Красота твоего мира

Дни сменяли друг друга, и часы жизни мало отличались между собой. Локи пакостил, Такеру ругался на него, Бальдер излучал энергию любви и добра, Аполлон старался призвать всех богов к дисциплине и командной работе, Юи старательно выполняла порученное ей задание — сближать богов с человеческой культурой. Томико мало участвовала в этом: была тенью в компании высших, подобием учеников-духов. Её особо не замечали, больше общаясь с Кусанаги, их маленьким солнцем. Но ей нравилось такое положение дел — не привлекая к себе чужое внимание, ведь так она могла спокойно заниматься тем, что ей нравится, и под покровом ночи позволять богам делать с ней то, что они хотят. Томико не могла понять, рассказывают ли друг другу боги о случившемся, но никто с непристойными идеями к ней из высших не обращался. Это радовало, ну, хотя бы потому, что у богов не было привычки делиться деликатными моментами своей жизни с посторонними. Иногда Томико позволяла себе в выходные устраивать небольшие вылазки на природу, где обычно накрывала небольшой пикник и читала бульварные романы. Она немного скучала по своим подругам из человеческого мира и ужасно волновалась о состоянии родителей. Пусть Зевс и сказал, что тот мир замрет на время их отсутствия, все равно было немного страшно — этому похотливому старику вообще не должно быть знакомо понятие «совесть», раз ходил направо и налево от своей супруги. — Можно подумать, люди не изменяют друг другу, — хороший мужской баритон пробрал до глубины души. Томико вздрогнула, выронив мягкую книжку из рук. Обернулась, встретившись со взглядом золотистых глаз, невесело прищурилась. — Лезть в чужую голову некультурно, — отозвалась она несколько агрессивно. — Вы же бог, должны позволять людям иметь собственное мнение. Зевс, непривычно одетый в простую белую рубашку и того же цвета брюки, вопросительно выгнул бровь. — Я говорю о поведении демона в этой истории, — он ткнул пальцем в сторону книги. — А ты о ком? — и улыбнулся, ведь прекрасно знал, что имеет в виду Томико. — Забудьте, — она резко отвернулась, сконфузившись. Неловко получилось. — Ты мало контактируешь с другими учениками во время учебы, — Зевс преспокойно уселся на край синего пледа, на котором устроилась девушка, и посмотрел на собеседницу в упор. — Но довольно неплохо взаимодействуешь с ними в постели. — Тоже хотите попробовать? — вырвалось прежде, чем девушка успела подумать о последствиях. В голове пронеслось несколько теорий. Одна из них была связана с болтливостью богов, другая — с возможностью Зевса видеть каждый угол академии, третья — что сплетни каким-то образом обошли Томико и долетели до директора. Такой наглости даже Зевс не ожидал. Он на несколько секунд замер с удивленным лицом, но затем усмехнулся. — Ты предлагаешь провести ночь вместе властелину Олимпа? — его золотистые глаза прищурились. Томико постаралась обаятельно улыбнуться. Она склонила голову в примирительном жесте, пытаясь смягчить бога и попытаться перевести слова в шутку. С богом грома девушка боялась тягаться в сквернословии. — Ваше право отказаться от этого. Зевс перехватил её руку, которой она держала книгу, и потянул на себя. Икемото поддалась и опустилась в объятия высшего бога. Крепкая мужская ладонь собрала её пушистые волосы на затылке, чуть оттянула назад. Неприятное покалывание в области головы заставило Томико раскрыть рот в немом возмущении, чем не побрезговал воспользоваться Кевран. Он поцеловал её глубоко и серьезно, моментально выбив из груди ученицы весь кислород. Она выгнулась в его руках, тихо застонала сквозь поцелуй. Зевс ещё сильнее прижал её к себе, тихо зарокотав в ответ. — Что вы делаете? Нас могут увидеть, — сразу же затараторила Томико, как только мужчина оторвался от неё. Он скинул её на покрывало, навалился сверху и проворно залез рукой в женские штаны. Икемото громко ахнула, когда длинные пальцы оказались у набухшего места. — Высшему богу неприемлемо заниматься этим у всех на виду! — Если будешь много говорить, я сам призову их всех сюда, — горячим шепотом древнегреческий бог обжег её ухо. Она непроизвольно выгнулась, упершись бедрами в его крепкий живот. Кое-что крепкое и горячее коснулось её промежности. Даже сквозь брюки она ощутила жар мужского достоинства. — И буду насаживать на себя прямо перед их глазами. Хочешь этого, Икемото? Людям нравятся такие непотребства, что бы они ни говорили. Томико даже не заметила, как оказалась совершенно голой перед главным богом греческого пантеона. Он же только приспустил белоснежные одежды, позволяя ей увидеть свой член. Розовая головка блестела на солнце от собственной смазки; пенис подрагивал под взглядом Икемото. Зевс сел между разведенных ног ученицы, пристроился к набухшей промежности и толкнулся. Головка погрузилась внутрь. Томико подавилась пошлым стоном. — Делай это громче, Икемото, — подобно дикому зверю прорычал Зевс с легкой усмешкой, толкаясь в неё снова. Член с приятным чавканьем продолжал утопать в её вагине. — Никто не услышит, я не позволю. Бог больно сжимал её белоснежные бедра, с которых совсем недавно пропали следы рук Аполлона. Отпечатки Зевса проявлялись почти сразу, и Томико замечала за собой странное мазохистское удовольствие от вида синяков на своей коже. Будто бы читая мысли, Кевран смачно ударил девушку по бедру. Томико вскрикнула от неожиданности вместе со звуком шлепка. Бог легко перевернул её, поставил на четвереньки. Грубо стянул локоны на затылке и задвигался ещё грубее. Зевс врывался в неё с ожесточением, будто бы пытаясь разорвать девушку надвое — такими глубокими были его толчки. Томико почти кричала и, наверное, можно было бы подумать, что это совсем не секс, а насилие, но между болезненными вскриками проскальзывали сладкие просьбы не останавливаться и продолжать вколачиваться в человеческое тело. Мир плясал перед глазами. Томико не понимала, как долго они делают это. Вспышки оргазмов накатывали одна за другой, голова кружилась и потерялось ощущение мира. Икемото уже начала думать, что умрет прямо сейчас, но все же нескончаемые движения внутри неё остановились. Она пришла в себя, когда в горле застряло семя Зевса. Его было так много, что сперма огромными каплями потекла по подбородку, несмотря на то, что член всё еще был во рту. Всё это проглотить оказалось выше её сил; она закашлялась, стала сплевывать. — Раньше человеческие женщины дрались за то, чтобы я кончил им в рот, — не очень довольный поведением Томико Зевс наблюдал за её попытками восстановить дыхание. — Как всё меняется. Девушка посмотрела на небо: синий небосвод был усеян звездами. Они начали, когда солнце еще не стояло в зените. Боже, сколько времени они занимались сексом? На теле не было ни сантиметра, который не был бы орошен спермой Зевса. Ноги дрожали так, будто Ко оббежала весь мир. Внутри все приятно саднило и даже казалось, что член бога должен теперь всегда там находиться — складывалось впечатление, будто стенки влагалища уже приняли форму его пениса и без него не обойдутся. Томико подняла на Кеврана взгляд и с удивлением заметила, что он все ещё не спрятал свой орган в штанах. — Мне завтра рано вставать, — напомнила она ему как бы между прочим. Дыхание все еще не пришло в норму, и её мягкая грудь колыхалась от каждого вздоха. Золотистые брови Зевса иронично изогнулись, а глаза не отрывались от торчащих сосков. — Сделаю отгул. Я ещё не закончил с тобой. — У меня больше нет сил! — устало воскликнула девушка. Она откинулась на покрывало и закрыла лицо ладонями. Кожа неприятно липла, и хотелось поскорее принять горячий душ, чтобы смыть всё это с себя. — Мы договорились, что ты проведешь со мной ночь. А сейчас едва наступил вечер, — он улыбнулся, раздвигая ноги девушки. Она взглянула на него с мольбой, но встретила в глазах Зевса лишь предвкушение. — Тебе не нравится? — Все понравилось, — призналась девушка, поддавшись недавним ощущениям. Ноги приятно свело от теплоты члена, упиравшегося в промежность, — наверное, это было лучшее, что происходило со мной за все время, но я человек, у меня нет такой божьей выдержки. — Не беспокойся, Томико, — Зевс склонился к ней, медленно, играючи провел языком по её щеке, собирая остатки собственной спермы. Она сладко ахнула, ощутив, как пенис без проблем снова погружается внутрь. — Я сделаю так, чтобы ты молила о нескончаемой ночи.