Неразделимы

Мрак небольшой комнаты разгоняет одна единственная свеча. Горячий воск каплями собирается у основания, остывая из-за порывов ветра продуваемого щелями в стенах. Маленький огонёк колышется в такт тихо напеваемой мелодии, словно зачарованный танцует. Живое пламя опаляет поднесённые пальцы, но те не двигаются ни на цунь. А человек все продолжает петь. В мелодии появляются слова, плавно вплетающиеся в вечернюю тишину. Они, вопреки любой колыбельной, дарят не покой и умиротворение, а чувство колкой безысходности. Мягкий взгляд окружают лучики морщинок, а в голосе слышится улыбка: - Ты почему не спишь? Ло Бинхэ резко подскакивает на кровати, проводя рукой по лицу в попытках согнать морок. Дыхание тяжёлое и частое, а ночные одежды противно липнут к телу. Сколько лет… Нет, сколько десятков лет Императору не снилась его приёмная мать? И сосчитать сложно. Он малодушно похоронил ее образ в памяти, чтобы не бередить истерзанную душу посредством царства снов. И сейчас, именно сейчас, когда Бинхэ совершил столь сумасбродный поступок, как перемещение во времени, увидел ее вновь. Услышал тихий баюкающий голос, вспомнил теплую улыбку. Он тянет себя за волосы, отгоняя прочь мысли о том, что сейчас она жива. Это причиняет острую боль, сравнимую с тем, когда учитель проткнул его Сюя, сбрасывая в Бездну. Хотя, кажется, даже алые языки племени не лизали его тело такой болью, как сомнения сейчас лижут душу. Как… Как он может прийти к ней? Что скажет? Я ваш приёмный сын из будущего? Очень мило. После такого Ло Бинхэ придется посетить Цанцюн для осмотра головы у Му Цинфана. И не факт, что у него ничего не найдут. Бросив взгляд на все еще дрожащие руки, Ло Бинхэ недовольно зашипел. Он просто не представлял, что делать. Комки сгрызающей его тоски плотно застряли в горле, не давая протолкнуть в лёгкие и крупицы воздуха. Как же сейчас хотелось быть маленьким мальчиком без давящих забот и серьёзных проблем. Однако он сам виноват. Сам повернул время вспять. Сам заварил кашу. Никто не виноват в его вспыльчивости и отсутствии благоразумия. «Где твое благоразумие?!» Лицо перекосило от горькой усмешки. Нин Инъин… Это были ее слова, выкрикнутые в порыве отчаяния, когда он в очередной раз спускался в подвалы дворца для пыток одного единственного там заключённого. Все лучшее для дорогого учителя. Теперь же от своих слов некогда сказанных медовым голосом воротит похуже, чем от укуса змеежабы. А он заставляет выплюнуть органы. Нин Инъин, Лю Минъянь, Ша Хуалин, Сяо Гунчжу - его старшие и почитаемые жены, на которых Бинхэ, мягко говоря, забил. После того как просмотрел воспоминания учителя. И в этой отдалённости, некоторой отрешённости, он наконец прозрел: им куда лучше без него. Свободолюбивой шидзе по душе были путешествия и ночевки под открытым небом. Гордой Минъянь нравилось наставлять младших, делясь собственным опытом и знаниями. Это было даже забавно, вспоминая горного Лорда Лю. Ша Хуалин же цвела и пахла на передовой, раскрашивая битвы ярко алым водопадом и безумным смехом с трелью колокольчиков. Дворец сдерживал ее дикость и своенравность, душа демоницу. И та только так плакалась: когда же новый поход? Мы все завоевали?! Как же так!. Пожалуй из всех четверых только Сяо Гунчжу была по душе роскошь дворца и темп жизни в нем. Но даже такую, как она, тянуло совсем в иное место - Дворец Хуаньхуа. И тут было не тривиальное «скучаю по дому». Скорее девушке с младенчества внушили, что она будет править там. Возможно, подобная чушь так и не выветрилась уже со зрелой головы. И это не говоря о всех других жёнах. В этом мире Ло Бинхэ дал себе завет не влиять на их судьбы и позволить жить желаниями сердца. Пусть хотя бы теперь они будут свободны.

***

Шэнь Цзю в потерянных чувствах возвращался на пик Цинцзин, неся в руках две деревянные коробочки. Ему конечно стоило бы их выкинуть на ближайшую свалку, однако желания сердца на этот раз оказались сильнее вздорного разума. Небо заволокло тёмным полотном с мерцающими ярко звёздами. Он едва успел до комендантского часа, плетясь на своих двоих. Пытаясь как можно тише проскользнуть вдоль коридоров и сопящих учеников, Цзю без лишних происшествий оказался у себя в комнате. Хотя, иначе и быть не могло. За годы «ученичества» у У Яньцзы и не подобным скрытым трюкам обучился. Сев на кровать, он зажег свечу, аккуратно ставя на комод, чтобы лишними звуками не разбудить соседа. Хотя Шэнь Цзю предпочитал называть его сокамерником. Отложив коробку с конфетами, он взял ту, что поменьше - заранее догадываясь о содержимом. И мысли его не подвели. В коробке оказался веер. Мало того веер, замеченный им в мимо проходимой лавке. Юноша нахмурился и сжал тот сильнее. Неужели за ним следили? Волна дрожи прошлась по позвоночнику, когтистыми лапами тревоги врезаясь в сердце. Зачем? Дыхание начало учащаться, и казалось, душа, запертая в смертной оболочке, начала метаться не в силах от той освободиться. Шэнь Цзю с силой впился в ладони ногтями, оставляя на нежной коже фиолетовые полумесяцы. Ему все казалось, что это посланник Цю пришёл за его жизнью. Он истерично рассмеялся. Верно, зачем еще кому-то что-то ему дарить? Этот Ло Бинхэ хочет втереться ему в доверие - приблизить, чтобы потом с особой беспощадностью и коварством расправиться с ним. Паника все больше душила сознание. Но нет… он.. он Он не позволит!