Серебро

      Свет пробивался в гостевую залу сквозь расписные занавески, опоясывал дневные тени, подчёркивал бледное сияние полусгоревших свеч. На посуде виднелись яркие блики, пыль была начисто стёрта, цветы благоухали прежними подслащёнными запахами милыми сердцу, только они никак не сглаживали ту грусть, тянувшуюся вязкой пеленой сквозь весь дворец, даже в самые отдалённые его уголки.       Король стоял возле окна, но взгляд Его был направлен не на пейзажи, простирающиеся за оконной рамой, а в свои мысли, грёзы. Уже довольно давно Он стоит здесь, не шевелясь, задумавшись о последней встрече с тремя сильными существами множеством минут ранее.       Ему не нравилось о чём они вели разговор, ровно как и то, что начинает творится выше, в королевстве. Идиллия собралась разрушиться от неведомой жукам заразы, и, к сожалению, Бледный правитель знал ему источник. Стольким тревогам и страхам придётся вернуться, прежде чем им удастся что-либо сделать с ним.       Непомерная тоска витала в воздухе, во дворце и за его пределами. Разговор, который они провели, не мог не огорчить любого из участников, всем им предстоит что-то потерять в скором времени, что-то ценное, родное. А кому-то предстоит отдать гораздо больше, чем может стерпеть сердце создания, даже будучи сердцем бога.       Бледный правитель обернулся на зал сзади, и грусть пришла в ещё большем порыве. В этом месте никогда не витало ничего подобного, всегда здесь были либо тишина и спокойствие, либо задорная радость и веселье. Помещение изначально было создано для праздников и торжества, и по сему осознание, что теперь и оно было подвержено тревогам, больно царапало нечто внутри, нечто, бьющиеся в такт ударов сердца, такое живое и тёплое.       Что-то ласковое коснулось слуха, но в первые же секунды милая и нежная мелодия обернулась непомерной тоской и болью.       Снова направив свой взор к окну, Бледный Король с трепетом слушал мелодию арфы, льющуюся сверху. Его Леди также была на собрании и перенести его спокойно ей не вышло. Они перепробовали множество вариантов, просидели за одним столом часами, только без толку всё это было, каждый раз всё один и тот же исход, всегда.       Королева была на пару этажей выше, и играла на своей арфе, выплёскивала всё своё отчаяние в музыку, вместо того, чтобы его копить. Она могла смириться с будущими потерями, но не сейчас. Сейчас она могла лишь перебирать струны меж корневых пальцев, наигрывая тусклую мелодию, что пела её душа. И эта мелодия, на удивление, подходила той, что была в душе Короля, такая же тоскливая и полная печали.       А музыка всё развивалась, тонким полотном окутывая дворец и всех его обитателей. Каждый подчинённый и слуга чувствовали её посыл. Печаль так и сияла бледной сталью в стенах мраморного замка и стихла лишь под вечер, оставив каждого в неком опустошении на сердце, тяжёлом и вязком.

***

      Всё тот же зал, всё тот же свет, всё то же серебро устлано на столе. Сейчас оно было сложено в одной части расписной скатерти, рассортированное по небольшим стопкам. В обратной стороне сидели два существа, одно из которых учила вязать из шёлка ткачей другого. Было забавно наблюдать за этим зрелищем, как маленькое создание, сила которого очень напоминало самих ткачей, усердно старалось хоть что-то слепить из малого мотка ниток, сидя на чужих коленях.       Существо, что повыше, грациозно сидело на стуле, её нежное платье узором напоминало водопад, медленно струящийся вдоль всей фигуры, расписанный будто каплями воды на водной глади. Её волосы напоминали ветки деревьев, заложенные в скромные завитые пряди и украшенные небольшими самоцветами, вся причёска крепилась сзади на простой ленте под цвет платью. В ней легко можно было признать Королеву, и по внешнему виду и по внутренней силе, что она источала.       Руки Белой Леди вязали чудное кружево, время от времени подсобя своей подопечной с её мотком тонких ниток. Сверху, над ними, вместо всеми привычных свеч, на люстрах красовались в небольших круглых колбочках крохотные мушки. Они светили блекло, но этого более чем хватало, чтобы заменить уже непригодные свечи. Своими крылышками они легонько шелестели о стекло, что создавало столь же приятный звук, как треск горящего дерева в камине. Было хорошей идеей заменить освещение на этих, зачарованных на вечность, маленьких светомух.       На дворе стоял день, и первая часть тренировки Чистого Сосуда уже была окончена. Он ходил по запутанным коридорам дворца пока не наткнулся на это помещение. На самом деле, молодой Сосуд искал залу, в которой его ждала Свирепая Дрия, чтобы продолжить его бесконечное закаливание до идеала. Сейчас же он был слишком слаб, чтобы выдержать Сияние.       Чистый призрачно смотрел на помещение вокруг, пусть он видел его впервые, больше всего его привлекла уже знакомая высокая фигура за столом. Он не смотрел на белые плитки под ногами и не смотрел на мраморные стены с мебелью и душистыми цветами, он смотрел на свою Мать, чувствуя неразрывную связь с родной кровью. По крайней мере, ему было положено смотреть только на значимые вещи, так его научили.       Один из слуг подбежал к Королеве с другого входа и что-то прошептал. Сосуд не видел и не слышал, он больше почувствовал как Белая Леди вздохнула, то ли от досады, то ли от усталости. Вставая, она пересадила маленькую ткачиху и только тогда заметила Сосуда. Нервно дёрнувшись, Королева подошла к нему, нагнулась и попросила: — Проследи пока за своей сестрёнкой, раз сейчас ты не занят. Я скоро вернусь.       Сосуд с витиеватыми рогами смотрел на неё пустыми глазницами, так и источавшими глубоко внутри затвердевшую пустоту. В то время Маленькая ткачиха слезла со стула и резво вертелась в ногах Королевы. Леди вернулась в прежнее положение и, кивнув, направилась за своим слугой, на её глазах еле можно было заметить блёстки крохотных слёз.       Маленькая ткачиха же остановилась и посмотрела на молчаливого Сосуда, тот посмотрел в ответ. — Кто ты? — резко спросила та, — Я тебя не помню.       Её детский голосок был звонким, но в тоже время нежным, как сам шёлк, пусть и твёрдым, уверенным, совсем не похожий на голос Матери, приятный, заботливый, как лепесток. — Ну не молчи же, зануда! — Ткачиха приблизилась и протянула лапку — Меня Хорнет зовут, а тебя?       Но Чистый молчал, тупо уставившись на неё, он и не мог говорить, да и не хотел. Ему нельзя было говорить, он не должен был говорить, грезить и думать, не должен... Он просто смотрел на свою сестру, не двигаясь, выполняя своё задание, как положено.       Хорнет нахмурилась и прифыркнула: — А ты, похоже, и в правду зануда, — Она чуть опустила лапку и продолжила, — Хей, мне не нужны няньки зануды!       Сосуд не ответил.       Тогда, Хорнет, хмыкнув и окончательно упустив лапку, надменно развернулась и потопала на прежнее своё место. Её платьице отливало красным, перемежалось разными оттенками при дневном свете и развевалось от быстрого хода своей носительницы. Оно было чуть растрёпанным и часто подшитым там и тут, но всё ещё сидело достойно. Чистый пошёл следом по белым плиткам и следил за своей новой подопечной.       Но та быстро остановилась, лишь чуть не дойдя до края стола и вновь посмотрела на рыцаря: — Что ты увязался за мной? Из тебя выходит скучная нянька, — с некой усмешкой сказала ткачиха, сразу добавив — И слишком молчаливая.       Уже не ждя ответа в этот раз, маленькая ткачиха в два шага прошла то небольшое расстояние и легко запрыгнула на стул. Без дополнительной помощи ей пришлось стоять на нём, чтобы управляться тоненькой нитью было проще.       Для Хорнет был важен шёлк и умение с ним работать, вязать одежду и узоры на различных полотнах, плести заклинания сродни её природной магии. Она должна быть хорошим примером для молодых ткачей, так твердила ей мать, да и самой ткачихе нравилось это дело. Шёлк был таким завораживающим в настоящем раскрытии своего потенциала. Хорнет видела, как настоящие мастера своего дела с ним справляются, какие произведения искусства выходят из под лап опытных ткачей, как мать вяжет чудесные магические сказания каждый раз перед сном. Ей всегда хорошо спалось под их затейливый шелест, иногда даже, казалось, будто это не её мать говорит, а сам шёлк шепчет чудные истории и сказки.       И теперь, маленькая ткачиха время от времени занимается этим ремеслом, в основном от ткачей и матери, а иногда от Белой Леди, пока прочие заняты.       Под эти дивные воспоминания она старательно завязывала узлы незнакомого доселе заклинания, узоры которого были сложнее тех, что ткачиха заучивала прежде. А Сосуд в это время тихо сделал полукруг у края стола и отодвинул бархатный стул, стоявший рядом, на котором не лежала развёрнутая коробка прядильных принадлежностей. — Ей, не лезь под клешню! — выговорила Хорнет услышанную от взрослых фразу — Мешаешь, зануда.       Но Чистый, в своём обыкновении, не слушал её и сел на выбранное сидение. Несмотря на то, что оба они были схожего возраста, Чистый был всё же выше на пару рогов, из-за чего спокойно мог расположиться на стуле.       Недовольно заворчав, ткачиха уткнулась в перепутанный комок шёлка, что тихо потрескивал от неправильно сложенного заклинания.       Сосуд во все глаза смотрел как маленькое создание в красном платьице аккуратно, но неумело перебирает запутавшийся шёлк. На её крохотных лапках были столь же малые пальчики, острые, чуть загнутые, вместе они больше походили на пару спиц, вяжущих очередное скрученное заклинание.       В лапах ткачей шёлк выглядел по особенному завораживающе, их сила связана с ним на прямую, из-за чего мягко потрескивает в заурядных сплетениях быстрых лап, легко гармонируя с изливающейся через душу магией.       Так и сейчас это действо выглядело несомненно красиво, пусть и не так умело и совершенно без проку. Запутанный комок всё никак не желал завязываться в маленькие узелки и тем более в заурядную магическую композицию. Сосуд перевёл свой взгляд на уже готовый пример, лежавший рядом, а вместе с ним и на недовязанное Королевой кружево.       Он совершенно ничего не понимал в магии подобного толка, ей его просто не учили за ненадобностью, но магические силы, как личный отпечаток Королевы, его Матери, легко чувствовался здесь и был охотно узнаваем. Он буквально чувствовал, как узелки плелись один за одним, кто за кем и сколько силы было вложено в тот или иной отрезок. А магию он мог чувствовать весьма хорошо.       Ни одно существо не может сотворить чистейшую магию шёлкового заклинания если он не ткач, в их крови есть своя, особая сила. Но всё же каждый может попробовать сотворить некое подобие их природной магии, порою, это даже выходит весьма мастерски, к примеру, как у Белой Леди.       Сравнив все три работы, Чистый чуть привстал и уверенно потянулся к комку спутанного шёлка. — Да отойди ты! — гневно нахмурилась Хорнет, — не лезь раз не просят!       Однако Сосуд уже выхватил и начал разматывать непослушные нити и очень быстро они уже были приведены в первозданное состояние. — Глупый... ты всё только испортил! — насупилась ткачиха, шмыгнув носом, она уже хотела больно оттолкнуть наглого Сосуда, но тот был быстрее.       Чистый резко отступил с размотанными нитями в лапе, и Хорнет прорезала лишь воздух своими острыми коготками. Её уже изрядно раздражала незваная нянька, пусть та и была доверена Леди. Она уважала Королеву, но стерпеть подобной наглости уже не могла. — Так не честно! Отдавай нити!       Сосуд промолчал и лишь отбросил уже непригодный шёлк в сторону, огромное вливание магии изрядно поизносило эти клочки, совсем измотав несчастные шёлковые кусочки. — Э-эй! Ты чего творишь?! Верни как было, глупый жук! — всё бушевала бедняга.       В то время, когда Хорнет агрессивно пыталась достать своими коготками Сосуда, потянувшись через стол, сам Сосуд взял одну из лежавших неподалёку катушек и ловко отмотал небольшой длины нитку, отрезав конец своим когтем.       Через время, когда несмышлёная ткачиха выдохлась он протянул ей ту самую новую шёлковую нить. Малышка недоумённо посмотрела на него в ответ, полностью облокотившись на стол от усталости. — Ты сейчас издеваешься? — злобно спросила она, переводя взгляд то на него, то на злосчастный кусочек чистого шёлка.       Чистый в ответ изобразил несколько жестов, пытаясь показать, что он хочет помочь. Ткачихе не было понятно, что именно тот хочет сказать, в конце концов, она была всего лишь маленьким паучком с причитающимися детскими глазками. Однако нить всё же приняла, немного нахально выхватив из протянутой лапы. Шмыгнув носом, она покрутила её в своих маленьких пальцах. — Ты просто хочешь, *шмыг*, чтобы я начала заново, да? — Смотрела та в чёрные, как смоль, глаза собеседника.       Тот кивнул. — Мог бы просто сказать... Зануда.       Хорнет отвела взгляд, она прекрасно понимала и принимала то, что не справляется с более сложными заклинаньями, однако манера поведения Рыцаря её очень сильно раздражала, даже не смотря на то, что он был прав, ей и вправду нужно было начать сначала.       Снова вжавшись в свой стул, она начала завязывать первый узел, частица её внутренней магии невидимой искрой скользнула через тонкие лапки-спицы и влилась в нить. Пару смелых движений и шёлк быстро начал затягиваться. Ещё момент и... Новый узел легко распался в прежнюю длинную нитку. Ткачиха с негодующим стоном облокотилась на спинку сиденья, задрав голову вверх и откинув тонкие лапки по бокам. Опять не вышло.       Чистый недвижимо сидел и смотрел на собеседницу, ждал пока та соберётся с силами снова. Светомухи кружились в своих колбочках, надоедливо шелестя своими маленькими крылышками, нити, хаотично разбросанные на столе, поблёскивали на свету, а прочая тишина назойливо копошилась по углам комнаты.       Вскоре Хорнет встала в более уверенную позу и упорно быстро начала завязывать узелки. Видя это, Чистый резко остановил её от бездумной траты магии. Ткачиха непонимающе посмотрела на него, тот вновь распутал получившийся комок и взял Хорнет за обе лапки, будто спицы. Повторяя более опытные кружева, он медленно вывел её лапками первый завиток используя магию собеседницы, как более наглядный пример.       Хорнет недоумённо смотрела на получившийся узелок. Чистый отпустил её лапки и вновь уселся на своё место. Глаза молодой ткачихи блестели в восхищении и неком, даже, удивлении, она повернулась к окну и расправила перед собой нитку. Дневной свет фонтаном лился сквозь белёсые занавески и чётко выделял магический узел на чистой шёлковой ниточке. Ткачиха сощурилась от резкого яркого потока, она не привыкла видеть свет так много, живя в Гнезде, хоть и часто была за его пределами. Малышка развернулась к Сосуду: — Как ты это сделал? Покажи ещё раз! — радостно сказала она, протянув нитку обратно.       И Чистый послушно выполнил просьбу, потом ещё раз и ещё, завязывая новое кружево. Хорнет то там, то здесь просила сделать тот или иной узор, тут завязать вот так, в другой части по другому, но со временем, Хорнет сама начала вязать эти узелки, удачно повторяя примеры Сосуда. Радостно она возилась с переплетением шёлка, а Чистый быстро подавал ей всё новые и новые нити, быстро отмотанные из катушек. Дети за своей забавой и не заметили как в зал вошёл кто-то ещё.       Дрийя стояла на входе в помещение во всей своей опасной красе, металл брони блестел на лучах бледного света, а в ножнах изящно красовались сделанные из благородного металла булавки. Она уже давно искала Чистый сосуд*, в конце концов, он опоздал на тренировку, но к счастью, слуги успели сообщили о просьбе Королевы, прежде чем опасения перешли в нечто большее.       Её взгляд быстро выудил маленьких жучков, сидящих за столом, резвый голос ткачихи в красном платьице был хорошо слышен оттуда. Быстрым, но тихим темпом Дрийя двинулась в то направление, шагая по белым устланным плиткам. Её радовало, что молодая принцесса была довольна, но настораживало то, что компанию ей составлял Чистый сосуд, это могло не лучшим образом повлиять на его, необходимую народу, чистоту. "О чём только думала Королева, оставляя нашего Рыцаря в таком положении?" - мелькнула мысль в голове воительницы.       Быстро она преодолела то небольшое расстояние, положила на стул одну из своих клешней и мягко обратилась к Хорнет: — Моя маленькая Мисс, вижу, вы хорошо проводите время. — Ага! — радостно ответила ей ткачиха, совсем не испугавшись внезапности, — здравствуйте, леди Дрийя! — Тоже рада тебя видеть, моя дорогая, — с улыбкой сказала та, — Позволишь забрать твоего партнёра? Ему уже давно положено быть на своих занятиях.       Ткачиха глубоко задумалась, Дрийя же решила осмотреть стол в поисках подсказки для лучшего уговора:       Катушки и шёлковые нити, разбросанные как попало, перемешанные и чуть искрящие магией. Три разных кружева, одно, неряшливое, из которых больше походило на безумный порыв художника, но также имело общую основу с другими, более изящными, двумя. — Вы занимались плетением заклятий, не так ли, Мисс? — Угу, — всё ещё задумчиво отвечала Хорнет. —Так может, почему бы тебе не сплести что-нибудь для своего напарника, пока тот будет на тренировке?       Эта внезапная идея невероятно понравилась молодой ткачихе, её глаза широко распахнулись и заблестели от столь удачно поданной идеи. — Да! Это будет очень здорово! — ответила та, уже сгребая всё лишнее на столе в сторону — Спасибо, что подсказали, леди Дрийя! — Всегда рада помочь, моя маленькая Мисс, — довольно улыбнулась воительница.       В это время, Хорнет уже схватила за новую нить и резко потянула на себя, из-за чего катушка, к которой та была привязана, резко покатилась в обратную сторону по скатерти. — Стой! Куда? — удивлённо крикнула малышка, — Да стой же ты!       Хорнет тянула тоненькую лапку, безуспешно стараясь дотянуться до убежавшего мотка ниток.       Дрийя звонко рассмеялась столь милой сцене, но быстро взяла себя в клешни и перевела взгляд на Чистого, беспристрастно сидевшего на прежнем месте. Его глубокие, бездонные впадины глаз смотрели на Хорнет, но быстро переключились на Дрийю, почувствовав более важную персону, уделяющую ему внимание. Воительница грозно смерила его взглядом, но не найдя отличий от прошлой встречи, резко развернулась и пошла обратно из зала, ожидая, что Чистый, по своему обыкновению, хвостом последует за ней. Так и было. — Пока, леди Дрийя! — оторвалась Хорнет от своего занятия, заметив, как те начали уходить — И тебе пока, зануда! И маленькая ткачиха звонко рассмеялась, быстро забыв о злосчастном мотке ниток. — До встречи, моя маленькая Мисс! — ответно попрощалась Дрийя.       После, воительница серьёзно смерила взглядом сосуд*, шагающий сзади, тот не шелохнулся и даже не смел оборачивается назад. Дрийя довольно кивнула. Развернувшись лицом к проходу, она продолжила свой шаг и быстро скрылась за его порогом.       Чистый Сосуд так же следовал за ней, но на самом краю у выхода приостановился на мгновение. Повернув голову, он встретился со взглядом Хорнет, та на прощание махала ему лапкой, выглядывая за длинной спинкой стула. Он ничего не ответил взамен, лишь повернул голову назад и тихо вышел за порог огромной залы.