«Моей подруге Диане. Ушла дышать коридорным воздухом. Не волнуйся.»
Еще раз зевнув, я упала на подушку. Сон уже готов вновь затуманить мой разум, но его вытесняют мысли. В голове в очередной раз мои личные киношники прокручивают наш с Дамиано поцелуй. Как подобает любому яркому воспоминанию, во всех подробностях и с возрастающим волнением в груди. Это действительно произошло. По-настоящему. Чертов вокалист итальянской рок-группы меня поцеловал. В своей особой чудовищно-манящей манере. Расцарапал мои локти, сжал горло и оставил пару синяков на бедрах. В ту же секунду я опустила руку, чтобы проверить их наличие. Нейроны подали в мозг сигнал о легкой боли. Вместе с ней по телу разлилась сладостная истома. Я ловила реакции своего организма, но давать оценки им не бралась. В дело вступил здравый разум. Что все это значит? Приглашение стать группиз? В сознании всплыли сценки незамысловатого беспорядочного секса в гостиничном номере, который так похож на сотни своих собратьев в других городах. Вроде бы так оно и бывает. Интересно, Дамиано уже проделывал это с фанатками? А Виктория? Я встала, выключила свет, надеясь окончательно уснуть. Но сценки в голове стали еще более яркими. У нашей танцевальной группы амбициозные планы на будущее, причем очень даже реализуемые. Да и мой инстаграм из эксперимента превращается в какое-то подобие популярного блога. Я не ханжа, но приключения в моей биографии, которые потом не выжжешь каленым железом, мне ни к чему. Найдя ответ, моему разуму стало легче. Сердце почему-то его примеру не следовало. Плевать. Пусть только даст заснуть.***
Разговоры начались в обед с разбитого стакана. Одно неосторожное движение Петры – осколки вперемешку с кусочками льда валяются в луже соленой минералки. В ней отражается роттердамское солнце. – Надеюсь, нам не придется отдавать за него целое состояние, – я пыталась отшутиться. Петра, подозрительно молчавшая вплоть до обеда, выдала поток ругани и добавила: – Я не выдерживаю. Все слишком настоящее. Как будто яркость выкрутили на полную. Я хватаю подругу за плечи и мягко сажаю на кровать. Она снова заговорила: – Ди, я знаю обо всех несовершенствах своего характера. Знаю, мирюсь и пытаюсь что-то исправить. Я хотела повеселиться, провернуть очередную сценку, но все изменилось. Что-то необычное. Впервые от нее такое слышу. Теперь понятно, чем она занималась ночью в гостиничных коридорах. Моя подруга – человек, которому присутствие посторонних мешает рефлексировать. Я выжидаю, пока Петра даст пояснение своим словам. Признаваться, что не понимаю ее метафор нельзя, она может совсем закрыться. – Он тебе нравится? Я корчу самое непонимающее в мире лицо. Делаю вид, будто не очевидно, о ком идет речь. Петра смотрит укоризненно. Ее не проведешь. Опускаю плечи и шумно выдыхаю. – Я…Я не знаю. – Ты его любишь? – Что? Нет! Точно нет, – отвечаю излишне громко. Вопрос Петры меня не на шутку удивил. – Слушай, – вставляю первое слово и сразу же беру паузу. Начинаю понимать, в чем тут дело. – Просто отпусти ситуацию. Прекрати играть с людьми. Хотя бы конкретно с этими. Такова жизнь. Мы в ней мало что можем контролировать. Уголки губ Петры на пару миллиметров взлетают вверх. – И в сотый раз ты права. На ее лице появляется полноценная улыбка. Петра захватывает прядь моих волос между указательным и безымянным пальцем, проводит ими от корней до кончика. Локон мягко спадает на мое лицо, щекочет подбородок и шею. – Совсем уже отросли. Может, на этот раз не будешь рубить каре? – Я подумаю, – отвечаю отрешенно. Подруга затронула один из моментов жизни, который я не контролирую. Теперь коридорным воздухом нужно дышать мне. Я отвлекаюсь на соцсети, Петра – на сериал. Дурацкое солнце клонится к закату, укоряя меня за то, как я бездарно провела целый день. Я обещала себе позвонить Виктории, но так и не смогла наскрести в душе готовность видеть хоть кого-то из итальянской делегации. Я решаю сменить обстановку. Хватаю севший телефон и зарядку. Лабиринты коридоров готовятся принять меня в свои объятия. Первым делом спускаюсь в холл первого этажа. Через полностью стеклянные двери видно, как на улице разливается закат. Я слышу рядом мелодичный голос: – Тебя сюда словно ангелы ко мне прислали. Надо мной на каблуках возвышается Каролина. Такая веселая. В коричневой кожаной юбке и блузке с рукавами-фонариками она смотрит на меня с добродушием. Хватает за руки и чуть не умирает от счастья. – Можно одолжить зарядку? Ситуация патовая – никто из команды не может помочь. Мы разместились у белой стены на седьмом этаже. Он был таким же, как второй и четвертый, отчего казалось, что из-за угла вот-вот выйдет кто-то знакомый. Мой телефон издал короткий стон и отключился на ближайший час. Каролина умела разговаривать так, словно ничего в мире не существует, кроме этой гостиницы. Слова были простыми, но разливались по сердцу, словно закат по Роттердаму. Она была австрийкой, верила в знаки и страшно любила Евровидение, пусть и не показывала этого. Своим присутствием Каролина сделала этот день не таким бесполезным. – Кажется, я намереваюсь совершить глупость, – я медленно отчеканила каждое слово. – О, поздравляю. Сейчас самое время. – Во время переживания личных трагедий я обычно режу свои волосы. Боюсь, как бы снова не заявиться с короткой стрижкой. – А я волосы режу, когда пьяна. В обоих случаях они отрастают. Я промолчала. Каролина задумалась. На ее телефон начали приходить сообщения. – Черт, уже за полночь, – девушка вскочила, попутно высвобождая мою зарядку. Я тоже встала. – Давай поступим так: ты оставишь мне свой номер телефона, а я напишу тебе какую-нибудь ерунду. Если твоя глупость выйдет из-под контроля, и нужно будет выговориться, звони мне. Я люблю спасать людей. Я выполнила все инструкции, хотя и сильно сомневалась, что в этом будет необходимость. Петра – первая и, возможно, единственная, кому я буду плакаться. Только если она сама не станет причиной моих страданий... Но такой сценарий не хочется даже представлять. Дойти до своего номера мне так и не удалось. Как только я зашла на второй этаж, меня перехватила Виктория. Вид у нее был потерянный. – Ди, я звонила тебе весь вечер, – обеспокоенно заявила Виктория. – Я рада, что с тобой все в порядке. Девушка обняла меня. Не думала, что она такая паникерша. – А где Дамиано? – обыденно протянула Виктория. – Я п-понятия не имею, – абсолютно непонимающе выдала я. – Разве он был не с тобой? Я промолчала. Выражение моего лица было красноречивее любых фраз. Виктория пристально смотрит на меня. В голубых глазах тревога. – Пожалуйста, помоги мне его найти. Я в замешательстве. Разум подсказывает, что это не моя борьба. Но эти чертовы глаза Виктории заставили меня сказать: – Я помогу. Девушка обвила пальцами мое запястье и потянула за собой. Судя по пролетающему мимо пейзажу, мы направлялись в ее номер. – Я должна кое-что уточнить, – взяла слово я, как только мы оказались в комнате. – Почему ты так волнуешься за взрослого человека? Может, он с кем-то познакомился и сейчас просто веселится? Виктория посмотрела на меня исподлобья, кромсая зубами нижнюю губу. Выглядела она, как провинившийся подросток. – Из моего номера пропала текила. Если Дам действительно с кем-то познакомился, надеюсь, бутылку осушает только его спутница. Виктория запнулась. Было видно, что она подбирает слова. Дальше она начала говорить более эмоционально. – Дамиано нельзя пить крепкий алкоголь. Нельзя напиваться. Ему крышу сносит. Он – ураган, он – хаос! Может, он сейчас избивает кого-то в драке до полусмерти, а, может, мирно спит в чужой кровати. Виктория перешла на крик и осеклась. Она села на кровать, сделав глубокий вдох. – Что насчет парней из группы? Разве они в этой ситуации не будут полезнее меня? – Не хочу накалять атмосферу за несколько дней до важного выступления. У нас и так были конфликты на этой почве. – Какой у нас план? – кратко высказалась я. – Дамиано нет ни в одном из наших номеров. Администраторы его не видели, равно, как и бармен. Вообще это звучало, как «плана нет». Но мне в голову пришла безумная идея. – Ты просто заглянула в номер Дамиано или хорошо его осмотрела? – Ну я… – Виктория дернулась от поразившей ее мысли. – Я ведь заметила бы, правда? – Ты сама сказала, что алкоголь на него действует непредсказуемо. Он вполне спокойно мог уснуть в ванной. Моя до безобразия простая догадка воодушевила Викторию. – Вик, это лишь предположение. Когда мы убедимся, что номер пустой, ты должна будешь вспомнить всех, с кем он успел подружиться за время конкурса, – я попыталась снизить ее ожидания. Заодно придумала следующий план действий. Вместе с ним пришла мысль, что нужно позвонить Петре. Пусть и до сих пор я надеялась, что она в этом не замешана. Девушка улыбнулась и сказала: – Называй меня так чаще. Больше мы не мчались. Для редких прохожих изображали вид полного порядка на лицах. Виктория прислушалась к моим словам. – Дамиано неплохо общается с украинской делегацией. Но сама понимаешь, с ними лучше не связываться. Есть риск, что история уйдет на усладу общественности. Есть еще две девушки из волонтерского сборища. Им можно позвонить, если красиво подобрать слова. Виктория прислонила карточку-ключ к дверной ручке номера. Я была здесь впервые, чего не скажешь о Петре. Почему-то это воспоминание именно сейчас врезалось острой иглой в мой мозг. Я отметила, что в номере все слишком обычно. Нет особого рокерского духа, который я ожидала увидеть. Лишь небольшой бардак, не выходящий за пределы нормы. Из странного только стул, припирающий дверцы шкафа. Виктория тоже обратила на него внимание. – Этого здесь не было. Девушка ногой отпихнула стул. Ее руки потянулись к ручкам шкафа, но цели своей так и не достигли. Дверцы сами распахнулись под тяжестью, удерживаемого объекта. Одна из них ударила Викторию в плечо и грудь. На пол брязнулось тело Дамиано. Влажные волосы и голый торс с высохшими кровавыми реками распластались по полу, ноги же все еще оставались в шкафу. – Боже, он хоть жив? – я стояла в исступлении, не смея пошевелиться. Лицо парня неподвижно лежало у моих ботинок. Протяжный стон Дамиано послужил мне ответом. Виктория мигом прильнула к его груди, не боясь измазать свою одежду. Девушка настороженно принюхалась. Она смочила указательный палец слюной, провела им по ключицам парня и снова вернула его в рот. Я попыталась подавить приступ брезгливости. Еще со школы не дружу с видом крови. – Это вино, – тихо констатировала Виктория, а после истерично добавила: – Это, черт возьми, вино! Обеспокоенность в ее лице заменилась гневом. Она замахнулась, чтобы дать парню пощечину, но в последний миг остановила себя. Обрамила лицо Дамиано своими руками и склонилась над ним, нежно целуя в лоб. Я ушла на кухню и вернулась с двумя мокрыми полотенцами, принимаясь оттирать парня от вина. Виктория приняла в этом активное участие. Дамиано вроде и был в сознании, но находился где-то далеко. Мы подождали, пока он изъявит более явное желание оказаться на мягкой поверхности. Наши с Викторией попытки перетащить его на кровать самостоятельно не привели к успеху. Время шло к двум часам ночи. Мой телефон все еще был разряжен. На улице поднимался сильный ветер. Вдали гремела гроза. Виктория расположилась на кровати возле Дамиано. Я почувствовала себя лишней, хоть девушка и предлагала мне остаться. Ее слова звучали искренне, но это все еще не моя борьба. Когда я направлялась к выходу, Дамиано заговорил с Викторией. Я задержалась на секунду в коридорчике номера по велению сердца. Его и так сегодня слишком часто задвигал разум. – Она ушла? Я сделала два шага вперед, уговаривая себя перестать подслушивать. – Кто? Я понятия не имею, с кем ты веселился. Еще два шага. Я у входной двери. Если Дамиано заговорит слишком тихо, то я его уже не услышу. – Скажи ей, что у меня есть чувства. В номер я возвращалась опустошенной. Глупость совершил кто-то другой, но не я. Почему-то казалось, что Вселенная выдает лимит на взбалмошные поступки. Я тихо открыла дверь, стараясь не разбудить подругу. Из комнаты струился тусклый свет. Мои шаги были выверены, пока я не услышала звук воды. Петра не спит, и меня это радует. Хоть с кем-то можно обсудить сегодняшние события. Вмиг я очутилась в комнате. Петра меня заметила не сразу. Она стояла у раковины. Той самой, которая по неведомой причине находилась в спальне. В руках – мокрый фиолетовый топ, рядом – стиральный чудо-порошок. На Петре надета черная полупрозрачная блуза Дамиано, которая была на нем в день вечеринки. Сквозь ткань проступает ее родимое пятно в районе десятого ребра, красный бюстгальтер для особых случаев и внушительный засос на шее. Девушка оборачивается на меня и вздрагивает. В глазах бесконечный поток вины. Пока не ясно, из-за того, что она устроила очередное шоу или из-за того, что я ее поймала. Я забываю, как дышать. Кто-то вырвал мои легкие и бросил на пол. Потрясенное сознание не может выдать ни одной удачной реплики. Петра тоже не ищет оправданий. Мы стоим, продолжая пялиться друг на друга. И нет этому конца.