Новые приключения сыщика династии Мин

      Сяо Пен в скромном одеянии небогатого торговца сидел на краешке стула перед портовым чиновником, изображая глубокое почтение.       — Конечно, господин, я всё понимаю. Таких, как я, у вас каждый день, должно быть, десятки проходят. Но всё же, не могли бы вы оказать мне любезность?.. Хоть какой-нибудь документ…       — Расписку тебе выдать, что ничего не украдём? — ехидно усмехнулся чиновник. — Сам жулик, и других считаешь такими же?       — Нет-нет, господин, как же можно?.. Я честный торговец, а вы уважаемый магистрат. Но, понимаете… Я в первый раз пользуюсь услугами по перевозке. Если вдруг груз потеряется в пути, или его перепутают, или — упаси небеса! — корабль попадёт в шторм и утонет… Или в столице нет никакого дядюшки Хао, — тут его голос стал неожиданно жёстким. — А я ведь в это деньги вложил. Так что, будьте столь любезны выдать мне документ.       — Ну, хорошо, — устало вздохнул чиновник, решив, что проще удовлетворить незамысловатую просьбу, чем ещё два часа слушать этого жуликоватого торгаша. — Пойдёшь сейчас к капитану судна, на котором отправляется твой груз, скажешь ему, что господин Цян велел выдать расписку. А сейчас убирайся отсюда. Не видишь, мне некогда.       Сяо Пен поклонился важному господину и попятился к выходу, едва не столкнувшись в дверях с двумя не менее важными господами, одетыми в форму служащих префектуры.       Он решил, что с распиской можно и подождать, поскольку корабль с его маленьким нелегальным грузом должен отплыть только на следующее утро. А вот проследить за явившимися в порт чиновниками из резиденции наместника было бы совсем не лишним.       Он без труда смешался с толкающейся в порту пёстрой толпой и спустя около четверти часа заметил выходивших из конторы чиновников. Господин Цян и двое его спутников направились к дальнему причалу, где стояли два корабля, готовые к погрузке. Народу здесь было намного меньше, чем в центральной части порта, и Сяо Пен не мог подойти к чиновникам ближе, чтобы попытаться подслушать их разговор.       Один из служащих префектуры поднялся с Цяном на борт и вернулся через несколько минут, держа в руках довольно толстую папку с документами. Портовый чиновник проводил его и второго служащего обратно до своей конторы, раскланялся и вернулся к своим рутинным делам.       Сяо Пен на всякий случай решил проследить за приходившими в порт мужчинами, и вскоре уже стоял за углом здания Департамента торговли, ожидая, что будут делать его подопечные дальше.       Один из чиновников вошёл в резиденцию наместника, а тот, кто нёс документы, направился прямиком в Департамент, и Сяо Пен решил, что больше ничего интересного не увидит. Однако, он с удивлением заметил, что буквально через минуту этот чиновник вышел из здания Департамента торговли совсем не там, где вошёл, и быстрым шагом пересёк площадь, чтобы скрыться в конторе компании перевозок господина Ман Юна, которой принадлежал отплывающий завтра в столицу корабль.       Агенту Западной Ограды удалось подойти к этому дому незамеченным и заглянуть в окно, выходившее в узкий переулок. Он увидел, как хозяин и гость прячут в высокий резной шкаф документы, принесённые чиновником из порта. Окно кабинета было слегка приоткрыто, и Сяо Пен услышал обрывки их разговора.       — Да, через четыре дня… В Японии уже ждут… Господин Тан очень озабочен… Надо избавиться…       Шпион едва успел отскочить в сторону и укрыться в тени высокой изогнутой крыши соседнего дома, когда хозяин подошёл к окну и резко захлопнул его.       Больше ничего выведать не удастся.       Пора было возвращаться в порт. Но и того, что удалось разведать Сяо Пену в ходе этой непредвиденной слежки, было достаточно, чтобы на следующий день байху Суй имел основания явиться в дом почтенного купца Мана и потребовать предъявить ему содержимое резного шкафа в кабинете.       В порту Сяо Пен раздобыл расписку. Чёрным по белому там было указано, что на складе дядюшки Хао, что в северной части столицы, он, предъявив эту бумагу, может забрать две бочки вина и мешок соли, доставленные на корабле Ман Юна из порта Нанкин.       Капитан корабля, ворча и ругаясь себе под нос, не только выдал ему расписку, но и показал трюм, набитый разным товаром, чтобы убедить придирчивого клиента, что его груз будет доставлен в целости и сохранности.       — А это что? — поинтересовался Сяо Пен, внимательно осматривая аккуратно составленные в трюме бочки. — Тоже вино? Не перепутаете с моим? Я заплатил за него три таэля, а здесь какая-нибудь бормотуха…       — Не беспокойтесь, господин. Всё учтено, весь груз помечен для дальнейшей перевозки, на каждую бочку или мешок есть учётная ведомость. Не первый год возим. Не перепутаем.       — А если спросят про пошлины в каком-нибудь транзитном порту?       — Не спросят. В этот трюм вообще никто не полезет, а в соседнем — обычный груз, рис и чай. Его и предъявим проверяющим.       — А почему никто не полезет? А вдруг полезет? — допытывался Сяо Пен, строя из себя дотошного барыгу. — Кто мне убытки возместит?       — Никаких убытков, господин, — фыркнул с досадой капитан, уже почти жалея, что связался с новичком. Но тот посулил хорошие деньги за нелегальную доставку, а перед деньгами капитан никогда не мог устоять. — В каждом транзитном порту на Великом канале у господина Мана есть свой человек. Он решает все вопросы. Достаточно сказать ему, что корабль выполняет срочный рейс, и никаких проверок не будет.       — Ну ладно, если вы гарантируете…       Сяо Пен раскланялся с капитаном, сунул расписку за пазуху и вместо того, чтобы поспешить на доклад к Суц Чжоу, отправился в портовую таверну. Во-первых, там всегда можно было подслушать какие-нибудь сплетни, а во-вторых, из-за всех этих утренних похождений он очень проголодался. ***       Ван Чжи, несмотря на складывающиеся в стройную цепочку улики, не верил в виновность начальника Департамента печатей Лю Цзяна. Да, этот упрямый и принципиальный чиновник был его противником при дворе, но этого недостаточно для обвинения в тяжком преступлении.       Интуиция упрямо подсказывала главе Западной Ограды, что дело намного сложнее, чем то, что лежит на поверхности. А он привык доверять своей интуиции. В конце концов, против князя Вэй тоже набралось достаточно улик, но все они после проверки — увы, слишком запоздалой! — оказались фальшивыми. Нельзя увлекаться первой попавшейся версией и подгонять под неё ответы.       Как говорил магистрат Тан, когда работал в Министерстве наказаний: если бы всё было так очевидно, как написано в уголовных делах, рассмотрение апелляций стало бы бессмысленным… Ну так, его задача — разрешить дело единственно верным образом, чтобы в апелляции действительно не было смысла. А для этого нужно было посоветоваться со знающим человеком. Вот только, как выйти с ним на контакт, чтобы не навлечь на него подозрения «подельников» из Белого Лотоса?       Прогулки в одиночку по ночным улицам столицы были небезопасны. Особенно после того, как его едва не убили прямо у ворот дворца. Командующий Западной Ограды не имел права так рисковать своей жизнью, потому что его жизнь принадлежала императору. Только для его величества он мог рисковать, но его величество не давал ему таких указаний.       Ван Чжи начинал жалеть, что отправил Цзя Куя из столицы.              — Что-то случилось? — от сестрицы Сянь не укрылась его озабоченность, когда он собирался отправиться во дворец.       — Ничего, что стоило бы обсуждать. Как обычно, сложное расследование.       — Подробности которого предназначены для интриганов высшего уровня? — не удержалась от ехидства СяньЧжень.       Она понимала, что не стоит обижаться на скрытность главы Западной Ограды, старающегося уберечь её от опасных придворных интриг. Но всё же было досадно.       Ван Чжи молча кивнул, собирая в стопку листки материалов дела.       — И не с кем посоветоваться? — не унималась Сянь Чжень.       — Действительно, не с кем. Все интриганы по другую сторону барьера.       Ей очень хотелось напомнить, что он зря уволил безупречного заместителя Дин Жуна, но она сдержалась. Мысль о Дин Жуне навела её на более конструктивное предложение.       — Я могла бы сходить в аптеку, что за углом возле овощного рынка. Там очень толковый аптекарь. Возможно, он подскажет решение.       — Что?.. — изумился Ван Чжи. Не может быть, чтобы вся их продуманная конспирация так легко рухнула перед любопытной девицей.       — Аптекарь знает много полезных вещей. Он разбирается в ядах и оружии и переводит с ойратского… — Сянь Чжень хитро прищурилась. — Может, его рецепт тебе пригодится?       Ван Чжи, разумеется, понял, что она говорит о Дин Жуне.       Видя в его глазах недоумение, Сянь Чжень поспешила объясниться.       — Я часто бываю на рынке, мне для работы надо. Зашла в аптеку случайно… ну и встретила там аптекаря. Мы сделали вид, что друг друга не узнали. Так он тебе нужен?       — Ещё как нужен! — Ван Чжи признал своё поражение. — Но будь осторожна, Сянь Чжень. Никто не должен понять взаимосвязи между аптекарем и Западной Оградой.       — Я обойду до него две-три аптеки и буду спрашивать очень редкую травку, которой наверняка ни у кого нет, — в её глазах плясали лукавые искорки. — У него тоже не будет. Но я оставлю ему рецепт… если ты мне сейчас его напишешь.       Ван Чжи благодарно кивнул и поспешил отыскать в папке с документами по делу Белого Лотоса образец почерка главы Департамента печатей и фальшивую директиву военного ведомства, написанную неизвестной рукой.       — Нужно передать эти документы аптекарю, чтобы он сравнил два почерка. Вот этот, — он протянул Сянь Чжень страницу из доклада, — и вот этот.       Она взяла оба листка бумаги и скептически прищурилась. На первый взгляд, написание было очень похожим, но она, разумеется, не взяла бы на себя роль эксперта.       — Постарайся встретиться с ним сегодня и узнать его мнение, Сянь Чжень. Но не рискуй понапрасну и не привлекай внимания к аптеке. Это отличное прикрытие, и не хотелось бы спалить его преждевременно.       — Не беспокойся, мой господин. У меня есть план!.. …       Спустя около часа симпатичная девица в одежде зажиточной горожанки совершала рейд по аптекам, расположенным в районе рынка, и озадачивала аптекарей названием редкого растения, способствующего улучшению сна и лечению бессонницы. Растение произрастало исключительно в горных районах провинции Гуанси, и раздобыть его в столичной аптеке было заведомо безнадёжной затеей. Впрочем, покупательнице именно это и было надо.       Добравшись наконец до четвертой по счету аптеки, что приютилась за углом от шумного овощного рынка, Сянь Чжень устало постучала по стойке, призывая аптекаря выйти и обслужить клиента.       Аптекарь незамедлительно появился и приветствовал покупательницу, ничем не выдав, что где-то её уже встречал. Она одобрительно усмехнулась.       — Мне нужно вот это средство. Знаю, что редкое, но может быть, посмотрите… Очень нужно.       Она протянула Дин Жуну листок с якобы рецептом, на котором Ван Чжи сверху коротко набросал «сравнить образцы — важно, срочно». Аптекарь неторопливо развернул второй «рецепт», изучил внимательно и согласился:       — Да, это редкий состав. Но я постараюсь. Сейчас посмотрю в подсобке.       Она кивнула:       — Я так и знала, что вы лучший мастер в городе. Мне нужен результат прямо сейчас, господин аптекарь.       — Не беспокойтесь, госпожа, всё сделаю в лучшем виде. Другого такого средства вам не сыскать во всей столице.       — Да уж, я убедилась… — вздохнула Сянь Чжень, честно намотавшая не один круг по городским аптекам в попытке замести следы.       — Пойдёмте со мной.       Дин Жун сначала хотел просто сопоставить почерки, спокойно устроившись за столом, где обычно готовил лекарства для клиентов, но поспешная надпись на первой бумаге, сделанная командующим Ваном, заставила его изменить намерения, и он увлёк покупательницу в подсобку. Его озадачило, почему Ван Чжи не назначил ему встречу, чтобы обсудить эти вопросы лично, как всегда делал раньше.       Сянь Чжень, не раздумывая, последовала за аптекарем в его рабочее помещение. Со всех сторон там стояли шкафы и шкафчики, заполненные какими-то колбами, баночками и флаконами, а в воздухе стоял приятный аромат степных трав и свежести.       — Госпожа Сянь, с ним всё в порядке? — Дин Жун повернулся к гостье, плотно закрыв за собой дверь, ведущую в торговый зал. В его глазах застыло напряжённое ожидание.       Разумеется, она сразу поняла, о ком он спрашивал. Даже если бы Ван Чжи не посвятил её в общих чертах в их тайные интриги, Сянь Чжень ни на минуту не сомневалась, что для Дин Жуна нет ничего важнее, чем безопасность и благополучие его командующего.       — Не волнуйтесь за него, господин аптекарь. Он не назначил встречу сам, потому что отправил Цзя Куя в Нанкин. Из-за контрабанды, которую там расследует Сяо Пен совместно со Стражей. А без Цзя Куя лучше не шляться по ночам.       Она украдкой улыбнулась, заметив, что тревога в глазах Дин Жуна уступила место профессиональному интересу, и он склонился к потёртому листку бумаги с образцом почерка чиновника.       — Скажите ему, пусть соблюдает осторожность, пока Цзя Куя нет рядом, — не отвлекаясь от изучения документа, попросил Дин Жун. — Я знаю, он вас послушает. Хотя он никого не слушает…       Некоторое время он молча изучал образцы, делая какие-то пометки и поворачивая исписанные листки бумаги в разные стороны. Потом с сомнением покачал головой, вздохнул и, наложив два иероглифа в документах один на другой, посмотрел на свет.       — Нет, это другая рука. Здесь совсем иначе написаны линии — справа налево, и вот эта черта идёт сверху совсем близко… Я практически уверен, что это писали два разных человека, хотя почерк на военной директиве вполне может быть попыткой копировать почерк из доклада. Здесь иероглифы тщательно выводились, прописывалась каждая чёрточка, а доклад написан бегло и уверенно, будто его автор совсем не задумывался о красоте своей каллиграфии.       — Отлично, — одобрила Сянь Чжень, впечатлённая его выводами. — Не знаю, поможет это расследованию или наоборот всё запутает, но я вам очень благодарна, господин аптекарь.       Она намеренно старалась не произносить имён, соблюдая секретность своего поручения.       Дин Жун вернул ей бумаги и проводил её до выхода, не забыв снабдить покупкой, чтобы не нарушать конспирацию.       — Вот. Это, конечно, не совсем то, что вы искали, госпожа, но тоже отлично помогает от бессонницы, — он усмехнулся, встретившись взглядом с её лукавыми, всё понимающими глазами. — Заваривать вместо чая, две ложки на чайник, который стоит у вас на кухне в правом углу.       — Всё поняла. Спасибо, господин аптекарь.       — И передайте… а впрочем, нет. Вы слышали мои выводы, вот их и передайте.       Аптекарь поспешил раскланяться с клиенткой, щедро оплатившей заказ звонкой монетой, и скрылся за высоким шкафом, пока новые покупатели не явились к нему с новыми рецептами. ***       Суй Чжоу решительно вошёл в кабинет, опередив его хозяина, и кивнул на стоящий в углу высокий узкий шкаф, отделанный изящной резьбой.       — Господин Ман, откройте этот шкаф и передайте мне все бумаги, которые в нём хранятся.       — Но там же мои расписки и договоры! Это деловые бумаги, я без них не смогу работать с клиентами… — возмущённо запротестовал хозяин торговой компании, немного озадаченный напором императорского стражника.       — Всё, что не относится к делу, которое я расследую, обещаю вернуть вам завтра утром, — заверил Суй Чжоу.       Ман Юн был в растерянности. Он никак не ожидал, что этот настырный сыщик явится в его дом и будет так настойчиво требовать… чёрт, но ведь не может быть, чтобы он знал!..       Все документы по легальным сделкам хранились в его конторе, аккуратно подшитые и снабжённые описью дел. Он бы без вопросов предоставил их любому проверяющему — хоть этому нахальному стражнику, хоть самому верховному прокурору. Но здесь, в его личном кабинете, в его секретном шкафу хранилось то, что не было предназначено для глаз непосвящённых. Если эти бумаги попадут в чужие руки — господин Тан Липен его просто убьёт. Если раньше безжалостный меч палача не опустится на его шею…       — У меня нет ключа, — с фальшивым спокойствием заявил Ман Юн и с вызовом посмотрел на грозного байху. — Я потерял его несколько дней назад, и теперь ума не приложу, как открыть этот шкаф.       — Тогда мне придётся его сломать, хотя и жаль портить такую красивую мебель, — Суй Чжоу не поддался на провокацию, и никакие ложные аргументы не могли сбить его с толку.       — Да как вы смеете!.. Вы… Убирайтесь отсюда вон! Это частные владения…       Суй Чжоу видел, что нервы подводят его оппонента, и это лишний раз убеждало его, что он на верном пути.       — Господин Ман, я провожу расследование дела государственной важности по поручению его величества, — спокойно заявил байху Императорской Стражи. — Я уведомил вас об этом в присутствии свидетелей, — он кивнул на стоявшего за его спиной стражника Ли Сяня и топтавшегося на пороге кабинета слугу. — Если вы умышленно препятствуете мне в расследовании, я буду вынужден вас арестовать и отправить в тюрьму.       Стражник Ли выступил вперёд, готовый немедленно исполнить приказ, если байху Суй посчитает нужным его отдать.       Ман Юн заколебался и пришёл в смятение. Он понял, что попал между двух огней. По одну сторону были его сообщники по преступному промыслу во главе с самим наместником Нанкина, а по другую — не менее грозная Императорская Стража, наделённая полномочиями лично его величеством.       — Ломать? — невозмутимо спросил Ли Сянь, повернувшись к своему байху.       — Не надо… — прохрипел внезапно сникший торговец. — Я открою.       Суй Чжоу подошёл ближе и, дождавшись, когда Ман Юн дрожащими руками откроет шкаф с документами, лично выгреб оттуда все до единой бумаги.       — А тут что? — он заметил в глубине шкафа ещё одну маленькую дверцу. — Открывайте, господин Ман. Я сказал, что мне нужны все документы.       Ман Юн пронзил его ненавидящим взглядом, но всё же был вынужден открыть. Он был сейчас один против двоих, и эти двое были наделены властью.       Суй Чжоу, удовлетворённо кивнув, выудил из открывшегося маленького сейфа две тонкие папки с документами и приобщил их к своей добыче. Ман Юн окончательно сник, из чего Суй Чжоу стало понятно, что на этот раз он действительно изъял все документы, относящиеся к делу.       Дождавшись, когда Суй Чжоу и следовавший за ним по пятам Ли Сянь скроются за углом, Ман Юн закутался в плащ, хотя в этот тёплый вечер в нём не было никакой необходимости, и почти бегом пересёк площадь, чтобы тенью скользнуть в дверь резиденции наместника. ***       Результаты исследования, проведённого Дин Жуном, вызвали у командующего Западной Ограды противоречивые ощущения.       С одной стороны, он был рад, что Лю Цзян, этот строптивый, но преданный императору чиновник, всё же не виновен. С другой стороны — надо было начинать всё с начала, потому что других подозреваемых у него не было. Как не было и более-менее внятных улик, которые бы указывали на подозреваемых.       Коротко сообщив императору о проделанной работе, он получил в ответ вздох облегчения и немой вопрос в глазах его повелителя. Его величество тоже был озадачен и недоумевал, кто же тогда посмел совершить все эти безобразия. Кто-то, очень похожий на Лю Цзяна, и так же, как он, имеющий доступ ко многим происходящим во дворце делам.       Ван Чжи пообещал продолжить расследование и всю дорогу из Запретного Города ломал голову, но так и не нашёл ответа. Департамент печатей мог быть замешан, даже если его руководитель чист, как горный хрусталь. Министерство церемоний могло быть замешано. В конце концов, даже Императорская канцелярия, в которой служат в основном невзрачные и ни на что не влияющие писари и младшие чиновники… Кто угодно мог позариться на деньги заговорщиков или иметь против государя личную обиду.       На город уже опустились сумерки, когда Ван Чжи пришёл в тюрьму, чтобы освободить главу Департамента печатей из заточения.       Нет, он не собирался перед ним извиняться. Они оба были служащими его величества и делали то, что предписывал им долг.       Лю Цзян сидел за столом и что-то писал, когда дверь его камеры со скрипом распахнулась, пропуская хозяина этой мрачной темницы.       — Господин Лю, — Ван Чжи сдержанно поклонился.       — Господин Ван, — чиновник не спеша поднялся и ответил поклоном. Его глаза были спокойны, в них не было ни тени паники или отчаяния.       — Я пришёл сообщить вам, что исполнил своё обещание, — сказал Ван Чжи, втайне восхищаясь выдержкой арестанта. — Обвинения в ваш адрес не подтвердились. Вы свободны, господин Лю.       Лю Цзян поклонился чуть ниже, чем в первый раз.       — Благодарю, командующий Ван. Но разве моя непростительная беспечность при хранении печатей?..       — Моё ведомство не интересует ваша беспечность, — нетерпеливо перебил его Ван Чжи. — Вы не нарушили регламент, господин Лю. А мне сейчас нужен тот, кто начертил план, который я показал вам вчера. И ещё больше нужен тот, кто подделал ваш почерк и печать Военного Министерства.       — Так вы установили, что кто-то его подделал? — не удержался от вопроса чиновник.       Ван Чжи решился немного раскрыть перед ним карты, чтобы попробовать получить ответы на свои вопросы и, возможно, завербовать сторонника.       Он придвинул себе стул и уселся, жестом приглашая Лю Цзяна сесть напротив.       — Господин Лю, то, что я вам скажу сейчас, это тайна следствия и государственная тайна. Но раз уж я решил, что вы невиновны, рискну пойти ещё дальше.       Чиновник почтительно склонил голову, будто заверяя командующего, что тот может ему верить.       — Посмотрите на этот документ внимательно, — Ван Чжи положил на стол фальшивую военную директиву. — Он написан совсем недавно, всего неделю назад. Тот, кто его писал, замешан в заговоре против его величества. Это человек из дворца. Он, вероятно, пытался скопировать ваш почерк, и почти преуспел в этом.       Лю Цзян задумчиво посмотрел на документ.       — Да, почерк очень похож. Но вот этот иероглиф я пишу совсем иначе — справа налево. Сам не знаю, почему… обычно ведь пишут наоборот… Значит, тот, кто написал это, пытался меня подставить?       — Или просто отвести от себя подозрения, — пожал плечами Ван Чжи. — Это не обязательно ваш враг, господин Лю, но это опасный и коварный человек, который злоумышляет против императора. И который имеет доступ к написанным вами документам, чтобы скопировать почерк. Подумайте, кто это может быть?       Лю Цзян покрутил в руках документ и вздохнул. То, что сказал ему сейчас командующий, вызывало тревогу, но он тревожился не за себя. Он боялся, как и его собеседник, что где-то совсем близко от императора затаился опасный враг.       — Нет, я не знаю никого, кто бы мог… — сказал он после долгого раздумья. — Я готов поручиться за советников Департамента, они не раз проверены в деле. Сожалею, что не могу помочь вам в расследовании, командующий Ван.       В его голосе Ван Чжи слышал искреннее сожаление, но там было что-то ещё… Сомнение.       Ван Чжи посмотрел в глаза собеседнику.       — Господин Лю, я ценю вашу искренность и объективность. Но сейчас важны любые сведения, любые подозрения, даже если вы не можете их ничем подкрепить. Это не допрос, и никто не узнает о нашем разговоре. Расскажите мне всё, любые мелочи могут иметь значение.       Лю Цзян покачал головой и усмехнулся.       — Да, слухи о вашей проницательности нисколько не преувеличены, командующий Ван. В отличие от слухов о вашей зловредности. Хорошо, я поделюсь сомнениями, но это такой абсурд…       — Неважно. Я всё проверю.       — Я ничего не могу сказать о человеке, который мог подделать мой почерк. Весь мой Департамент и половина Министерства церемоний имеет доступ к бумагам, написанным моей рукой. Но я несколько раз видел иероглифы, похожие на те, что написаны на плане сокровищницы…       Ван Чжи наклонился к нему через стол, невольно понизив голос:       — Ну же… Кто написал их?       — Я не могу быть в этом уверен… Я вообще не являюсь специалистом… Но очень похоже пишет госпожа Шао, императорская наложница.       — Госпожа Шао! — удивился Ван Чжи. — Она помогла своему слуге украсть свои драгоценности?       Лю Цзян только пожал плечами.       — Я же предупреждал вас, что это полная нелепость.       — Нет, это не нелепость, — Ван Чжи чувствовал, что очень близко подобрался к разгадке. — У госпожи Шао ведь имеется брат, и он служит в Министерстве церемоний… Что вы о нём думаете, господин Лю?       — Ленивый, но хитрый, — Лю Цзян покачал головой. — Правда, его хитрость в основном ограничивается тем, чтобы увильнуть от ответственной работы, не потеряв расположение министра. Вряд ли у него хватило бы смелости и ума…       Ван Чжи глубоко задумался, потом встал, забрал разложенные на столе улики, и поклонился бывшему арестанту.       — Господин Лю, я благодарю вас за откровенность. Сейчас вы свободны. Стражник проводит вас до ворот.       Лю Цзян, прежде чем выйти из камеры, порвал письмо, которое писал, когда к нему явился Ван Чжи, и коротко пояснил:       — Уже не нужно. Это было моё прощальное письмо семье.       — Господин Лю!.. — Ван Чжи задержал его, поддавшись эмоциям, которые не вправе испытывать такой служащий, как он. Он сам это понимал, но не удержался, встретившись глазами с прямым и спокойным взглядом Лю Цзяна. — Я рад, что мои подозрения на ваш счёт не подтвердились.       — И я рад, что мои подозрения на ваш счёт тоже оказались ошибочными, — сдержанно улыбнулся чиновник и поклонился. — Мы оба служим его величеству, командующий Ван. Вы можете рассчитывать на мою помощь в этом деле.       — Тогда присмотритесь на всякий случай к этому братцу Шао, — Ван Чжи всё же был сыщиком и не мог упустить момент. — Если узнаете что-нибудь подозрительное, сообщите мне. Любая мелочь может иметь значение, когда речь идёт о безопасности его величества. ***       Добыча Суй Чжоу в доме господина Мана превзошла все его ожидания. Не зря этот ушлый делец так не хотел открывать свой секретный шкаф.       Расписки за товар, учётные листы на отплывающие из порта Нанкина корабли, ведомости, по которым делился доход от нелегальных сделок складывались в чёткую схему контрабанды, во главе которой стояли сам Ман Юн, его компаньон Чу Линь и, как третий участник преступного синдиката — непогрешимый и наделённый властью хозяин города и порта наместник Тан Липен. Если верить этим бумагам, он получал чуть больше, чем третью часть всей прибыли от преступной деятельности его подельников, и был не просто прикрытием с официальным статусом знатного чиновника, а полноценным компаньоном. Он предоставлял трюмы кораблей, плывущих в Японию и Чосон, куда не рисковали соваться капитаны частных судов компании Ман Юна, и подписывал фиктивные документы на груз, якобы не имеющий к государственной соли никакого отношения.       Несколько раз в финансовых ведомостях мелькало имя господина Вана из столицы, и Суй Чжоу предположил, что это его начальник. Во всяком случае, это имя появилось в документах после того, как коллега Чунь вернулся из Нанкина, не выявив в ходе своей проверки никаких нарушений.       Эти документы уже сейчас могли быть положены в основу обвинения. Но чтобы довести дело до конца и обеспечить императорского судью неопровержимыми уликами, байху Суй, посовещавшись с сяоци Сяо, решил проникнуть на один из кораблей, готовящихся к отплытию в Японию, чтобы произвести там опись погруженного товара. Включая те трюмы, куда обычно не допускались проверяющие.       Сяо Пен пытался возражать и предлагал прежде уведомить командующего о тех уликах, которые им удалось получить, и запросить подкрепление. Он обоснованно предполагал, что на кораблях, стоящих под погрузкой на самом дальнем причале, тот фокус, что Суй Чжоу проделал в доме Ман Юна, вряд ли получится. Как минимум, численное превосходство будет не на их стороне, а фактор внезапности уже утрачен.       — Командующий не поручал мне становиться кормом для рыб, — довольно нахально заявил он в самом конце совещания, состоявшегося на постоялом дворе в районе порта. — И вообще, меня там в столице Сянь Чжень ждёт. Я обещал ей не рисковать зря.       Суй Чжоу подумал, что его тоже ждёт Жунцин. Ну, ему очень хотелось верить, что ждёт и скучает, а не погрузился с азартом в новые расследования… Должен же он вспоминать о нём хотя бы по вечерам, когда приходит время ужина.       — Я направлю рапорт в столицу, — чувствуя, что одерживает верх, добавил Сяо Пен. — Через три-четыре дня у нас будет ответ. Мы успеем задержать корабли, идущие в Японию, а то судно, на котором мои бочки с вином плывут в Пекин, встретят мои коллеги.       Суй Чжоу, устав от спора, молча кивнул и засобирался в свою гостиницу. Сегодня у него был насыщенный день, и хотелось просто выспаться перед завтрашним днём, который мог стать ещё насыщеннее, если господин наместник решит, что этот любопытный байху слишком далеко зашёл в своём расследовании.       Сяо Пен вызвался проводить его, опасаясь, что байху Суй заблудится в нанкинских закоулках.       Вообще-то, он опасался не только этого, но не стал распространяться об истинной причине, почему отправился вместе с Суй Чжоу и тщательно проверил, легко ли его клинок выхватывается из ножен. Он подумал, что, если бы он был наместником Тан Липеном, то не стал бы ждать до утра, чтобы предъявить претензии слишком настырному сыщику из столицы.       Сяо Пен совсем не удивился, когда за очередным поворотом дорогу запоздалым путникам преградила выкатившаяся из подворотни телега. Намного больше его насторожил металлический блеск ружейных стволов за этой преградой.       — Байху Суй!..       Он дёрнул Суй Чжоу за руку, вынудив упасть на холодные камни мостовой, и очень вовремя, потому что ружейный залп прогремел в то же мгновение. Суй Чжоу выругался, перекатываясь по брусчатке ближе к основанию какого-то здания. Сяо Пен откатился в другую сторону. Увидев, что сыщики не убиты на месте меткими выстрелами, их противники выскочили из засады, на ходу обнажая мечи.       Врагов было много. Намного больше, чем в прошлый раз. Было очевидно, что теперь господа контрабандисты хорошо подготовились и не намерены отпускать свою цель живой.       Сыщики, выхватив мечи, вступили в драку, стараясь не открывать спину соперникам. Суй Чжоу мысленно порадовался, что враги, охваченные азартом боя, забыли про ружья и бросили их в своей засаде, не став перезаряжать.       Суй Чжоу и Сяо Пену удалось немного потеснить нападавших, уложив на мостовую двух из семерых бандитов. Хотя, судя по наличию огнестрельного оружия, это были далеко не бандиты, а скорее, личная охрана наместника или подчиняющаяся ему портовая стража.       Суй Чжоу отбил клинки двух соперников, атаковавших его одновременно с двух сторон, и был готов бежать, но увидел, что у его напарника возникли затруднения. Сяо Пен сражался левой рукой, потому что правая была распорота мечом. И на него наседали сразу трое.       Увидев, что Суй Чжоу отбился и готов броситься к нему на выручку, Сяо Пен крикнул:       — Байху Суй, уходите! Я задержу их.       — Чёрта с два! — выругался в ответ Суй Чжоу, который никогда не бросал товарищей в беде. Даже если это были служащие конкурирующего ведомства. — Сяо Пен, держись!       Он поспешил к напарнику, но его недавние противники, немного оклемавшись, снова встали у него на пути.       Сяо Пен ругнулся себе под нос. Чёрт бы побрал байху Суя, он же должен спастись, у него же все документы по делу!.. Он собирался так и сказать своему старшему коллеге, когда тот пробился и встал с ним плечом к плечу, но не успел. Острые клинки нападавших мелькали так близко, что времени на разговоры не осталось.       Когда Сяо Пену удалось-таки сразить ещё одного бандита, и он кивнул Суй Чжоу на образовавшийся проход, позади за спинами их врагов возникли ещё трое. Молодой стражник переглянулся с более опытным байху и увидел в его глазах спокойную решимость.       — Отлично, дерёмся, — кивнул он. — Байху Суй, я в порядке… Но у вас документы…       Он не договорил, потому что бандиты снова окружили их и начали наседать.       Сыщики уже почти отчаялись пробиться сквозь плотный строй осаждавших их врагов, когда в рядах противника образовался просвет, и оставшиеся бандиты в растерянности обернулись. Крепкая фигура, с виду ничем не отличавшаяся от этих разбойников, раскидала нападавших, как шаловливых котов, и встала рядом с Суй Чжоу.       — Цзя Куй… — узнал товарища Сяо Пен. — Как же ты вовремя…       Поняв, что к ним пришло нежданное подкрепление, стражник устало прислонился к стене и медленно сполз на залитую кровью брусчатку мостовой.       Суй Чжоу собрал последние силы и присоединился к Цзя Кую, который, лихо орудуя мечом, довольно быстро уложил оставшихся после его внезапного вмешательства бандитов. Поле боя осталось за ними, и Суй Чжоу подумал, что уже дважды обязан жизнью служащим Западной Ограды. И их командующему, так своевременно направившему этих служащих.       — Сяо Пен! — победители, не сговариваясь, склонились к своему коллеге. — Братец Сяо, ты как, живой?       — Конечно, я ведь обещал сестрице Сянь… — Он с трудом разлепил глаза и протянул руку Цзя Кую. — Помоги мне встать.       — Нет, подожди, — Цзя Куй оторвал от своей рубашки широкую полоску ткани и перетянул раненую руку товарища.       — Сможешь добраться до моей гостиницы? — уточнил у него Суй Чжоу, когда Сяо Пен поднялся, опираясь на коллегу по Западной Ограде.       — До своей гостиницы, — усмехнувшись, возразил Сяо Пен. — В вашу, байху Суй, возвращаться теперь опасно. Кто поручится, что там не ждёт очередная засада?       Суй Чжоу был вынужден признать, что он прав, но было досадно оставлять там документы, полученные им в предыдущие дни расследования.       Их сомнения разрешил Цзя Куй.       — Идём на постоялый двор к Сяо Пену. Я тоже там остановился, потому что братец Сяо сообщил координаты командующему. Про нас здесь никто не знает, а искать байху Суя в этой дыре может только сумасшедший.       На постоялом дворе все уже спали, и столичные сыщики, не привлекая к себе внимания, тихо проскользнули с чёрного хода в комнату Сяо Пена. Суй Чжоу помнил, что оттуда можно было легко и удобно сбежать через окно в случае опасности.       — Откуда ты здесь взялся, Цзя Куй? — спросил Сяо Пен, немного придя в себя после перевязки и чашки крепкого чая, заваренного на троих Суй Чжоу.       — Командующий велел мне подстраховать вас, пока никуда не влипли. Но вижу, что уже влипли…       — Я сам не ожидал, что найду у этого господина Мана такой компромат, — устало вздохнул Суй Чжоу. — Эти документы нужно немедленно отправить в столицу. Хранить их здесь слишком опасно.       — Да, вам лучше вернуться в столицу, байху Суй, — согласился с ним Сяо Пен. — И привезти с собой кого-нибудь, обладающего большими полномочиями, чем у нас. Желательно, верховного прокурора.       Суй Чжоу покачал головой. Насчёт прокурора он был согласен, но вот насчёт вернуться…       — Мы собирались проникнуть на корабль, который загружают для отправки в Японию. Из тебя сейчас не самый лучший боец, — байху кивнул на его перевязанную руку. — А там может возникнуть драка.       — Драка может возникнуть везде, — усмехнулся стражник Западной Ограды. — Наместник Тан так просто не отступится. Это же не только бешеные деньги, это его свобода и власть. Может, отправим Цзя Куя?       — Нет, я должен охранять тех, кто остаётся в Нанкине, — возразил Цзя Куй. — Вернусь, когда все будут в безопасности, а иначе что я доложу командующему?       Суй Чжоу ненадолго задумался. Он видел только один приемлемый вариант.       — Сяо Пен, ты сможешь доехать? На корабль я тебя всё равно не возьму, а в столице тебя ждёт сестрица Сянь…       Стражник посмотрел на него с возмущением, но всё же кивнул.       — Доеду. Здесь ехать-то три дня. Но вы играете нечестно, байху Суй. Не впутывайте сюда сестрицу, она в любом случае меня дождётся.       «А Жунцин — он дождётся меня, или уже привык, что ужин ему готовит А-Дун, а развлекает совместными расследованиями Ван Чжи?» — очень некстати подумалось Суй Чжоу и он невольно вздохнул, обругав себя, что думает совсем не о том.       — Тогда отправишься завтра в путь, Сяо Пен. Лошадь у тебя есть. Возьмёшь эти документы и отчёт для командующего Вана… И ещё письмо. Я напишу сейчас. Моему другу.       — Ага, главному магистрату Тану, — догадался стражник, заставив Суй Чжоу почему-то смутиться.       Но ведь он не имел в виду ничего такого… И кто знает, когда они с Жунцином теперь снова увидятся? А он обещал писать. Вдруг Тан Фань действительно ждёт от него весточки, и не забыл о нём, увлечённый новыми делами в своей префектуре?..       Уставший от бурных событий этого дня, Суй Чжоу уснул, едва добравшись до кровати, которую щедро уступил ему Цзя Куй. Он так и не успел написать письмо Тан Фаню. Он даже не успел написать отчёт по делу, но Сяо Пен успокоил его, что в отчёте нет необходимости, ведь он сам явится в Западную Ограду и расскажет всё командующему намного лучше и подробнее, чем мог бы написать байху Суй в строчках казённого документа. ***       Растерянный юноша в провинциальной одежде стоял посреди кабинета губернатора префектуры Шуньтянь и взволнованно мял в руках какой-то документ.       — Так вы говорите, господин Се, что ваш старший брат уехал из Тайюаня заниматься торговыми делами?       Губернатор Тан выглядел сочувствующим и очень заинтересованным.       — Да, ваша честь. Уже две недели прошло, и никаких вестей от брата, хотя он обещал писать. Родители волнуются… Ну, я и приехал в столицу, думал, смогу его найти…       — И не нашли?       — Нет, к сожалению, — посетитель уныло вздохнул. — Но я узнал странные вещи, ваша честь. На постоялом дворе, где брат собирался остановиться, хозяин признал, что он там снял комнату. Но потом он пропал. Только счёт неоплаченный остался…       Парень протянул Тан Фаню листок, который мял в руках.       — Хозяин гостиницы говорит, что из префектуры приходили, искали брата. Чуть ли не жуликом его объявил… Сам он жулик! А счёт я оплатил, ваша честь. Никто не может утверждать, что члены семьи Се недобросовестны в делах. Но брат-то исчез!.. Вот я сюда и явился. Думаю, вдруг вы знаете, что с ним случилось.       Губернатор Тан озадаченно покачал головой. Несмотря на свой опыт в ведении уголовных дел он так и не научился говорить неприятные вещи родственникам жертв преступлений.       — Господин Се, я не могу быть до конца уверен в своих выводах. Нам так и не удалось опознать этого человека…       — Опознать? — нахмурился проситель. — Вы хотите сказать, он мёртв и его теперь надо опознать?..       — Мы нашли мужчину… убитого… — вздохнул Тан Фань в унисон с молодым торговцем. — Нельзя быть до конца уверенным, что это ваш брат, господин Се. Но это очень вероятно.       — Я могу это сделать, ваша честь? Опознать? — молодой Се побледнел от этой мысли, но посмотрел на губернатора прямо и бесстрашно. — Если надо, я готов. Это всё же лучше, чем пребывать в неведении.       Тан Фань был с ним отчасти согласен. Но опознавать уже было нечего. Он так и объяснил посетителю.       — Я сожалею, господин Се, но этого человека пришлось похоронить как неопознанный труп. У него было разбито всё лицо так, что вряд ли кто-то мог бы…       Юноша чуть слышно охнул, но постарался взять себя в руки.       — Бедный, бедный мой старший брат!.. Значит, даже увидеть его в последний раз не смогу?.. И его… убили. Ведь его же убили, да? Из-за денег, которые он хотел вложить в дело? Ограбили?       Вот об этом Тан Фаню было ничего не известно, хотя в оставшихся на постоялом дворе вещах никаких больших денег не обнаружилось. Магистрат бы совсем не удивился, если убивший старшего Се злодей Кун Баоли прихватил с собой его кошелёк, хотя ограбление, конечно, не было главным мотивом.       — Да, возможно, его ограбили, — медленно проговорил Тан Фань, подумав, что с такой версией убийства семье этого бедолаги будет проще смириться.       — И вы найдёте мерзавцев, которые это сделали, ваша честь?       В глазах юноши, блестевших от сдерживаемых слёз, смешались горе и надежда. Надежда на справедливость и правосудие. Тан Фань просто не мог её обмануть.       — Я обещаю вам, господин Се, что префектура Шуньтянь и я лично сделаем всё возможное, чтобы найти убийцу и покарать его по законам Империи Мин. Но вам придётся написать заявление о пропаже брата… Таков официальный порядок. Прошу вас, пройдите в соседний кабинет, магистрат Чен поможет вам всё оформить.       Молодой господин Се почтительно поклонился губернатору префектуры Шуньтянь и, понуро опустив голову, вышел следом за младшим магистратом.       Тан Фань мог бы считать, что его расследование наконец начало успешно продвигаться, но искреннее горе в глазах младшего брата торговца из Тайюаня не позволяло ему применить к этому случаю слово «успешно».       Это дело станет успешным только тогда, когда мерзавец Кун, погубивший столько невинных жизней, предстанет перед судом. И Тан Фань готов был рыть землю и лично мотаться по самым грязным закоулкам столицы, чтобы выйти на его след. А то, что Кун Баоли не сбежал слишком далеко, главный магистрат почему-то был уверен. Интуиция редко его подводила, и он решил начать поиски бывшего байху с самого подходящего для беглых преступников места — с Железного рынка и его окрестностей.       Конечно, ему мог бы очень помочь Суй Чжоу, но он уехал по важному государственному делу и даже писем ему не писал. Тан Фань хотел было обидеться на друга, но подумал, что он тоже там не баклуши бьёт, в этом Нанкине. Переодевшись в обычную городскую одежду и прихватив с собой двоих стражников префектуры, он отправился на поиски. ***       Два корабля на дальнем причале были полностью загружены и готовы к отплытию.       Наместник Тан Липен немного успокоился, не обнаружив никаких следов нахального сыщика из столицы, посмевшего отказаться от его даров и заполучившего нахрапом весьма опасные документы. Из города он не выезжал — значит, скоро где-нибудь обьявится. Скорее всего, понял, что ничего не добьётся официальным путём, и готовится к какой-нибудь тайной вылазке…       Тан Липен был хитёр и предусмотрителен. Он умел поставить себя на место противника и просчитать разные варианты. Впрочем, не обладай он такими талантами, вряд ли занимал бы сейчас эту должность и владел примерно половиной преступного промысла контрабандистов в Нанкине. И вряд ли этот промысел мог стать таким успешным без его умелого руководства.       Тан Липен ждал подвоха от растворившегося в узких переулках Нанкина Суй Чжоу. И готовился дать отпор — такой, чтобы навсегда отбить у него охоту лезть в чужие дела, даже по поручению его величества. И если для этого придётся пожертвовать чем-то не столь значительным, как его власть и свобода, цена его не смущала.       Не зная о коварных замыслах вороватого наместника, Суй Чжоу готовился предпринять ночную вылазку на корабль, отплывающий завтра в Японию.       Просидев в порту два последних дня, Цзя Куй так и не смог точно определить, сколько мешков контрабандной соли, а сколько — честно купленного риса загрузили в трюмы матросы.       Нужн было забраться в эти трюмы и проверить. У них оставалась всего одна ночь перед отплытием, и Суй Чжоу под невозмутимым взглядом Цзя Куя облачился в чёрный маскировочный костюм и сунул за пояс оружие.       — На борт пойду я один, — распорядился он, когда до нужного им судна оставалось лишь пересечь узкую полоску причала. — Жди меня здесь, Цзя Куй, и если что-то пойдёт не так, возвращайся на постоялый двор… Возвращайся в Западную Ограду. Командующий Ван получит документы и отчёт Сяо Пена и пришлёт сюда людей, которые арестуют наместника. Твоя миссия на этом закончена.       — Моя миссия закончится, когда вы вернётесь в столицу целый и невредимый, байху Суй, — покачал головой Цзя Куй. — Думаете, я смогу смотреть в глаза командующему, если брошу вас здесь в опасности?       Суй Чжоу хотел поспорить, но наткнулся на спокойный и решительный взгляд своего спутника, и молча кивнул.       — Мы идём на борт вместе, — сказал Цзя Куй, убедившись, что спора не будет. — Я первый, вы за мной. Я сниму охрану — не волнуйтесь, только вырублю часа на три. Вы спускаетесь в трюмы, я караулю наверху. Если что-то не так, зовёте меня. Я прихожу, устраняю проблему, дальше — по той же схеме. Когда всё закончите, уходите первым, я прикрываю.       Суй Чжоу мог бы возразить, что он здесь старший по званию и ему определять тактику их опасной вылазки, но возражать по существу было нечего. А обижаться на Цзя Куя, что он здесь командует, было бессмысленно, потому что командовал он абсолютно верно. Суй Чжоу вспомнил, кем был его сегодняшний напарник до того, как стать хозяином таверны, потом узником, а потом телохранителем главы Западной Ограды, и только молча кивнул.       Две тени в чёрном бегом пересекли площадку перед причалом и застыли в тени от борта корабля. Вокруг было тихо и ничего не нарушало ночной покой кроме плеска воды и мерного поскрипывания корабельных снастей.       Цзя Куй ухватился за толстый канат, удерживавший корабль у причала, и стал медленно взбираться вверх, стараясь не производить ни звука. Когда он оказался на палубе и молча кивнул своему спутнику, Суй Чжоу ловко проделал такой же манёвр.       Быстро оглядевшись по сторонам, Цзя Куй придержал Суй Чжоу за руку и прошептал прямо в ухо:       — Байху Суй, здесь нет охраны. Это странно… Ловушка?.. Что будем делать?       — Лезть в трюм.       Суй Чжоу даже обрадовался, что нет охраны. Так было быстрее и безопаснее. Наверное, в последнюю ночь перед отплытием в Японию капитан не видел смысла заморачиваться и отпустил команду хорошенько выспаться.       Он проверил четыре трюма и в двух обнаружил мешки с контрабандной солью, хотя по документам везде должен быть только рис. Всего сорок шесть мешков соли. Для одного рейса, учитывая, сколько этот товар стоит на том берегу, это вполне достаточно. Надо полагать, второй корабль нагружен примерно так же.       Суй Чжоу засомневался, нужно ли ему лезть и на второе судно тоже, и решил, что найденного здесь вполне достаточно. Сейчас они вернутся в свою каморку на постоялом дворе, и он напишет подробный протокол осмотра.       Он заглянул в капитанскую каюту, где рассчитывал обнаружить какие-нибудь сопроводительные документы на груз. В одном из ящиков стола он их нашёл и, не раздумывая, сунул за пазуху.       Он уже повернулся чтобы выйти на палубу, где стоял, прижавшись к деревянной рубке, Цзя Куй, когда весь корабль содрогнулся от мощного взрыва. Яркая вспышка ослепила Суй Чжоу и отбросила в сторону от двери, но крепкая рука Цзя Куя ухватила его и потянула наверх.       — Байху Суй, прыгайте в воду! Уходите, быстрее!..       Суй Чжоу, почти не осознавая, что делает, выполнил это указание, и в следующий момент обьятые пламенем перекрытия каюты с убийственным грохотом рухнули туда, где только что стоял императорский стражник.       — Цзя Куй! — отплёвываясь от набравшейся в рот воды, позвал Суй Чжоу. — Цзя Куй!..       К кораблю уже спешили из главного порта заспанные дежурные. Нужно было выбираться на берег и уходить.       Суй Чжоу с отчаянием посмотрел на охваченный огнём пожара корабль контрабандистов. Цзя Куя нигде не было.       Отряхнув мокрую одежду, он поспешил укрыться за зданием склада, и некоторое время наблюдал, как стражники тушат пожар и таскают на берег мешки с товаром, которые не пострадали от взрыва.       Цзя Куй так и не появился, и, прождав ещё около получаса и окончательно замёрзнув, Суй Чжоу с тяжестью на душе вернулся на постоялый двор.