Новые приключения сыщика династии Мин

      Получить аудиенцию у императора Ван Чжи смог только к вечеру. Весь сегодняшний день его величество посвятил совещаниям с министрами.       Близился Новый год, и было необходимо расписать программу празднования в столице и в самом Запретном Городе, обеспечить достойный приём иноземным послам, собиравшимся нанести официальные визиты правителю Поднебесной, а также позаботиться о том, чтобы для всех подданных, от чиновников высшего ранга до простых ремесленников и торговцев, этот праздник прошёл радостно и безопасно.       Когда Ван Чжи опустился на колени перед императором, Чжу Цзяньшень уже достаточно утомился от долгих речей и резко бросил:       — Ну что у тебя? Что ещё стряслось?       — Ваше величество, я смиренно прошу выслушать меня и восстановить справедливость, потому что глава Северного Двора творит произвол, и только в вашей власти запретить ему это.       При упоминании Ван Туна император нахмурился и вздохнул. Он жестом велел Ван Чжи подняться с колен и приготовился слушать о произволе и искать аргументы, чтобы как-нибудь уклониться от решения этой непростой задачи.       Его терпение медленно подходило к концу, и он всерьёз задумывался о том, чтобы отправить Ван Туна в отставку. Но для этого ему нужны железные основания, против которых даже его любимая супруга не сможет ничего возразить.        — Ваше величество, вчера Ван Тун арестовал одного из самых преданных ваших слуг по нелепому обвинению, основанному на анонимном доносе. Байху Суй Чжоу всегда служил вам верой и правдой, и мне не надо вам объяснять, какого отважного воина и честного служащего вы лишитесь в результате действий…       — В чём его обвиняют? — перебил Чжу Цзяньшень, чувствуя, что от навалившихся на него забот у него начинается мигрень.       — В том, что он уничтожил документы, уличающие его брата в растрате казённых денег в префектуре Хэнань.       — Суй Чжоу? Этого не может быть! — искренне удивился император.       — Совершенно верно, ваше величество. Но Ван Тун разжаловал его и посадил в тюрьму. Он даже не стал разбираться, имелась ли у Суй Чжоу возможность совершить то, за что теперь ему предстоит отвечать.       Чжу Цзяньшень устало потёр виски и встал из-за стола. Если выбирать между Ван Туном и Суй Чжоу, его выбор был очевиден, но он был правителем великой Империи и не мог принимать решения, основываясь только на личных симпатиях.       — Пусть сюда приведут Суй Чжоу. Ты говоришь, он в тюрьме Северного Двора?       — Так точно, ваше величество, — подтвердил Ван Чжи.       — И Ван Тун тоже пусть придёт.       Ван Чжи почтительно поклонился.       — Сейчас же распоряжусь, ваше величество.       Тот факт, что император, несмотря на явную усталость и раздражение, не отмахнулся от этого дела, давал ему шанс добиться оправдания для друга. Даже если для этого Ван Чжи пришлось бы подтвердить свою собственную роль в том сомнительном деле, за которое Суй Чжоу угодил за решётку. …       Суй Чжоу, безоружный и одетый в простое гражданское платье, вошёл в кабинет и преклонил колени перед государем. Он почему-то не удивился, когда за ним явился конвой прямо из дворца и, велев не задавать вопросов, доставил в приёмную императора.       — Встань, Суй Чжоу, — велел Чжу Цзяньшень, окинув разжалованного байху внимательным взглядом.       Суй Чжоу встал, прямой и невозмутимый, со спокойным достоинством ожидая своей участи. Он являл собой полную противоположность своему начальнику, стоявшему по другую сторону от императорского стола и нервно скользящему взглядом с Суй Чжоу на Ван Чжи и обратно.       Ван Чжи, привычно склонив голову перед императором, приготовился к борьбе. Он знал, что Ван Тун чувствует за спиной поддержку старшей сестры — любимицы государя, но у него нет чётких аргументов и доказательств, обвиняющих его подчинённого.       — Твой начальник утверждает, что ты помог своему брату избежать наказания, когда он проворовался в своей префектуре, — стараясь говорить ровным холодным тоном, заявил император. — Ты можешь это подтвердить или опровергнуть, Суй Чжоу?       — Смотря что он имеет в виду, — не глядя на Ван Туна, ответил стражник. — Я помог моему брату советом и деньгами, потому что он — моя семья, и я не мог бросить его в беде.       — Суй Ан возместил недостачу в полном объёме, — тихо проговорил Ван Чжи, перехватив вопросительный взгляд Чжу Цзяньшеня. — Он покинул пост чиновника в префектуре, и больше за ним не числится никаких грехов.       Император задумчиво кивнул.       — Конечно, долг всякого человека — защищать и поддерживать своих близких. Нельзя винить кого-то только за то, что он старается помогать семье… в рамках закона, разумеется.       Тут Ван Тун поспешил вставить своё ехидное слово, окинув злобным взглядом своих противников.       — Вот именно, в рамках закона. Ваше величество, Суй Чжоу вышел за рамки. Он уничтожил материалы дела, которое должно быть направлено в суд.       — Как он мог это сделать? — император вопросительно выгнул бровь. — Это дело было передано в его распоряжение?       — Ммм… нет. Его вела Западная Ограда. — Ван Тун иронично покосился на своего главного оппонента. — Может быть, Суй Чжоу вступил в сговор с главой Западной Ограды?       — У тебя есть доказательства, Ван Тун? Ты сейчас бросаешь очень серьёзное обвинение, — в голосе императора начал закипать гнев. — Для такого обвинения недостаточно твоих домыслов или анонимных доносов.       — Ваше величество, я сейчас как раз собираю доказательства… — не желая сдаваться, поклонился глава Северного Двора.       — Собираешь? Как? Отправив своего лучшего служащего в тюрьму и выбивая из него признание? Суй Чжоу, говори откровенно, он пытался выбить из тебя показания?       — Нет… Конечно, нет… — Ван Тун понял, что идёт по тонкому льду, и лишний шаг может привести его к катастрофе. Ещё и этот чёртов Ван Чжи стоит рядом с его величеством, готовый в любой момент помочь императору низвергнуть своего противника в грязь.       Чжу Цзяньшень ждал ответа от того, кому был адресован вопрос.       — Нет, ваше величество, — спокойно покачал головой Суй Чжоу. — Только лишил звания и пригрозил, что я сгнию в тюрьме, если не признаю вину.       — И после этого я хочу, чтобы в Императорской Страже оставались служить порядочные парни!.. — вздохнул император и сердито повернулся к Ван Туну. — Убирайся и не смей злоупотреблять своим положением. На таких, как байху Суй Чжоу, держится Северный Двор, а вовсе не на таких, как ты. Ты меня понял, Ван Тун? Не тебе, получившему власть не за заслуги, а благодаря родственным связям, распоряжаться наградами и наказаниями. Сегодня же вернёшь Суй Чжоу на службу.       Голос правителя Поднебесной прогремел в тишине кабинета, подобно грому, и Ван Тун счёл за благо поскорее убраться с глаз разгневанного монарха, кланяясь и кивая:       — Слушаюсь, ваше величество. Всё исполню, как вы велели, ваше величество…       Чжу Цзяньшень поморщился, проводив родственника своей жены презрительным взглядом, и посмотрел на двух друзей, стоявших перед троном, почтительно опустив глаза.       — А теперь рассказывайте, что там с этим делом. Кто его возбудил, кто уничтожил, и как Ван Тун мог об этом узнать?       — Ваше величество, дело возбудила Западная Ограда, — не видя смысла лгать, признался Ван Чжи. — Суй Чжоу сказал вам правду, он помог брату возместить недостачу — совсем незначительную сумму по сравнению с тем, как воруют в столичных министерствах, после чего оснований для уголовного преследования не осталось.       — Это ты так решил? — строго нахмурился император. — И уничтожил материалы дела?       — Ваше величество, это моя вина, — вставил Суй Чжоу, не желавший, чтобы Ван Чжи пострадал из-за него и его семьи. Он с самого начала знал, что совершает непростительную ошибку, обращаясь к другу с такой рискованной просьбой.       Чжу Цзяньшень перевёл суровый взгляд на императорского стражника.       — Я узнал от брата, что дело ведёт Западная Ограда и, злоупотребив доверием командующего Вана, уничтожил дело, — заявил Суй Чжоу, и в его голосе император услышал ноты раскаяния. Он действительно раскаивался, что так подставил Ван Чжи. — Это всецело моя вина, и я готов понести за это наказание, которое ваше величество посчитает справедливым.       Ван Чжи устало вздохнул. Иногда излишняя порядочность друзей только добавляла проблем. Но он не собирался спихивать вину за свои решения на кого-то другого.       — Ваше величество, Суй Чжоу не мог получить доступ к материалам дела, которое вела Западная Ограда. Он врёт сейчас, чтобы выгородить меня. Это я уничтожил дело, посчитав, что старший господин Суй уже искупил свою вину, возвратив деньги и оставив должность в префектуре. Если кто-то и заслуживает наказания, то только ваш покорный слуга.       — На самом деле, это я так хотел выручить брата, что вышел за рамки дозволенного… — начал спорить Суй Чжоу, но встретился взглядом с командующим Западной Ограды и только молча покачал головой.       — Ваше величество, байху Суй Чжоу такой честный и порядочный офицер, что ему и в голову бы не пришло решить проблему таким способом.       Чжу Цзяньшень перевёл взгляд с одного обвиняемого на другого и с трудом удержался от улыбки. У него даже мигрень прошла при виде того, как двое друзей отчаянно защищают друг друга, принимая на себя вину.       — Ну и как я должен решить, кто из вас виноват? — спросил он, напрасно стараясь сохранить в голосе суровость.       — У меня был мотив, — опустил голову Суй Чжоу.       — А у меня была возможность, — возразил Ван Чжи, смело встретившись взглядом с императором. Он уже понял, что гнев государя готов смениться на милость.       — Вы наверняка сговорились, — сделал вывод его величество и всё-таки улыбнулся. — Приятно видеть такое взаимопонимание между моими служащими. Ни один суд в этой ситуации не сможет определить конкретного виновника… Да, это правильный ход. Но мне хотелось бы знать, как Ван Тун мог узнать об этом деле? Ван Чжи, у тебя в Ограде засел шпион?       — Нет, Ван Тун получил эти сведения из префектуры Хэнань, где раньше служил старший господин Суй. Прежде чем явиться сюда, я успел навести справки. Уволенный чиновник префектуры из зависти накропал на него донос.       Чжу Цзяньшень задумчиво прищурил глаза. Конечно, то, что сотворили эти двое, было против всяких формальных правил, но он ещё не забыл, что сам Ван Тун избежал серьёзного обвинения в соучастии в похищениях детей, потому что улики против него были уничтожены… Ради его сестры, которая занимала такое важное место в гареме его величества и в его сердце.       — Ступай, Суй Чжоу. У тебя ещё остался один день отпуска. Постарайся провести его мирно, — велел император, жестом отпуская стражника. — А потом возвращайся на службу.       — Слушаюсь, ваше величество.       — А для тебя, Ван Чжи, у меня будет ещё одно поручение.       Командующий Западной Ограды низко поклонился государю, одновременно благодаря его за принятое решение и выражая готовность исполнить его волю.       Император дождался, когда восстановленный в должности байху скрылся за дверью, и медленно прошёлся по кабинету.       — Ты должен найти мне человека, который достоин заменить Ван Туна на посту главы Северного Двора, — немного замешкавшись, сказал император. — Я устал от его некомпетентности, от его лживости и вечного стремления к наживе… Мне надоели его интриги… Я хочу иметь возможность положиться на чиновника, занимающего этот пост, а не искать подвоха во всём, что он делает.       — Я понял, ваше величество. Думаю, что знаю одного кандидата.       — И это должен быть кто-то, не связанный с моим семейством родственными узами, — добавил Чжу Цзяньшень, устало усмехнувшись. — Суй Чжоу не подойдёт. Он родственник мне по матери, хотя и очень дальний. Поищи лучше в армии или в провинциальной страже…       — Слушаюсь.       Говоря откровенно, лучшего претендента на эту должность, чем байху Суй, Ван Чжи не мог себе представить. Но он понимал и уважал желание императора сохранять беспристрастность и не связывать себя снова прочными, но запутанными узами родственных отношений. ***       Тан Фань совсем извёлся, прохаживаясь взад-вперёд перед воротами Запретного Города и ожидая возвращения Ван Чжи, а если повезёт, то и Суй Чжоу.       Суровые стражники у ворот уже начали подозрительно коситься на молодого чиновника в форме главного магистрата, когда на площади совсем с другой стороны показался байху Северного Двора. О том, что он восстановлен в должности, свидетельствовал меч, болтавшийся на поясе и совсем не гармонировавший с простым гражданским одеянием Суй Чжоу.       — Ты что здесь делаешь, Жунцин?       Услышав за спиной такой знакомый и близкий голос, Тан Фань резко повернулся и едва не завопил от радости.       — Гуанчуань! Слава небесам, они выпустили тебя на свободу!..       — Слава его величеству и командующему Западной Ограды, — устало улыбнувшись, исправил Суй Чжоу. — А ты откуда узнал, что я был под арестом?       — От Сюэ Лина. Когда ты вчера не вернулся к ужину, я начал беспокоиться и пошёл в Северный Двор, вот там и узнал. Этот вредный Ван Тун так на тебя взъелся, Гуанчуань. Боюсь, что теперь он будет пакостить тебе на каждом шагу.       — Не посмеет, — спокойно возразил Суй Чжоу. — После того, как его величество сегодня отчитал его…       — Значит, сам император поставил его на место? — обрадовался Тан Фань.— Отлично! Наш друг Ван Чжи имеет такие связи, что с ним не страшно иной раз даже пройтись по краю…       Суй Чжоу заметно нахмурился при этих словах и посмотрел на ворота Запретного Города. Его немного тревожила судьба друга, который остался наедине с императором и, вероятно, получил свою порцию монаршего гнева.       — Ты его не видел, Жунцин? Он не выходил из дворца?       — Нет. Сам его жду… Вернее, вас обоих, — вздохнул Тан Фань и тоже повернул голову в сторону ворот. — Но если ты на свободе, думаю, не стоит здесь больше торчать. Как ты считаешь, Гуанчуань? У него ведь могут быть ещё дела во дворце?       — И всё же, я хотел бы его дождаться. Как минимум, я задолжал ему хороший ужин и слова благодарности.       На это Тан Фаню нечего было возразить, и он со вздохом кивнул. При упоминании об ужине в животе у него заурчало, и он поднял на Суй Чжоу печальный взгляд.       — Долго будем ждать?       — Пока не дождёмся, — коротко ответил Суй Чжоу. Он считал, что было бы бессовестно и позорно сбежать на свою уютную кухню, не убедившись, что Ван Чжи благополучно выбрался из этой передряги.       — А я купил овощи на рынке и хотел что-нибудь приготовить, но без твоего умелого руководства… — Тан Фань виновато улыбнулся и перехватил встревоженный взгляд своего друга. — Ну что ты такой хмурый, Гуанчуань? Всё ведь наладилось.       — Хотел бы я иметь такую уверенность. Боюсь, что Ван Чжи крепко достанется из-за меня…       — Он выкрутится, — беспечно усмехнулся Тан Фань, свято веривший в способности Ван Чжи выходить с минимальными потерями из самых опасных ситуаций.       Суй Чжоу только удручённо вздохнул. Он чувствовал себя виноватым за то, что создал эту ситуацию и подвёл товарища вместо того, чтобы самостоятельно решать проблемы своей семьи.       Простояв еще минут десять в сгущающихся над столицей холодных сумерках, Тан Фань ощутил, что к чувству голода начинает примешиваться лёгкий озноб.       — Гуанчуань, я замёрз! — в конце концов не выдержал он и потянул за рукав Суй Чжоу, спокойно переносившего все выпавшие на его долю лишения.       Он тоже не обедал — нельзя ведь считать обедом три корки хлеба и стакан воды в тюремной камере — и был одет довольно легко, но, казалось, не замечал этих мелких неудобств. На его лице, повернувшемся к Тан Фаню, читалось беспокойство.       — Если Ван Чжи заночует во дворце, мы до утра здесь окончательно околеем, — попытался воззвать к нему Тан Фань.       — Во дворце? Главное, чтобы не в дворцовой тюрьме…       — Гуанчуань, ну ты же знаешь, что его величество никогда на него не сердится слишком долго. Если Ван Чжи остался во дворце, значит, у него там дела. Он же не просил тебя его ждать…       — Стоп. — перебил его Суй Чжоу. — Вот он идёт.       Невысокая фигура в знакомой красной униформе показалась в воротах. Сквозь лёгкий снежок, начавший кружиться на площади перед дворцом, друзья увидели, что Ван Чжи усмехается.       — Что это вы здесь мёрзнете, как часовые на посту? Я думал, байху Суй давно уже кормит ужином господина главного магистрата.       На Тан Фане, примчавшемся сюда прямо со службы, было одеяние начальника префектуры — яркое, но не слишком тёплое, и он скептически фыркнул:       — Хорошо бы! Но я сегодня, видимо, не заслужил хорошей еды.       Суй Чжоу дёрнул его за рукав, призывая обойтись без этих жалоб, и повернулся к Ван Чжи.       — Ужин обязательно будет. Надеюсь, командующий Ван согласится составить нам компанию на скромной кухне дома Суй.       Ван Чжи хотел было отказаться, сославшись на дела, но подумал, что эти двое стояли тут на морозе только для того, чтобы позвать его на ужин — и не стал отказываться.       — Суй Чжоу, вы меня избалуете, — усмехнулся он, согласно кивнув. — Там за углом стоит моя повозка.       Друзья с удовольствием приняли приглашение, потому что добираться домой в повозке было намного быстрее и теплее.              Укрывшись от холодного ветра и почувствовав перспективу получить свою любимую лапшу на ужин, Тан Фань так расслабился, что чуть не задремал, прислонившись к плечу Суй Чжоу.       Когда повозка притормозила перед воротами дома Суй, Ван Чжи слегка потормошил его.       — Жунцин, просыпайся, приехали.       — А?       — Мы дома, и кто-то был очень голодным. А ещё, ты обещал учиться у меня готовить, — напомнил другу Суй Чжоу, помогая ему выбраться из повозки. — Переоденься и приходи скорее на кухню, будешь овощи чистить.       Такая работа не очень-то обрадовала Тан Фаня, и он попытался ускользнуть.       — А давай, я лучше буду помешивать соус…       — Ни в коем случае! — вмешался Ван Чжи, с трудом удерживаясь от улыбки. — Жунцин, ты съешь весь соус раньше, чем он приготовится. Поэтому ты будешь делать то, что скажет глава этой кухни… а соус я и сам могу помешать… ***       В то время, когда император готовился роскошно встретить новогодние праздники во дворце, Шан Цзюнь и его влиятельный покровитель строили свои планы на эти праздники. И эти планы были связаны с императором.       Главарь заговорщиков встретился со своим дядюшкой — начальником Восточной Ограды и постарался выведать у него всё, что тому было известно о планируемых во дворце праздничных мероприятиях. Особенно его заинтересовала встреча императора с посланниками из чужих земель, которые спешили явиться ко двору правителя Поднебесной, чтобы принести свои дары и заручиться его благосклонностью.       Посольства от ойратов и чжурчженей должны прибыть в столицу за день до Нового года, а следом за ними — гости из Тибетских земель и подвластного императору королевства Чосон.       Шан Цзюнь постарался разузнать поподробнее, кто и как будет встречать этих гостей во дворце, сколько их прибудет с визитом, какие церемонии в их честь планируются в Запретном Городе… Как легко будет заменить человека из свиты посла на своего сообщника и возможно ли пронести в широких одеяниях степных кочевников оружие или бомбу?.. Сколько охраны будет на воротах и какие купцы должны доставить продукты к праздничному столу с чёрного хода, ведущего на императорскую кухню?..       Получив часть ответов у дяди, отвечавшего ему осторожно и уклончиво, а часть — у своего господина, должность которого при дворе позволяла ему узнать многое, не предназначенное для чужих глаз и ушей, Шан Цзюнь составил план и собрал на совещание своих сторонников.       Если бы солдаты Императорской Стражи или Западной Ограды заглянули поздним вечером накануне Нового года в бедный трактир, притулившийся под северной стеной столицы, им довелось бы услышать много крамольных речей и пресечь опасный заговор, зреющий у них под носом.       Но никто не потревожил собравшихся в трактире заговорщиков, не помешал им строить планы и делить власть в стране, пока ещё управлявшейся восьмым императором династии Мин. Никто не разогнал преступное собрание и не арестовал его организаторов. Никто не вмешался в хитрые планы Шан Цзюна и его господина, рассчитанные на то, что в Империи найдётся достаточно предателей и подлецов, которые встанут на их сторону после готовящегося переворота.       Никто в столице, объятой сном и тихо заметаемой снегом, не знал о предстоящей совсем скоро битве за трон…       Когда заговорщики расходились с собрания, уже минула полночь. Луна, мелькающая среди туч, была почти не видна сквозь пелену порхающих в воздухе невесомых снежинок. Фонари в этом районе города не горели, в окнах бедных домов давно уже погас свет. Тёмная тень, прижимаясь к стенам домов и почти сливаясь с ночной мглой, скользнула следом за Шан Цзюнем.       Все мысли заговорщика были заняты предстоящим ему великим делом, и он, не заметив преследования, направился к особняку в восточной части столицы, где его ждал с отчётом его покровитель. ***       На кухне Западной Ограды было тепло и аппетитно пахло пирожками.       Сянь Чжень стояла у окна и задумчиво смотрела на мелькавшие в сумерках мелкие снежинки. Скоро Новый год, и это был первый Новый год, который ей предстояло встречать так далеко от дома. Собственно, и своего дома у неё теперь не было. Зато были друзья и эта уютная кухня, где всегда можно найти приют от житейских неурядиц в компании одного из этих друзей, ставшего ей со временем чуточку больше, чем друг.       Лохматый чёрный кот, который к завершению зимы стал ещё пушистее и наглее, чем обычно, довольно мурлыкал, устроившись возле очага.       Вернувшийся из караула Сяо Пен налил себе чаю, почесал за ухом кота и задумчиво посмотрел на подругу.       — Как ты думаешь, лавочник Пао не соврал, что его брат уехал в Сиань, и тот сундук с лотосом принадлежит именно ему?       — Почему ты об этом вспомнил? — насторожилась девушка. — Не думаю, что он мог соврать в тюрьме под угрозой пыток. Но вряд ли он как-то связан с сектой Белого Лотоса. Обычный контрабандист…       — Пао Кан — обычный контрабандист, и не очень храбрый, я с этим не спорю, — согласился Сяо Пен, уже несколько дней размышлявший о деле, которое так и осталось, по его мнению, не завершённым. — Но его брат может быть совсем другим. Кто-то ведь забрал сундук с оружием, когда контрабандисты набросились на меня и огрели по голове…       — Если бы это были контрабандисты, они бы признались. Им грозит длительная ссылка и каторга. Добровольно сдав подельников, они могли бы облегчить свою участь.       — Но они молчат. Думаю, они боятся, — предположил Сяо Пен, уже составивший план на этот вечер.       — Кого им бояться? — пожала плечами Сянь Чжень. Уютное тепло очага так контрастировало с завыванием холодного ветра за окном, что ей совсем не хотелось сейчас думать о расследованиях и преступниках.       — Тех, кто для них страшнее Западной Ограды. Своих сообщников из Белого Лотоса.       — Ты думаешь, он действительно существует? — девушка удивлённо подняла бровь. — Я всегда считала, что это старые легенды… Неужели в столице действительно орудует эта таинственная секта?       — Не знаю, секта или нет, но какие-то бандиты точно орудуют, прикрываясь этим символом. И у них есть оружие. — Сяо Пен допил свой чай и решительно поднялся из-за стола.       Отиравшийся у его ног кот возмущённо мяукнул.       — Ты куда, братец Сяо? — встревоженно повернулась к нему Сянь Чжень. — Собираешься куда-нибудь влипнуть на ночь глядя?       — Хорошо бы наведаться снова в эту лавку, а ещё лучше устроить там засаду. Вдруг младший Пао уже вернулся из Сианя, и не один, а с сообщниками.       — Но ты же не собираешься туда прямо сейчас, да ещё в одиночку? — возмутилась Сянь Чжень и встала в дверях, почти непроизвольно преградив ему дорогу.       — Прямо сейчас. Моё дежурство закончено, и до утра я абсолютно свободен.       — Нет! Стой. — Сянь Чжень совсем не хотелось отпускать его в эту холодную ночь, полную опасностей. — Поклянись, что будешь осторожен и не станешь поворачиваться спиной к подозрительным личностям вроде того торговца.       Сяо Пен усмехнулся, с трудом поборов желание крепко обнять её и успокоить поцелуем.       — Клянусь. Мне совсем не хочется опять получить по затылку. Я возьму с собой братца Лу и пару стражников, и мы проверим этот притон контрабандистов. Если к утру не вернёмся — ты знаешь, где нас искать.       Сянь Чжень вздохнула и протянула приятелю плащ, который он оставил на стуле, пока пил чай и грелся у очага.       За окном снежинки кружились на ветру, и девушка невольно поёжилась, представив, как стражники прячутся в засаде, пытаясь выследить сообщника таинственного Белого Лотоса.       — Сяо Пен! — она удержала его ладонь и, быстро коснувшись его щеки тёплыми губами, хитро улыбнулась. — Если замёрзнешь сидеть в засаде — ты знаешь, где можно согреться вкусным чаем. ***       После облавы на Железном рынке, которую Лун Фэн наблюдал, стоя за углом местной харчевни и делая вид, что его очень интересуют пряные шашлыки, заговорщики поняли, что иметь дело с ойратами опасно и ненадёжно. Кроме того, оружие, которое можно было купить там из-под полы, было не лучшего качества и значительно уступало тому, что удавалось добыть их главарю с помощью военных.       Главарь решил использовать последний козырь и обратился к человеку, с которым свёл его бывший служащий Военного Министерства, прежде чем податься в бега. Тот обещал доставить в указанное Шан Цзюнем место десяток метательных бомб, но запросил за это такую сумму, что главе заговорщиков пришлось потратить всё содержимое кошелька, недавно полученного от его покровителя.       Оставался ещё сундук с монгольскими луками, который хранился на складе контрабандистов братьев Пао. Сундук, помеченный знаком Белого Лотоса, так необходимый заговорщикам и такой опасный для его временных владельцев. Но после того, как старшего Пао арестовала Западная Ограда, соваться на склад было опасно, и Лун Фэн долго и тщательно обдумывал возможные способы пробраться туда незаметно и обеспечить себе безопасные пути отступления.       В конце концов, заговорщики решили, что арестованный за контрабанду Пао Кан не мог ничего рассказать своим тюремщикам, потому что сам ничего не знал. А его брат Пао Чжун, если он уже вернулся в столицу из деловой поездки в Сиань, должен сидеть тихо, как мышь, и на время прекратить любые незаконные занятия. Поэтому шансы наткнуться на засаду на складе у южных ворот города были минимальны.       Лун Фэн настаивал на том, что от Пао Чжуна на всякий случай лучше было бы избавиться. Потому что, если Западная Ограда сцапает и его, слишком много лишней информации может попасть в руки противника.       Шан Цзюнь не одобрял никаких действий, способных привлечь внимание властей к сторонникам Белого Лотоса, но забрать оружие было необходимо, и он, сердито хмурясь и ворча себе под нос, дал добро своему сообщнику на исполнение его плана.       Поздним вечером, дождавшись, когда все порядочные жители столицы разбредутся по своим домам, Лун Фэн и два его приятеля из числа сторонников Белого Лотоса тайком пробрались на склад братьев Пао. В окне, выходившем во двор, горел тусклый свет масляной лампы, а значит, хозяин был дома.       Прежде чем приступить к делу, заговорщики какое-то время наблюдали за домом, но вокруг было тихо и ничего не предвещало внезапной облавы. Должно быть, Западная Ограда удовлетворилась поимкой незадачливого контрабандиста и не стала устраивать засаду на его брата, связанного с Белым Лотосом и владевшего сундуком, в котором хранилось предназначенное для заговорщиков оружие.       Не ожидая подвоха, Лун Фэн бесшумно прокрался в дом с чёрного хода. Он резко толкнул дверь, ведущую в слабо освещённую кухню, и замер от неожиданности.       Возле невысокого стола, скрючившись в неестественной позе, лежало тело хозяина дома. Судя по тому, сколько крови натекло на пол из пробитой головы, повёрнутой к вошедшему затылком с зияющей на нём раной, убивать контрабандиста было уже поздно. Кто-то не менее ловкий и опасный, чем сами заговорщики, уже позаботился об этом.       Лун Фэн сделал знак своим спутникам не входить, чтобы не оставлять лишних следов. Он окинул взглядом комнату, но нигде не обнаружил никакого намёка на нужный ему сундук с символом Белого Лотоса.       Он молча вышел и, стараясь не шуметь и ни к чему не прикасаться, заглянул в окно складского помещения. Там было темно, в слабых отсветах луны виднелись сваленные вдоль стены мешки с рисом. Сундука нигде не было видно, и Лун Фэн уже начал размышлять, как бы залезть на склад, чтобы обыскать его, не оставив никаких следов, когда услышал на улице шум и лязг оружия.       Один из сообщников потянул его за рукав, указывая на невысокую стену внутреннего двора. Если сейчас перемахнуть через неё и скрыться в тёмном переулке, явившаяся стража вряд ли догадается, где искать незваных ночных гостей. Ей достанется только труп лавочника и возможность строить сколько угодно версий относительно того, кто же посчитал, что его жизнь слишком затянулась… …       Подходя к дому лавочника, Сяо Пен заметил, что в окне горит неяркий огонёк, и решил не усложнять свою задачу. Если в доме горит свет, значит, хозяин вернулся. А если он вернулся, ничто не мешает страже задать ему несколько вопросов и при необходимости оттащить его в тюрьму.       Он не стал таиться и, сделав знак своим спутникам окружить дом, постучал в крепкую деревянную дверь. Ответом ему была гулкая тишина.       — Здесь есть чёрный ход, — доложил один из стражников, завернув за угол дома.       — Карауль, чтобы никто оттуда не удрал, — велел ему цзунци Сяо и, переглянувшись с братцем Лу, ещё раз постучал в дверь и прислушался. —       Здесь что-то неладно, — проворчал стражник Лу. — Похоже, что в доме никого нет, но свет горит… Может, попробуем вломиться?       — Подожди, — тихо ответил Сяо Пен. — В такую дверь вломиться без лишнего шума не получится. Давай попробуем с чёрного хода.       Когда они подошли к чёрному ходу, Сяо Пен придержал шаг и слегка наклонился, присматриваясь к следам, уже почти занесённым тонкой пеленой снега.       — Кто-то успел уйти из дома перед самым нашим приходом? — спросил Лу, тоже заметивший эти едва различимые следы.       — Нет, следы ведут к дому. Кто-то совсем недавно туда пришёл…       Он оставил двух стражников охранять главный вход и окно, выходящее на улицу, а сам, подвинув меч в положение, удобное, чтобы мгновенно выхватить его из ножен, осторожно толкнул дверь чёрного хода.       Дверь бесшумно открылась, пропустив двух стражников Западной Ограды.       В тишине, нарушаемой только завыванием ветра, Сяо Пен и стражник Лу прокрались на кухню. Цзунци Сяо, шедший впереди, резко остановился, и его приятель едва не ткнулся носом в его затылок.       — Что за чёрт?..       — Смотри, братец Лу. Похоже, это хозяин… И его убили совсем недавно…       Выглянув из-за спины Сяо Пена, его напарник едва не присвистнул. Тело убитого мужчины лежало на полу между столом и шкафом, и было похоже, что кто-то размозжил ему череп каким-то тяжёлым предметом. Ни предмета, похожего на орудие убийства, ни каких-либо следов борьбы на месте преступления стражники не увидели.       — Братец Сяо, там ещё одна дверь, — невольно понизив голос, Лу кивнул на неприметную дверь, ведущую из кухни куда-то вглубь усадьбы и сейчас слегка приоткрытую.       — Стой здесь. Я проверю.       Стараясь ни к чему не прикасаться, Сяо Пен прокрался вдоль стены до этой двери и, открыв её шире, обнаружил довольно просторный внутренний дворик, окружённый невысокой стеной. Ещё он увидел следы сапог, очень похожие на те, что вели в дом с чёрного хода. Эти следы привели его к невысокому зданию склада, немного потоптались там и свернули к забору.       — Вот проклятье! — выругался Сяо Пен, понимая, что лезть через стену и пытаться преследовать злоумышленников в такую ночь совершенно бесполезно.       Он вернулся к чёрному ходу тем же путём, что и пришёл, и подозвал одного из стражников.       — Возвращайся в Западную Ограду и доложи командующему, что в доме контрабандистов Пао обнаружен младший брат хозяина с пробитым затылком. А мы пока осмотрим дом более тщательно и постараемся найти хоть какие-нибудь улики. ***       Ужин на кухне Суй Чжоу подходил к концу.       Уставший и довольный Тан Фань допивал вторую чашку чая, радуясь возвращению Гуанчуаня и снова чувствуя себя дома — в мягком уюте, согретом теплом очага и теплом глаз его друга.       Ван Чжи смотрел на него с лёгкой насмешкой, но не имел ничего против, когда Тан Фань утащил у него из-под носа последнее сладкое печенье, сделав вид, что ничего такого и не было.       — Обжора… — ласково проворчал Суй Чжоу, тоже заметив этот манёвр.       — Я целый день ничего не ел, — Тан Фань скорчил унылую мину и посмотрел на Суй Чжоу. — Я знаю, что тебя в тюрьме тоже не кормили деликатесами, но ты привычный, Гуанчуань… А меня ты уже успел избаловать, мне сложно обходиться без твоей стряпни.       Суй Чжоу, пряча довольную улыбку, повернулся, чтобы заварить ещё чаю. Ему нравилось, когда Тан Фань с такой непосредственностью хвалил его кулинарные таланты. Он уже привык, что его воинское мастерство и умения сыщика находили признание не только у коллег, но и у врагов, но только Жунцин превозносил его до небес как выдающегося повара.       — Байху Суй действительно готовит так же мастерски, как владеет мечом, — подтвердил Ван Чжи.       Суй Чжоу смущённо откланялся.       — Если бы я был таким мастером, то уже разгадал бы, чего не хватает в том соусе… Жунцину он нравится, но я знаю, что в Гуанси его готовят немного иначе. Не хватает какой-то специи… Я хотел узнать у госпожи Сянь, но она сказала, что это фамильный секрет.       Резкий стук в дверь прервал его рассуждения об искусстве готовить вкусные соусы.       — Кого ещё несёт среди ночи? — удивился Тан Фань и протестующее посмотрел на Суй Чжоу. — Гуанчуань, у тебя отпуск. Ещё целый день остался. Ты же можешь не открывать дверь?       — Обычно на ночь глядя прихожу я и приношу в этот дом проблемы, — усмехнулся Ван Чжи, вставая из-за стола. — Вероятно, мне пора возвращаться к делам.       Суй Чжоу вызвался проводить друга под осуждающим взглядом Тан Фаня. Тот явно не одобрял, что Гуанчуань бросил его на кухне допивать чай в одиночестве.              На пороге дома Суй Чжоу стоял стражник Западной Ограды. Предположив, что дело не терпит отлагательства, Ван Чжи коротко попрощался с хозяином дома и поблагодарил его за ужин.       — Командующий, цзунци Сяо Пен велел сообщить вам, что в доме контрабандиста Пао у южной заставы обнаружен труп хозяина дома. Наши парни оцепили квартал вокруг дома и приступили к осмотру места преступления.       Ван Чжи нахмурился. Конечно, в такую холодную снежную ночь было бы лучше сидеть на уютной кухне и вести неспешные разговоры с друзьями… Но он помнил, что у лавочника Пао хранился сундук со знаком Белого Лотоса, и поэтому не мог остаться в стороне от расследования нового дела.       — Убийство контрабандиста? — Суй Чжоу, не успевший вернуться к себе на кухню, тут же насторожился. — Это связано с тем делом, которое мы?..       — Да, — коротко кивнул Ван Чжи. Он знал, что может посвятить байху Северного Двора во все свои секреты. И возможно, ему не помешает такой опытный товарищ при осмотре места происшествия. — У контрабандиста хранилось оружие, но оно исчезло до того, как мы смогли выйти на след…       — Убийство в столице должна расследовать префектура! –за спинами друзей возникла взбудораженная физиономия Тан Фаня. Услышав краем уха, о чём говорят Суй Чжоу и Ван Чжи, он поспешил присоединиться к ним. — Ван Чжи, разве Западная Ограда берётся за преступления, которые не связаны с политикой и двором? Я займусь этим расследованием!..       Ван Чжи недовольно поморщился. Он поклялся себе, что не станет втягивать Жунцина в дело с заговором. Но упрямый магистрат так и норовил влезть в него по уши, даже не подозревая, какое это опасное занятие. В то же время, было невозможно отговорить его, не рассказав о деле то, чего ему не следовало знать.       — Это дело связано с контрабандой, расследовать которую должна Стража, — заявил Суй Чжоу. –Если вы собираетесь на место преступления, для меня там тоже найдётся работа.       — Ладно, — сдаваясь, вздохнул Ван Чжи. — Поедем туда все вместе, и пусть каждый из нас составит своё мнение о том, где искать убийцу. ***       Сяо Пен доложил командующему и его спутникам о том, что обнаружил в доме лавочника-контрабандиста. Он не стал рассказывать подробно в присутствии служащих чужих ведомств, что привело его в этот дом, но Ван Чжи и сам это понял. И попенял себе на собственную рассеянность. Он должен был сам ещё раньше отдать приказ своим людям устроить здесь засаду.       Когда Суй Чжоу с привычным профессионализмом и Тан Фань с азартом ищущей след охотничьей собаки принялись осматривать место преступления, Сяо Пен дополнил свой доклад.       — Я осмотрел комнаты и склад в поисках следов пребывания здесь бандитов из Белого Лотоса. На складе, в дальнем углу, обнаружил пустой сундук, на котором белой краской нарисован этот символ. Сундук был завален пустыми мешками от крупы, и если не искать специально, знак Белого Лотоса можно и не заметить.       — Но ты искал, — одобрительно заметил командующий Ван.       — Так точно. В сундуке раньше было оружие, я уверен в этом. Но сейчас он пуст, а хозяин сундука убит.       — Ты думаешь, это сообщники забрали оружие и убили Пао Чжуна?       Сяо Пен на минуту задумался и прищурил глаза, заново оценивая всё, что увидел сегодня в доме контрабандистов.       — Я не уверен, командующий. Этот сундук, похоже, пустует уже давно, а следы на пороге дома были совсем свежие. Вероятно, убийцы расправились с Пао Чжуном, узнав, что их товара больше нет на складе. Если он перепродал кому-то подороже и решил надуть своих заказчиков…       — Мы должны учитывать все версии, — сказал Ван Чжи, озадаченный исчезновением оружия со склада даже больше, чем убийством не самого честного и законопослушного жителя столицы. — Ты отлично поработал сегодня, Сяо Пен, но постарайся узнать ещё больше. Опросом соседей и постоянных покупателей займётся префектура Шуньтянь, а мы должны сосредоточиться на поиске оружия и людей, которым удалось завладеть содержимым сундука.       — Слушаюсь, — слегка поклонился Сяо Пен, принимая поручение.       Он и сам был не уверен, что это убийство, пропавшее оружие, сундук с символом секты заговорщиков и тайные дела контрабандистов как-то связаны. И если расследованием убийства вполне могли заниматься те службы, которым и предписано заниматься подобными делами, то розыск оружия и заговорщиков входил в функции Западной Ограды. Никакие вопросы, затрагивающие безопасность в столице и всей Империи Мин, не могли решаться без участия Западной Ограды.       Тем временем, Суй Чжоу произвёл обыск на кухне, где обнаружили труп, и, как и его предшественники, не нашёл там ничего, похожего на орудие убийства. Следовавший за ним по пятам Тан Фань высказал предположение, что этим орудием должна быть какая-то тяжёлая вещь с тупыми краями. Но здесь были только сковородки — они не подходили своей формой и весом, колченогая табуретка — её ножки были слишком узкими по сравнению с отметиной на черепе убитого, и осколки глиняного кувшина — скорее всего, его уронил сам Пао Чжун, падая от нанесённого со спины удара.       Суй Чжоу переместился во внутренний дворик, но там под снегом уже не было видно следов незваных гостей. На складе были свалены мешки с рисом и куча уже пустых мешков в углу. Приподняв стопку мешков, беспорядочно сложенных на крышке довольно громоздкого сундука, Суй Чжоу заглянул внутрь — там было пусто. Он скользнул взглядом по гладкой деревянной поверхности, сам не зная, на что рассчитывая. Орудие убийства неизвестный преступник не прятал в сундуке, это было очевидно. Там не было каких-то подозрительных следов, только небольшие сколы и царапины, наверняка образовавшиеся в процессе использования этого хранилища по назначению.       Тусклый свет луны, пробившийся сквозь затянувшие ночное небо тучи, осветил часть складского помещения и скользнул по краю сундука. Суй Чжоу насторожился — его будто пронзило ощущение опасности и тревоги. Он медленно склонился к крышке сундука и присмотрелся внимательнее. Чуть ниже массивного замка был нарисован белой краской знакомый символ, который он уже несколько раз встречал во время своих расследований. Белый Лотос.       — Ты что-то нашёл, Гуанчуань? Важные улики? — спросил Тан Фань, всё это время переминавшийся с ноги на ногу у входа на склад. Он почувствовал, как Суй Чжоу внезапно насторожился, став похожим на охотника, взявшего след.       — Ничего особенного, — стараясь говорить ровно, отозвался байху Суй. — Здесь нет ничего, что могло бы указать на убийцу.       Как и Ван Чжи, он старался уберечь Тан Фаня от дела, связанного с заговором, и не спешил раскрывать ему все карты. Пусть лучше он займётся опросом соседей и чем-нибудь таким же безобидным, а императорский стражник возьмёт на себя самую опасную часть расследования.       Однако, надо было поставить в известность Ван Чжи, который занимался этим Белым Лотосом уже несколько недель, и возможно, хотел обнаружить именно такую улику.       С трудом отвязавшись от Тан Фаня и уговорив его ещё раз осмотреться на кухне — вдруг они в спешке упустили важную деталь? — Суй Чжоу нашёл у чёрного хода командующего Вана, обсуждающего планы дальнейшего расследования со своим подчинённым. Заметив, что байху не терпится о чём-то ему рассказать, Ван Чжи жестом велел Сяо Пену уйти и повернулся к другу.       — Ван Чжи, я нашёл Белый Лотос, — понизив голос почти до шёпота, взволнованно сообщил Суй Чжоу. — Там на складе стоит пустой сундук…       — Знаю, — кивнул командующий Западной Ограды. — Жаль разочаровывать вас, Суй Чжоу, но этот сундук больше не представляет для нас интереса. Там были монгольские луки и стрелы для сторонников заговора, но сейчас их там нет, и я далеко не уверен, что их забрали те же люди, что лишили жизни лавочника Пао.       Суй Чжоу озадаченно нахмурился.       — Это убийство наверняка совершили заговорщики. Пао Чжун слишком много знал о них, и от него поспешили избавиться. Что-то назревает, Ван Чжи…       — Да, я тоже так считаю.       Упрямый магистрат Тан отыскал друзей и не дал посекретничать спокойно.       — Эй, Гуанчуань, я ищу тебя по всему дому!.. Я, кажется, догадался, чем убийца огрел этого бедолагу… Но я расскажу тебе только, если ты поделишься своими мыслями о том, что обнаружил на складе, и что заставляет вас здесь шептаться, как заговорщики.       При слове «заговорщики» оба его товарища невольно напряглись, и это не ускользнуло от магистрата, настроенного выведать у них всю секретную информацию, которую от него старались укрыть.       — Жунцин, то, о чём мы шепчемся, не относится к делу. Во всяком случае, к этому делу, — строго посмотрев на него, ответил Суй Чжоу.       Тан Фань заметил, как он мимолётно переглянулся с командующим Ваном, и ощутил жгучую обиду. Он ни на мгновение не усомнился, что друзья разговаривали об убийстве. Значит, они стоят здесь и обсуждают свои идеи относительно расследования, а он, получается, третий лишний! Решили, что они самые проницательные сыщики и великие профессионалы, а ему подходит только сидеть в префектуре, переворачивать бумажки и судить мелких жуликов… Как бы не так. Вообще-то, это убийство не относится к компетенции их ведомств, потому что не затрагивает интересы государства.       — Мы обсуждаем, как будем вести совместное расследование, и распределяем задачи. Об уликах и версиях мы пока ничего не говорили, — заметив в глазах Тан Фаня отблески обиды и азарта, добавил Ван Чжи.       — Это дело префектуры Шуньтянь! — с вызовом посмотрев на друзей, решительно заявил Тан Фань. — Можете распределять свои задачи и секретничать дальше. Префектура раскроет это дело, не сомневайтесь. Главное, не мешайте мне работать.       Он повернулся, чтобы гордо уйти, оставив коллег-соперников шептаться дальше, но Суй Чжоу удержал его, ухватив за руку.       — Жунцин, только не делай глупостей. Это дело может быть опасным, и силами префектуры не справиться. Нам бы не хотелось, чтобы ты опять куда-нибудь влип.       Тан Фань скептически хмыкнул и посмотрел на Суй Чжоу. В его глазах читались обида и возмущение.       — Не надо считать, что я способен только влипать в разные передряги и не могу и шагу сделать без вас двоих. Предлагаю поспорить, что я раскрою это дело раньше, и вычислю убийцу.       — Хорошо, ты его вычислишь, — вздохнул Суй Чжоу, не видя смысла спорить и доказывать, кто из них лучший сыщик. — Но арестовывать его буду я. У меня это лучше получается. Или тебе напомнить о том, что было на ойратском рынке совсем недавно?       В другой ситуации Тан Фань бы почувствовал себя виноватым и признал правоту друга, но он уже завёлся, он поймал ниточку расследования и готов был бежать по следу, и любые препятствия на его пути вызывали только раздражение и досаду. Поэтому он резко отмахнулся и пробурчал:       — Здесь совсем другое. Здесь нет никаких бандитов. Убийство из зависти или из-за денег, но совсем не то, что ты думаешь. Но я тебе не скажу, Суй Гуанчуань. Я приведу тебе преступника — и тогда ты поймёшь, как ошибаешься на мой счёт.       С этими словами он отряхнул с плаща успевшие налипнуть снежинки и поспешил нырнуть обратно в дом, чтобы исследовать более внимательно улику, которую, похоже, пропустили его более опытные друзья. Его соперники в этом расследовании, которых он поклялся обойти во что бы то ни стало. Зря всё же Гуанчуань не согласился поспорить на роскошный обед — ему ведь предстоит проиграть этот спор…