Paint it Black

Худенькое тело девушки, сидящей впереди него, все еще едва заметно потряхивало. Вся хрупкая фигурка, от неестественно выпрямленной спины до судорожно цепляющихся за лошадиную гриву рук, дышала чудовищным внутренним напряжением, и Старковой, наверное, было не особенно удобно сидеть, но выбирать между ее комфортом и безопасностью Морозов не собирался. Никто еще не умер от затекшей задницы, зато здесь, в его руках, Заклинательница Солнца могла бы пострадать только через его труп. Сперва девушка пыталась отстраняться, отклоняясь вперед, но бешеная скачка не оставила ей никаких шансов, а когда она, сдавшись, оказалась прижатой к его груди, Александру, да и коню тоже, стало гораздо удобнее - два всадника превратились в единое целое. Всадники держались тайных троп и почти все время ехали лесом, порой продираясь через такие густые заросли, что рослому Дарклингу приходилось низко пригибать голову, и в такие моменты, почти утыкаясь в темноволосую макушку Алины носом, он ощущал, как от ее волос пахнет лесом и кровью, а еще почему-то – прогретым на солнце разнотравьем. Они скакали без остановок, пользуясь покровительством темноты, сам Морозов мог бы проехать весь путь до Ос Альты и вовсе без отдыха, но перед рассветом по измученным лицам людей и похрапывающим взмыленным лошадям стало ясно – большинству необходима передышка. Наверняка необходима она была и Алине, судя по всему слегка задремавшей, и теперь встрепенувшейся и испуганно оглядывающейся по сторонам. -Мы проехали треть, привал, - коротко ответил Дарклинг, и спешиваясь и снимая ее с коня, не сразу отнял руки, поддерживая и терпеливо ожидая, пока она снова сможет владеть наверняка до невозможности затекшими ногами. От его взгляда не укрылась кровь на ее ладони, и без труда определив ее источник, двумя пальцами гриш приподнял подбородок девушки, отводя его в сторону и вынуждая ее повернуть голову. Темнота была прозрачна для его глаз, и пару мгновений изучая небольшую кровоточащую бороздку на светлой коже, оставленную ножом фьерданца, Морозов провел вдоль нее большим пальцем, оценивая глубину: - Это надо обработать. Среди его людей, находящихся здесь, не было целителей – только лучшие в своем деле воины, но у каждого бойца личного окружения генерала в седельной сумке всегда был с собой походный лекарский набор, способный уменьшить боль, остановить кровь и дать шанс дотянуть до полноценной медицинской помощи. Он сам обработал рану Заклинательницы, обеззараживая и запирая кровь, пока его люди приводили заброшенный сарай в пригодное для ночлега место – не столько потому, что из всего отряда умел делать это лучше всех в силу одного лишь пятисотлетнего опыта, но и потому, что Алину нужно было приручать. Она была вырвана из привычного мира, она была среди незнакомых людей, робеющая перед своим туманным будущим, измученная свалившимися на ее голову испытания, и это был идеальный момент. Морозов прекрасно знал, какое колоссальное впечатление производит на окружающих даже при мимолетном общении, с Алиной же у них впереди было очень много времени, но сейчас не было ничего проще, чем полностью взять ее под свое влияние. Она явно дичилась и робела, но не смела перечить, лишь смотрела на него бездонными глазами, полными молчаливого страдания, и заканчивая с ее раной и откладывая лекарский набор, но не отстраняясь, Александр спросил: - Ты боишься меня? Конечно же, она боялась. Черного Генерала даже самые приближенные к нему и преданные ему люди боялись настолько же, насколько любили, а Алина Старкова знала его меньше суток, за которые он сначала призвал тьму, порезал ей руку и заставил сиять, а потом разрубил у нее на глазах человека. Она боялась его слишком сильно, и теперь нужно было отыграть случившееся наоборот: вот те же руки, что причинили ей боль, избавили ее от раны. Александр хотел, чтобы Заклинательница не просто стала доверять ему – она должна увидеть в нем своего защитника и спасителя. А еще – отчего-то ему, так привыкшему к всеобщему поклонению и страху, было неприятно видеть страх в этих глазах. -Почему ты меня боишься, Алина? – отстраняясь почти до границы ее личного пространства, и все же оставаясь чуть ближе нее, Дарклинг вопросительно поднял одну бровь, - Никто не причинит тебе вреда, пока ты рядом со мной. Я смогу тебя защитить, не сомневайся.