1955 год. Поместье семьи Босуорт.
Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит.
Валери спускалась по лестнице, держа в руках свежий выпуск газеты, в котором трубили об очередных нападениях неких людей, называющих себя «Пожирателями смерти». Рассмотрев фотографии, где люди с ужасом убегали прочь от чёрных дымок, парящих в воздухе, она улыбнулась какой-то едкой улыбкой и поспешила в сад, попутно кинув газету в затухающие брёвна в камине. Одинокая фигура маячила мимо посаженных цветов. Отец Валери, сложив руки за спиной и опустив голову вниз, медленно прогуливался вдоль аллеи, рассматривая каждый бутон растений, за которыми с особым трепетом ухаживала его дочь. Его взгляд остановился на чёрной, как ночь, розе, на стебле которой красовались острые шипы. Мужские пальцы потянулись к лепесткам, нежно поглаживая их. Валери замерла в нескольких шагах от отца, никак не решаясь подойти ближе, словно боясь спугнуть его мысли и воспоминания. — Роза — символ чистоты и спокойствия. Благородный, невероятно красивый цветок, — неожиданно начал Джастин Босуорт. — Раньше в нашем саду ты сажала больше красных, чем чёрных, душа моя. — Чёрный цвет очень красивый, отец. — Босуорт-младшая, сложив руки в замок перед собой, двинулась к отцу. — Выглядит превосходно. — Её взгляд зацепился за бутон, который был в самом расцвете. — Ещё символ траура и горя, — добавил Джастин, на что Валери в непонимании посмотрела на него. — Не мне тебе рассказывать, что этот цветок довольно противоречив, — мужчина поднял тяжёлый взор усталых глаз на дочь. — Она чёрная, как и твоя душа, моя милая Валери. — О чём ты? Валери так и не объявляла отцу о своих махинациями с мужем, откладывала это дело в долгий ящик, потому что боялась его ранить такой новостью. Босуорт молчала, уповая на какую-то мнимую надежду, что Джастин никогда не узнает о причастности дочери с зятем к трагедиям, творящимся в Великобритании. После смерти матери Валери стала единственной отдушиной для Джастина, который посвящал ей всё своё время, заботу и любовь. Босуорт понимала, что не такого будущего желал ей отец; её мозг осознавал весь ужас её жизни рядом с Томом, её бытие превратилось в настоящую трагедию, состоящую из убийств, коварных планов и заговоров. Но сердце желало. Желало разделять цели с Реддлом, быть вместе с Томом, привести его к победе и встать рядом, рука об руку, на поле битвы в качестве королевы. Слепая любовь поглотила Валери, стирая все грани и нравы в голове и светлой душе. — Ты думаешь, что я не знаю про Лорда Волан-де-Морта? — с усмешкой сказал Босуорт-старший, подкручивая ус. — Все сейчас о нём знают, газеты только и твердят… — продолжала ходить вокруг да около Валери, мечтая перевести неудобную тему. — Я не про это, Валери. Суровый взгляд, которого дочь давно не ощущала на себе, заставил её поёжиться. Ладошки вспотели, и Валери, уводя взор в сторону, стала нервно сжимать юбку красного платья, украшенного росписью драгоценных камней. Хотелось сбежать отсюда как можно скорее, чтобы не видеть лицо отца, измученное и разочарованное. В висках вмиг застучало, Валери отчётливо ощущала, как венка на лбу запульсировала. Ей на короткое мгновение привиделось лицо матери, образ которой уже давным-давно стёрся с её памяти, но всё же в голове разлился её нежный голосок, которым она пела ей в детстве колыбельные. Что она сейчас бы сказала ей, будь она жива и стоя рядом с отцом? Поняла бы? Простила бы? — Почему ты ещё не сообщил в Министерство? — твёрдость прорезалась в голосе, Валери уже понимала, что нет смысла прикидываться той маленькой беззащитной девочкой, которую привык видеть в ней Джастин. Валери стало так не по себе от мысли, что она держала отца в омуте неведения и лжи. Она моментально почувствовала стену, что воздвиглась между ними, словно отделяя их друг от друга на тысячи километров. И вот перед ней, буквально в одном шаге, стоял такой родной человек, её отец, которого она знала как никто иной, но сейчас… Сейчас в каждом его движении, взгляде волшебница видела что-то другое, чужое и отстранённое. Морщинки на лбу и под глазами стали в разы глубже, взгляд — мрачнее, а уголки тонких губ, которые раньше всегда ползли вверх от одного вида Валери, опустились. И Босуорт понимала, что причина этого всего — она. Больной укол в самое сердце, что и так разрывалось на маленькие кусочки, настиг её, словно ей воткнули кинжал и проворачивали его там, причиняя ещё большие муки. Дыхание совсем сбилось, ноги будто бы налились свинцом, от чего землю под ногами Валери не ощущала. Но уже поздно было думать о последствиях, времени осознавать свои ошибки не было. Её жизнь уже давно разделилась на до и после, поэтому пора бы уже предстать перед отцом в новой версии себя. Джастин был мракоборцем, всю жизнь посвятил поимке волшебников, нарушающих законы. Сейчас один из самых разыскиваемых преступников находился в его же доме, в браке с его дочерью и мило вёл с ним беседы за бокалом виски у камина. Вся сущность Джастина, состоящая из честности и жажды справедливости, рвалась наружу, в его голове всплывали картинки, как палочка Реддла летит в тёмный угол гостиной, а сам Том, павший на колени под чарами запретного заклинания, ждёт своей расправы. А над преступником, над Лордом Волан-де-Мортом, возвышается один из самых сильных мракоборцев, пускай уже закончивший свою службу, Джастин Босуорт. Неужели все награды и почётные звания стали простой бессмыслицей? А присяга и клятва, что были даны в первый день службы? Джастин стоял на распутье. Но он слушал сладкие речи своего зятя о прекрасном будущем с Валери, как они хотят переехать в тёплую страну на неопределённое время, чтобы насладиться временем друг с другом. «Иногда эта серость и уныние, настигшие Великобританию, меня знатно тяготят… Да и ещё со сложившейся ситуацией с некими Пожирателями…», — нагло, глядя в глаза, врал Реддл, подыгрывая легенде Валери. Сам не зная, почему, Джастин не показывал вида, что в курсе, что истина ему известна. В кресле напротив сидел человек — хотя Джастин видел к тому моменту уже просто чудовище в теле человека, — которого раньше он считал своей семьёй, а за стеной, в кухне, готовила ужин его родная дочь, предавшая отца. И так было ровно каждую субботу, когда домочадцы оставались одни и у прислуги был законный выходной. Они мирно обедали, пили чай, разговаривая на различные темы. Иногда даже Валери зачитывала им несколько глав романа, а Джастин с Томом внимательно её слушали, боясь даже шелохнуться, чтобы не нарушить ту хрупкую атмосферу, царящую в гостиной. И как только занавес этого концерта опускался, как и маски сбрасывались с актёров, Джастин ложился на свою кровать в одиночестве и доставал из внутреннего кармана пиджака замусоленную фотографию, которую он хранил около сердца. Вот он стоит молодой, в форме мракоборца, только что получившего звание, а на его плечах сидит маленькая девочка, от которой буквально исходит свет и доброта. А рядом, крепко держа Джастина под локоть, стояла Катрина, точной копией которой являлась Валери. И каждую ночь Джастин задавался вопросом: как из этой маленькой, хрупкой и светлой девочки выросла такая беспощадная, жестокая и властная женщина? — Когда умирала Катрина, она попросила сделать всё, чтобы ты была счастлива, — мужчина развернулся лицом к дочери и взял её за руки, крепко сжимая ладошки. — Я поклялся это сделать, Валери, — на глазах у отца выступала пелена слёз, — поэтому вы ещё здесь. — Отец… — Я вижу, что ты счастлива с ним, но к чему приведёт это счастье… — не дал сказать Джастин. — Завтра же его ноги не будет в моём доме. Просить тебя сделать выбор между мной и им я не стану, поэтому делай так, как считаешь нужным, — надрывным голосом шептал Босуорт. — Я пойму, но не обессудь. Помогать в поимке вас обоих я не стану, но препятствовать тоже. Я слишком долго терпел это всё, девочка моя, но когда ваши действия начинают набирать обороты, когда все понимают, что близится война… — Ты не хочешь воевать против дочери, верно? — закончила фразу отца. — Но ты прекрасно понимаешь, что тебя вернут на пост. — Валери отвернулась от отца, устремляя свой взор в небо. — Мне уже предложили это, — объявил Джастин. — Ответа я пока не дал. Но ответ был для обоих очевиден. Дочь пойдёт против отца, чья-то кровь прольётся — таков закон войны. Две стороны не могут остаться без потерь, а Валери понимала, что для уничтожения сошек нужно убирать главных игроков. Это и было главной целью Тома — убить сначала передовых персон, а потом уже возиться с обычными, рядовыми. Если дело дойдёт до управителей армии мракоборцев — первым падут старшины. — Делай то, что считаешь правильным. Я выбрала свой путь, так и ты выбери свой, — холодно произнесла Валери. — Ты не сможешь вечно оберегать меня, не сможешь контролировать всё, что будет происходить на войне, а она будет, пап. — Знать, что ты в числе этих Пожирателей, для меня невыносимо. — Они идут за нами, папа. Они следуют за мной, повинуются каждому слову, слетевшему с моих уст, — гордо констатировала Валери. — Я строила эту империю. — Ради него?! — воскликнул отец, поворачиваясь лицом к дочери и беря её за плечи. Идея организации, конечно, по праву принадлежала ещё Тому Реддлу. Первые приспешники появились ещё со школьной скамьи, но по мере продвижения Валери стала втягиваться в эту игру без правил. Многие волшебники, примкнувшие к Волан-де-Морту, были предложены и одобрены именно Валери, а уже затем попадали в лапы Реддла. Он проводил собрания, собирал информацию, обучал, если нужно было, некоторым приёмам и заклинаниям молодых магов, но саму основу кропотливо выстраивала Босуорт. Том видел в ней ту жилку расчётливости и проницательности, доверял ей безгранично, поэтому добровольно делил с ней звание основателя. Каждый Пожиратель знал, что без ведома Валери не проходит ни одно дело, — она всё это и организовывала: планы, стратегии и ходы захвата. Всё, касаемо обдумывания и взвешивания решений, свалилось на её плечи, а за Томом оставалась практическая подготовка и само исполнение. — Да, папа, ради него и нашей любви, — уверенно выпалила Валери, не спуская очей с увядающего отца. — Ты безумна. Подул северный ветер, который хотел унести все сказанные слова далеко-далеко, чтобы стереть из памяти обоих этот разговор. Но мокрые от подступивших слёз глаза Валери испуганно смотрели на мрачнеющего с каждой секундой отца, который никак не мог принять факт: его дочь — опаснейшая преступница. Джастин смотрел на свою дочь и не видел в ней уже ту принцессу, которую он носил в детстве на руках и гладил по пушистым волосам. Перед ним стояла сильная волшебница, женщина, держащая в страхе — пусть и не напрямую под своим именем — всю страну. Валери последний раз прильнула к груди отца, дав волю эмоциям. Из её глаз уже текли солёные слёзы, попадая на губы, а сердце колотилось так, что готово было выпрыгнуть. Она даже не могла представить, что творилось на душе отца — человека, чья единственная дочь предала его. Больно, невероятно больно и паршиво на душе, что аж кошки скребут, но это надо принять. За всеми действиями следуют последствия. Большая мужская ладонь гладила голову Валери, будто унося все тревоги. Рядом с папой Валери было хорошо, спокойно. Но она сама себя лишила этого чувства. Отпрянув от вздымающейся груди, Валери в порыве схватила мужскую ладонь и поцеловала костяшки пальцев, обхвативших её запястье. Она старалась вложить в это всю свою благодарность, любовь, а потом последовало прощание. Тот самый момент, которого Босуорт так боялась, потому что после её ухода их отношения навсегда разрушатся, а вместо них построятся новые. Отношения врагов, которые находятся по разные стороны баррикад, между которым будет плескаться река крови волшебников, павших на грядущей войне. Последний раз взглянув на отца, Валери поспешила по мощёной дорожке в особняк, потому что теперь оставаться здесь не было смысла. Назад дороги нет, поэтому выход был только один — исчезнуть, раствориться в реальности, где нет отца. С каждым новым заголовком в газете о Пожирателях, с новой весточкой из Министерства его сердце будет обливаться кровью — Валери это понимала, но поделать ничего не могла. Такова была судьба, её выбор и жизнь. И с этим пришлось смириться и ей, и Джастину.***
Глаза… Её чёрные, как смоль, очи, в которых светились мелкие огоньки, смотрели на него с таким обожанием и трепетом, что невозможно было не ощутить их пристальный взор, даже стоя спиной. Волнующее предвкушение переросло в нестерпимую агонию броситься в ноги и расцеловать каждый миллиметр полов его одеяния, прислониться лбом к его руке и молить о прощении, клясться в верности и в повиновении. Она была готова пасть перед ним, раствориться в поклоне до земли, вверяя себя в его рабство. Каждый её шаг выдавал волнение и страх неизвестности, каждый вздох вызывал ухмылку на его лице, потому что картинка, всплывающая в голове, явно смешила. Ровно сорок лет назад голубые глаза, которые также смотрели на него с обожанием. Но они могли взять над ним власть, подчинить себе. А теперь карие очи, что окутывали шлейфом миража, в которые он даже не хотел смотреть. Беллатриса любила, обожала своего Лорда, как когда-то Валери. Но Пожирательница была полной противоположностью Королевы. Вселенская приверженность, граничащая с фанатизмом, утомляла настолько, что становилось тошно, а главное — скучно. Том за всей этой мишурой под названием «любовь Беллатрисы Лестрейндж» видел только сумасшествие, полное безумие, сделавшее из неё рабыню. Тёмный Лорд был для Беллы идолом, примером для подражания. Она мечтала заполучить место в его сердце, делить с ним каждый день и каждую ночь, но это было недосягаемо. Том понимал, что Пожирательница видит с нём хозяина, повелителя, а это он не ценил, противился такому подходу. Валери не была такой. Босуорт всегда давала понять, что с ней нужно считаться, она не просто марионетка в его коварных лапах. Это переросло во что-то большее: в уважение со стороны Реддла, тотальное доверие и признание. К Белле он сего не чувствовал, не считал её женщиной, достойной быть с ним рядом. Взбалмошная, но в то же время покорная, импульсивная и отчаянная, готовая прыгнуть в самое пекло Ада ради внимания. Белла с гордостью заявляла, буквально кичилась всем и всюду о своей принадлежности к организации, прославляла имя своего Лорда, но Реддлу это было неинтересно. Пустые слова, что доносились с её уст, пролетали мимо, даже не запечатлелись в его памяти. Валери было достаточно кинуть беглый взгляд на мужа, чтобы тот всё понял. Им не нужны были слова, доказывающие их любовь. То, что видел Том в Босуорт, он не видел ни в ком. Сочетание огня и льда в одном человеке, нежности и строгости пленяли, обезоруживали. Его панацея, что лечила все раны и утоляла боль, седьмое чудо света, которым владел только Том, личный капкан, в который он сам протоптал себе дорогу и не хотел находить выход. Это была любовь. Особенная, яркая, мучительная и всепоглощающая. Том хотел кинуть весь мир к её ногам, подарить всё, о чём только могла родиться мечта, говорить днями напролёт, слушая её длинные речи. Он целовал её руки, боялся потерять, страшился, что в какой-то момент её не будет рядом. Её сила текла по венам, обволакивая сердце, что билось рядом с Валери в разы быстрее. Её запах, казалось, витал повсюду до сих пор, в каждом шорохе Том выслушивал её шаги. А она любила его, дарила всю себя без остатка, приносила счастье и спокойствие, чего так усиленно искал Том всю жизнь. Валери была сильной, но в его руках казалась хрусталём, таким хрупким и невинным, что Реддл боялся ей навредить. Они были зависимы друг от друга. И с каждой женщиной Том сравнивал Валери. Он искал схожести, пытался разглядеть то, чего в них и в помине не было. Реддл так отчаянно старался отыскать в других сокровище, которое он потерял девятнадцать лет назад. Прошлого не вернуть, ошибки не исправить, поэтому ту пустоту, что образовалась в глубинах ледяного сердца, он тщетно пытался заполнить. — С возвращением, — еле слышно произнёс Лорд, не сводя глаз с луны, освещающей высокие холмы. Антонин сидел на кресле, скрываясь в щупальца тени. Пожиратель крутил в руках бокал с огневиски и не спускал глаз с разворачивающейся картиной перед ним. Казалось, что продрогшая Лестрейндж даже не знала о присутствии кого-то постороннего в зале, потому что весь взор прикован был к фигуре в мантии. Волан-де-Морт развернулся к ней лицом, протягивая навстречу руку, и волшебница кинулась вперёд, обхватывая своими сухими пальцами чешуйчатую кожу. Её кудряшки спадали на глаза, когда чародейка склоняла голову, горячие губы касались тыльной стороны ладони, а слова, произносимые слишком бегло и невнятно, слетали словно пули с языка. Долохов ухмылялся настолько яро и открыто, что даже не боялся реакции Лорда. Мужчина прекрасно понимал, что тот чувствует тоже самое. Антонин прекрасно знал Валери, даже больше, чем все Пожиратели вместе взятые. Считалось даже, что он был другом семьи, потому что Долохов настолько втёрся в доверие к Волан-де-Морту, что тот назначил его своей правой рукой, глазами и ушами. А для Валери маг стал верным другом и собеседником. Она была для всех Тёмных королевой, а для Антонина особенной, неповторимой женщиной, которая спасла его, вдохнула заново жизнь. Мысль, что крутилась в голове тёмного мага, была слишком очевидна для двух мужчин, находящихся в зале. «Тебе никогда не занять её место, голубушка».Магическая Британия. 1971 год.
Умереть за любовь не сложно. Сложно найти любовь, за которую стоит умереть.
— Дамблдор осведомлён, знает крайне много, к тому же этот чёртов Орден имеет уши везде. Валери сидела напротив Тома и Антонина, закинув полностью ноги на мягкий диван и расчёсывая локоны гребнем, подаренным когда-то Долоховым. Атмосфера была такой непринуждённой, компания в лице мужа и лучшего друга помогала расслабиться поздним вечером и снять оковы формальности. Босуорт уже на протяжении нескольких недель размышляла об Ордене, но своими мыслями с супругом не делилась, предпочитая обдумать пока что всё сама. Задача узнать о степени их осведомлённости трудна и практически не решаема — так думала Валери поначалу. Потом резкое осознание пробилось в ней, но отчего-то мерзкое, липкое ощущение от своих идей брало вверх и заставляло отпустить затеи. — Шайка волшебников решила выступить про нас, — с усмешкой подтрунивал Антонин, приглаживая волосы. — Занятно, что из этого выйдет. Забавным считался тот факт, что до сей поры никто не знал о существовании Валери Босуорт как о жене Лорда Волан-де-Морта и как причастной к созданию хаоса в Британии. Волшебница предпочитала оставаться во мраке действий своих людей, потому что так было выгодно. За каждым углом шептались о маге, чьё имя произносить вслух нельзя, но никто из них не знал истины до конца. Валери понимала, что это только ей на руку. Альбус Дамблдор — почётный гость и давний друг семьи Босуорт, в прошлом наставник самой Босуорт, знал Джастина с очень давних пор. Катрина, продолжающая не менее сильный род, имела в своё время много связей с высшим светом, поэтому и Джастин стал водиться в верхушке, что не могло не быть очевидным. За многие года, проведённые в родовом поместье, Валери навидалась стольких уважаемых людей, которые относились к ней с почтенностью, потому что она был единственным потомком домов Босуорт и Кэмблл: в ней текла кровь обоих древних родов, и это смесь могла стать взрывоопасной. Так и произошло. Объектом доступа к информации, весьма ценной и занятной, мог спокойно стать главнокомандующий Ордена. Не обязательно было лезть в низы, шпионить и изощряться, чтобы обставить кучку волшебников, играющим против них. Босуорт медлила с решением побеседовать с Альбусом лишь потому, что он был одним из самых близких приятелей отца. Связь с ним оборвалась в тот день, когда они с Томом скрылись с его глаз, даже не попрощавшись. Слишком больно было смотреть Валери в очи отца, стоя рядом с Реддлом. Ей хотелось сделать всё без причастности отца, пускай даже косвенной. Джастин не сообщал в Министерство о деяниях собственной дочери — это и так понятно, иначе и за ней началась бы охота. Но сотрудничество с Орденом было явным не меньше. Однако других вариантов Валери не видела, рано или поздно её личность раскроется, и тогда это будет фатальным исходом. Члены Ордена так и останутся загадкой, а этого допускать нельзя было. Хоть Антонин и Том пока что не видели в этом сборище опасность, Валери, будучи знакома с некоторыми вступившими в этот клан, понимала, что противник вырастет и будет сильным. Это только начало. — Ты разрешишь мне одну шалость? — с азартом в глазах начала Валери, обращаясь к Тому. Реддл и Долохов сразу же замолкли, концентрируя всё своё внимание на Босуорт, молчавшую практически весь вечер. Она сидела так тихо, что казалось, будто бы её здесь и не было. — Что ты задумала? — край бокала коснулся уст Реддла, и тот отпил крепкий напиток янтарного цвета, что переливался под светом зажжённых свечей. — Хочу повидаться с милым дедушкой Альбусом, — протянула Валери, разворачиваясь на живот, как кошка. Том сразу осознал, к чему клонила Валери. «Абсурд», — крутилось в его голове, потому что отправлять её одну к этому старикашке очень опасно. Неизвестно, как пройдёт эта встреча, а с ней идти Тому было абсолютно противопоказано. Дамблдор явится не один с вероятностью в процентов двести из ста, а отправлять жену одну, так как с Пожирателями безрассудно, даже речи идти и не могло. — Исключено, — твёрдо отрезал Том, шумно поставив стакан на стол. — Со мной пойдёт Антонин, только в качестве подстраховки, — словно пропустив отказ мимо ушей, продолжала информировать мужа. — Это будет тёплая встреча давних знакомых, не более, — невинно хлопая ресницами, продолжала чародейка. — Ты думаешь, Альбус примет тебя с распростёртыми объятиями вместе с Пожирателем? — повысил голос Том. — Ты с ума сошла? —Ты не доверяешь мне? — Валери медленно встала с дивана и подошла к супругу, попутно беря его стакан со стола. Опустошив содержимое, волшебница даже не поморщилась и продолжала испепелять взглядом Реддла, который, казалось, закипал с бешеной скоростью. — Манипуляторша. План был незамысловат, но слишком рискован. Зная о проницательности Альбуса и его умении видеть всех насквозь, Валери шла почти что в лапы хищника, но другого выбора не было. Отправив свою личную сову в один конец, Босуорт аккуратным, мелким почерком предложила встретиться Дамблдору в одном Лондонском парке, где в позднее время не было бы людно, но и к тому же темно. Долохов, выслушав инструкцию к своим действиям, пришёл на час раньше в назначенное место, чтобы изучить местность и осмотреть на наличие эскорта Дамблдора. Теряясь в тенях высоких, раскидистых деревьев, Антонин бесшумно ступал по пожухлой траве, но парк казался пустынным, ни одной души здесь не было. Расслабившись, он вернулся на свою точку, томясь в ожидании прихода Валери и Альбуса, но как только его рука потянулась к пачке сигарет, за спиной послышались шаги. Обойдя широкий ствол дерева, маг достал палочку и прижал её к груди, стараясь даже не дышать. Аккуратно выглянув, он увидел влюблённую парочку, прогуливающуюся вдоль аллеи, но это было странным. Ночью, в кромешной темноте, мало кому вздумается придти в парк на окраине Лондона ради романтической встречи. Долохов юркнул к другому дереву, чтобы его ненароком не заметили, и принялся всматриваться в лица пришедших. Когда тусклый свет уличных фонарей всё же осветил их лица, то Антонин моментально признал Бетеллов. Юная Мэри, худенькая и изящная блондинка, одетая в длинное пальто, крепко держала под руку своего избранника, талантливого волшебника Бенедикта Бетелла, который окончил Хогвартс два года назад. Как только Волан-де-Морту стало известно о создании Ордена, то он вместе с Валери стали строить догадки о его возможном составе. Одни из первых персон, приходившие на память, стали именно Бетеллы — новоиспечённая супружеская пара, которую сплотила смерть родителей. Отчаявшаяся после потери близких Мэри нашла утешение в Бенедикте, сыне близких друзей родителей самой Мэри. Давняя дружба юных ребят переросла в нечто большее, и вскоре пара поженилась, сыграв свадьбу, на которой присутствовала добрая половина мракоборцев. Предки Бенедикта и Мэри были причастны к делу по поимке Пожирателей и самого Лорда. Пали они от палочек приспешников Волан-де-Морта, посему отважные Бетеллы решили отомстить убийце. Так думал Том, что и оказалось правдой. Мэри выглядела слегка напряжённой и постоянно оборачивалась назад, вглядываясь в ночную мглу. Бенедикт же был спокойным — по крайней мере, судя по его внешнему состоянию. Они шагали медленно, ведя какой-то разговор, только изредка до Антонина долетали обрывки фраз о погоде и предстоящем дожде. Вдруг под его ногой хрустнул сук, и этот звук, казалось, разнёсся по всему парку в такой угнетающей тишине. Мэри резко развернулась и начала шаркать руками по карману плаща, видимо, в поисках своей палочки, но Бенедикт её остановил, разворачивая лицом к себе. Маг погладил по волосам свою возлюбленную и потащил дальше, в тень дерева на лавочку, откуда их уже не было видно. Альбус Дамблдор стоял на небольшом мостике, соединявшем два берега, между которыми пробегал шустрый ручеёк. Там, на дне, мимо острых камушек проплывали маленькие светлячки, что освещали прозрачную воду. Маленький листочек, упавший с дуба, слетел прямо на гладь ручейка и быстро-быстро унёсся вдаль под пристальным взором волшебника. Дамблдор, приглаживая бороду, осмотрелся, пытаясь высмотреть хоть какое-нибудь движение поблизости, но всё было тихо. Валери должна была подойти с минуты на минуту, поэтому ждать оставалось недолго. Сев на холодную землю, Долохов поджал под себя одну ногу и закурил сигарету. Его наручные часы оповещали, что через пять минут мимо него, по тропинке, должна пройти Босуорт, дабы он смог удостовериться в её приходе. Так и случилось. Маленькая фигура женщины замаячила где-то среди тернистых зарослей и прошагала мимо Пожирателя в нескольких метрах. Тёмно-фиолетовое платье, подол которого струился по земле, было прикрыто шёлковой накидкой, а руки были спрятаны в перчатках. Небольшая шляпка с узкими полями прятала её лицо, но только походка и строгий стан выдавали Валери. Слегка кивнув головой, делая вид, что поправляет складку на юбке платья, Босуорт поприветствовала Антонина и поспешила на встречу. Дамблдор стоял к ней спиной, оперевшись на перила деревянного мостика. Валери, подошедшая к волшебнику, расправила узкие плечи и шагнула на конструкцию, что явно не внушала доверия. Она поравнялась со старым знакомым, по совместительству новым директором Школы Чародейства и Волшебства, и тоже стала вглядываться в абсолютно чистое небо, на котором горели желтоватые звёзды. — Я давно тебя не видел и не слышал, Валери, — начал Альбус, не опуская глаз с безмятежного небесного полотна. — Я уехала во Францию, monsieur… — начала врать Босуорт. — C'était la décision de papa, — не без тени коварства выпалила чародейка. — Ты хотела встречи, — перешёл к главному Альбус. — Я весь во внимании. — Я слышала, что вы создали Орден Феникса для борьбы с… — запнулась, — Чьё-Имя-Нельзя-Называть. Это так смешно прозвучало в голове Валери, да и вообще вся картина вызывала лишь фарс в её представлении. Не хватило только дрожащего голоса и испуганных глаз во время разговора о Волан-де-Морте. Переигрывать нельзя, иначе выглядеть вся ситуация будет слишком нелепо и неправдоподобно. Босуорт всем сердцем надеялась, нет, не надеялась, а молилась, что отец не поделился щепетильным моментом из биографии семьи, а в частности своей дочери. Если Альбус в курсе её дел, то весь сегодняшний вечер грозит небывалым провалом. — Да, создал, — коротко ответил директор. — Мой отец всю жизнь посвятил поимке преступников, — чётко говорила Босуорт, следуя плану, — я хочу продолжить его дело. Хочу вступить в Орден. — Моя дражайшая Валери… — Дамблдор в порыве развернулся к ней лицом и стал без тени смущения разглядывать её лицо. — Из уважения к Джастину и Катрине, Мерлин храни её покой, я не позволю тебя этого сделать. — Рука профессора мягко легла на плечо Босуорт. — Почему? — Я не хочу рисковать тобой. Зная, как тебя оберегает мистер Босуорт, я не позволю потерять ему ещё и дочь, — с досадой в глазах вещал Альбус, — а на войне может произойти что угодно. — Не думала, что вы так переживаете за нашу семью, — Валери мягко отстранилась от волшебника, отчего тот убрал руку и развернулся к ней боком. — Разве вам не нужно больше союзников? — Орден растёт, не думайте, что это просто мелкая возня с моей стороны, — жёстко сказал директор. — Я делаю всё возможное, дабы все эти убийства магглов, от которых ещё и страдают волшебники, закончились. — Что Вы знаете про Пожирателей? — стараясь выглядеть просто любопытной, расспрашивала Валери. — Их много? — Я знаю достаточно, моя милая, — мужчина развернулся к ней лицом, и уголки его губ поползли вверх. — Например, что в этом парке в данную секунду они здесь. Двое. — Не понимаю, о чём вы… — Босуорт замешкалась, оглядываясь по сторонам в поисках Долохова, чья тень мелькнула позади Дамблдора. — Милая леди, а точнее миссис Реддл… Вас теперь так называют? И этим было всё сказано. Пульс участился, ладошки вспотели, но Босуорт продолжала гордо стоять и выдерживать пристальный взгляд Дамблдора. Он больше ничего не говорил, лишь с неким оттенком печали в глазах продолжал смотреть на свою бывшую ученицу. Валери, всё же отвернув голову, заметила позади себя Бетеллов, которые направляли свои палочки точно ей в спину. — Одно движение, и я за себя не ручаюсь, — писклявым голосом оповестила Мэри, чей взгляд буквально пожирал Босуорт. — Не спеши, девочка, — кинула через плечо Валери без тени страха и опаски. И в этот момент из потёмок вышел Антонин, обхаживая всех присутствующих и крепко держа палочку. Его внушительная непоколебимость придала сил Босуорт, и та тоже вытащила своё древко, направив точно на Альбуса. Мужчина никак не отреагировал на её жест, только лишь покачал головой и тихонько посмеялся, бурча что-то себе под нос. — Я до последнего не верил в свои домыслы, Валери. Это были последние слова, сказанные директором перед его исчезновением. Фоукс, что внезапно появился из-за горизонта, громко крича, сел на протянутую ему руку хозяина, и они трансгрессировали, оставив Бетеллов наедине с Пожирателями. Новоиспеченные супруги не были удивлены такому исходу, видимо, такой был план изначально. Валери развернулась к ним лицом, практически скалясь от происходящего, что ещё больше выводило из себя двух юных волшебников. Первой напала Мэри, и это было фатальной её ошибкой. Босуорт моментально отразила удар, словно отмахнулась от мимо пролетавшей мушки. Силы были неравны — два взрослых, талантливых и сильных Пожирателя против двух выпускников, которые только-только окончили Хогвартс. Быстро кинув заклинание, Валери отбросила соперников на несколько метров и вальяжно прошла мимо них, спустившись с деревянного моста. — Уходим, Антонин, — обратилась к другу, который поспешил к ней. — Здесь делать больше нечего. Но скорому уходу свершиться было не дано. Перед ними внезапно появились ещё три мракоборца, в их числе был и Аластор Грюм, которого Долохов знал не понаслышке. Мимо них летал Патронус: точная копия Фоукса. Голубоватый призрак, оставивший после себя на земле кристаллические песчинки, переливающиеся на звездном свету, очертил всех прибывших мракоборцев и проплыл в Мэри, буквально нырнул в кончик её палочки. Это она вызвала подкрепление, призывав на помощь Патронус Ордена. — Гадкая девчонка, — процедила сквозь зубы Валери и прижалась спиной к спине Антонина, выставляя палочку вперёд. Они были окружены со всех сторон. Теперь силы были не равны в их пользу. Уверенности придавала лишь надежда на то, что вдвоём, используя все заклинания, изученные вместе с Томом, Валери и Антонин успеют хотя бы обезоружить соперников и дать себе фору, дабы сбежать. Трансгрессировать сейчас было опасным, потому что если кто-нибудь из мракоборцев кинет в них заклятие, то оно попадёт вместе со сбегающими в портал, и неизвестно, в какой мере оно подействует. Все атаки были отражены, но в наступление переходить Валери не удавалось уже минут пятнадцать точно. Она понимала, что так долго продолжить не сможет и её силы слабеют. Долохов, всё это время стоявший плечом к ней, взял на себя прибывших мракоборцев, а на Валери были Бетеллы. Когда Босуорт была на пике бешенства от приближающегося проигрыша, она вложила всю свою мощь и силу, чтобы быстрее их произнести слово, попутно взмахивая палочкой. — Империус! Вспышка попала на Мэри, которая вмиг начала смотреть на Валери стеклянными глазами и опустила палочку. Босуорт стала надвигаться на неё, уводя дальше от место сражения Долохова, чтобы другие не заметили состояние девчонки. — Ты была так решительна и настойчива, в тебе горело желание убить, — с нескрываемым презрением шептала Валери. — Я даю тебе эту возможность. Убей его. Указательный палец был направлен на Бенедикта, стоявшего, казалось, в прострации и полном непонимании, что сейчас делать. Его словно выбили из колеи, и этим Валери нравилось манипулировать. Молоденькие, ещё зелёные волшебники, сталкивающиеся с таким заклинанием, совершенно не знают, как теперь поступать. Босуорт держала пари, что они вообще впервые вступили в такую серьёзную схватку, потому что показать весь свой пыл на словах — совершенно лишнее. Опытные, знающие маги никогда не тратят время на слова, а сразу же переходят к действиям. Будучи под гипнозом, Мэри развернулась на девяносто градусов и склонила голову набок, вытягивая палочку перед собой. Бенедикт что-то кричал ей, пытался вразумить и достучаться до затуманенного рассудка своей жены, но его слова утопали в злорадном хохоте Валери. Вот Бетелл делает взмах палочкой, с её уст срывается непростительное заклание — Авада Кедавра. Всего лишь два слова оборвали жизнь её мужа, которого она сама же и погубила. Сняв Империо с девушки, Валери кивнула в сторону остывшего в одночасье тело, гадко смеясь буквально в лицо Мэри. Она откинула свою палочку и кинулась к Бенедикту, в порыве заключая его в крепкие объятия. Бетелл кричала, молила, чтобы Бен вернулся к ней, но тот её уже не слышал. Она целовала его лицо, качала в своих руках, но волшебник, подобно тряпичной кукле, не подавал признаков жизни. Пока Мэри пребывала в душераздирающей агонии и не обращала внимания на действия Босуорт, та подошла ближе и подняла с земли палочку. Покрутив древко в руке, она сломала его напополам, от чего из неё вышла серебристая пыльца, и кинула под ноги Бетелл. — Твоя очередь, девчонка. Когда с молодыми чародеями Валери покончила, то обернулась к Антонину, который валялся на земле, прижатый ногой Грюма. Из его груди срывались всхлипы, больше похожие на предсмертные, а остальные мракоборцы валялись от них в метрах трёх без признаков жизни. Аластор, что-то бурча Долохову, нажимал сильнее на его горло и наклонился ближе к его лицу, явно ощущая этот вкус сладкой мести и победы над Пожирателем. Кидать сейчас заклинание было опасно для жизни Антонина, потому что малейший промах, и Аластор останется невредим, в то время как Долохов… Антонин заёрзал ногами по земле, стучал руками что есть мочи по ноге Аластора, но всё было безуспешно. Его мечущаяся в разные стороны голова поднимала пыль вокруг лица, а глаза искали Валери, но картинка происходящего уже была так нечётка, что всё вокруг рябило и не давало сфокусироваться. Антонину казалось, что вот его конец. Круцио, под которым держал его Грюм, высасывало все силы, ощущение было настолько ярким, что будто бы его кости дробятся и превращаются в мелкую крошку, органы все разом скручиваются, мозг уже не в силах думать, а тело не в состоянии испытывать эту адскую боль. Единственная мысль о том, что Босуорт отомстит за него, давала возможность с гордостью покинуть этот мир. Умереть за Валери было для него почётно и не страшно. За Босуорт, за своего сердечного друга и наставницу, жену Лорда, он отдал бы всё, включая одну-единственную жизнь, подаренную ему Всевышним. Валери, сама того не зная, проникла в сердце Антонина, который был отчаянно предан ей и влюблён. Босуорт бежала из последних сил, пачкая своё новое платье в грязи. Ноги уже гудели, какие-то шипы растений впивались ей в кожу, царапая и пуская маленькие струйки алой крови, что стекала по щиколоткам. Перед ней стояла только одна цель на данный момент — спасти Долохова. Без него она не уйдёт, не позволит себе предать ближнего. Его обрывистый крик: «Уходи!», пролетел мимо, теряясь в густых кронах деревьев, что настойчиво скрывали кошмар, творящийся в глубинах парка. Грюм оторвался от мучений Антонина, наложив на него чары оков, благодаря которым Пожиратель не мог даже пальцем пошевелить, и направил палочку на Валери, которая только что подоспела и отзеркалила его движение. Они стояли друг напротив друга, почти что играя в гляделки, и никто не начинал атаковать первым. Аластор вглядывался в её лицо, рассматривал черты её внешности, старался запомнить её лик, а Босуорт судорожно думала, как быстрее избавиться от этого мерзкого волшебника. Она кинула Экспеллиармус, но тот был отражён защитным барьером. Остолбеней тоже не помогло, пронырливый маг увернулся и отправил ей в ответ точно такую же сферу. Бороться с ним напрямую не было ни сил, ни желания, ни времени, потому что быстрый взор Валери, от которого её сердце забилось чаще, привёл её в шок. Из груди Антонина сочилась кровь, он даже не мог поднять руку и зажать рану, чтобы хоть немного приостановить кровотечение, что было обильным, поэтому счёт шёл на секунды. Лицо волшебника бледнело стремительно, глаза закатывались, а с уст срывались предсмертные вздохи. Единственное, что пришло на ум Босуорт, так это вскинуть палочку к небу и отправить мощнейшую вспышку, от которой ближайшее пространство погрузилось в такой ослепительный свет, что по инерции Аластор зажмурил глаза и начал пятиться как можно дальше от источника свечения. Валери моментально кинулась к Антонину и перенесла их в более безопасное место. В беседке, в цветущем саду, было тихо и спокойно. Где-то вдалеке пели свиристели, ухали совы в лесу, что раскинулся вокруг одинокого домика, больше походившего на избушку. Волны реки, что бились о причал около сарайчика, омывали края беседки и делали воздух более влажным. Только теперь тут не было никого, кто мог бы посягать на жизнь Долохова. В беседке было тепло и уютно, несмотря на заброшенность. Аккуратно положив его тело на мягкий диван, Валери сняла остаточную боль от Круциатуса и стала по-хозяйски заглядывать в каждый шкафчик, в котором стояло множество различных баночек и скляночек с этикетками. — Где мы? — прошипел Антонин, хватаясь за рану дрожащими руками. — На даче бабушки, мамы моей мамы, — впопыхах проболтала Босуорт. — Она была хорошим лекарем, и у неё осталось много ингредиентов для отваров. К тому же, она многому меня научила. — Я не стою таких хлопот, — превозмогая боль, разрывающую всё тело, цедил слова Долохов. — Заткнись и лежи, — отрезала Валери. Беседка освещалась лишь двумя подсвечниками, в которых догорали красные свечи. Маленькие капли воска стекали и падали на блюдце, словно отмеривали последние секунды жизни Пожирателя. Босуорт, читая какие-то рукописи в потрёпанной тетрадке, что-то отчаянно смешивала в глубокой миске, толкла травы и капала душистые настойки в смесь, которая должна была залечить рану. Когда всё было готово, волшебница припала на колени перед лежащим мужчиной и аккуратно начала избавлять его от верхней одежды, стараясь как можно меньше доставлять ему дискомфорт. — Если бы нас сейчас видел Том, он бы меня сам прикончил, — начал шутить Антонин. — Ты сама меня раздеваешь. — Я ещё та чертовка, ты же знаешь, — стрельнула глазками Босуорт, и они оба рассмеялись. Когда чёрная рубашка наконец обнажила грудь мага, Валери внимательно осмотрела рану. Взглянув в очи друга, что уже скрылись под тяжёлыми веками, а губы стали сухими и теряли свой розовый оттенок, она быстро промокнула белую тряпочку, найденную на закромах бабушкиных складов, и стала нежно промакивать рану. Пекло невероятно, боль будто бы усилилась раз в пять, но этот эффект продлился ровно до того момента, пока Валери не стала что-то шептать себе под нос. Тоненькие ниточки, что исходили из её ладони, проникали в грудную клетку мужчины, и это, как ни странно, придавало ему сил и снимало спазм. Приятное тепло, что постепенно обволакивало его саднящее тело, будто разлилось внутри, даруя умиротворение и новую жизнь. Её сдавленный голос отпечатывался в памяти, а кожа реагировала на прикосновение нежных пальцев мурашками. Рябь перед глазами пропадала, и теперь Антонин смог сфокусироваться на лице сердечного друга. Густые ресницы, что слегка подрагивали, искусанные губы, что практически не смыкались, небольшая царапинка на лбу, что никак не испортила неземную красоту. Долохов смотрел и не верил своим очам: его королева, павшая перед ним на колени, исцеляла обычного рядового солдата, рискуя собственной жизнью. Кровь постепенно останавливалась, а Валери не прекращала водить тряпкой по болезненному месту и проговаривать какие-то слова, совершенно не понятные Антонину. Он наблюдал за ней, затаив дыхание и боясь даже пошевелиться. Единственное, что он замечал, как руки Босуорт стали ослабевать и подрагивать; голос становился всё тише и тише, а веки опускались. Когда рана и вовсе затянулась, а на её месте теперь красовался розовый, свежий шрам, на веки вечные оставленный Грюмом, Валери опустила руки и припала мокрым лбом к руке Антонина, сжимая в своей холодной, как лёд, ладони его пальцы, постепенно теплеющие. — Святая Моргана… — выдавала из себя женщина, глубоко вздыхая. — Что ты сделала? — Антонин приподнялся на локтях и теперь смотрел на свою подругу свысока. — Я поделилась с тобой своей энергией, если ты про нити, — пояснила Босуорт, не поднимая головы. — Этому меня обучила бабушка, а залечивать раны я и в Хогвартсе научилась. — Слишком много жертв ради меня. Долохов встал с дивана и, ласково обхватив Валери за талию, медленно приподнял и посадил на своё место, кладя под спину подушку. Израненная, изнеможённая и вся бледная, она сидела неподвижно, запрокинув голову на спинку софы, только тяжело дыша. Пожиратель откинул кромку платья, осмотрел её синяки. Оторвав рукав от своей рубашки, намочил его в отваре, приготовленном Босуорт несколькими минутами ранее, и стал ласково промакивать каждую ссадину, бережно вытирать капли запекшейся крови. Снял обувь, всю испачканную в земляной каше, что уже успела зачерстветь, и положил ноги на диван. Убрал из спутавшихся волос мелкие соринки и листочки, что залегли в копне, налил холодный воды и напоил Валери, которая проваливалась в сон от переутомления. — Ты у меня в долгу, но Том об этом знать не должен… — хрипло говорила Валери, поворачивая голову в сторону друга. — Проси всё, что угодно. Это останется между нами.