***
Хаос, разбитые витрины, перевёрнутый журнальный столик, разбросанные вещи, Разумовский сидящий на полу в центре комнаты питающий невероятную ненависть к себе и Птице, которая словно самая ужасная болезнь отравляла его жизнь, делая ее невыносимой. — Чего ты так расстроился, дружище? — вальяжно расставив ноги и раскинув руки на спинку дивана, интересовалась темная фигура, сурово глядя на рыжеволосого. — Ты убил человека, — хрипло начинает парень, не поднимая головы, — снова. Ты раскрыл свою сущность Вике, напугав ее до смерти и даже не хочешь объяснить, что она такого сказала, что ты решил, что можешь издеваться над ней. — Ничего интересного она не сказала, — раздраженно произносит Птица, явно прокручивая в голове разговор, — и я не хотел над ней издеваться. Я хотел ее убить, — как ни в чем не бывало произносит кошмар, откидывая голову назад. Разумовский молчит, устремляя пустой взгляд в стену. Он ничего не может сделать, кроме как действительно не общаться больше с девушкой, которая единственная за много лет, хотела его понять. Он снова один и всегда будет один. — Тебе всегда хочется убрать из моей жизни все, что мне действительно становится дорого, — безразлично произносит рыжеволосый, все так же глядя в стену, — тебе нравится, когда мне плохо, нравится, когда я на грани того, чтобы убить себя. — Ну почему же.. — Заткнись, — жёстче произносит парень резко поднимаясь на ноги и зло глядя в сторону своего кошмара, — тебе нравится издеваться надо всем, что ты видишь. В этом твоя сущность. — Наша сущность, дорогой, — выплёвывает Птица, скрепя зубами, — не забывай, что я – это ты. — Плевать на то, что ты говоришь. Ты садист и убийца. Это твои методы в достижении цели. И все бы ничего, но ты этими методами изводишь не только других, но и меня. Что скажешь, это похоже на дружбу, а, дружище? — огрызается Разумовский, осознав, что ему в этой жизни совершенно нечего терять и его здесь ничего не держит. — Тебе прописали таблетки для смелости или стало жалко свою недалёкую подружку? — стараясь сохранять превосходство над Сергеем произносит темная сущность, — если бы Волков тогда ее не спас она вряд ли отделалась бы шрамом на виске. И тут он смог все испортить. — Что ты несёшь? — Разумовский непонимающе смотрит в сторону темной фигуры. — Ах, ты не помнишь, как обрабатывал висок мелкой девчонке, ты был в ярости, что Олегу разбили бровь. Что тебя тогда успокоило? Кажется, коробка конфет которую она приперла, — рыжеволосый смутно вспоминает эту историю, осознавая, что знал эту девушку уже так давно. И так бесстыже забыл, — ну так что, жалость проснулась? — Честно? Во всей сложившейся ситуации мне жалко только тебя, — грубо произносит Разумовский глядя прямо в янтарные глаза, — ведь у меня был Олег, который ценил и любил, Вика, которая старалась понять и поддерживать. А у тебя не было никого. Ты не вызываешь никаких чувств кроме ненависти. — Хватит! — Птица грубо сжимает запястье Сергея, нервно вдыхая воздух, — ни один из них не ценил тебя, а знаешь почему? Потому что, как только появлялся я, они уходили. Кто-то пытается понять тебя сейчас, помочь? Что-то незаметно. Ты, как и я, не вызываешь никаких чувств кроме ненависти, потому что пойми, идиот: мы. одно. целое. Звонкий звук пощёчины разносится по кабинету. Разумовский жмурится от боли, прижимая холодную ладонь к щеке. Он сумасшедший, которому уже никак не помочь. Парень осматривает пустое помещение, в котором на него давят стены и не понимает, что ему делать сейчас. Изо всех сил напрягается, чтобы вспомнить хоть что-нибудь из того, что происходило вчера вечером, чем Вика могла так сильно разозлить Птицу и не навредил ли он ей хоть как-нибудь. Находит в столе таблетки, выпивает за раз суточную дозу, решаясь позвать Вику к себе, чтобы извиниться и попрощаться навсегда, дабы никак не навредить. От одной мысли о том, что он больше никого не сможет посмотреть в ее шоколадные глаза и не почувствует запах ее сладковатых духов становится невыносимо больно и тошно. Но самое главное, что она будет жива, а он как-нибудь справится, всегда справлялся.***
— Уважаемый? Или может без этого пафоса? Черт! Да как же начать, — Вика уже пару часов сидела рядом с пустым листом, на котором решила написать письмо Волкову. Девушка решила, что это возможно единственная надежда на возможное возвращение Олега назад в Россию. Мысли о том, что он мог уже несколько раз поменять адрес надоедливо проникали в мозг, но она не решалась их принять. Надежда умирает последней. Павлова берет в руки ручку и текст наконец-то сам собой выливается на лист. Здравствуйте, Олег. Вы вряд ли помните меня, поэтому представляться не имеет смысла. Речь, в любом случае, пойдёт не обо мне, а о вашем друге - Сергее Разумовском. Не знаю, в каких отношениях вы расстались в последний раз, поэтому заранее прошу оставить все обиды, если таковые были, ведь дело действительно очень серьёзное. Я не знаю, почему я вообще решила, что вы можете ему помочь, вы ведь не доктор. Но я думаю, вы его единственная надежда вернуться к жизни. Пусть это, наверное, звучит совершенно сумасшедше. Сергей потерял себя, абсолютно. И мне кажется с каждым днём ему становится все хуже. Пожалуйста, если это письмо дойдёт, то не игнорируйте его. Мы очень ждём вас здесь. Он очень ждёт. Вы его последняя надежда. Простите за беспокойство, я правда не знаю, что мне делать, а оставить его я не могу. Очень надеюсь на скорую встречу с вами и на то, что моя безумная идея сработает. Вика Павлова. Перечитывает ещё несколько раз, нервно закусывая нижнюю губу. Идея кажется настолько же безумной, насколько и глупой. И кто знал, что обычное желание, чтобы кто-то оценил твои заслуги по достоинству обернётся этим. Аккуратно складывает лист пополам и вкладывает его в конверт дрожащими пальцами. — Дурацкая, бессмысленная затея, — вслух произносит девушка, запечатывая письмо, — писать в другую страну, не зная точно адреса сродни поиску иголки в стоге сена. Чем я занимаюсь вообще? — Вика заполняет адрес, перепроверяя все в сотый раз, клеит марки, ставит пометки, переживая, что делает что-то неправильно. В любом случае это ее первый опыт в отправлении международных писем и ошибиться ей, увы, нельзя. Спускается вниз по лестнице по направлению к почтовому ящику и опускает туда конверт. Обратной дороги теперь нет, — будь, что будет, — девушка качает головой ощущая вибрацию в заднем кармане джинс, достает телефон и замирает, непонимающе сводя брови к переносице. Сообщение от Разумовского. Добрый вечер, Вика. Не знаю, могу ли я об этом просить, но я хотел бы встретиться, чтобы объясниться. Буду ждать тебя у себя, обещаю, я не причиню тебе вреда.***
— Она совершенно точно не придёт, — рыжеволосый в сотый раз поправляет запонки на белоснежной рубашке. Не смотря на то, что встреча должна была состояться в офисе парень подошёл к ней слишком ответственно, надев классические брюки и рубашку, будто собирался на званный ужин. Он изо всех сил себя контролировал, чтобы не дать Птице ни единого шанса хоть как-то проявить себя сегодня. Ему было безумно страшно признаться Павловой, что у него раздвоение личности, но другого выбора у него не было. — Сергей, я думаю, что Виктория обязательно придёт, не переживайте, — голос Марго звучал серьезно и успокаивающе, впрочем, как и всегда. — Да зачем ей приходить в самом деле, — взмахивает рукой Разумовский, не отрывая взгляд от окна, — только сумасшедший придёт к человеку, который хотел его убить. А она явно не такая. — Думаю, ты плохо меня знаешь, — тихий голос заставляет парня резко обернутся и тут же расплыться в тёплой улыбке. — Ты не представляешь, как я рад ошибиться, — порывается сделать шаг навстречу, но осекается, думая о том, что может напугать. — Ты хотел о чём-то поговорить, — девушка оттягивает лямку от сумки, пытаясь не сталкиваться взглядом с Разумовским. Парень поджимает губы, стараясь подобрать слова, но в голове как никогда пусто. — Я хотел бы попросить прощения, если то, что произошло, возможно простить, — проговаривает он после минутного молчания, внимательно наблюдая за реакцией. Девушка поднимает голову, сталкиваясь глазами с взволнованным взглядом рыжеволосого. — Объяснишь, что это было? — интересуется девушка, все так же оставаясь стоять возле входной двери, сохраняя пути отступления. — Это был кошмар с которым я живу всю свою жизнь. Не знаю, как это объяснить, раздвоение личности? Да, наверное, так, — Разумовский присаживается на диван, все ещё не отрывая взгляда от девичьего лица, стараясь запомнить его во всех деталях. — Что на этот счёт говорят врачи? — девушка наконец спускается по ступенькам, внезапно ощутив себя спокойно рядом с рыжеволосым. — Я принимал кучу лекарств, совершенно разных. Что-то сдерживает кошмар внутри меня подольше, что-то уже не справляется, но итог всегда один – он обязательно возвращается и тогда, я опасен даже для самого себя, — расстроенно произносит парень, устремляя взгляд на подрагивающие руки. Он смог поделиться своим самым страшным секретом и теперь ожидал только того, что Вика покинет здание прямо сейчас. Но Павлова уходить не собиралась, медленно продвигаясь в сторону дивана. — Я сочувствую тебе, — тихо проговаривает девушка, останавливаясь рядом с Разумовским. Спокойный голос проникает в каждую клеточку его сознания, заставляя чувствовать себя живым и нужным. Вика же, отключив все инстинкты самосохранения, стоит рядом с человеком, который порывался ее убить и смотрит сверху вниз, на нерешительную фигуру, — нечто в твоём теле убивало людей, которые, разумеется совершали ужасные поступки, но твои руки теперь в крови. Она не смоется. — Я знаю, — Разумовский обессилено выдыхает, осознавая какое он чудовище в ее глазах. — Но я тебя прощаю, — неожиданно для себя добавляет девушка, пропуская тонкие пальцы в огненную шевелюру. Сердце парня пропускает удар, а дыхание останавливается, — детдомовские же должны помогать друг другу, не так ли? — парень поднимает голову, бегая глазами по лицу Вики, которая тепло улыбается, не смотря на то, что явно боится. — Должны, — Разумовский кивает, вскакивая с дивана и отходит к столику, из которого выуживает коробку конфет, — это тебе, спасибо за все и прости ещё раз. Я надеюсь ты примешь мое решение о том, что нам нужно держаться друг от друга подальше, потому что я опасен, — протягивает ей коробку конфет, идентичную той, которую она принесла в тот вечер им с Олегом в комнату. Девушка смеётся, ощущая, как в уголках глаз скапливаются слёзы, готовые в любой момент хлынуть из глаз. — Спасибо, — сердце разрывается на куски, будто прямо сейчас ей нужно отказаться от чего-то очень важного в жизни, — да, так будет правильно, я надеюсь, что ты сможешь справится со своими проблемами, ты невероятный человек, я была рада узнать тебя ближе, — из глаз все же начинают предательски катиться слёзы, а Вика тянется к парню, чтобы оставить на его щеке прощальный поцелуй, но тот внезапно поворачивает голову и их губы соприкасаются. Мягкие девичьи губы задерживаются всего на секунду на искусанных губах рыжеволосого, но этого хватает, чтобы пустить по телу обоих сильнейший электрический разряд. Девушка резко отстраняется, испуганно глядя на растерянное лицо Разумовского. — Прости, это вышло случайно, — девушка смахивает с лица слёзы, прижимая коробку с конфетами к телу и разворачивается к выходу, — я, наверное, уже пойду. Прощай. — Постой, — Разумовский невесомо касается запястья, боясь причинить боль. Девушка останавливается, разворачиваясь всем корпусом. Парень не отпускает руку, блуждая взглядом по ее лицу, не решаясь сказать то, что задумал. — Что, Сёреж? — одинокие слезинки все ещё скатываются по щекам, оставляя солёные дорожки. — Поцелуй меня, — тихим голосом проговаривает парень, задерживая взгляд на губах, — пожалуйста. Я хочу запомнить этот момент, как самое лучшее, что со мной случалось в жизни, — девушка замирает, обводя взглядом взволнованное лицо. Мысленно проклинает себя за то, что не может отказать ему и прижимается влажными от слез губами к губам парня. Разумовский несмело обнимает девушку за талию, заставляя прижаться плотнее. Сумка и конфеты падают из рук, оказываясь где-то под ногами. Рыжеволосый углубляет поцелуй, нежно проводя руками по спине. Время останавливается и все вокруг кажется абсолютно ненужным в данную минуту. Вика обхватывает лицо парня руками, проводя подушечками пальцев по мягкой коже и осознаёт, что сходит с ума. — Я должна идти, — отстраняется, все ещё задерживая ладони на его щеках и облизывая губы. — Я не могу тебя отпустить, не сейчас, — парень снова вовлекает Вику в поцелуй, подхватывая руками под бёдра, перемещает губы на солёные девичьи щёки, мягко касаясь и прижимая хрупкую фигуру к себе все теснее, будто боясь, что она исчезнет или уйдёт, стоит ему ослабить хватку. Но девушка не собирается уходить, зарывается пальцами в огненные волосы, утопая в нахлынувших эмоциях. Парень умело держит ее под ягодицы, неистово целуя, стараясь передать то, как сильно он в ней нуждается. Опускается на диван, аккуратно усаживая Павлову на бёдра. — Это просто очередное сумасшествие, — хрипло проговаривает девушка, останавливая руки на груди Разумовского. — Иногда быть сумасшедшим не плохо, да? — улыбаясь произносит рыжеволосый, мягко сжимая девичью талию. — Не могу сказать наверняка. Но за последние дни я уже забыла, что может быть как-то по-другому. — Это намёк, что я плохо на тебя влияю? — парень приподнимается, проводит губами по девичьей шее, обжигая тонкую кожу горячим дыханием, скрывая с ее губ тихий стон. — Можно и так сказать, — девушка тянется к белоснежной рубашке, расстёгивает пуговицы друг за другом, доходя до ремня, — но судя по всему я даже не против. — Я очень рад, — ухмыляется рыжеволосый, стягивая с себя рубашку и помогая девушке снять с себя кофту. Нежные девичьи пальцы касаются подкаченного тела, губы находят друг друга сплетаясь в страстном, желанном танце. Длинные пальцы проводят вдоль позвоночника девушки, останавливаясь на застежке от лифчика. Разумовский медлит, будто ожидая реакции и получая в ответ лёгкий кивок расстёгивает незамысловатый крепёж. Щеки девушки становятся пунцовыми, а уверенность сама собой улетучивается, когда холодные пальцы рыжеволосого аккуратно подцепив лямки чёрного лифа медленно спускают их вниз, пока светлые глаза не теряют контакт с шоколадными. Ненужная вещь падает на пол, а руки темноволосой стараются прикрыть тело, но руки Сергея останавливают ее. — Ты прекрасна. Как всегда прекрасна, — целует шею, заводя девичьи руки себе за голову, спускается ниже, доходя до ложбинки между груди, — я точно схожу с ума, ты нереальна, — горячее дыхание касается ареола и с губ срывается хриплый стон. Губы обхватывают сосок, нежно оттягивая, срывая очередную порцию возбужденных вздохов. Девушка тянется к пряжке ремня, быстро расстёгивая не в силах больше терпеть эту пытку. Разумовский помогает ей избавиться от джинс и сам снимает брюки. Последние элементы одежды остаются где-то на полу, оставляя два разгоряченных тела обнаженными. Вика прижимается к парню, целуя уже распухшие губы, оттягивает нижнюю губу, перебирает руками мягкие волосы, желая остаться в этом моменте навсегда. — Я и сама думаю, что все это нереально, — Павлова опускается на разгоряченную плоть, срывая с губ парня почти животный рык. Рыжеволосый нажимает на поясницу, заставляя девушку сильнее прогнуться. Вика двигается медленно, постепенно набирая темп. Голоса охрипли, а разгоряченные тела покрылись испариной. — Вика, — срывается с губ Разумовского вместе с последним движением девушки. Павлова обмякает, прижимаясь к горячему телу. Дыхание постепенно восстанавливается, а вместе с этим приходит осознание. Ещё один безумный поступок в копилку, — пойдёшь в душ? — девушка лишь кивает не в силах, что либо ответить. Сергей мягко гладит ее по волосам, целует в висок и наконец поднимает на руки, направляясь в сторону душа. Оставляет ее за дверью ванной комнаты и натягивает домашние штаны на голое тело, шагая в сторону кухни. Чувствует себя так хорошо, как никогда раньше. Тоже самое чувствует и Вика, стоя под прохладным душем. Глупо улыбается отражению в зеркале, зачёсывает мокрые волосы назад, накидывая на плечи чёрный халат Разумовского, который украшают золотистые узоры. Павлова осознаёт, что у этой сказки скорее всего, печальный конец, но отгоняет эти мысли, желая остаться в моменте. Завязывает пояс, думая о том, что под утро все равно уйдёт домой. Уйдёт навсегда. Но это будет потом. Сейчас же мелкими шагами темноволосая направляется на кухню, обнаруживая там Сергея, который разливает чай. Подходит сзади, прижимаясь щекой к спине и обнимает за талию. — Глупо думать, что мне все это снится сейчас? — с улыбкой произносит рыжеволосый, разворачиваясь к девушке, — тебе этот халат идёт куда больше, — убирает мокрую тёмную прядку за ухо девушки, обнимая в ответ. — Спасибо, — Вика улыбыается, а у Сергея в душе распускаются цветы и летают бабочки. Это, кажется, называется любовь? — я бы хотела, чтобы этот день никогда не заканчивался, жаль, что это невозможно. — Ну мы можем попробовать просто насладиться тем, что имеем, как тебе план? — Разумовский целует девушку в лоб, обнимая крепче. Завтра будет плохо. Да как бы не было. Сейчас у него есть она и больше ему совершенно ничего не нужно.