Глава 2
Всем нам свойственно принимать глупые решения, но время — забавная штука, а иногда и немного волшебная: какое-либо глупое решение со временем может превратиться во что-то совершенно иное…
***
1633
— Как вы находите мой подарок? — Если вы о лошади, Баязид находит её чудесной. — Баязид… интересно, как он относится ко мне? — задумчиво протянула Кёсем. — Вы его мать, он любит вас и предан вам всей душой. — Да, наверное, так и есть. А вы? — обратилась она к паше. Тот явно смутился, ибо от супруги визиря можно было ожидать любой подвох. — То есть, что я должна думать, ежели человек, который клялся мне в верности, вдруг начинает вести себя так странно. — Госпожа? — он обращался к ней именно так, ибо знал — за милой улыбкой скрывается само коварство. — Разве вы не должны были предупредить меня о кетхюде? М? — Это было желанием Сафие султан. Она сказала отобрать лучших воинов. — Допустим. Но как среди них затерялся лишь недавно прибывший из Египта юнец? Как-то странно, не находите? — Вы меня в чём-то подозреваете? Вы же знаете. Я отдам за вас жизнь. Я никогда не предам вас… — он накрыл её руку, холодную, почти ледяную, своей, тёплой. — Я знаю, однако, — она расценила этот его жест за попытку скрыть правду, вот только подобное проявление нежности точно не для неё, — ты прав, — Кёсем решила, что вступать с ним в словесный спор — глупо и невежественно. Куда лучше убедить собеседника в том, что ему ничего не угрожает, а затем… нанести удар. Будь то враги или друзья, супруга паши не забывала чужие промахи. По крайней мере, Искандер и правда не пытался навредить ей. Она знала, что в минуту нужды мужчина и жизни не пожалеет. Значит, он всё ещё ей нужен. Впрочем, в ином случае она бы не стала матерью его ребёнка. — Я не должна сомневаться в тебе. Но всё же… почему именно Мурад? Если память мне не изменяет, ваши с Зульфикаром отношения несколько испортились? — Это недоразумение. Мы уже всё решили. — Правда? — вновь улыбка. — Что ж, я только рада. Зульфикар был тем, кто учил нас сражаться. Он всегда говорил, что не стоит ждать от жизни подарков. Только сам человек может спасти себя. Иначе — никто. — Верно. Думаю, ему будет приятно узнать, что вы всё ещё помните его наставления. — Да. — Но… отчего же вы выбрали именно Мурада? — на мгновение Искандер подумал, что собеседница не станет отвечать. — Мне просто интересно, — остаток вечера они провели в тишине. После ужина ага вернулся в корпус, пока Кёсем раздумывала обо всём произошедшем. — Госпожа? — Мелеке, дай знать моему брату, пусть завтра же явится сюда!***
Утром следующего дня Рустем явился во дворец Великого визиря. Он прошёл в кабинет, куда отвела его прислужница. — Ах, сестричка, так я и знал, что ты будешь здесь! — она кинула на него пронзительный взгляд, мужчина сразу же понял, что ничего хорошего этот разговор ему не предвещает. Однако Кёсем вернулась к чтению. Рустем сел на стоящий рядом стул, смиренно дожидаясь, когда та начнёт говорить. Наконец, покончив с очередной главой, она вложила листок жасмина между страницами. — Разве Сафие султан не… — Рустем переводил удивленный взгляд с сестры на листок. Она спокойно отложила книгу, а затем сложила руки по обе стороны стула, на котором сидела. Рустем даже подумал, что именно восседала. Ибо было в его сестре нечто такое… будто королева без короны. Мужчина мысленно одернул себя. Иногда ему казалось, будто она и впрямь может владеть умами людей, управлять им. Читать подобно книгам, что пылятся у одних и так аккуратно, с любовью, сложены у неё. Она считала книги искусством. Ведь полагала, что в них одних можно встретить достойного противника. — Верно, Сафие султан запретила разведение этого цветка в Стамбуле и провинциях, близких к столице. Когда-то я была в обиде на неё за это, — усмешка легла на лицо тенью. — Но теперь понимаю, что всё это было глупостью. — Разве? — вырвалось у паши. Кёсем чуть повернула голову, смерив брата недовольным взором. — То есть, я хотел сказать… — Лучше скажи, братец, как продвигается дело Музафера челеби? — Учителя Музафера? Ну… говоря по чести, тяжело. То, о чём ты просишь… — Я прошу? Разве это не было твоей идеей? — Лишь на бумаге, однако воплотить это в жизнь. И как ты собираешься объяснить это народу? — Сафие султан дала своё согласие. Что ещё нужно? — Сестрица, я всё понимаю, однако… — договорить Рустему не позволили. Хатун встала со своего места, глядя теперь на собеседника сверху вниз. — Братец, ты же знаешь, что я не люблю, когда ты такой непонятливый?! Ежели имеется позволение старшей Валиде, что ещё нужно? — А если об этом станет известно матери султана? — Я слышу страх в твоём голосе? — Стоит всё же обдумать данный вопрос хорошенько, — ответил Рустем, избегая зрительного контакта. — Полагаешь, я приняла неверное решение? — голос понизился до шёпота. — Что ты, сестрица? Я только не хочу, чтобы после ты… — Что я? Пожалела… это ты хочешь сказать? — у Кёсем хатун был один невероятный талант. Она заставляла окружающих дрожать, даже не прибегая к крику. Напротив, чем тише говорила Кёсем, тем больше боялись окружающие. Много слухов ходило о ней, один хуже другого. — Сестрица, прости меня. Знаю, твоему уму нет равных. — Нет, это не так. Я могу быть хитрой и коварной, однако, — она сделала паузу, глубоко вдохнула, — без тебя, братец, мы не сможем воплотить задуманное в жизнь. Поэтому ты должен постараться. Музафер челеби и ты… вы сделаете это. Ты понимаешь? — Я сделаю всё возможное, — сдался паша, зная наверняка, что не сможет переубедить сестру. Не тот характер!***
Мурад и не думал, что так много людей посещают дворец Великого визиря, в то время как сам паша находится в Топкапы. Уж столько вельмож пришли посетить супругу Кеманкеша паши. Юноша облегченно выдохнул, когда один из евнухов объявил о прибытии благородной хатун. Как и полагается, он поклонился, однако вновь супруга паши удостоила его лишь взглядом. Впрочем, иного и не стоило ждать. На самом деле, Мурад искренне не понимал почему эта женщина вызывает в нём противоречивые чувства. С одной стороны, многие янычары, с которыми он имел шанс говорить, с теплом отзывались о жене паши. Она помогала народу, оказывала поддержку сиротам. С её же подачи многие из тех, кто остался без родителей, ныне служили в военных рядах. Конечно, были и те, кто обвинял Кёсем в коррупции, взяточничестве и попытке влиять на управлением государством. Кеманкеш паша, как понял Мурад из разговора товарищей, был человеком сильным и крепким, о его военных навыках слагались легенды, однако же он занял важный в политическом плане пост. Хотя от паши такого уровня требовались скорее хитрость, расчётливость и умение плести интриги. Но все решения, принимаемые им на посту, шли на пользу старшей Валиде, что, безусловно, вызывало вопросы. Считалось, что именно по этой причине был заключён брак между любимицей султанши и старшим сыном ныне покойного Мехмеда паши. — Госпожа желает отправиться на прогулку, — сказала старшая прислужница. Кивнув, Мурад проследовал к заранее подготовленной карете, дождался, пока госпожа поднимется. Однако та не вложила свою руку в его — протянутую. Лишь одарила странной улыбкой. Мурад, смутившись, отошёл.***
Карету остановили посреди дороги. По обе стороны находился лес, в который то супруга паши и направилась. Но только Мурад хотел пойти следом, прислужница предупредила, что делать этого не стоит. — С нами пойдёт Мерджан-ага, — Мелеке кинула беглый взгляд в сторону евнуха. — Нельзя! Как же так? А если что произойдёт… и куда вы направляетесь? — Госпожа хочет подышать свежим воздухом. Какие ещё тут вопросы? — А здесь он недостаточно свеж, значит? — Не зли госпожу. — Я не могу вот так отпустить вас. — Раз так, — неожиданно раздался голос супруги паши, — может, этот мальчишка ещё и в гарем за мной последует? — присутствующие посмотрела на то место, где нынче стояла Кёсем хатун. Если так, пусть идёт, — тень улыбки вновь играла на лице. Смущенный сказанным, Мурад отступил. Отец всегда учил его, что наглость — последнее дело для воина. Именно наглецы устраивают бунты и ломают судьбы тысяч людей. Но Мурад ведь целью Мурада было совсем иное, честное исполнение своего долга. Что же в том неправильного? Впрочем, это была какая-то уловка. Юноша не посмел следовать за хатун. В конце концов, они передвигались по самой безопасной дороге, в этой части разбоев не наблюдалось. Значит, нужно просто успокоиться и подождать. И Мурад смиренно ждал. Желал оправдать доверие аги янычар? Ради отца это делал? Наверное, всего понемногу. Но было ли что-то ещё? «А ради Кёсем хатун? Ведь это она тебя остановила…» — подсказывал внутренний голос. Мурад качнул головой, давая этим ответ самому себе. Нет, он не знал и не знает эту женщину. И вряд ли ему выпадет шанс узнать в будущем. Он был уверен в том, что очень скоро хатун пожелает взять себе другого кетхюду. На самом деле, его бы это даже обрадовало. Всю сознательную жизнь Мурад много времени отводил тренировкам, сейчас же он не мог отлучиться от госпожи. Так или иначе, находилась она во дворце или читала в саду, уходить не позволялось.***
— Это даже интересно, — протянула баш-хасеки султана Мустафы — Симисшах султан. — Что именно? — спросила Гюльбахар султан. Удивительно, хоть и были возлюбленными одного мужчины, не враждовали. Да и делить им, честно говоря, нечего. На самом деле, ни одна из этих женщин не подарила султану сына, который бы смог пережить младенчество. Однако же при обеих остался титул. Так или иначе, лишь эти наложницы посещали покои правителя. — Сафие султан и Хандан султан вновь утром поссорились. — Правда? Я и не удивлена. Когда во дворце две Валиде, всегда так. Но… сколько ещё это будет продолжаться? Странно, что они не пытаются избавиться друг от друга. — Конечно, как и все, они не лишены страха перед туманностью будущего. Ведь есть ещё Турхан султан. — Верно, ещё и она. Что же с нами будет? — вздохнула Гюльбахар, играясь кончиками светлых волос. В голубых глазах отчетливо читалось беспокойство. — Они же нам покоя не дадут. — И Кёсем хатун. — Супруга Великого визиря? Но что она… — Опасен тот, кто с виду кажется слабым. Да, Кёсем хатун может иметь лишь статус супруги паши, но… мы не не в силах разгадать, какой силой она обладает. Но что это сила есть… в этом я не сомневаюсь. — Но она всего лишь… — казалось, Гюльбахар искренне не понимает сказанного. — Умная хатун за столько лет обязательно укрепила бы свою власть. А Кёсем определенно обладает потенциалом. Стала бы в противном случае Сафие султан держать её подле себя? Погляди на Хандан султан. Когда она только стала матерью нового падишаха, всячески выказывала уважение старшей Валиде, однако теперь она вольна высказывать свои мысли. — Верно, нынче султан Мустафа чаще прислушивается к своей матушке, но Сафие султан не будет смиренно ждать. К тому же, её власть огромна. — Эпохи сменяют друг друга. Всё проходит. Мы лишь пыль на страницах истории. Кого-то будут помнить дольше, о ком-то забудут после смерти. Но стоит ли всё это бесконечных мук совести? — рассуждала Симисшах султан. Она могла бы получить всё, заручившись поддержкой султана, однако делать этого не желала, оставаясь в тени властных госпожей Оттоманской Порты. В двери неожиданно постучали. В комнату вбежали две дочери султана Мустафы. Атике была рождена от Гюльбахар султан, а Гевхерхан от Симисшах султан. Обе напоминали матерей ликом и нравом. Спокойная и рассудительная Гевхерхан была на несколько лет старше единокровной сестры. И всё же они были очень близки. Сказывалось воспитание или хорошие отношения их валиде, по большей части это также был способ выживания. Ведь султанши, что не смогут стать сёстрами единоутробного брата-повелителя, не могут упустить ни единой возможности. — Ты уже думала о замужестве? — О замужестве? — протянула Симисшах. — Нет. Но ты, если уж задала такой вопрос, да. — Верно. Я подумываю об этом. В конце концов, брак — это самый верный способ для женщины. — Правда? Но нашим дочерям всего ничего. Восемь и десять. Нет, не стоит. Но ты смотри сама. — Тем не менее, в их годы нас уже готовили для султана. — Я подумаю, но… кого ты рассматриваешь в качестве зятя султана? — В государстве нашем много славных мужей. Дай Аллах, супруг моей дочери будет благороден и силён. Симисшах задумалась. Может, вторая хасеки права и ей стоит подумать об этом? Всё же молодость пролетает быстро. К тому же, она совсем не доверяла шехзаде Ибрагиму, который и должен занять престол после отца. Она помнила его милым мальчиком, который был всеобщим любимцем во дворце. Но с каждым годом дивный облик блек всё сильнее. Симисшах не видела его уже очень давно, однако часто до неё доходили нелестные слухи. Будто наследник обезумел, ведёт себя неподобающе, думает только о себе, женщин и вино любит так сильно, что это уже начало сказываться на и без того хрупком здоровье. Кроме того, матерью первого наследника являлась Турхан султан. И хотя Ибрагим не был привязан к матери первенца, отказаться от неё не мог. Она была дочерью крымского хана Мехмед Гирея. Умная хатун, за спиной которой стоял могущественный клан, была способна взять бразды правления в свои руки. Но что это принесёт хасеки султана Мустафы? — Дай Аллах, дай Аллах, — повторила Симисшах, а затем подозвала дочь к себе.***
— Госпожа хочет отдохнуть. Пусть никто не беспокоит, — предупредила Мелеке, когда они вернулись. Кёсем, кинув на воина насмешливый взгляд, прошла во дворец. Мурад поспешил отвернуться. может… этот мальчишка ещё и в гарем за мной последует? Мотнул головой. Нет, она просто проверяла его. Должно быть, госпожа хорошенько повеселилась. «Следует забыть об этом…» — повторил он, мысленно возвращаясь к произошедшему. Супруга Великого визиря определенно была необычной женщиной. Иные головы не поднимали, платками покрывались. Но Кёсем хатун чувствовала себя свободно. А все эти запреты были скорее для окружающих. Ничего. Он был почти уверен, что очень скоро Кёсем хатун сама его прогонит. На самом деле, Мурад до сих не понимал причины, по которой они с отцом покинули Египет. Конечно, Зульфикар ага обмолвился, что в Стамбуле куда легче занять высокую должность, однако юноша знал, что его отец лишён жажды власти. Конечно, такое решение казалось ему странным. От него будто ускользало что-то очень важное, но что именно, к сожалению, Мурад понять не мог.***
Кёсем спустилась вниз. После дневного сна она всё ещё чувствовала слабость. — Пусть приготовят мятный щербет, — попросила она, усевшись на диване. — Хорошо, госпожа, — Мелеке было прошла в сторону кухни, только её вновь окликнули. — Что это он там делает? — спросила супруга паши, заметив кетхюду. Тот стоял под проливным дождём, даже не смел шелохнуться. — Я говорила, чтобы до дождя вернулся во дворец, но он отказался. И заходить внутрь тоже. Сказал, что не может уйти без вашего позволения. — Не может? — тень усмешки промелькнула на лице. — Конечно. Уверена, он и впрямь так думает. На самом деле, Кёсем считала, что кетхюда решил сыграть с ней. упрямый мальчишка — Мой муж, должно быть, остался в Топкапы. Что ж, в такую погоду на дорогу лучше не выходить. А мои сыновья? — Гонец передал, что они на ужине в доме Моники Гритти. — Верно-верно, совсем забыла. Что ж, ладно. Можешь идти. — Госпожа, а как же… — взгляд обеих остановился на фигуре воина. — Позвать внутрь? — Позвать? — насмешливый тон сулил лишь один ответ. — Не думаю. Раз он так тщательно исполняет свои обязанности, пусть ещё постоит. — Вдруг заболеет… — Мелеке…! — поклонившись, прислужница поспешила уйти. Кёсем же решила просмотреть документы. Старшая Валиде поручила ей заниматься делами вакфа. Если поначалу хатун приходилось тяжело, то со временем она научилась разбираться в данном вопросе. Увы, полностью сосредоточиться на процессе она не могла. Взгляд то и дело падал на улицу. Сами собой ярко вспыхнули воспоминания давно минувших дней. Когда-то и она также вот стояла под ледяными каплями дождя.***
Утром следующего дня Мурад застал супругу паши в саду. Она с наслаждением вдыхала аромат роз, перебирала каждый листочек. Таким безмятежным было выражение её лица. Поначалу юноша не решался подойти, но будучи замеченным, в этом оставалось мало толку. — Госпожа, — поклонившись, начал он, — хотел… — Должно быть, причина веская, раз уж ты пришёл сюда в такую рань, — на самом деле, Мураду было необходимо сделать это. Казалось, иначе просто нельзя. — Я хотел поблагодарить вас. — За что? — спросила Кёсем, не отрываясь от цветов. — Вы позволили мне провести ночь во дворце. — Ты промок. — Но… вы могли поступить иначе. — Могла, — не стала скрывать Кёсем, — однако, — она наконец посмотрела на собеседника, — ты мой кетхюда. А мои люди должны были здоровыми и сильными. Телом и разумом. Ты понимаешь? Но ответить Мурад не успел. Мелеке пришла с известием — Сафие султан немедленно хочет видеть жену Великого визиря. На мгновение юноша уловил взгляде собеседницы сомнение. Будто бы знала о возможной причине, только это её отнюдь не радовало. — Мы не должны заставлять госпожу ждать, — произнесла на выдохе.***
— Паша! — Эвлия челеби, — Рустем, пусть и входил в совет дивана, к учёным мужам относился с почтением. Он знал, что человек умный способен творить настоящие чудеса. — Добро пожаловать, паша. Прошу, — мужчина, приняв приглашение, вошёл в большую комнатку, которая, впрочем, была завалена горами вещей. Для человека, который далёк от подобного, всё это было странно. Однако же сам паша познавал науки и весьма преуспел в этом. Он разбирался в поэзии, музыке, знал трактаты великих учёных прошлого. По этой же причине сестра оставила его в столице, то и дело прибегая к хитростям, что рождались в голове брата. — Надеюсь, ваша сестра… — Да, — ответил он, когда известный путешественник закончил спрашивать. Конечно, в любое другое время Рустем бы принял это спокойно, предложил бы выпить тёплого вина и обсудить что занятное, однако… вы сделаете это Ежели не сделают, сестрица ему жизни не даст. Даже кровное родство не поможет. — А как продвигаются дела у Музафера челеби? — У учителя много забот, но он пока за одно дело принялся. За те, как же их называют, — мужчина задумчиво коснулся пальцами бороды, — точно! Крылья! Как у птицы прямо. Но я не думаю, что выйдет. — Почему? — Паша, на всё воля Всевышнего. Как же Аллах такому произойти позволит? Э-э-э, брат, нет. — Но нужно, учитель. Мы ведь вместе наброски сделали, — напомнил паша, — если только правильно всё рассчитать. Ты ведь сам говорил, что Музафер челеби кудесник, что всё может. Или я ошибаюсь? — в карих глазах с прозеленью промелькнуло непонимание. Сказал, конечно! А теперь-то что делать? «Иначе наш собственный полёт будет недолгим…» — пришло на ум паше. Право, Кёсем так просто от своего не отступится.***
Наконец, Кёсем хатун вышла. Мурад, ожидавший её у ворот дворца, было обрадовался, однако женщина была не одна, рядом шёл ага янычар. Они что-то обсуждали, но он не мог разобрать слов. Вдруг оба остановились. — Эфенди, — обратилась к нему прислужница, — госпожа передавала, что вы должны заботиться о своём здоровье. Ежели после вчерашнего вы чувствуете недомогание, то следует обратиться к лекарю. — Какая забота с её стороны. — Госпожа мудра и добра, — сказала Мелеке. — Её добродетели многим известны, — на это Мураду ответить было нечего. В самом деле, они не были так хорошо знакомы, чтобы он мог сделать окончательный вывод. Тем временем за высокими деревьями спрятался человека. Это был мужчина чуть за тридцать. У него были чёрные волосы, такие же тёмные глаза. Он хмуро оглядывал окружающих, всё же стараясь не попасть в поле зрения других людей. Наконец, взгляд остановился на супруге паши. Мужчина с силой сжал руки. Он, конечно, мог бы сделать своё дело прямо здесь и сейчас, однако ещё не время. Метин давно ждал этой возможности. Ничего, скоро выпадет шанс отомстить. «Ты пожалеешь о содеянном, Анастасия. Я заставлю тебя ещё при жизни гореть в аду…» — мысль эта грела душу. Метин просто так не уйдёт. Нет. Точно не так.