которого явно не хватало в последнее время. Без этого беззаботного веселья и вечных требований о чистоте и порядке комната общежития казалась совсем пустой и захламленной, будто там никто не жил уже на протяжении нескольких лет. К тому же, Дэна по-прежнему пугала жуткая темнота, которая, казалось, с каждой ночью становилась всё мрачнее, заполняя собой воздух, словно густой туман, сквозь который ничего не разглядеть. Возможно, ему это всё просто казалось, и изредка мелькающие на стенах тени являются лишь отголосками вновь приближающейся депрессии. Он не знает.       — Единственное, что я могу дополнить, так это беспорядок, но, думаю, ты и сам догадывался. Внезапно Дэну жутко захотелось спать. Он так вымотался за этот день как морально, так и физически, что на какие-либо рассказы у него просто не осталось сил. К тому же, неожиданно возникшее желание побыть наедине с самим собой стремительно разгоралось, из-за чего Рейнольдс чуть ускорил шаг, нетерпеливо ожидая того, когда они, наконец, доберутся до дома. Ему не хотелось разговаривать. Ему хотелось просто лечь в кровать и исчезнуть, забыться, как он это делал всегда. "Опять," — мелькнуло в голове Дэна. Депрессия снова наступала, медленно пробираясь в его голову с помощью плотно заседающих в памяти мыслей из разряда «просто забудься, как ты это делаешь всегда» или «ты совсем не ценишь внимание своего друга», что ещё больше надоедало.       — Ты правда договорился о выступлении? — вяло продолжил он, не желая, чтобы Эндрю как-то беспокоился. Он в состоянии справиться самостоятельно, и ему не нужна помощь. Внезапно его настигла необъяснимая злость, словно Толман сделал что-то ужасное. «Он должен был сначала поговорить со мной, — начал про себя Дэн, сжимая кулаки. — Я являюсь лидером группы, и я решаю, куда и когда мы идём.» Рейнольдс плотно сжал губы, хоть как-то пытаясь избавиться от надоедливых мыслей, но наступающая злость только усиливалась, подпитываясь его неуверенностью в самом себе.       — Да, договорился, — Эндрю вновь искренне улыбнулся, но уголки его губ очень быстро поползли вниз, когда ему попались на глаза сжавшиеся губы и кулаки Дэна. Заметив быстро сползающую с лица друга улыбку, Дэн тяжело вздохнул. Ему было противно от самого себя, противно от того, что он не мог совладать с собственными эмоциями и хоть на долю секунды сделать вид, что всё нормально, что ему и правда хорошо и он доволен результатом. Но грань между «хорошо» и «плохо» была настолько незаметной, что иногда он и сам не понимал, что чувствует в тот или иной момент. Порой ему казалось, что депрессия давно переросла во что-то большее, позвав к себе пару-тройку подружек-болезней, и глубоко засела в его истощённом разуме, заставляя его чувствовать себя слабым, чувствовать себя никому не нужным мерзким эгоистичным существом, думающим только о себе. Она посадила его в бездонную яму отчаяния и вечной боли, словно он уже вовсе и неживой, и эта самая яма является его могилой, в которой он медленно и верно гниёт на протяжении нескольких лет, мечтая лишь о том, чтобы эти муки, наконец, закончились.       Эндрю ускорил шаг, очень быстро уйдя на большое расстояние. Он чувствовал панику и хотел как можно скорее отдалиться от друга; ощущалась необъяснимая потребность спрятаться, но одно он понял точно: он хочет побыстрее оказаться с Рейнольдсом на определённом расстоянии. Дэн не стал беспокоить Эндрю излишними извинениями, прекрасно понимая, что этого недостаточно, да и к тому же вряд ли обычное «прости» можно посчитать за искреннее сожаление. Он подумал, что лучше им пока побыть врозь, особенно, если учитывать пылкий характер Толмана и изредка появляющиеся всплески гнева у Дэна, которые в последнее время уж слишком зачастили. Рейнольдс шумно выдохнул и, закрыв глаза, расслабил руки, параллельно с этим тихо напевая простенькую мелодию себе под нос в качестве успокоения. Он всё ещё не понимал своё настроение, не понимал того, почему там, в студии, ему казалось, что всё наладилось, всё снова встало на свои места, и он с Эндрю чувствовал себя максимально комфортно, каждой клеточкой тела ощущая, как их души находятся в своеобразной эйфории. Ему вспомнилась беззаботная улыбка Эйжи, и Дэн сам невольно приподнял уголки губ, удивляясь тому, как эта невероятно стойкая девушка прошла через все трудности жизни без каких-либо последствий в виде проблем с ментальным здоровьем. Иногда Дэн винил самого себя в том, что у него депрессия, будто это он виноват в собственной травле и издевательстве со стороны своих сверстников. Хорошие воспоминания сегодняшнего вечера быстро сменились плохими эпизодами из детства, и Рейнольдс тут же попытался выбросить их из головы, понимая, что ещё чуть-чуть, и его мозг просто взорвётся от такого количества негатива. Дэн специально подождал, пока Эндрю скроется из виду, после чего вошёл за ним следом, тихонько прокрадываясь к своей койке. Толман, уже находившийся на собственной кровати, лишь демонстративно отвернулся и внутренне заскулил. Он не хотел понимать, почему Дэн так реагирует. Не хотел помогать. Конечно, это далеко не первый раз, но парень просто не знал, что ему делать. Темнота комнаты поглощала его, и в комке сознания юноши ютились различные чувства: обида, неприязнь, страх. Но всё же на душе было тёплое пятно надежды и еще что-то такое, от чего улыбка не сползала с лица. Парень укутался в плед, высунув один только кончик носа. Дэн извиняться не стал, молча переодевшись и плюхнувшись на кровать, с усердием обматываясь тонким одеялом. Он уже практически окунулся в мир Морфея, как звонкий лязг тут же заставил его всполошиться. Дэн мигом вскочил с кровати, чуть ли на галопом направляясь на звук. Его сердце с бешеной паникой билось в груди, вот-вот собираясь выскочить, а в голове мысли были только об Эндрю. Что произошло? В порядке ли он? Не хочет ли он снова покончить с собой?       — Испугался? — с ехидной улыбкой спросил Толман, завидев Дэна. Оказывается, он просто уронил кружку. Упал на пол, пока доставал.       — Ты придурок, — тихо шикнул Рейнольдс в ответ, когда его взору предстал сидящий на своей пятой точке Эндрю с невинно хлопающими глазами. Тем не менее, Дэн облегчённо выдохнул, собираясь уже возвращаться обратно, как внезапное прикосновение со стороны друга буквально парализовало его.       — Тебе точно стоит убраться на своем столе. Там ужасный бардак! Я не собираюсь находиться в таком мраке, — послышался голос ударника, в котором явно читались нотки сарказма.       Дэн снова сжал кулаки, не желая, чтобы его кто-то трогал. Он молча развернулся и устало кивнул головой. Ему не хотелось разговаривать. И видеть кого-либо тоже.       — Давай позже, — махнул рукой Рейнольдс. Неужели по нему так трудно понять, что на данный момент он словно бомба замедленного действия, и ещё чуть-чуть, и он взорвётся?       — Что это на тебя нашло? Ты в студии был совсем другой, — Эндрю нервно сглотнул, начиная снова опасаться друга. Резкие движения Дэна напоминали лёгкий удар шокера, от которого Толман то и дело вздрагивал. Дикий страх завладел его разумом и, чувствуя себя загнанным в угол, попытался защититься:       — Да признай ты уже. Ты эгоист. Злишься как идиот, потому что я сделал что-то без твоего ведома! Мне ничего не мешает пойти прямо сейчас и вскрыть эти дурацкие куски мяса!       Прямолинейные слова в сторону Дэна заставили его остановиться.       — Это я эгоист?! Да это ты вечно ноешь о том, как тебе плохо живётся, и всё время грозишься покончить с собой! — Рейнольдс вплотную подошёл к Толману, с силой тыча в него указательным пальцем. — Я пытаюсь хоть что-то сделать! Кто тащил тебя всё это время за собой? А?! Я не могу делать это вечно, и у меня тоже бывают тяжёлые дни, но ты упорно продолжаешь думать только лишь о самом себе! «О, бедный Эндрю, как же мне плохо. Это Дэн виноват во всём, из-за него я начал резать себя.» Злосчастное «я ненавижу тебя» пронеслось в его голове, но он не решился сказать это вслух, и лишь в его ясных голубых глазах можно было прочесть накопившуюся за всё это время невероятную злость как на самого себя, так и на друга. Он до сих пор не понимал, кого ненавидит больше. Ему хотелось кричать во всё горло, рвать и метать, но, завидев шаткое состояние Эндрю, его быстро появляющиеся и стекающие на пол слёзы, его трясущиеся руки, Дэн лишь нервно сглотнул и, развернувшись к выходу, мигом выбежал из комнаты, напоследок прошептав что-то вроде «пошёл ты».       Он бродил по ночному городу где-то около двух с половиной часов, пока его тело насквозь не промёрзло. Оставаться на улице определённо нельзя, иначе до утра можно и не дожить, а идея о ночёвке в каком-нибудь круглосуточном магазине рядом с бездомными его не особо привлекала. Дэн подумал некоторое время, после чего покопался в контактах телефона, и, обнаружив нужный номер, долго бился в сомнениях по поводу того, стоит ли вообще это делать, но, решив, что другого выхода у него просто нет, нажал кнопку вызова: — Эйжа, это Дэн, — с отчаянием в голосе начал он, снова начиная нервно расчёсывать следы от уколов на левой руке. — Ты…ты не могла бы сделать одну услугу?