Сказки на ночь, или Герой поневоле.

…Как бы ни притягательны были тишина и спокойствие размеренных дней, они, все же, быстро надоедают и утомляют еще больше суетливых, вечно куда-то спешащих суток, в которых день и ночь смешиваются причудливым образом, а мысли бесконечным роем пчел и несметными полчищами тараканов крутятся в голове. И, если первые всем скопом набрасываются на дымарь, не зная, что ждет их, ровно как и тот не знает, что ждет его, то вторые в панике разбегаются от наспех снятой тапочки. Однако, как бы комично не выглядело это со стороны, хозяину этих самых мыслей совсем не смешно, если он, конечно, не подготовлен заранее. Вот и сейчас наш герой пребывал в состоянии этого самого “хозяина мыслей”, разве что представлял его подготовленный экземпляр. Мысли жужжали и роились, не давая себя поймать, а вокруг была такая мелодичная тишина, что с непривычки эти самые мысли еще и испуганно жались к стенкам черепной коробки. Однако недолго ему предстояло наслаждаться этим умиротворением. На половине четвертого яблока лимит молчания Макси резко иссяк, и трубу, прежде из которой хлестали струи спасительной влаги, теперь разрывало потоками смертоносного шока. — Ну ни чего ж себе! Вот это номер! Нет, ты представляешь, а?! Какая-то мелкая звериная тушка осмелилась покуситься на святое! На меня любимого! И что же?! А ничего! Выкуси мелочь чернопузая! Вот как мы умеем! И прыгать, и по воздуху бегать! И не страшен нам серый волк! Вот так! Ну ты, Страй, даешь! Почему я не в курсе?! Когда ты таким номерам научился, а?! Нечестно же! Почему я обо всем узнаю последним?! Нет, а какая морда у того была! Ну просто смех, да и только! Как ты вообще это сделать умудрился?! — безостановочно заверещал Макси, практически не разделяя слов и предложений, перемешивая мысли. Дождавшись, когда фонтан немного утихнет и его не придется перекрикивать, Страйфи ответил на один единственный вопрос, который, собственно, и смог разобрать: — Максимальная концентрация магии, позволяющая сделать ее материальной и при этом сохранить ее изначальные свойства, — без запинки отчеканил он. Данное определение где-то откопал Джастин. Однако как именно ему выучился Страйфи, остается загадкой даже для него самого. Ему просто так захотелось. Ну, а чтобы вы пожелали, падая с обрыва солдатиком в полузамерзшую бурную реку? Естественно, обошлось не без помощи садиста-эксперементатора, которому вдруг приспичило проверить, замерзнет его подопытный, разобьется, утонет или же выживет. И он выжил! Да как выжил! Миро потом так красиво летел с того самого обрыва. Ласточкой! О, а как красиво пело ущелье его криками! Страйфи даже задумался: “А не спуститься ли ему вниз на своем новом диске (так он сам назвал эту способность, чтобы не заморачиваться), дабы насладиться картиной мести вблизи?” — С-страй? — заикнувшись, позвал Макси. И не удивительно, что он испугался: каждый раз, когда парень вспоминал тот день, на его лице появлялась кровожадная улыбка, а в глазах начинали танцевать красные огоньки. — Что? — неохотно отрываясь от воспоминаний, отозвался он. Улыбка тут же смягчилась, огоньки погасли и сменились привычным блеском голубых глаз. — Не надо больше меня так нервировать! Я существо нежное, впечатлительное и ранимое! И твои маньячные рожицы идут отнюдь не на пользу моему хрупкому душевному равновесию! — Ладно, постараюсь больше не добивать твою издыхающую в муках психику, — благосклонно пообещал Страй. — Только пообещай, что свои впечатления будешь высказывать тогда, когда мы будем одни. Сомневаюсь, что говорящие сумки тут у каждого второго. — Хорошо, — подумав, согласился тот. — А что насчет того зверя? — Ничего, я его не чувствую. И если честно, то не горю желанием встречаться с ним врагами. — В отличие от рюкзачка, парень успел разглядеть некую особенность волчонка, однако говорить о ней не собирался. Если задуматься, то Макси и так дерганный. Жалко все-таки. Тот же логично рассудил, что встречаться он с ним не хочет из-за убойного общения с духами-оборотнями. К слову, привычка отсиживаться на дереве тоже оттуда. “Ибо убегая от волка по земле, а не воздуху или деревьям, мы рискуем самым дорогим, что у нас есть — нашей задницей. Это святое, — порой говорил Страй, в очередной раз отсиживаясь на сосне. — И я не из тех горе-мазохистов, что желают украсить свое тело шрамами, считая, что они украшают, или мечтающих обзавестись парой новых дырок”. На это ему обычно говорили и даже приводили аргументы и практикой проверенные доказательства, что единственное, что может пострадать, так это его штаны или рубашка. На это, движимый неясной любовью к своей потрепавшейся, но такой родной и привычной одежде, парень щедро осыпал стоящих внизу духов шишками. После таких “посиделок” он заодно и меткость развил, так что теперь вполне мог участвовать в соревновании “попади по живой мишени”. При первой такой ситуации, Миро и Джастин рискнули и попытались залезть на сосну, но, увы, к шишкам присоединилась магия, использованная с таким маниакальным рвением и изобретательностью, что им пришлось около часа бегать от снарядиков, периодически врезаясь в “силовые” шиты, которые при соприкосновении покрывались крупной рябью, обнаруживая свои округлые контуры. Собственно, попытайся сам он коснуться их, то просто прошел бы насквозь. Страйфи же до того понравилось эта забава, что с дерева его сумели согнать только голод и Рырх. К слову, на тот момент они с Макси не ладили, так что обиженный зверь пришел жаловаться, тряся неизвестно откуда взявшейся покалеченной настольной лампой и отдирая с шерсти нечто похожее на карамель. А за лампу зацепился Макси и тащился следом, истошно вопя, что это не он и вообще это странное создание впервые в жизни видит. Если к воплям рюкзака Страй уже был привыкшим, то прочее решил не игнорировать. Но не будем особо вдаваться в подробности и воспоминания. Достаточно будет сказать, что снежные месяцы они провели очень даже весело. Страйфи, за неимением желания спускаться на землю, предпочел переночевать на этой самой ветке. Закутавшись в плащ, чтобы не замерзнуть еще холодными ночами, он удобно устроился, проверил, не свалится ли на кого-нибудь в очередной раз и, подложив под голову рюкзак, который прекрасно заменял подушку, задремал. Он резонно рассудил, наученный на горьком опыте, что лучше встать раньше и прийти в селение засветло, чем потом пол ночи штурмовать массивные ворота и стены, которые окружают все без исключения поселения, а потом еще столько же доказывать разбуженной злой страже, что ты не разбойник и не скрывающийся от погони… кто-то, здесь это нередкое явление, так что и воров, и убийц, и просто разного рода камикадзе тут предостаточно. Солнце еще не успело скрыться за горизонтом, и его красно-рыжие лучи золотили молодую поросль. Казалось, что все в редеющей окраине покрыто золотой и серебряной пылью, осыпано мелкими драгоценными камушками. Маленькие ночные ящерки напоминали собой ожившие малахитовые статуэтки с рубиновыми и топазовыми глазками, а нахохлившиеся пестрые птицы, размером не больше соловья, уже распелись и теперь убаюкивали лес складными трелями, оттачиваемыми до совершенства, возможно, не одну сотню лет. Особо же наглые и расхрабрившиеся особи не брезговали подлететь ближе к разлапистой ветке и с интересом рассматривали столь редкий человеческий экспонат, занесенный неизвестными ветрами в это безлюдное место. Разбойников, которых в лесу, да и не только в нем, а вообще везде, где только можно было скрыться за облезлым кустиком и остаться незаметным для простого глаза, развелось столько, что не обделенные умом животные принимали их не за людей, а за новую разновидность живности и не брезговали немного поиздеваться над незадачливыми воришками. Особенно это дело любили птицы: они садились на какую-либо часть тела разбойника и начинали петь свои трели или чистить клюв и перышки, не реагируя ни на какие попытки их скинуть и спугнуть, единственное, что они всерьез воспринимали, так это колюще-режущее оружие и стрелы. К счастью, ружей в этом мире никто не изобретал. Да и зачем они, если существуют излюбленные магами фаеры и заговоренные луки со стрелами, которые работают не хуже ракетницы и почище пушки? Наплыв расплодившихся разбойников объяснялся сходом снегов, ведь в это время купцы, вялые и сонные зимой, как медведи, выходили из спячки и из отъевшихся на накопленных харчах кабанчиков превращались в изголодалых лисиц, что рвут других, подобных себе, за упавшую монетку. Так что сложно сказать, кому и кого надо опасаться: купцам разбойников или разбойникам купцов. Однако это ничуть не смущало воров с большой дороги, и они уверенно продолжали свои вылазки, не брезгуя и одинокими относительно беззащитными путниками. Утром, не дожидаясь падений и другого рода “будильников”, Страйфи на удивление быстро и добросовестно открыл глаза. Правда, это еще не означало, что он проснулся, ведь спать с открытыми глазами он еще до прибытия в этот мир приловчился, но такое состояние, как правило, длилось минут десять, не больше. По их истечении он заторможено решал просыпаться или нет. В этот раз уже после семи минут напряженной борьбы победу одержал первый вариант. По-прошествии еще получаса Страйфи уже уверенно передвигался по направлению к намеченному небольшому городку, стоящему на самой окраине леса (она, веря карте, кончится еще не скоро), часто подвергаемый вылазкам всякой живности и разбойниками на подступах, однако упорно процветающий. На главном торговом пути как ни как стоит. Выглядело это вполне перспективно и попахивало возможностью заработать или на крайний случай просто увязаться с торговым караваном. Решение это было принято давно, так что оставалось только воплотить его, предварительно снеся возможные препятствия. Однако на данный момент парень не спешил заниматься этим увлекательным занятием и предпочитал все видимые препятствия обегать. Передвигался он по деревьям, как бы смешно это не звучало и глупо не выглядело, и при помощи “диска”, не рискуя спускаться на землю: любительница приключений уверенно заявляла о том, что вчерашний волчонок идет по следу и довольно уверенно, но держится на расстоянии. Его это ни столько удивляло или пугало, сколько забавляло: не каждый же день ты нарываешься на говорящих зверей, которые еще и имя твое знают. Экспериментируя, он даже пробовал приблизиться к волчонку или отдалиться от него, но всякий раз тот, будто чуя это, двигался синхронно с ним, сохраняя прежнюю дистанцию. Так что, на всем пути до городка произошло лишь две примечательные вещи. Первая — это встреча со змеей. Страйфи крайне удачно наступил ей на хвост. Змея, недолго думая, вцепилась в его руку, оскорбленная такой наглостью. Вцепилась, помнякала и, не отрывая челюстей, уставилась на обладателя руки черными глазками с желтыми щелочками зрачков, которого ничуть не смутили ни данная попытка отмщения, ни размеры рептилии, ни последующие попытки удушить его тонким, но сильным телом. Страйфи спокойно наблюдал на потугами змеи, которые не приносили никакого результата. Минут через десять она обдумала свои действия, печально посмотрела на сломанный зуб и спешно ретировала подальше от столь непробиваемого персонажа. Парень провожал ее мягкой улыбкой и кроваво-красными глазами. Если бы он не успел отреагировать и перейти в “боевой режим”, который делает его практически неуязвимым, то уже мгновением спустя лежал бы на земле, чувствуя, как яд медленно убивает его тело, расползаясь по кровеносным сосудам. И не факт, что в этот раз организм успел бы выработать иммунитет. В голове вновь ненавязчиво шептал внутренний демон, насмехаясь над жалкими созданиями, коими он считал всех, кроме себя любимого. К его изредка просыпающемуся голоску парень уже успел привыкнуть и не обращал особого внимания на его вопли и требования подчиниться ему любимому. Страйфи не просто не желал кому-либо подчиняться, он даже не видел никаких оснований этих самых требований. Правда демон оказался не только надменным и кровожадным, но еще и жутко упертым, так что упорно при каждом удобном случае начинал крутить ручку своей скрипучей шарманки. Так же у него появилась замашка впутываться во все происходящее, за что все внутренние “Я” его невзлюбили. Хотя сложно сказать, кому и от кого больше доставалось. То ли демон приструнивал их, то ли он приструнили его. Обычно это происходило с завидной ничьей. Страй предпочитал и в это не вмешиваться: после одной из таких попыток, они двое суток не давали ему покоя. Вторая запомнившаяся вещь — это встреча с разбойниками. Собственно, было бы куда странней их не встретить, чем обратное. Произошло это ближе к городу, когда уже начинало смеркаться, а раскаленное за день солнце медленно скрывалось за горизонтом. Внимание парня привлек короткий, но громкий и уверенный в себе вопль трудноопределимого пола. Судя по звуку, место происшествия было недалеко и чуть отклонялось в сторону от основного направления. Зная о местных “контролерах границ”, он решил интереса ради узнать, что происходит. Макси, правда, всю дорогу ворчал, что они не успеют до закрытия ворот, но его не послушали, и примерно через десять минут Страй уже восседал на одной из веток векового дерева и с упоением наблюдал за копошащимися на небольшой полянке людьми. Зрелище было очень даже забавным: по поляне бегали человек десять крепких мужчин и пытались скрутить одного относительно беззащитного паренька лет девятнадцати на вид. Получалось у них это плохо: паренек скалился, кричал что-то о том, что им это просто так с рук не сойдет, размахивал широким мечом, целясь в основном в голову, и бил плашмя, используя меч по типу какой-то палки. Со сторону казалось, что он скорее сам пораниться боится, чем заколоть нападавших. Но должно признать, что толк от этого все же был: двое уже были в отключке, а еще у троих на лбах красовались сизые отметины от ударов и по паре шишек. У одного даже были подпалены волосы, а на одном из деревьев было выжженное черное пятно. Через минуту, на немой вопрос “от чего это”, ответом послужил небольшой фаер. Пущен он было довольно умело, но вот с меткостью надо было что-то делать. Вместо того чтобы попасть в одного из разбойников, он пролетел в паре сантиметрах от его головы, украсив еще одну голову палеными волосами, и врезался в дерево, на котором сидел Страйфи, в метре от него. По инстинктивно выставленному щиту пошла мелкая рябь от ударной волны. “Это он такими темпами меня подпалит”, — разочарованно подумал тот, пригибаясь от очередного неудачного снаряда. Но, несмотря на это, дела у паренька все же шли неплохо и помощь ему пока что не требовалась. А вот мужичкам с дубинками и явно силовым типом магии постоянно мельтешащий и больно шумный “относительно беззащитный” уже порядком надоел. По их затылкам, отступлению и подкрадывающемуся сзади разбойнику легко было определить, что помощь теперь требуется, а иначе это рискует затянуться и тогда придется ночевать в очередной раз в лесу. Особо не напрягаясь, Страйфи забрался выше, осторожно перелез на близстоящий дуб и добросовестно принялся за обстрел желудями. Смена орудия его нисколько не смущала, а желания спускаться и биться с десятью мужланами у него не было. Чтобы паренек не расслаблялся еще и ему по макушке пару раз съездил этим нехитрым оружием. Разбойники принялись растерянно крутить головами, пытаясь понять, что на них падает да еще и так прицельно, пока один из них не догадался посмотреть на верх и не увидел сидящего на ветке парня, который с чуть высунутым языком азартно осыпал их желудями. Полетом снаряда спустя этот догадавшийся вскрикнул, хватаясь за глаз, и мстительно запустил в Страйфи увесистой дубинкой. Но тот, зная о возможных последствиях, успел перебраться на другую ветку и уже с нового места продолжил обстрел. Оскорбленные разбойники временно забыли о шумной жертве и переключились на новую, пытаясь то стрясти ее с дерева, то забраться на него, то сбить дубинкой. Однако новая жертва уверенно перебиралась с одной ветки на другую, с одного дерева на другое близстоящее. И ее совершенно не интересовали выкрики, угрозы и новая волна бубнежа за спиной. — Эй, ты! А ну спускайся, кому говорят! — закричал один из особо накаченных мужланов и в запале гнева вцепился в ствол оседланного дерева. — Размечтался, — лениво протянул Страйфи и наградил того особо крупным прошлогодним желудем. Данная забава ему нравилась, хотя он и всем своим видом давал понять, что ему скучно. — А ну спускайся, макака недоделанная! — взревел он снова. Страйфи аж опешил от такого лесного сравнения и не успел заметить, как мужлан выкорчевал дерево, на котором он сидел. Не ожидав такого поворота древесины, Страй не удержался и упал на землю, недалеко от паренька, разодрав рукав рубашки. К слову, тот паренек времени даром не терял, и теперь в сознательном состоянии осталось только пять разбойников: увлеченные и оскорбленные выходкой Страя, они совершенно забыли о изначальной жертве и утратили бдительность. — Как, прости, ты меня назвал? — повернув голову в сторону качка, миролюбиво переспросил Страйфи, синхронно говоря с демоном и еще несколькими голосами в голове. Подниматься он не стал и предпочел перевернуться со спины на бок, подперев голову рукой. Закрытые косой челкой глаза медленно наливались багрянцем. —Как слышал! Я повторять не намерен! — практически прорычал тот, бросаясь на него. Остальные тут же опомнились и вернулись к изначальному занятию, раздосадовав тем самым паренька, который уже целился в одного из них фаером, а другого пытался оприходовать мечом по голове. И, если второй избежал удара, то первому повезло меньше, и число действующих лиц сократилось на одного. Тем временем несостоявшийся дровосек усиленно, но без особого воображения наносил удары по Страю. Во всяком случае пытался: превосходя парня по силе в несколько раз, а то и десятков раз, он неумолимо уступал в скорости и точности, чем и пользовался Стра, не испытывая никаких угрызений совести. Он ловко уклонялся, быстро перемещаясь с одного места на другое, пользуясь медлительностью оппонента, но бдительности не терял, зная, что и ему от одного точного удара мало не покажется. Но однообразная пляска быстро надоела ему, и, желая быстрее разобраться с оставшимися, Страйфи ухватил разогнавшегося разбойника за руку и сильным толчком направил на остальных. Он по инерции, не успевая остановить массивное тело, влетел в них, сметая с пути и увлекая за собой. Следующим своим движением Стра мстительно припечатал отлетевшего немного дальше других мужлана магическим щитом, тем самым отправив остатки его сознания на долгий покой. Шустрый паренек, на свое счастье, успел отпрыгнуть и не был задет ни одним из ударов. Теперь он созерцал результат своей работы и помощи незнакомца. — Парень, запомни, мечом наносят колющие и рубящие удары, а не используют его как палку, — выработанным голосом наставника сообщил Страйфи, подходя. — Если же не хочешь убивать, то целься по ногам и рукам, а не даруй им шишки. Сотрясение, оно, конечно, тоже не плохо, но толку от него мало. Вблизи паренек оказался выше него где-то на полголовы, каштанового цвета волосы непослушно торчали во все стороны, черты лица были чуть заостренны, но в общей своей совокупности хорошо гармонировали, под местами порванной одеждой четко угадывалось несильно тренированное тело, но достаточно крепкое, глаза его были грязно-карего цвета. Также были заметны темные круги под глазами, немного впалые щеки и пара свежих ссадин. — Я экспериментировал, — невозмутимо отозвался тот, убирая меч в ножны. — И эксперимент проходил весьма успешно, пока ты не вмешался. — Ай-яй, какие мы добрые, — покачал Страйфи головой, вспомнив, что уже смеркается, добавил — лучше поторопиться, а то опять в лесу ночевать. — С этими словами он направился в сторону города легким бегом, чтобы успеть наверняка. — Э! Меня подожди! — тут же встрепенулся паренек. Перспектива ночевать в лесу явно не казалась ему радужной и желанной. — С чего это? — поддельно удивился он. — Мне тоже в город надо. Собственно, меня пропустят, даже если опоздаем. — Н-да? Ты в этом так уверен? — Меня стража запомнила, — не без гордости, ответил тот, но шаг все же ускорил. — По-моему, этому радоваться не стоит. — Ничего ты не понимаешь, — отмахнулся он. Спорить Страйфи с ним не стал. А вдруг и правда у них тут это почетно? Хотя вряд ли. Только болван будет радоваться, что его стража запомнила: мало ли что? Ну, разве что этот балбес сам из стражи. Если они своего не признают, то некрасиво будет, очень. Однако спутник его так не считал и вообще был какой-то странный, немного дерганный. Со стороны казалось, что он впервые выбрался из крупного города, где всю свою жизнь прожил в достатке, а потом ему вдруг приспичило посмотреть мир. Вот он и сунулся, забыв, что совсем не подготовлен к такому путешествию как минимум материально. Судя по его внешнему виду и многократно штопаной одежде, о деньгах и провизии он не подумал вообще и отправился, так сказать, налегке. — Тебя как зовут-то? — отстраняя размышления, спросил Страйфи. — Паулюс, — мирно отозвался тот, а потом внезапно заголосил, — рано же еще! — и на всех порах побежал к воротам. Действительно, было еще рано, вернее, у них было еще около пары минут до закрытия ворот, но по всему миру буквально только что разнеслась весть об особо изворотливом воре, претендующем на звание Короля Воров этого мира, а так же о несанкционированном проникновении двоих неизвестных в королевский замок, которое, к слову, произошло месяца полтора-два назад и до этого держалось в тайне. Цели проникновения и его исход указанны не были, но быстрый на сплетни люд уже во всю рассказывал, что один из проникновенцев некромант. Вот в этой нехитрой двойной вести и крылась причина досрочного закрытия ворот. Начальник стражи просто побоялся, что кто-то из вышеназванных может проникнуть в город, если уже не проник, и спешно был отдан приказ: “ …досмотр всех прибывших в город сегодня с последующим его продолжением, а также […] указание о переносе времени закрытия”. И вот теперь эти двое пытались успеть…