Академия вампиров. Взгляд Дмитрия

      Каким-то образом мы сумели найти время на дополнительные тренировки. Я сумел убедить Роуз вставать на час раньше каждый выходной, а также задерживаться на час в будни. При этом у нее оставалось время на домашнюю работу, а у меня не возникало проблем с моими дежурствами. У меня, конечно, не оставалось времени на персональные тренировки, но с таким количеством тренировок с Роуз они мне и не требовались.       Самые существенные изменения претерпели наши тренировки по выходным. Из-за того, что наши субботы и так были слишком загружены, и в наши расписания получилось добавить только два часа еженедельных субботних тренировок, мы решили взять максимум из наших воскресений. Если раньше я согласился сделать воскресенье свободным от тренировок, то теперь мы пытались включить минимум четыре часа тренировок после службы с учетом моих дежурств. После недели в таком режиме мы оба были выжаты, но дополнительные часы тренировок уже начали приносить плоды.       Теперь Роуз была более внимательной и собранной. Мы все так же пререкались, но, как только заканчивали растяжку, мы становились максимально серьезными. Мы действительно ослабили бдительность во время тренировок, казалось, будто наше взаимное соглашение изменило наши отношения. Она работала со мной по собственному выбору, а не по принуждению. Я тренировал ее из уважения, а не из чувства долга. Я чувствовал себя менее похожим на… как она меня назвала? О, ее «Русский тюремщик» — и больше похож на настоящего наставника.       Хотя это тоже не казалось подходящим названием. Мы вели себя более дружелюбно и расслабленно. Мой собственный наставник, Галина, была очень сосредоточена на моем обучении, и мы редко разговаривали, не вращаясь вокруг этого или моих перспектив работы после окончания школы. Конечно, мы встречались всего час или около того в день на дополнительных тренировках, в то время как Роуз и я проводили значительно больше времени вместе. Вполне естественно, что в конце концов мы заговорили о вещах, не связанных с ее образованием.       Помимо ее вновь обретенной сосредоточенности и энтузиазма по отношению к нашим тренировкам, дополнительные часы значительно загрузили наш график тренировок. Мы все еще не совсем догнали ее сверстников, она отставала гораздо сильнее, чем страж Петрова или я думали. Мы перешли от теории охраны и обучения боевой технике к практическому применению этих идей в ее ситуации в качестве стража. Сегодня мы рассмотрим некоторые недостатки, с которыми она может столкнуться в этой области, и то, как она может их преодолеть. После нашей пробежки я подвел ее к уже разложенным циновкам. — С какой первой проблемой ты столкнешься, столкнувшись со стригоем? — Они бессмертны? — Подумай о чем-нибудь более простом.       Она посмотрела немного мимо меня, обдумывая мой вопрос. Ее брови сосредоточенно нахмурились, и она прикусила уголок губы. Я начал замечать, что это была ее привычка, которую я видел не раз. Прежде чем я осознал это, мои собственные губы сами собой сложились в легкую улыбку. Я быстро вернулся к пустой маске стража, когда она снова сосредоточилась на мне, едва избежав ее внимания. — Они могут быть больше меня. И сильнее.       Я одобрительно кивнул. Эта концепция не должна была быть для нее новой, так как большинство ее одноклассников были мужчинами, поэтому, естественно, они были крупнее и сильнее ее. Тем не менее, они все еще не шли ни в какое сравнение с большинством стригоев. Стригои были неестественно сильны, с лучшими рефлексами и чувствами, чем дампиры. Без надлежащего обучения у дампиров не было шансов. Но если мы усердно тренировались, мы часто могли компенсировать кривую обучения. — Это затрудняет, но не делает невозможным. Обычно ты можешь использовать дополнительный рост и вес человека против них.       Постепенно мы начали отрабатывать некоторые боевые приемы, которые она изучала на своих недавних занятиях, слегка корректируя свое положение, чтобы компенсировать больший размер своего противника. Так как я был на целый фут выше ее и, вероятно, весил больше ее примерно на 100 фунтов, я стал идеальным партнером для тренировок. Показав ей несколько основных принципов, которые помогли бы ей преодолеть свои естественные слабости, она начала автоматически применять их к новым движениям. Я был рад, что она быстро усваивала урок. Хотя я должен признать, что мимолетная мысль о том, что я прямо учу кого-то, как победить меня, была забавной.       Мы медленно прорабатывали различные техники больше часа, прежде чем я решил, что ей пора по-настоящему применить их на практике. Она уже довольно давно спарринговала со своими сверстниками, но это был первый раз, когда я почувствовал, что мы готовы к спаррингу вместе. Я сомневался, что она когда–либо сражалась с полностью обученным стражем — за исключением ночи ее пленения, и это не совсем хорошо для нее работало, — поэтому я планировал немного поддаваться. Я бы не бил так сильно, как если бы столкнулся с врагом, или даже так же сильно, как я бы спарринговал с одним из других стражей на практике. Однако я знал, что никому из нас не будет никакой пользы, если я просто буду с ней помягче. Это все равно было бы больно, если бы один из моих ударов попал в цель, и я был уверен, что ударю ее больше, чем несколько раз, так как я все еще был значительно быстрее, чем она. — Продолжай, — поманил я ее, вставая в оборонительную стойку перед ней. — Попробуй ударить меня.       Я знал, что она не сможет устоять перед такой возможностью и она, не раздумывая, бросилась ко мне. Хотя ее скорость и техника были намного лучше, чем в первый раз, когда мы дрались той ночью в Портленде, она все еще была подпитана адреналином, а не сосредоточенностью. Этот бой закончился примерно так же быстро. Простой блок, и я повел ее вниз, на коврик.       Однако она удивила меня, немедленно вскочив, чтобы возобновить бой. Я знал, что падение было достаточно болезненным, чтобы у нее на мгновение перехватило дыхание. Желание победить, должно быть, пересилило боль, и решимость огнем горела в ее глазах. Она так и не добилась успеха. Еще несколько попыток закончились не более чем блоками и несколькими ударами с моей стороны. После того, как в пятый раз уложил ее на коврик, она, наконец, вздохнула и протянула руки в знак перемирия. Я протянул свою руку, чтобы помочь ей подняться на ноги. — Хорошо, что я делаю не так? — Ничего.       Честно говоря, у нее действительно все шло очень хорошо. Даже удивительно. Я недооценил ее скорость, и ее быстрого овладения принципами, которым я научил ее ранее, было достаточно, чтобы не раз застать меня врасплох. Я вовремя пришел в себя, но, тем не менее, это было впечатляюще. Несмотря на мои заверения, она не выглядела убежденной. Я думаю, она бы с большей готовностью поверила мне, если бы я сказал ей, что небо падает. — Если бы я все делала правильно, я бы уже уложила тебя на лопатки. — Маловероятно, — сказал я с легким смешком. — Все твои ходы верны, но это первый раз, когда ты действительно попыталась. Я делал это годами.       Это было правдой. У меня было довольно много опыта общения с ней. Кроме того, я достаточно наблюдал за ней на практике, чтобы распознать небольшие изменения в ее позе, прежде чем она совершала атаку. Мы все еще были неравной парой, но она оказала чертовски сильное сопротивление. Она была талантлива, и с практикой она была бы неплохим противником. Она покачала головой и закатила глаза, явно все еще скептически настроенная. — Как скажешь, дедушка. Мы можем попробовать еще раз? Дедушка? Я думаю, что предпочел бы Товарища. Я улыбнулся этой мысли и ее стремлению продолжить, прежде чем посмотреть на часы. Сегодня вечером был специальный банкет, и нам обоим нужно было подготовиться, поэтому мы планировали закончить сегодня пораньше. Пока я просто работал стражем сегодня вечером, я знал, что ей не терпелось посетить свое первое настоящее светское мероприятие за долгое время. Когда она заметила время, она практически подпрыгивала от предвкушения. — Черт возьми!       Я должен был бы наказать ее за подобные слова, но ее настроение было заразительно, поэтому я просто отвернулся. Я сделал всего несколько шагов к двери, когда услышал ее шаги позади себя. Они были слишком быстрыми и целеустремленными для ее обычного темпа, и мгновение спустя я услышал тихий, но решительный крик моего ученика.       Я ухмыльнулся и приготовился к ее «внезапной атаке». Одним быстрым движением я развернулся и схватил ее за плечи. Используя ее инерцию против нее, я повалил ее на землю и прижал к себе, подняв ее руки над головой. Она со стоном ударилась о коврик, хотя я подозреваю, что это было больше от разочарования, чем от боли. — Я все сделала правильно! Я не мог удержаться от смеха, когда она нежно боролась подо мной. — Боевой клич вроде как выдал тебя. Постарайся не кричать в следующий раз. Я также мысленно записал, что нам все еще нужно поработать над ее скрытными упражнениями. — Мне бы удалось, веди я себя тихо? — она подняла голову, насколько могла в такой позе. Я игриво передразнил ее сосредоточенный взгляд, который был у нее раньше, а затем приподнял бровь. — Нет. Вероятно, нет.       Она снова опустила голову со вздохом притворного поражения и закрыла глаза. Внезапно мне показалось, что я смотрю не на свою ученицу. По крайней мере, в тот момент мне не казалось, что Роза была моей ученицей. Я внезапно осознал наше положение. Я сидел на ней сверху, держа ее за запястья, а мой собственный торс и ноги удерживали ее на месте. Она выглядела умиротворенной и счастливой, на ее губах играла легкая улыбка. Губы, которые мне вдруг захотелось поцеловать. Наши лица были всего в нескольких дюймах друг от друга, было бы слишком легко сократить расстояние.       Она вздрогнула и открыла глаза, глядя прямо на меня. В них отражался невысказанный вопрос. Я изучал ее глаза, темные и манящие, отчаянно пытаясь разгадать, о чем она думает. Я чувствовал, как поднимается и опускается ее грудь подо мной, когда ее дыхание стало тяжелым и неровным. На мгновение я задумался, не по той ли же самой причине ей, как и мне, стало трудно дышать. Она снова прикусила губу, и у меня перехватило дыхание. Она посмотрела на меня с неестественной застенчивостью, прежде чем заговорить: — Ты хочешь… ммм… ты хочешь показать мне еще какой-то прием?       Я начал улыбаться, мой взгляд опустился на ее губы. Во мне поднялось непреодолимое желание поцеловать её. Потом я вспомнил, где мы находимся…кем она была…что мы делали.       Встать было гораздо труднее, чем мне хотелось бы признать. Я чувствовал легкое покалывание в местах, где моя кожа касалась ее. Я почти потянулся к ее руке, чтобы помочь ей подняться, но передумал после того, что только что произошло между нами. Она просто смотрела на меня потрясенная, смущенная и почти… разочарованная? Я не позволил себе задаться вопросом, почему это могло быть, когда заговорил с ней, поворачиваясь к дверям спортзала. — Давай. Нам нужно идти.       Я видел, как она колеблется, прежде чем подняться на ноги. Я уже вышел за дверь и направлялся к своей комнате, прежде чем услышал шаги, которые следовали за мной снаружи. Мне нужно было подготовиться к своей смене на сегодняшнем банкете, и я знал, что начну с холодного душа.       Когда я оделся в свою официальную черно-белую одежду (пара простых черных брюк, белая рубашка на пуговицах и сшитый на заказ черный пиджак) Я пытался думать о чем-нибудь еще, кроме того, что произошло в спортзале. Однако это было бесполезно. Я просто закончил тем, что мысленно пинал себя снова и снова.       Я был идиотом, что вот так потерял самообладание. С тех пор как я увидел ее в гостиной, я время от времени ловил себя на мысли о чем-то совершенно неуместном. Ладно, возможно, многие из этих мыслей не были бы неуместны при других обстоятельствах. Однако Роза была моей несовершеннолетней ученицей, и категория «неподходящая» содержала довольно большой выбор вариантов, когда дело касалось ее. Некоторые из них казались невинными, например, наблюдать, как она собирает свои длинные волосы в конский хвост перед тренировкой, и задаваться вопросом, как они будут ощущаться между моими пальцами. Других, подобных тем, что вторгались в мои уязвимые и бессознательные часы, было достаточно, чтобы заставить меня усомниться в своем здравомыслии. Сон, приснившийся несколько ночей назад, чуть не лишил меня дыхания. Я снова оказался в гостиной, но вместо того, чтобы удивить Роуз, она как будто ожидала меня. Более того, она была одна и ждала меня. Она была одета, как и раньше, то есть практически раздета, в одних джинсах и черном лифчике. Когда она шла ко мне, ее волосы развевались за спиной. Она с ухмылкой потянулась за спину и расстегнула застежку лифчика. Я только начал расслабляться, когда проснулся, переводя дыхание, которое задерживал даже во сне. Я был один, в своей постели, и мучительно возбужден. Я все еще слышал ее слова: — Ты видишь что–то, что тебе нравится? — звенело у меня в голове.       Я потряс головой, чтобы избавиться от воспоминаний о сне. Какими бы неуместными ни были эти сны, я мог по крайней мере, найти хоть какое-то утешение в том, что они были чем-то вызваны неосознанно и ограничены уединением моего собственного разума. То, что я сделал сегодня — почти поцеловал Роуз — почему-то расстраивало больше, потому что это было по-настоящему. Я почти решил сделать что-то совершенно неуместное. Еще тяжелее было видеть, как мое собственное желание отражается в ее глазах. Или, возможно, я просто вообразил, что она чувствовала то же самое, что и я в тот момент. Эта мысль должна была быть утешительной…но это было не так.       Я закончил пристегивать кобуру к поясу и достал свой кол. Прохладный металлический стержень был суровым напоминанием о моем долге и ответственности. Сделав последний вдох, чтобы собраться с мыслями, я проскользнул под маской моего обученного стража, убрал оружие в кобуру и направился к королевскому банкету.