если и венчаться, то только на царство

Стоял прекрасный солнечный день, прожигающий глаза, и именно тогда выдвинулись Царь и его свита в один из сиротских училищ, делая тем самым красивый жест и, возможно, повинуясь надежде совершить акт воскрешения своей прогнившей души. Христос, почувствовав остановку, взглянул на сидящего на противоположном диване Иуду в окружении изящно отделанных подушек. Искариот, приподняв шторку, как и всю дорогу, смотрел в окно, в отличие от Христа, который теперь всегда старался сокрыться от людского взора за шторами, чувствуя неудобство и ошибку за свою жизнь в царственной роскоши. Сначала послышался один крик стражников, что затерялся в общем уличном шуме: — Хватайте его, у него нож. Иуда насторожился, метнув беспокойный взгляд на Христа, и вновь ещё сильнее выглянул в окно. — И у этого, и этого. У них всех!— раздались голоса стражников с разных сторон вокруг двух богато украшенных колесниц. Особо звонкие голоса стали хрипеть и вовсе сходить на нет. Из горл полилась алая кровь, наиболее яркая в равнодушных к происходящему лучах солнца. Иуда задвинул резко и плотно занавески и вжался в спинку дивана. — Заговор, — едва прошептали его побледневшие губы. Он не встретил тревоги в глазах Христа, лишь общее недоумение. Заговорщики потребовали, чтобы все вышли из колесниц. — Стоит выйти, — тихо и спокойно сказал Иисус и немного привстал. Иуда бросился к Христу, с силой вцепившись в подол его платья, и тихо, сбивчиво прошептал: — Спаси нас. Молю тебя. Холодные светлые глаза Христа ничего не обещали, но Иуда всё равно смог прочесть в них исполнение его просьбы. Христос встал и вышел из колесницы, за ним поспешил и Искариот. Солдаты, что должны были охранять их, все оказались либо умерщвлены, либо взяты в заложники людьми в истрёпанных светлых одеждах и капюшонах на голове. Из ещё одной колесницы с бледными и испуганными лицами вышли двое судей, прокурор и апостол Иоанн, что не желал оставлять своего учителя с этими низменными людьми и последовал за ним. — Лжепророк, — выкрикнул один из заговорщиков, — выйди. Иуда стоял за Христом и не мог видеть его лица. Он лишь заметил, как одна из его рук с длинным пальцами сделала какой-то неясный жест. В тот же момент у всех заговорщиков кровь пошла горлом, их охватили сильные судороги, и они упали, содрогаясь в великих муках. Всех остальных окружили стоны и крики боли, что терзали сердце и успокаивали душу, освободившуюся от страха. Отойдя от потрясения и осознав власть над заговорщиками, Иуда расхохотался, вцепившись острыми пальцами за плечо Христа. Иисус оглянулся на Иуду. Искариот успел уловить тут же сменившуюся презрением жестокость в глазах Христа и рассмеялся ещё злее. — Христос, подари им уже милосердную смерть, — взмолился апостол Иоанн. Вновь жест, и все двадцать человек замертво рухнули на землю. Иуда ощутил, что ему не составляет ни малейшего труда взять эту руку, что имеет такую пленяющую власть, в свою, и знал, что тот в глубине души не пожелает её отнять. «Вот он каков, праведный гнев, что когда-то уничтожил Содом и Гоморру» — мелькнуло в голове Иуды Искариота.