Новые приключения сыщика династии Мин

      Суй Чжоу вернулся на постоялый двор и вошёл через главный вход, совершенно забыв, что он должен скрываться. До рассвета было ещё далеко, и никто не увидел мокрого и потрёпанного постояльца.       Он чувствовал себя ужасно. Конечно, ночная вылазка могла бы считаться успешной, если бы он знал, что с Цзя Куем всё в порядке. Но напарник, успев выдернуть его из-под обрушившейся крыши капитанской каюты, остался там. Он остался среди грохота и пламени — и больше Суй Чжоу его не видел.       Мог ли он надеяться, что Цзя Куй как-нибудь выплыл и скоро явится сюда, такой же мокрый и потрёпанный?..       Прождав до утра, и так и не дождавшись возвращения Цзя Куя, Суй Чжоу принял решение.       Он должен был сообщить Ван Чжи о том, что произошло в порту. Написав короткий отчёт, дополняющий отправленные с Сяо Пеном документы, он, не мудрствуя, отправил его обычной почтой. В почтовый конверт он вложил ещё письмо с парой строчек для Тан Фаня.       Потом натянул форму байху Императорской Стражи, вооружился своим верным мечом и направился прямиком в местное отделение Стражи, возглавляемое скользким и ненадёжным цзунци Чжаном.       Нужно было любой ценой задержать отплытие кораблей с контрабандой до того момента, когда в Нанкин прибудет из столицы кто-то, уполномоченный отстранить от должности Тан Липена и отправить его под арест. …       — Как старший по званию и наделённый особыми полномочиями офицер, я требую, чтобы вы запретили отправку кораблей из порта Нанкин до прибытия служащих центрального цензората. Под мою ответственность. Также я требую предоставить отдельные камеры в тюрьме для Ман Юна и Чу Линя, которых я сейчас арестую и доставлю сюда. И да… Не спешите докладывать о моих действиях господину наместнику, пока эти действия не будут завершены.       — Но я… я не могу закрыть порт… — промямлил совершенно сбитый с толку начальник стражи. — Тем более, сегодня корабли должны уйти в Японию. Ох, да там же пожар был!.. Всё, я пропал… Но, байху Суй, то, что вы сейчас требуете, совершенно невозможно без указания господина наместника.       — Я требую это именем императора. Исполняйте — или я буду вынужден отстранить вас от должности, цзунци… бывший цзунци Чжан?..       — Нет, это произвол! — возмутился Чжан, ещё четверть часа назад вальяжно попивавший чай в своём кабинете в обществе симпатичной куртизанки, а теперь почти лишившийся должности. — Вы не имеете права!.. Байху, я должен доложить об этом господину Тану.       — К чёрту господина Тана. Его очередь тоже придёт. Исполняйте приказ.       — Я не могу. Эй, стража!.. Ли, иди сюда немедленно! — увидев в окно направляющихся на свои посты подчинённых во главе с Ли Сянем, цзунци Чжан заметно осмелел и решил, что быстро найдёт управу на этого заносчивого столичного выскочку.       На пороге появилась сонная физиономия стражника Ли.       — Арестуй его за превышение полномочий и оскорбление господина наместника, — велел ему Чжан.       Ли Сянь с сомнением перевёл взгляд со своего непосредственного начальника на столичного байху и обратно. Он понял, что здесь происходит что-то слишком сложное для его провинциального ума, но его симпатии определённо были на стороне Суй Чжоу.       — А больше ничего не надо? — нахально отозвался он и покосился на байху в надежде, что он даст какой-нибудь знак. — Я же не сдурел окончательно, чтобы арестовать офицера Северного Двора.       Суй Чжоу понимал, что сейчас от его слов зависит успех всего дела. Он оценивающе посмотрел на Ли Сяня, вспомнил всё, о чём говорил ему стражник недавно во время обеда в портовом трактире, и решился.       — Ли Сянь, твой начальник отказывается выполнить приказ, отданный именем императора и в интересах императора. Решай сам, кого тебе следует арестовать.       Ли Сянь больше не сомневался. Он выглянул из кабинета, подозвал двух своих товарищей и под настороженным взглядом Суй Чжоу протянул руку к своему начальнику.       — Господин Чжан, вам лучше сдать оружие. Именем императора, вы арестованы за неповиновение приказу. — Он обернулся к Суй Чжоу. — В тюрьму его, да?       — Да. Чтобы не мешал.       Стражники за спиной Ли Сяня одобрительно закивали.       Скрипя зубами от бешенства, Чжан бросил подчинённому меч.       — Проводите его, парни, — скомандовал Ли Сянь, внезапно почувствовав, что настал момент взять дело в свои руки. Байху Суй поверил ему в столь серьёзном вопросе, и он не подведёт его. — Какие ещё распоряжения?..       Суй Чжоу с одобрением посмотрел на молодого стражника. Да, он не ошибся. Теперь нужно сделать всё, чтобы перетянуть местную Стражу на сторону закона.       — Ты молодец, Ли Сянь. Спасибо тебе, — искренне сказал Суй Чжоу. — Скажи честно, сколько ещё парней в вашем отделении готовы служить императору и закону, а не наместнику, попирающему закон?       — Да почти все, — улыбнулся Ли Сянь, вдохновлённый доверием столичного офицера. — Я поговорю с ними и объясню ситуацию. Только трое или четверо повязаны с Чжаном и контрабандой, а остальные — честные ребята. Тех, кто заодно с жуликами, можно тоже арестовать, место в тюрьме имеется… А мы, значит, переходим к решающей битве?       — Не совсем. Но мы займёмся подготовкой. Когда прибудут люди из столицы, у них не должно быть сомнений в Императорской Страже.       — Слушаюсь, байху Суй.       Ли Сянь поклонился и повернулся к вернувшимся стражникам.       — Ну как?       — Ругается, как пьяный матрос, — довольно усмехнулся один из парней, сопроводивших арестованного Чжана в его собственную тюрьму. — Так ему и надо!..       Суй Чжоу понял, что у него есть все шансы сделать из этих оболтусов нормальное подразделение Стражи.       — Ли Сянь, необходимо закрыть порт, чтобы ни один корабль не отплыл до прибытия уполномоченных чиновников из столицы.       — Сделаем, байху Суй. Нет ничего проще. Только придётся отправить в тюрьму ещё парочку портовых чиновников.       — Действуй. Именем императора и под мою ответственность, — распорядился Суй Чжоу.       Он точно знал, что получив бумаги, которые он отправил в столицу с Сяо Пеном, и его сегодняшний доклад, командующий Ван добьётся от императора нужных решений, и с контрабандой в Нанкине будет покончено. ***       На полпути к своей цели Тан Фань понял, что делает глупость. Как ему искать предполагаемого убийцу, если он даже толком не знает, как он выглядит? Он не только не сможет описать другим людям, кого же он хочет отыскать, но и сам не поймёт, если вдруг столкнётся с ним посреди шумной торговой улицы.       Поэтому он развернулся и пошёл в Западную Ограду в надежде, что уж там-то наверняка ему дадут подробное описание врага номер один сестрицы Сянь Чжень.       Тан Фань припомнил, как ловко ему удалось опознать злодея, который убил чиновника из архива, и подумал, что этот метод должен работать.       Командующий Ван что-то расследовал во дворце, и ничто не помешало сыщику, уединившись с Сянь Чжень на кухне, нарисовать с её слов портрет. Она даже поёжилась, увидев на листе рисовой бумаги окончательный вариант.       — Похож.       — Тогда я перерисую ещё несколько копий и раздам своим служащим, чтобы тоже его искали.       — Только будьте осторожны, господин Тан, — предупредила Сянь Чжень. — Этот мерзавец уже совершал убийства, ему нечего терять. Лучше бы дождались своего друга, прежде чем идти на рынок, где так и кишат разные бандиты.       Тан Фань её не послушал. Он бы, может, и послушал, если бы имел хоть малейшее представление о том, когда вернётся Суй Чжоу. Но тот не писал ему писем, и тоскливое ожидание затягивалось.       Главный магистрат надел простое платье, ничем не выдававшее его новое высокое положение в чиновничьей иерархии, сунул в кошелёк горсть разменных монет, а за пазуху — портрет преступника и пошёл на рынок.       В это послеобеденное время там слонялась пёстрая толпа, состоявшая из мелких торговцев и ремесленников, бродяг и попрошаек, сомнительного вида мошенников и гордых степных кочевников со своими лошадьми.       Тан Фаню невольно вспомнилось, как он попал сюда впервые — и тогда с ним был Суй Чжоу. Потом он встретил здесь Доэрлу и Уюня, ставших его друзьями… Потом он потерял Доэрлу и нашёл ойратского шпиона… Всё это промелькнуло перед глазами, будто было только вчера.       Тан Фань запретил себе предаваться воспоминаниям. Он сейчас здесь по делу, и от успеха его расследования снова зависят жизни его друзей.       Он истоптал не один узкий переулок, заполненный торговцами и покупателями, праздными гуляками и шныряющими между людьми карманными воришками.       Зная, что это за место, он заранее принял меры предосторожности, повесив кошелёк с деньгами себе на шею и спрятав в рукаве маленький кинжал. Он не был уверен, что сумеет им воспользоваться при необходимости, но сам факт, что он был вооружён, создавал приятную иллюзию безопасности.       Когда Тан Фань уже почти выдохся и решил, что пора возвращаться в префектуру, чтобы завтра с утра продолжить свои упорные поиски, какой-то торговец, продававший в своей захудалой лавке конскую упряжь и простую домашнюю посуду, прищурил один глаз и, глядя на портрет, уверенно заявил:       — Видел его. Дня два назад. Точно видел. А зачем он тебе нужен?       — Он мне денег должен, зараза! — выдал Тан Фань заранее заготовленную версию. — Взял в долг на месяц, и уже полгода не отдаёт.       — Хочешь стребовать силой? — торговец окинул собеседника скептическим взглядом. — На твоём месте я бы с ним не связывался. Здоровенный такой бандит, и вид у него такой, что лучше не встречать в тёмном переулке…       Да, описание подходило идеально. Но если он был здесь два дня назад, куда же дальше отправился? Или так здесь и околачивается в поисках удачи?..       — А где ты его видел? — с опаской спросил Тан Фань, будто принял предупреждение торговца всерьёз. — Я брату скажу, он из него живо долг с процентами вытрясет.       — Да вот на этой самой улице. Сидел там на углу, вонтоны лопал, и с ним ещё один бандит, такой же здоровый, и видно, подраться мастак.       — Да ну?..       Значит, подозреваемый обзавёлся сообщником? Это уже не входило в планы Тан Фаня, и связываться с двумя здоровенными бандитами, отлично владеющими оружием, ему казалось совсем неудачной идеей. Надо просто запомнить это место и вернуться сюда со стражей.       — А как он выглядел, этот его приятель? — на всякий случай спросил Тан Фань.       — Как убийца, — усмехнулся собеседник, на всякий случай понизив голос. — Высокий, крепкий, видно, что ловкий и опасный. А на голове шляпа широкополая… Ну, чтобы лица, значит, никто не видел…       Тан Фаня пронзило подозрение.       Суй Чжоу в один из своих наполненных неудачными поисками дней жаловался, как нелегко найти в этих трущобах человека, единственной приметой которого является широкополая шляпа. И этот человек, которого искал Суй Чжоу, тоже был убийцей.       Тан Фань вопреки здравому смыслу почувствовал охотничий азарт. О, как было бы здорово схватить сразу двух опасных преступников, решив и свою проблему, и Гуанчуаня, и небрежно похвастаться ему этим успехом, когда он, наконец, вернётся… Когда же он вернётся? Тан Фаню хотелось прямо сейчас поделиться с кем-то своим открытием, но вокруг не было даже чиновников префектуры, отправленных им сегодня на другие направления поисков.       Он просидел в трактире на углу почти до самого вечера и умял две порции вонтонов, которые оказались на удивление вкусными и дешёвыми, но так и не увидел никого, похожего на беглых убийц.       Когда сумерки начали спускаться на город, он с сожалением вздохнул, понимая, что у него ещё куча дел в префектуре, и он не может весь завтрашний день посвятить этим поискам. Оставив трактирщику медную монету, он показал ему портрет Куна.       — Видел его?       Трактирщик только пожал плечами, но всё же сгрёб монету своей необъятной ладонью.       — Тут столько всяких околачивается… Я продаю еду, они покупают. Если всех запоминать, умом тронуться можно.       — А если я готов платить серебром?       Трактирщик критически осмотрел посетителя и непочтительно хмыкнул, явно сомневаясь в его платёжеспособности.       — А ты кто, купеческий сын? — его губы скривились в ухмылке. — Нет, приятель. Я продаю еду и ничего другого. Но ты можешь быть спокоен, если кто-то спросит такое про тебя, получит тот же ответ.       Тан Фань разочарованно вздохнул, поняв, что ничего не добьётся от жулика с принципами, и устало побрёл в префектуру.       Писем от Суй Чжоу опять не пришло, и даже командующий Ван, казалось, забыл о его существовании… ***       Наместник Тан Липен пребывал в бешенстве.       Ближе к обеду ему сообщили, что корабль с секретным грузом так и не отправился в Японию, весь порт оцеплен Императорской Стражей, а возглавлявший контору портовых чиновников господин Цян исчез в неизвестном направлении.       Он потребовал доставить к нему Ман Юна, но тот тоже исчез. Соседи, опасливо озираясь, сообщили служащим префектуры, что Императорская Стража уволокла его под конвоем и опечатала его контору, разогнав всех работников.       Это было неслыханной наглостью. Неужели этот Суй Чжоу остался жив после ночного происшествия и творит теперь беспредел под самым носом всемогущего хозяина города?..       Тан Липен распорядился разыскать начальника местной Стражи и доставить к нему для объяснений. Почему его люди препятствуют отплытию кораблей? Почему не пускают в контору портовых чиновников? Он вообще соображает, против кого попёр вместе с этим столичным выскочкой?!.       Уже ближе к вечеру посланные на разведку агенты сообщили, что цзунци Чжана никто не видел с самого утра. Кто-то из дежуривших в порту стражников, посмеиваясь, сказал, что он ушёл в запой, а заправляет всем в его отсутствие байху из Пекина, как старший по званию.       И как тут было не впасть в бешенство?       Но помимо злости и желания немедленно стереть с лица земли наглого байху, Тан Липен, как человек умный и расчётливый, понимал, что его налаженная годами система дала сбой. Он, конечно, мог бы послать свою личную охрану схватить столичного сыщика и стереть его в порошок, но не мог не понимать, что не следует слишком раздражать императорский двор. Одно дело — убийство посланца Северного Двора какими-то неизвестными грабителями в злачном портовом районе, а совсем другое — открытое противостояние с Императорской Стражей с применением оружия.       Господин наместник больше всего переживал, что его секретные документы о распределении прибыли, полученной от нелегальных перевозок, попали во вражеские руки. Как он мог доверить их хранение этому недотёпе Ман Юну?..       На всякий случай он отправил своих людей следить за всеми выезжающими из города в направлении столицы. Если бы он был на месте этого байху, непременно постарался бы поскорее отправить компрометирующие документы начальству, а то и в центральный цензорат. Нельзя допустить, чтобы бумаги попали по назначению. Но и не считая этих документов, затруднения в порту создавали ему огромную проблему.       Скрипя зубами и ругая на все лады мерзавца Суй Чжоу, наместник Нанкина начал потихоньку готовить пути отступления. Он подозревал, что следом за этим байху в город прибудут и другие столичные чистоплюи, и тогда за его жизнь никто не даст и ломаного медяка. Как ни обидно было бросать свой налаженный преступный промысел, приносящий отличный доход, богатую резиденцию и статус знатного господина, а свобода и жизнь были дороже.       Он даже унизился до того, чтобы явиться в местную Стражу и задать командовавшему там Суй Чжоу пару вопросов. Это было необходимо, чтобы понять, к чему ему следует готовиться, и каковы шансы на успех.       Байху Суй, бледный и злой, встретил его так, будто он уже был не наместником Нанкина, а казнокрадом в отставке. В его глазах читалось нескрываемое презрение, и это сильно задевало наместника, но он умел держать лицо.       — Я хотел бы получить объяснения, по какому праву Императорская Стража препятствует отправлению кораблей из порта. Это задевает не только торговые связи, но и престиж Империи Мин перед другими странами. Не далее как сегодня два судна в Японию…       — Гружёные контрабандой, — жёстко прервал его Суй Чжоу. — Мне известно, куда и зачем собирались отплыть эти корабли. Так вот, господин наместник, мне дано указание из столицы не допустить их отправку.       — Вот как? А ваш начальник в курсе? — Тан Липен сделал последнюю попытку как-то запугать непоколебимого противника.       — Мой повелитель в курсе, — усмехнулся Суй Чжоу. — Мне этого достаточно.       После этого разговора Тан Липен вызвал двух доверенных слуг и повелел тайком пробраться в порт, чтобы узнать, что сталось с товаром, предназначенным для отправки контрабандой, и можно ли увести оттуда хоть какой-нибудь корабль, минуя новую охрану, выставленную чёртовым байху.       Слуги пришли под утро, основательно избитые, и сообщили, что всё, что можно получить теперь в порту — это крепких тумаков и, если не повезёт, тюремное заключение.       Силы императорских стражников в Нанкине и стражников префектуры были примерно равны, но вступать в открытое противостояние с ними, а значит, и с самим императором, было подобно самоубийству. По законам Мин для бунтарей предусматривалась гораздо более суровая казнь, чем для обычных казнокрадов.       Тан Липен, сохраняя внешнее спокойствие, начал готовить своё бегство из города. Он знал, что в соседнем порту Чжэньцзян, относящемуся к тому же столичному округу, можно нанять небольшое рыбацкое судно. Если захватить с собой только золото, нескольких верных слуг и фальшивые документы, проблем с побегом не должно было возникнуть. ***       Сяо Пен не исключал, что подозрительный наместник Тан отправит за ним погоню, но он проехал уже две трети пути, и никто не преследовал его, стремясь отнять компрометирующие бумаги. Значит, основной удар принял на себя Суй Чжоу.       Стражнику Западной Ограды было немного обидно бросать расследование на середине, но он знал, как важно своевременно доставить документы в столицу. То, что байху Суй доверил ему эти бумаги, свидетельствовало, что старший коллега не сомневается в его верности и надёжности.       Байху Суй остался там с Цзя Куем, поэтому Сяо Пен за него не волновался. Чтобы одолеть этих двоих, нужен целый полк, а наместник Нанкина не идиот и не посмеет выступать в открытую против офицера, наделённого полномочиями самим императором.       Когда Сяо Пен уже проехал Цзинань, и до постоялого двора, где он планировал провести последнюю ночь перед столицей, оставалось не больше тридцати ли, он заметил вдали за поворотом дороги небольшую группу всадников.       Нанкин остался далеко позади, преследования от городских ворот точно не было — он наверняка бы заметил слежку или погоню, но что-то подсказало ему, что лучше быть готовым к обороне. Чувство опасности, которое никогда не подводило его ещё со времён службы на северной границе, вопило о том, что эти всадники мчатся с юга по его душу.       До ближайшего села было ещё далеко, рассчитывать на случайную удачу в виде проезжающих мимо путников не приходилось, и Сяо Пен решил, что нужно выбрать выгодную позицию для защиты.       Он намеренно придержал коня, заметив у очередного поворота дороги толстенный старый платан, одиноко стоявший здесь ещё со времён династии Сун. Дерево могло бы надёжно защитить его спину, если придётся отбиваться. Если же не придётся, и преследователи просто проскачут мимо, занятые совсем другими заботами, он ничего не терял, кроме нескольких минут ожидания.       Преследователи не проскакали. Они на полном ходу догнали одинокого странника, и двое из них постарались вырваться вперёд, чтобы преградить ему дорогу. Сяо Пен не особо старался от них удрать.       Всадников было четверо, что не так уж и мало, учитывая, что он теперь мог драться только левой рукой. Но других вариантов, кроме как принять бой, у него не было.       — Стой, мерзавец! А ну, слазь с коня! — заорал один из преследователей, видимо, бывший их главарём.       — Мерзавцем я никогда не был, — спокойно отпарировал Сяо Пен, стараясь подвести лошадь как можно ближе к заранее намеченной позиции. — А вы, господа, совсем обнаглели, что грабите честных путешественников среди бела дня.       — Слазь на землю, а то порубим твою лошадку! — угрожающе рыкнул главарь бандитов.       — У меня нет серебра или драгоценностей, а лошадь я вам не отдам, хоть убейте, — усмехнулся стражник, готовясь к манёвру.       — Вот и убьём!.. — пригрозил разбойник, который решил вести с ним переговоры. — У тебя есть папка с бумагами, которые стоят много серебра. Отдашь её нам — и можешь катиться в свою столицу.       Значит, он не ошибся, и это не обычные придорожные грабители. Они ехали за ним от самого Нанкина, и их цель — вернуть компромат хозяину.       — Подойди и возьми, если такой смелый.       Сяо Пен усмехнулся и спрыгнул на землю как раз возле векового платана, хлестнув коня, чтобы тот удрал подальше от этих бандитов. Он ему ещё пригодится, когда настанет время продолжить путь.       Одновременно он выхватил из ножен меч, и теперь стоял спиной к стволу дерева, готовый отразить атаку превосходящих сил противника.       — Ладно, ты сам напросился, щенок! — угрожающе надвинулся на него главарь наёмников, доставая свой меч. Его подельники последовали его примеру, но Сяо Пена было не испугать такими вещами. Он когда-то вдвоём с товарищем почти сутки удерживал горный перевал от целого отряда диких ойратов.       Нужно было расходовать силы экономно, и поначалу Сяо Пен только отбивал атаки нападавших, изучая их и примериваясь. Потом одним ловким ударом достал неосмотрительно открывшегося бандита и уложил на землю. Главарь грязно выругался, но гнев только мешал ему, и он стал ошибаться.       Сяо Пен не спешил и больше защищался, чем нападал. Он знал, что не может пропустить удар — это даст его врагам слишком большое преимущество.       Когда из четверых противников осталось только двое, он переложил меч в привычную правую руку, стиснул зубы и перешёл в решительную атаку. Конечно, рана снова закровоточила, но он рассчитывал недолго так драться. Ему хватило несколько минут, чтобы расправиться с оставшимися бандитами, включая главаря.       — Будете знать, как дерётся Западная Ограда, — хмыкнул он и склонился к поверженному главе наёмников, чтобы вытащить из его завёрнутого рукава какую-то бумагу.       Там был подробно указан маршрут пути от Нанкина в столицу и отмечено крестиком примерно то место, где они сейчас находились. Всё ясно, они заранее планировали засаду подальше от городов и перекрёстков, чтобы никто не вмешался в их стычку.       Сяо Пен свернул план маршрута в свиток и хотел уже свистнуть, чтобы подозвать своего коня, но почувствовал, что земля уходит у него из-под ног. Он без сил прислонился к стволу дерева, надёжно защитившего его тыл в недавней драке, и зажал рану на руке, чувствуя, как горячая кровь пропитывает рукав его куртки.       Он успел подумать, что нельзя терять время и надо ехать дальше, чтобы до вечера добраться до постоялого двора, и провалился в бездонную темноту.       Место для нападения бандиты выбрали удачно. Дорога была пустынна, и никто так и не проехал по ней и не мог оказать помощь одинокому путнику, пострадавшему от грабителей.       Когда Сяо Пен пришёл в себя, на окрестные поля уже опускался вечер, и холодный мелкий дождь накрапывал, оседая каплями у него на щеках. От этого дождя он, скорее всего, и очнулся.       Его лошадь щипала траву неподалёку, поглядывая с подозрением на хозяина и, видимо, недоумевая, что это ему вздумалось дремать у дороги в такую погоду.       Сяо Пен собрал все силы, чтобы подняться, опираясь на ствол укрывшего его дерева. Его шатало от слабости, во рту пересохло, и хотелось просто свалиться и уснуть, но он знал, что этого делать нельзя. Его ждёт в столице Сянь Чжень. И командующий Ван, которому он должен передать бумаги.       Вспомнив о бумагах, Сяо Пен поспешно сунул руку за пазуху и выдохнул с облегчением. Никто не позарился на этот драгоценный компромат, пока он валялся у дороги без чувств.       Он подозвал коня, и тот послушно прибрёл к хозяину. Сам не зная, откуда нашлись силы, Сяо Пен взобрался в седло и, устало привалившись к лошадиной гриве, пустил коня мелкой рысью. Если через тридцать ли будет постоялый двор, значит у него есть шанс добраться туда до ночи.       Он потерял почти два дня, провалявшись с лихорадкой на постоялом дворе в какой-то захолустной деревушке.       Хозяйка трактира лечила его крепким чаем и вином с местными травами, ругаясь на обнаглевших разбойников, не стесняющихся грабить путников среди белого дня. Раньше в этих местах такого безобразия не было, но теперь стража совсем обленилась, и скоро её саму будут грабить…       Сяо Пену было обидно за стражу, хотя это был скорее упрёк Ван Туну, не сумевшему наладить работу своих подчинённых в провинции.       Как только он нашёл силы взобраться на лошадь, он от души поблагодарил хозяйку, сопроводив благодарность звонкой монетой, и продолжил свой путь.       До столицы оставалось чуть больше сотни ли, и к следующему утру Сяо Пен рассчитывал добраться до Западной Ограды, где его ждёт Сянь Чжень. В отличие от Суй Чжоу, он ни на мгновение не усомнился в том, что его ждут. И он не мог разочаровать её, даже если по дороге ему опять пришлось бы сразиться с бандитами и наёмными убийцами. ***       Письмо Суй Чжоу, отправленное от безнадёжности обычной почтой, добралось до адресата раньше, чем документы с агентом Западной Ограды. Почтовым служащим не пришлось отбиваться от убийц, и налаженная ещё при монгольском правлении система почтового сообщения, как обычно, не дала сбоев.       Ван Чжи хитро усмехнулся, обнаружив помимо основного доклада по делу небольшую записку с просьбой передать Тан Фаню письмо. Что ж, он поработает почтальоном, ведь он обещал главе префектуры Шуньтянь иногда сообщать вести о его друге.       Но сначала — доклад. Прошло довольно много времени с того дня, когда служащие двух ведомств отправились в Нанкин, и к этому моменту их расследование должно дать результаты.       Ван Чжи читал доклад в своём кабинете после того, как обыграл в вейци сестрицу Сянь и выслушал её отчёт о визите Тан Фаня в Западную Ограду. Решение магистрата искать убийцу по портрету, схожесть которого с оригиналом не позволяла сыщику ошибиться, он находил очень верным.       — Сяо Пен доставит в столицу бумаги, обличающие наместника Тан Липена, — сообщил Ван Чжи, не отрываясь от чтения доклада.       Сянь Чжень разлила чай по пиалам и удовлетворённо кивнула:       — Значит, дело подходит к концу. Кто бы мог подумать, что сам имперский наместник может быть в этом замешан!..       — Вообще-то, сложно проворачивать такие дела без его участия, — покачал головой Ван Чжи, внезапно нахмурившись.       — Значит, Сяо Пен и Цзя Куй скоро вернутся в столицу.       — Только Сяо Пен.       Он отложил доклад в сторону и, резко поднявшись с кресла, подошёл к окну, за которым бушевало ненастье.       — А Цзя Куй? — не поняла Сянь Чжень. — Он приедет позже, вместе с байху Суй Чжоу? Но что им там делать, если дело раскрыто?..       — Он не приедет, — голос Ван Чжи прозвучал непривычно глухо.       — Как не приедет? — Сянь Чжень слегка растерялась. — В докладе ведь сказано… Мой господин, что это значит?!.       Поникшая фигура командующего, отвернувшегося к окну, заставила её не на шутку встревожиться.       — Что с Цзя Куем? Разве он?..       — Прочти сама, Сянь Чжень.       Он не мог сообщить ей эту новость. Он боялся, что голос выдаст его эмоции, а он не имел права на эмоции, даже сейчас, даже с ней.       Сянь Чжень взяла брошенный им на стол доклад и быстро пробежала глазами.       — Ох, нет! Не может быть!.. Погиб при взрыве?.. Но как же?..       — Очевидно, он прикрывал Суй Чжоу. Делал именно то, что я ему поручил. — В голосе Ван Чжи отчётливо слышалась горечь. — Я не должен был посылать его в Нанкин. Это моя вина.       — Нет, это просто судьба… — Она, не удержавшись, всхлипнула. Цзя Куй был ей добрым приятелем, а для Ван Чжи… Как же он теперь будет обходиться без такого надёжного и отважного стража?.. — Не вини себя… Ты не мог этого предвидеть.       — Мог оставить его в столице, — не согласился Ван Чжи. — Там достаточно местных стражников.       Он слышал, как Сянь Чжень тихонько всхлипывает, оплакивая боевого товарища. На душе у него люто скребли кошки. Если бы он не отправил Цзя Куя в Нанкин, ничего бы не случилось. Но разве можно предугадать?..       Теперь он сам должен был поехать в Нанкин, чтобы навести там порядок. Нельзя допустить, чтобы следующим стал Суй Чжоу или Сяо Пен. Почему Сяо Пен до сих пор не в столице?.. Ван Чжи не хотелось думать, что с его служащим что-то случилось в дороге, но полностью исключить это было нельзя.       Завтра же он будет просить у императора направить его в старую столицу. Негодяи узнают силу гнева главы Западной Ограды. Вот только Цзя Куя этим не вернёшь… ***       Сяо Пен, взъерошенный и закутанный в грязный дорожный плащ, без сил сполз с коня перед воротами Западной Ограды. Если бы он не предъявил стражнику на въезде в город охранную табличку, его, вероятно, препроводили бы в тюрьму, как бродягу.       Но он выполнил свою миссию и теперь мог появиться перед братцами хоть в каком наряде. Документы, которые он должен был доставить из Нанкина, лежали у него за пазухой и грели приятной мыслью о том, что они победили. Не зря байху Суй из Императорской Стражи поверил в него и поручил доставить это в столицу. Несмотря на все происки врагов, Сяо Пен привёз доказательства вины наместника Тан Липена и готов был передать их главе Западной Ограды. Если его пустят к командующему в таком виде…       — Что тебе здесь надо, бандит? — строго окрикнул его стражник, несший караул у ворот.       — Ну вот, уже свои братцы не признают! — от души возмутился промокший и усталый Сяо Пен, остановленный стражей на пороге родной Ограды. — Лу Фанцин, ты офонарел? Твой сяоци тебе всё равно что бандит?!. Стоит всего лишь проехать три сотни ли по сельским дорогам…       Стражник пригляделся получше, понимая, что выправка у бродяги вполне армейская.       — Сяо Пен! Братец, неужели ты?!. — завопил он, окончательно признав товарища, когда тот откинул с лица мокрый капюшон плаща.       — Точно я, — удовлетворённо кивнул братец Сяо. — Прямой поставкой из Нанкина. Командующий на месте?       — Так точно! — впуская приятеля во двор, подтвердил Лу Фанцин. — Но тебе лучше сначала привести себя в порядок, если ты не хочешь…       — Что здесь за шум?       Лошадиное ржание у ворот и громкие голоса стражников вызвали любопытство командующего, и сам Ван Чжи, осунувшийся после бессонной ночи, появился на пороге.       — Командующий, сяоци Сяо во исполнение вашего приказа доставил доказательства по делу о контрабанде.       Стражник почтительно склонился перед шефом.       — Сяо Пен! Хвала небесам, ты вернулся.       Ван Чжи почувствовал огромное облегчение, обнаружив, что хотя бы один из его агентов, посланных в Нанкин, вернулся живым и невредимым, хотя и изрядно помятым.       — Давай сюда бумаги и иди отсыпаться. Вижу, что путь был непростым.       — Так точно, ваше превосходительство.       Сяо Пен передал начальнику толстую папку, связанную особым способом для перевозки, и воздержался от комментариев по поводу своего путешествия. Цель была им достигнута, а краткий обзор выпавших на его долю приключений он лучше оставит для вечернего чая в караулке.       Ван Чжи принял из рук Сяо Пена папку со слегка намокшими от дождя документами, будто это была драгоценная ваза из тонкого фарфора.       — Благодарю за службу, цзунци Сяо.       — Как… почему цзунци?.. — растерялся Сяо Пен.       — Потому что заслужил.       Ван Чжи поспешил вернуться в свой кабинет, не дожидаясь, когда внезапно продвинувшийся по службе стражник осознает этот факт и грохнется перед ним на колени.              На этом дело можно было считать решённым. Хотя ещё предстояло произвести аресты и подтвердить улики свидетельскими показаниями, он уже мог смело докладывать его величеству о том, что контрабанда в Нанкине отныне пресечена.        …       Узнав от стражника Лу, что Сяо Пен вернулся в Западную Ограду, Сянь Чжень поспешила в караулку, но оттуда её отправили на кухню.       — Чаем там отогревается. А может, и чем покрепче… — усмехнулся Лу Фанцин.       Она заглянула на кухню и невольно улыбнулась представшей ей картине.       Сяо Пен дремал за столом, положив голову на согнутый локоть, а у его ног свернулся пушистый кот и делал вид, что тоже спит, довольный возвращением хозяина.       Сянь Чжень подошла ближе и, склонившись к усталому стражнику, невесомо коснулась его плеча ласковой ладонью. Он что-то проворчал во сне, и она решилась на более смелый шаг, ткнувшись губами в его висок.       — Чжень-эр… — прошептал он, узнав сквозь дрёму её лёгкое прикосновение и аромат знакомых благовоний.       — Просыпайся, братец Сяо. Только горькие пьяницы спят за столом…       Он внезапно очнулся от сморившего его сна и, вскочив со стула, встретился взглядом с хозяйкой этой кухни.       — Сянь Чжень!.. Прости. Я что, заснул прямо здесь?..       — Ага, — кивнула она, и в её усталых, покрасневших от недавних слёз глазах он увидел лукавые искорки. — В обнимку с котом. Ох, Сяо Пен, я так рада, что ты вернулся!       — А ты во мне сомневалась?       Дождавшись, когда она отрицательно качнёт головой, он позволил себе приобнять её одной рукой. Лучше бы он этого не делал, потому что рука заныла так, что он едва не охнул. Но он не собирался расстраивать Сянь Чжень, поэтому не охнул и даже улыбнулся.       — Я так по тебе соскучился, Чжень-эр… Вернулся при первой же возможности, даже бросил расследование.       Она видела, какой он бледный, и как стоит, едва ли не пошатываясь, и встревоженно посмотрела в глаза.       — А-Пен, у тебя всё в порядке? Ты там никуда не влип?       — Если я залез в седло и проскакал триста ли… да, с остановками, но проскакал… значит, всё в порядке. И что значит, влип? Я показал неотёсанным бандитам, как надо управляться с мечом.       Тревога в глазах Сянь Чжень от его насмешливого тона только усилилась, и он сказал уже серьёзно:       — Не волнуйся за меня, Чжень-эр. Сейчас отосплюсь с дороги, и всё будет в порядке. Честно.       Он легонько коснулся губами её щеки. Она кивнула, принимая его объяснения, и устало улыбнулась.       — Тогда отправляйся спать, а я здесь буду обед готовить. По расписанию, после девятой стражи. Но ты его наверняка проспишь… А на ужин будет лапша с сычуаньским соусом, как ты любишь.       — Мне стоило вернуться хотя бы ради этого. Ну ладно, не буду мешать тебе колдовать, — Сяо Пен довольно усмехнулся и скрылся за дверью. ***       Тан Фань задумчиво и уныло переставлял камни на доске для вейци и размышлял совсем не об игре. Сегодня он остался в доме совсем один, потому что Чэн-эр немного приболел, и А-Дун, приготовив на скорую руку ужин, ушла помогать сестрице Тан Юй.       Он думал о Суй Чжоу, о своём расследовании, в котором так неожиданно переплелись несколько сложных дел, о том, что уже скоро Новый год, а он совсем к нему не готов…       Он не ждал гостей. Кто, в самом деле, может прийти к нему на ночь глядя, если друзья все в делах, а у родственников свои заботы?..       Но настойчивый стук в дверь повторился несколько раз, и Тан Фань, устало пожав плечами, поплёлся открывать.       На пороге стоял командующий Ван.       В отсутствие Суй Чжоу Тан Фань был очень рад и ему. Ведь он мог рассказать что-нибудь интересное о делах, над которыми сейчас работал главный магистрат… А мог даже принести какие-нибудь новости о Суй Чжоу.       Ему очень хотелось получить новости о Суй Чжоу. Он надеялся, что вести будут добрыми.       Ван Чжи слегка поклонился, приветствуя Тан Фаня, и магистрат гостеприимно пригласил его на кухню. Он виновато развёл руками и улыбнулся, став похожим на школьника, не выучившего уроки.       — Ну, вы же знаете, командующий Ван, я сейчас живу один. Поэтому, кроме чая, ничего больше нет… Ах да, есть сладкие печенья… или уже нет?..       Он заглянул в корзинку на столе и вздохнул. Когда только он успел их все съесть?..       Ван Чжи покачал головой.       — Я не надолго. Не беспокойтесь об угощении, Тан Фань.       Заметив, как устало и расстроенно прозвучал его голос, Тан Фань почувствовал внезапный холод в груди. Что-то случилось? С Гуанчуанем?..       Он так и спросил прямо в лоб:       — Ван Чжи, что случилось?       — Я принёс вам весточку от друга. — Командующий Ван чуть заметно усмехнулся. Он видел, как в глазах Тан Фаня эмоции скачут от смятения к надежде. — Не волнуйтесь, с Суй Чжоу всё в порядке. Он очень занят делами, но всё же нашёл время написать вам пару строк, чтобы отправить с официальным отчётом по делу.       — Ффух! — выдохнул Тан Фань, чуть ли не выхватывая из рук своего гостя узкий конверт письма.       Ван Чжи не читал его. Для главы Западной Ограды, конечно, не составляло труда прочесть любую переписку, но он знал, что это личное, и не хотел совать свой любопытный нос в маленький уютный мир дома Суй.       — Спасибо, Ван Чжи, — горячо поблагодарил Тан Фань, скользя глазами по строчкам короткого письма и улыбаясь. — Гуанчуань пишет, что дела у него налаживаются и просит меня не скучать. Ещё немножко, и он сможет вернуться. Передаёт привет Дун-эр… Хочет, чтобы я не забывал об осторожности, когда полезу снова что-нибудь расследовать… Ну, это он всегда так. Заботится.       Его улыбка растянулась до ушей, но слегка померкла, когда он посмотрел на гостя, принесшего долгожданную радостную весть.       Ван Чжи тоже улыбался, думая о том, что Суй Чжоу действительно заботится о своём Жунцине и пишет ему только о том, что может порадовать и подбодрить. О проблемах и опасностях он написал в докладе, адресованном в Западную Ограду.       Тан Фань, от добрых новостей сделавшийся неожиданно чутким, видел, что Ван Чжи улыбается ему одними губами, а в глубине его глаз затаилась тоска.       — Может быть, всё же выпьете чаю? — предложил он, но Ван Чжи снова отрицательно качнул головой.       — Я завтра уезжаю в Нанкин, а до отъезда мне ещё нужно многое успеть. Если хотите, могу передать Суй Чжоу ответное письмо. У вас есть пять минут, Тан Фань. Потом меня ждут дела.       Тан Фань радостно кивнул, бросился искать кисть и бумагу, но, уже начав сочинять послание другу, поднял голову и виновато посмотрел на своего почтальона.       — Ван Чжи, что-нибудь случилось? У вас расстроенный вид.       — Я потерял в Нанкине товарища, — коротко ответил командующий Ван, и Тан Фань понял, что он не хочет это обсуждать. Тем более с ним, который так счастлив получить известие, что у его лучшего друга всё хорошо.       — Я… ээ… я соболезную… — неловко отозвался Тан Фань и, быстро закончив строчить записку, передал её Ван Чжи. — Здесь всё самое главное. А на словах можете ему сказать, что я тут вполне справляюсь, не голодаю, в делах пока не запутался… но просто ужасно скучаю…       — Ну, это он и так знает. Прекращайте киснуть, господин губернатор. Я привезу вам Гуанчуаня живого и здорового через несколько дней.       Ван Чжи усмехнулся мелькнувшему в глазах друга радостному свету, и поспешил откланяться. У него действительно оставалось важное дело перед отъездом в Нанкин. ***       Ван Чжи, несмотря на свою занятость несколькими делами сразу, не забыл о дате, указанной в ойратской записке, которую Сянь Чжень умыкнула у похитивших её разбойников.       Разбойников пришлось передать в префектуру, потому что их причастность к краже из дворца после тщательной проверки не подтвердилась, а заниматься грабежами и вымогательством с участием мелких лавочников не входило в функции Западной Ограды.       Поздним вечером в условленную дату глава Западной Ограды слез с коня за квартал от склада дядюшки Хоу, что расположен в северной части города, и призвал сопровождавших его стражников как можно меньше шуметь, чтобы не спугнуть тех, кто придёт на указанную в записке встречу.       Дождавшись, когда на территорию склада въехала длинная подвода, гружёная бочками и мешками, Ван Чжи дал команду на штурм.       Между стражниками и бандитами завязалась потасовка, но Ван Чжи не сомневался в том, кто одержит победу.       Уловив краем глаза какое-то движение в конторе, примыкавшей к зданию склада, он жестом велел стражнику Лу сопровождать его и решительно направился туда. Он не чувствовал опасности. В рукаве был спрятан надёжный пистолет, а его спину прикрывал один из лучших бойцов Западной Ограды.       Когда они вошли в контору, освещённую только лунным светом, какая-то тень метнулась в сторону от массивного стола, стоявшего под окном. Ван Чжи кивнул стражнику:       — Задержать.       — Слушаюсь.       Топот ног быстро растаял в ночи, и Ван Чжи подошёл к столу, на котором беглец, растерявшись, бросил какие-то бумаги. Ведомости контрабандного товара? Учёт прибыли владельца склада?..       Ван Чжи подошёл к окну и поднёс бумаги ближе к свету, пытаясь разглядеть иероглифы, перемешанные с заковыристой ойратской вязью.       Когда он увидел стоящую в проходе фигуру в чёрном, было уже поздно. Ни он сам, ни увлечённый азартом погони стражник не подумали, что тот человек мог быть в здании не один. И сейчас оставшийся незамеченным бандит уже поднимал руку, чтобы метнуть в Ван Чжи что-то похожее на японский сюрикен.       Ван Чжи понимал, что не успевает выхватить пистолет. Как глупо вот так попасться и не иметь возможности ничего сделать!.. Он мог бы попробовать уклониться, но знал, что шансы — кто быстрее — примерно равны у него и убийцы.       Он не успел метнуться в сторону, чтобы сюрикен пролетел мимо его уха, когда замахнувшийся для броска человек в чёрном внезапно дёрнулся, захрипел и неуклюже повалился вперёд. Из его спины торчал маленький кинжал, будто предназначенный для метания в далеко стоящую цель.       Сражённый кинжалом бандит успел бросить своё смертоносное оружие, но его траектория сбилась, и серебряная звёздочка с острыми краями почти бесшумно впилась в стену справа от того места, где стоял глава Западной Ограды.       Всё произошло в считанные секунды, и Ван Чжи не успел толком осознать, какая опасность его миновала, когда ещё одна фигура в чёрном, похожая на бандита или шпиона, возникла в дверном проёме и бросилась к нему. Эту фигуру Ван Чжи узнавал даже в таком камуфляже.       — Командующий, всё в порядке? Он в вас не попал?       В обычно невозмутимом голосе его заместителя мелькнула плохо скрытая тревога, и Ван Чжи поспешил помотать головой, успокаивая его.       — Не попал. Промазал на три чи. Ты помешал ему. Но откуда ты здесь взялся, Дин Жун?       Дин Жун скользнул взглядом по своему начальнику, убеждаясь, что бандит действительно промазал, и с облегчением выдохнул.       — Двадцатый день двенадцатого месяца на складе дядюшки Хоу, — он процитировал тот самый ойратский текст. — Не мог вас бросить без подстраховки. Так и знал, что ваше превосходительство снова будете всё делать сами. Да, я в курсе, что Дин Жуна и Цзя Куя нет, но есть Сяо Пен и Чен Мин. Зачем так рисковать собой?       — Я не планировал рисковать…       Ван Чжи уныло вздохнул, когда Дин Жун упомянул имя телохранителя. Цзя Куя теперь действительно нет. И это его вина.       Дин Жун заметил в глазах Ван Чжи непривычную печаль.       — Командующий, что-то случилось? Что я могу?..       Ван Чжи только качнул головой. Не сейчас. Не здесь.       Как хорошо, что он успел встретиться с Дин Жуном до своего отъезда. Он должен оставить ему распоряжения.       — Дин Жун, я завтра уезжаю в Нанкин. Его величество поручил мне арестовать наместника Тан Липена и доставить его в столицу.       — И вместо того, чтобы отсыпаться перед дорогой, вы ловите контрабандистов в их притоне, — возмутился Дин Жун, который решил, что при первой же возможности ему нужно возвращаться на службу. Кто-то должен объяснять его шефу, что надо беречь себя и совсем не обязательно расследовать все дела лично.       Ван Чжи только устало усмехнулся. Да, он и сам заметил, что в последнее время старается сунуться в каждое дело и ничего не упустить. Это из-за Тан Фаня. Его дурной пример очень заразителен.       Но если главный магистрат префектуры Шуньтянь не видит ничего зазорного в том, чтобы искать преступников на ойратском рынке…       — Дин Жун, ничего не предпринимай до моего возвращения. Затаись и просто жди. Я дам тебе знать.       Ну, хотя бы так. Нужно попытаться уберечь хотя бы Дин Жуна от опасных мероприятий в логове врага.       — Слушаюсь, — коротко поклонился шпион.       — Мне пора.       Ван Чжи услышал, как на складском дворе громко ругаются стражники и Лу Фанцин зовёт своего начальника.       — Будьте осторожны, командующий. Эта поездка может быть опасной.       — Я только арестую контрабандиста в его резиденции и вернусь. Это займёт три дня.       — Храни вас небо, — тихо вздохнул Дин Жун, когда командующий уже повернулся, чтобы выйти во двор.       Ван Чжи обернулся на пороге, как будто услышал эту почти беззвучную молитву, молча кивнул Дин Жуну и ушёл, не забыв прихватить с собой бумаги, обнаруженные в конторе.       — Эти бандиты испортили весь товар, когда поняли, что он им не достанется, — доложил Лу Фанцин, со злостью покосившись на хозяина склада.       Невысокий и юркий дядюшка Хоу, которого Лу Фанцин смог догнать только через три квартала от его склада, стоял между двух стражников и зловредно ухмылялся.       — Распороли мешки с солью и высыпали на землю. И вино разлили, сволочи!       Последнее обстоятельство особенно огорчало стражников.       Только Сяо Пен выглядел довольным. Он поклонился командующему и в свою очередь доложил.       — Из двенадцати мешков испортили только три, остальные мы успели отбить. И две бочки вина, за которые Западная Ограда честно заплатила три таэля, целы. Я сверил по документам, у меня же осталась расписка.       Ван Чжи устало вздохнул и распорядился доставить сегодняшнюю добычу в Западную Ограду. Контрабандистов — в тюрьму, товары — в кладовую.