Paint it Black

- Нет, ты не умрешь. Голос Дарклинга прозвучал резко, Алина вздрогнула, но когда встретила его взгляд, мурашки поползли по её спине. В его глазах всегда была тьма, была насмешка, нескрываемое, а от того еще более заслуженное, превосходство. Сегодня она увидела там гнев, а сейчас – что-то еще, чего Алина не могла понять, но что-то внутри неё тянулось этому навстречу, жаждало коснутся, усмирить пляшущих в темноте демонов. То был не свет, привычно отзывающийся на чужую близость. - Ваш оптимизм… заразителен, - девушка улыбнулась. Она не ждала честного ответа, но реакция гриша её удивила, и вместе с неловкостью Старкова чувствовала, как трепещет в груди несмелое, робкое чувство, и откуда-то знала, что обещает Дарклинг не то, что их миссия будет проста и безопасна, как прогулка по летнему саду, нет, он говорил: «Я не позволю тебе умереть». Он сменил тему, заговорив о её семье, и девушка притихла. Она никогда не думала об этом с такой точки зрения. И хотя в детстве часто воображала, как могла бы выглядеть мама, а какие глаза были бы у папы, и был ли у неё братик или сестренка, никогда всерьез не загадывала, кем они были при жизни. Ремесленники, портные, крестьяне? Быть может, знатные люди или купцы. Возможно, мать была кухаркой, а отец – кузнецом? Или, быть может, она была гришем, а он – солдатом, который должен был её убить? Алина не знала. Понимала, что никогда уже не узнает истины, и от того сильнее печалилась, глядя на черную воду и маленькие блестящие сокровища, скрытые на дне. Генерал достал пару монет, бросил их в фонтан. Кружась, они легли на дно, и Алина запустила руку в карман синей кефты. У нее не было денег или хотя бы стекляшки, которую она могла променять у фонтана на желание, но пальцы наткнулись на маленький белый камешек. Алина достала его, рассматривая детское сокровище. Когда им было по восемь лет, и они жили в приюте графа Керамзова, они с Малом летом убегали на речку, плескались там, пока их не находила Ана Куя и не отправляла на кухню чистить картошку или мыть огромные котлы из-под вчерашней каши. В один из дней Мал нашел среди гальки камушек – белый, гладко вылизанный проточной водой и с маленькой дырочкой в центре, чтобы можно было повесть на шею, продев туда веревочку. На память – так он сказал. Нитку Алина сносила за пару лет, потом нашла кожаный шнурок, но и он порвался со временем, тогда девушка просто носила камень в кармане, как амулет, а сейчас занесла руку над водой, задумавшись на мгновение. Могла загадать что угодно: узнать о родителях, снова увидеть Мала, получить оленя, сладкую булочку на завтрак, доброе слово от Багры или чтобы все идеальное лицо Зои покрылось бородавками, но вместо этого решила: не подвести его. Взглянула на мужчину, широко улыбнулась своим мыслям и бросила камешек, улегшийся на дно рядом с блестящими монетами гриша. Алина повернулась к нему как раз тогда, когда он протянул руку, и с готовностью сложила свою ладошку в его. Ждала, что сейчас польется яркий, слепящий даже среди дня свет, но этого не произошло, а Дарклинг задал вопрос, который озадачил Алину: - Ненавижу ли я его? – повторила она растеряно, озябшие пальцы согрелись чужим и тем теплом, что разбегалось по ним в ответ на острожное прикосновение. Старкова склонила голову на бок и перевела взгляд на барельеф: - Считаю чудовищем? Нет, наверное, нет. Она прикусила язык, но молчание затягивалось, и девушка попробовала объяснить: - Не потому, что он ваш предок, просто… я не знаю, как объяснить. В историях говорится о нем, как о человеке властном и беспощадном, он разрушил свою страну, он убил сотни людей тогда, создав Каньон, и тысячи за прошедшие с того дня века, но… - Алина шагнула ему навстречу, с надеждой заглядывая в глаза, желая, чтобы он понял её и не осудил то, что она пытается донести: - Но я не верю, что человек ради корысти готов на такое чудовищное злодеяние. - Создание Каньона кажется скорее отчаянным шагом, чем злым, и мне кажется, Черный Еретик не был чудовищем. Только человеком, который не видел иного выхода. Она вздохнула. Такому её не учили в приюте, люди использовали имя древнего гриша вместо проклятие, но стоя сейчас рядом с фонтаном, глядя на выбитые в камне фигуры, слыша голос Кирригана, прямого потомка Еретика, Алина ощущала что-то странное. Она назвала бы это состраданием, если бы можно было сочувствовать человеку, повинному в таком бесчеловечном зле, но она совершенно точно ощущала его к Дарклингу, казавшемуся невозмутимым и непоколебимым. На одно короткое мгновение он приоткрыл перед ней завесу, и теперь Алина не могла отделаться от странной, навязчивой мысли, а в итоге спросила: - А что вы загадали сейчас? Когда стали кем-то другим, не только потомком Черного Еретика? Когда так близки к тому, чтобы найти способ исправить его ошибку? Стоило произнести последнее слово, и Алине почудилось, что в глазах Кирригана что-то промелькнуло. Он посмотрел на неё то ли с непониманием, то ли с интересом, а девушка шагнула вперед. Не вполне понимая, что творит, она, как зачарованная, глядя в непроглядную черноту, приподнялась на цыпочки и, не давая себе времени передумать, его поцеловала. Робко и осторожно, но в совершенной уверенности, что поступает правильно. Соприкасаясь лишь соединенными руками и губами, она приоткрыла глаза и почти сразу отстранилась, но на этот раз не отвела взгляд, не скрывая залегшие на самом дне ореховых радужек веселые искры. - Я… мне показалось, вы тоже этого хотите. Алина не просила прощения за свой поступок, не потому, что стала вдруг смелой и уверенной в себе. Она просто не любила врать, и если ей действительно было стыдно за опрометчиво брошенную фразу или собственное малодушие, о том, что она только что сделала, Заклинательница не сожалела. Он не успел ответить, а она – отстраниться, за спиной Алины кто-то тактично кашлянул, и, испуганно крутанувшись на пятках на звук, Старкова увидела немного растерянного Ивана, который мял рукава своего алого с черным кафтана, а на Алину посмотрел с какой-то непонятной ей злостью. - Простите, мой генерал. Царь Александр желает видеть вас на своем совете, который начнется через четверть часа. Мне приказали найти вас и известить.