Новые приключения сыщика династии Мин

      Сянь Чжень погасила свечу, догоревшую почти до конца, умылась холодной водой, стирая следы бессонной ночи, и решительно вышла во двор.       Над столицей медленно всходило тусклое холодное солнце.       Ей навстречу поспешил Цзя Куй.       — Ну что, удалось что-нибудь узнать? — спросила она, почти не стараясь скрыть тревогу.       — Ничего толком не известно. Я спрашивал людей из дворца, но все только пожимают плечами. А стражники, сменившиеся с караула, говорят, что он в тюрьме.       В тюрьме? Почему в тюрьме? За что?.. Ведь он же так верно служит его величеству!.. Если только подлые придворные казнокрады на него клеветали, и император им поверил…       Сянь Чжень вспомнила мудрые глаза императора и покачала головой. Нет, он не мог поверить в бесстыжую ложь. Тогда почему Ван Чжи в тюрьме?..       Надо идти к императору, — решила Сянь Чжень. — Это единственный выход, если даже Цзя Куй не в курсе, что происходит. Противоречивые слухи, дошедшие до Западной Ограды из разных источников во дворце, совсем не располагали к праздному ожиданию. В конце концов, если Ван Чжи в опасности, кто же ещё может его спасти — пока ещё не поздно это сделать…       — Цзя Куй, отвези меня в бордель Хуаньи, — невозмутимо велела Сянь Чжень.       Ни за что на свете она бы не согласилась переступить порог этого заведения, если бы не Ван Чжи. Но сейчас было не до церемоний.       Телохранитель удивлённо посмотрел на сестрицу Сянь, но её это не смутило. Она упрямо поджала губы и демонстративно вздохнула.       — Мне нужно на прием к его величеству. Но я же не могу идти во дворец прямо так, — Сянь Чжень многозначительно одёрнула невзрачную юбку простой горожанки. — У госпожи Цуй есть шикарные наряды, и я надеюсь, она мне одолжит что-нибудь достойное княжеской дочери.       — Это верно, во дворец надо при параде, — согласился Цзя Куй. — Но что вы задумали, госпожа?       — Надо спасать командующего. Если никто не знает, как вызволить его из императорской тюрьмы, пусть сам император это сделает.       Цзя Кую нечего было возразить, и он только молча восхитился её решимостью. Эта девица, даром что княжеская дочь, была достойной сестрицей для братцев из Западной Ограды. Такой и послужить не грех.       — Через пару минут повозка будет у ворот.       Сянь Чжень благодарно кивнула ему и почти облегчённо выдохнула: это всё же лучше, чем пребывать в бездействии!..        ***       Утром Сюэ Лин принёс своему начальнику и заключённому чайник со свежим чаем и коротко ответил на немой вопрос в глазах Суй Чжоу:       — Всё тихо.       И поспешил удалиться, чтобы не мешать их секретным разговорам.       Ван Чжи, едва бросив взгляд на своего сторожа, понял, что этой ночью тот не сомкнул глаз. Усталое лицо Суй Чжоу выражало озабоченность, под глазами залегли синяки… Ван Чжи почувствовал себя виноватым, что притащил его сюда после основного дежурства и заставил коротать ночь, охраняя его от врагов.       — Вы напрасно отказались вздремнуть, Суй Чжоу, — заметил он, когда императорский стражник протянул ему пиалу с горячим ароматным чаем. — Вряд ли убийцы действительно могли бы сюда проникнуть.       — Это смотря кто у нас убийцы, — с иронией хмыкнул Суй Чжоу, прекрасно понимавший уровень угрозы. — Если в этом замешан мой подлючий начальник, а я почти не сомневаюсь, что он приложил руку к отсутствию охраны на воротах, ему ничего не стоило раздобыть ключи от тюрьмы.       — Слишком грубо. И слишком рискованно. Ван Тун, может, и идиот, но особой смелостью не отличается, — не согласился Ван Чжи. — Одно дело — убрать на время стражников с одного из постов. Это можно объяснить чем угодно. И совсем другое дело — целенаправленно проникнуть в тщательно охраняемую тюрьму и совершить нападение. Он бы не стал так подставляться.       — Это верно, — Суй Чжоу, отлично изучивший «подлючего начальника» за годы службы, был вынужден согласно кивнуть. — Ван Тун — трус. Он предпочитает действовать чужими руками. Но это не значит, что можно сбросить его со счетов. Он давно вас ненавидит, Ван Чжи.       Командующий Ван в ответ только усмехнулся. Если бы все, кто его ненавидит, выстроились в ряд, его длины хватило бы, чтобы окружить внешнюю стену Запретного Города. Нет, он не верил, что за всем этим безобразием стоит Ван Тун. Вернее, что за ним стоит он один.       — Никто кроме него не мог отдать распоряжение убрать стражу, — настаивал Суй Чжоу.       — Я анализировал разные варианты, но пока не вижу ни малейшей связи между Ван Туном и Белым Лотосом, — заметил Ван Чжи и чуть заметно поморщился. Рассечённая мечом убийцы ладонь болела, но ему не хотелось, чтобы Суй Чжоу это видел. Он нуждался сейчас не в сочувствии, а в дельной подсказке. — С ним может быть связан Шан Мин, но старого интригана разбил радикулит, и уже три дня он не появляется при дворе. Значит, кто-то ещё… кто-то во дворце, о ком мы пока не знаем, но непременно должны вычислить.       — Я думал, вы спали, а не анализировали разные варианты, — не удержался Суй Чжоу, который всю ночь только и занимался тем, что анализировал, и теперь допивал третью чашку чаю, чтобы не задремать на ходу.       — Одно другому не мешает, — спокойно сказал Ван Чжи и покосился на догорающую у края стола свечу. — Нам пора. Нельзя заставлять его величество ждать.       Обратный путь из тюрьмы в императорский кабинет Ван Чжи и его конвоир проделали так же молча, как и путь в тюрьму, но совсем по другой причине. Они обсудили все свои тайны и согласовали решения.       Узкие переулки Запретного Города, которые ночью казались зловещими и таящими скрытую опасность, сейчас были заполнены слугами и придворными, снующими по своим делам.       Его величество с раннего утра уже успел потрудиться. Поворачивая на последнем перекрёстке на пути в рабочий кабинет императора, Суй Чжоу и Ван Чжи увидели, как из кабинета выскочил Ван Тун с перекошенной физиономией и, нервно размахивая руками, направился в сторону Северных ворот.       Друзья переглянулись, и Ван Чжи предположил, что их сомнения относительно участия начальника Северного Двора в организации ночного покушения сейчас успешно разрешатся.       Чжу Цзяньшень отпустил Суй Чжоу отсыпаться после суточного дежурства и повернулся к Ван Чжи, с удовлетворением отметив, что тот уже не выглядит таким бледным и измученным, как прошлой ночью.       — Всё в порядке?       — Благодарю, ваше величество. — Ван Чжи поклонился. — Мне впервые за последнее время удалось нормально поспать.       Император довольно усмехнулся и заявил, будто продолжая секретное совещание, завершившееся вчера ближе к полуночи:       — Я с утра вызвал Ван Туна. Именно он распоряжается стражей, и он должен знать, почему Восточные ворота вчера остались без охраны,       — Ваше величество, я видел, как он уходил, — кивнул Ван Чжи, удивлённый, что его повелитель решил лично заняться расследованием.       — Он сознался, что отдал указание стражникам оставить посты с начала второй стражи и до полуночи, — в голосе Чжу Цзяньшеня мелькнуло раздражение, но он постарался сдержать эмоции перед своим подданным. — Сослался на секретную директиву Военного Министерства. Я потребовал подтверждение и сильно удивился, когда он мне его предоставил.       — Мне будет позволено на него взглянуть? — не удержался Ван Чжи.       — Можешь забрать, — император протянул ему лист бумаги с витиеватыми подписями. — Никто из этих чиновников уже не может давать никаких указаний. Они отстранены на период ревизии в Министерстве. Ван Тун клянётся, что не знал этого, но я ему не верю.       — Это может оказаться ловкой подделкой, — предположил Ван Чжи, у которого новая информация не сходилась с результатами тщательного анализа ситуации. Он совершенно не предполагал, что попытка дерзкого убийства у стен дворца может быть связана с его противоборством с военными чиновниками, растащившими казну и попавшими под ревизию.       — Меня бы это не удивило, — хмыкнул император. — Но вряд ли сам Ван Тун мог пойти на преступление. Я, конечно, пока держу его на этой должности, но это не значит, что я не вижу его насквозь. Так вот, я знаю, какой он трус. Он не решился бы провернуть такую дерзкую комбинацию в Запретном Городе.       Ван Чжи был полностью согласен. Именно об этом он говорил Суй Чжоу совсем недавно.       — Я выясню, ваше величество, — он свернул в трубочку «секретную директиву» и сунул за пазуху.       — Хорошо, — задумчиво кивнул император. — Будь осторожен и постарайся не бродить по городу поздно ночью. И вот ещё что. Это дело с контрабандой… Его в любом случае должна вести Стража. Я думаю, Суй Чжоу подойдёт идеально — он не берёт взяток, честен и смел.       Ван Чжи не мог с этим поспорить, хотя ему совсем не хотелось отправлять друга прямо к тигру в пасть. А в том, что дело с контрабандой будет сложным и опасным, он нисколько не сомневался.       — Ваше величество, это безупречный выбор. Я направлю ему в помощь человека, но он будет действовать не официально, чтобы не привлекать внимания местных чиновников. — Ван Чжи немного замялся, но всё же рискнул дать императору совет. — И мне кажется, будет лучше, если главе Северного Двора не будут известны подробности вашего поручения Суй Чжоу.       — Согласен.       Чжу Цзяньшень и сам всерьёз раздумывал о том, что следует поручать этому ненадёжному типу поменьше серьёзных дел. Если он не гнушается взятками от преступников всех мастей, кто может поручиться, что за эти взятки он не продаст и его величество, и всех его сторонников… ***       Тан Фань провёл беспокойную ночь, напрасно ожидая, что Суй Чжоу придёт со службы и приготовит ему ужин. Или уже завтрак… Ближе к рассвету он всё же задремал прямо на кухне, за обеденным столом, уронив голову на скрещенные руки. Ему снилось, что Гуанчуань спасается от погони, а целая орава лохматых оборванцев с мечами гонится за ним, петляя по узким закоулкам какого-то незнакомого города…       Когда он проснулся с первыми лучами позднего зимнего рассвета, его друга так и не обнаружилось дома, и Тан Фань стал всерьёз раздумывать, отправиться ли ему на свою службу в префектуру или на службу к Суй Чжоу в Северный Двор. Но он вспомнил, как не любил Суй Чжоу, когда кто-то вмешивался в его дела без приглашения, и решил, что даст ему шанс вернуться домой самостоятельно. Возможно, ничего страшного с ним и не произошло. Просто начальник-самодур заставил дежурить за заболевшего коллегу или возникли новые обстоятельства в расследовании, которые нельзя было отложить до утра.       Он потёр шею, которая затекла от сна в неудобной позе, наскоро приготовил себе чай и, стараясь не думать ни о чём плохом, пошёл на работу.       Явившись в префектуру, Тан Фань первым делом затребовал у своих служащих сведения обо всех пропавших в столице мужчинах за последнюю неделю. Он надеялся обнаружить хоть какие-то нити, ведущие к трупу, выловленному из реки у деревни Ланфан. Никаких сомнений относительно того, что это не был труп бывшего байху Куна, после заключения Лао Пэя у него не осталось.       Младший магистрат Чен, болтавшийся по префектуре без дела, вызвался ему помогать, анализируя описания пропавших на соответствие приметам «утопленника». Хотя примет было не так уж много и к ним могли подойти очень многие описания.              Чиновники работали уже два часа, но никаких зацепок не нашли.       Ещё во время расследования дела о похищениях детей Тан Фань столкнулся с тем, что в столице почти каждый день пропадают люди, и пропадают по самым разным причинам. Детей и молодых женщин похищают бандиты, чтобы продать их в рабство. Бордели нередко пополняются таким образом. Но иногда девицы и сами бегут из отчего дома, начитавшись романтической ерунды и не желая подчиняться родительской воле. Мужчины сбегают от кредиторов, напиваются «в хлам», замерзают на улицах, получают по башке в пьяных драках, становясь очередными неопознанными трупами…       Главный магистрат префектуры Шуньтянь, несмотря на уже имевшийся опыт расследований, всё же не мог не ужаснуться количеству народа, который исчезает бесследно в самом центре Империи — в городе, который должен быть оплотом стабильности и безопасности.       Магистрат Чен принёс ему несколько листков с описаниями пропавших, и Тан Фань сложил их в стопку рядом с теми, которые выбрал сам. Здесь были и непросыхающие пьяницы, скрывающиеся от своих сварливых жён, и добропорядочные торговцы, не вернувшиеся из деловых поездок, и даже один военный, который вечером отправился в кабак — и больше его никто не видел.       Задачей служащих префектуры было опросить всех, заявивших о пропаже этих людей, постараться выяснить, что же на самом деле с ними произошло, и есть ли хоть какая-то связь между ними и телом убитого мужчины, официально опознанным бывшими коллегами как Кун Баоли. Правда, опознанным только по сапогам и пряжке на плаще. Ну, ещё по росту и фигуре, но таких фигур только в Восточной Ограде было больше, чем достаточно, не говоря уже про всю остальную столицу…       Тан Фань раздал указания подчинённым, а самые перспективные случаи оставил себе. Сегодня у него не было судебных слушаний, и половину дня он мог спокойно посвятить этому расследованию.              Первым делом, главный магистрат направился в дом к Пэй Хуаю, чтобы задать несколько интересующих его вопросов.       Доктор встретил своего друга намного радушнее, чем в прошлый раз, и это означало, что сегодня у него намного меньше работы.       — Лао Пэй, ты осматривал этот труп из реки. Не заметил ли каких-нибудь особых примет, по которым можно опознать человека? Ну там, родинки или шрамы…       Пэй Хуай ответил, практически не задумываясь:       — Нет, ничего такого. Ни одной зацепки. Извини, Жунцин, но это только в романах сыщик сразу же находит улики, позволяющие опознать жертву и заодно указывающие на убийцу.       Тан Фань уныло вздохнул, будто говоря: «Я так и знал!».       — Вот если бы на его месте был, допустим, Суй Чжоу… — продолжал рассуждать доктор Пэй. — Проблем с опознанием бы не возникло. Он весь в шрамах.       Тан Фань даже вздрогнул от этих слов и резко поднял взгляд на друга.       — Лао Пэй! Ты… ты что?.. Почему это — Суй Чжоу?..       — Потому что наверняка есть люди, способные опознать его по шрамам. А у этого типа…       Пэй Хуай вдруг осознал, что в голосе Тан Фаня прозвучали непривычные нотки, выдающие его близость к истерике.       — Жунцин, что случилось? Почему ты так странно реагируешь на обычный медицинский факт?       — Потому что Суй Чжоу вчера не вернулся со службы, и я понятия не имею, где он провёл эту ночь… — в глазах Тан Фаня Лао Пэй увидел тревогу и тоску. — Когда я уходил в префектуру, его ещё не было. Даже подумать страшно, а если он?.. И кто-то будет думать, как его опознать…       — Жунцин, ты говоришь ерунду, — нарочито спокойным тоном возразил Пэй Хуай. — Сам знаешь, какая у Суй Чжоу служба. Он может неделю не приходить домой, занимаясь каким-нибудь делом. Зачем же сразу разводить панику?       — Ну… не знаю… — казалось, чёткие аргументы Лао Пэя немного успокоили Тан Фаня, но в душе его всё ещё мучили сомнения. — Но он же мог предупредить? Как-нибудь известить меня, что не надо его ждать и ужина сегодня не будет…       — О, так ты ещё и голодный, Жунцин! — усмехнулся Лао Пэй и потащил его за руку на уютную кухню, где ещё оставались приготовленные с утра Тан Юй сладкие лепёшки. — Давай-ка, поешь. Сразу посмотришь на мир другими глазами. И не беспокойся так за Гуанчуаня. Я думаю, если бы что-то случилось, его друзья с Северного Двора давно бы тебе сообщили. — Ты правда так думаешь? — Да. — Ну тогда, ладно… Тан Фань по-хозяйски придвинул к себе чайник и набил обе щеки вкусной выпечкой. ***       — Ваше величество, благородная госпожа Вэй, дочь князя Вэй из Гуанси, умоляет вас даровать ей аудиенцию и уверяет, что это срочно, — доложил слуга.       Император удивлённо приподнял брови и покосился на Ван Чжи. Тот недоумевающе пожал плечами.       — Надеюсь, ничего ещё не случилось, пока я отсыпался в тюрьме.       — Если бы спалили Западную Ограду или взорвали бомбу у ворот дворца, я был бы в курсе. — Император не скрывал, что заинтригован. — Ван Чжи, встань-ка там за стеной, и послушай, что привело сюда нашу красавицу. Только ничего не предпринимай без моего сигнала.       — Слушаюсь.       Ван Чжи был посвящен императором в тайну его кабинета, позволяющую наблюдать и слушать всё, что в нём происходит, самому оставаясь незаметным.       Молодая госпожа Вэй с достоинством вошла в кабинет его величества и дождалась, когда сопровождавший её евнух удалится, повинуясь жесту императора. Платье из нежно-зеленого шёлка и шикарные нефритовые шпильки в высокой причёске делали её облик по-королевски роскошным, и его величество со знанием дела одобрительно кивнул.       Сянь Чжень рухнула на колени перед императором, не обращая внимания на всю ту красоту, которая окружала её в этом кабинете.       — Ваше величество, вот уже вторые сутки мой друг и начальник Ван Чжи не появляется дома, — не поднимая головы, проговорила она. — Никто не знает, что с ним — ни друзья, ни подчинённые, но люди, приближённые ко двору, судачат, что он арестован и заключён в императорскую тюрьму.       Чжу Цзяньшень слегка наклонился вперёд, заинтригованный тем, как смело ведёт разговор эта девица.       — Умоляю ваше величество, — тут она подняла глаза и бесстрашно встретилась взглядом с повелителем Поднебесной, — если вам известно, что с ним, скажите мне правду. И если правда в том, что он заключен в тюрьму — я молю ваше величество не о милости для него, но о справедливости. Нет никого при дворе, столь же преданного вашему величеству, и если завистливые языки в очередной раз клеветали на вашего достойного слугу — молю вас о мудрости и правосудии. Не позвольте врагам вашего величества и подлым интриганам лишить вас верного соратника, готового отдать жизнь во славу вашего благословенного правления.       Император поднялся из-за стола и, встав перед дочерью князя, смотрел на неё с явным интересом. Вот повезло же плуту Ван Чжи завербовать такую помощницу! И как говорит-то… Да ей в суде выступать надо, а не кашеварить в Западной Ограде.       — Встань, Сянь Чжень, — он протянул ей руку, желая поднять с колен, но девушка не откликнулась на его жест.       — Не раньше, чем ваше величество пообещает не совершать непродуманных поступков в отношении командующего Вана.       — Благородной госпоже Вэй не подобает валяться у меня в ногах, — улыбнулся император и снова протянул ей ладонь. — Ты испортишь своё великолепное платье. И не переживай за Ван Чжи. Если он и оказался в тюрьме, то лишь потому, что это место было для него самым безопасным в тот момент.       Сянь Чжень на этот раз приняла помощь императора и, оказавшись с ним наравне, не отвела упрямого взгляда.       — Ваше величество, прошу вас, скажите мне, что с Ван Чжи. Он столько раз защищал меня и спасал в самых сложных ситуациях, что я готова сама пойти за него в тюрьму. Вы говорите, что он в опасности?..       — Теперь уже нет. Можешь забирать своего начальника, — император, не удержавшись, усмехнулся и кивнул в сторону полупрозрачной стены кабинета, за которой всё это время стоял командующий Западной Ограды. — Ван Чжи, клянусь небом, я тебе завидую. Можешь возвращаться домой, но помни о нашем разговоре и соблюдай предельную осторожность.       Ван Чжи вышел из-за ширмы и встал рядом с Сянь Чжень.       — Слушаюсь, ваше величество. Благодарю, что не ругаете мою дерзкую помощницу.       — Её дерзость вызвана преданностью, — улыбнулся император.       Сянь Чжень и Ван Чжи почтительно склонились перед государем, но он остановил их.       — Нет, стойте. Если госпожа Сянь не слишком спешит к обеду, попрошу вас задержаться. Встаньте там за стенкой, — он кивнул на полупрозрачную стену кабинета, где раньше стоял Ван Чжи. — Сюда идёт министр церемоний. Слушайте, что он будет петь, а потом, Ван Чжи, скажешь мне своё мнение об этом проходимце.       Ван Чжи понимающе кивнул, поклонился императору и увлёк Сянь Чжень за стену, через которую было отлично слышно, о чем говорят в монаршем кабинете.       Он объяснил ей секрет, и она лукаво усмехнулась.       — Да, весьма полезное изобретение.       — На тебе платье из Хуаньи, — заметил Ван Чжи, пока министр простирался ниц перед императором.       — А откуда ещё ему быть? Я не знаю других мест, где можно быстро и недорого раздобыть такую роскошь на время. А у тебя совести нет совсем, командующий Ван. Я перевернула весь Пекин… Не мог предупредить?       — Тссс… Я действительно не мог.       — Мог передать через Суй Чжоу. Что у тебя с рукой?       — Результат неосторожного обращения с оружием, — он привычно уклонился от ответа. — Но прошу тебя, тише, они обсуждают взятки… …       На рабочем столе его величества стоял круглый аквариум, в котором плескались, переливаясь в свете солнечных лучей, две золотые рыбки с шикарными хвостами.       Министр Лю Хуэй, не осмеливаясь поднять глаза на императора, почтительно говорил:       — Ваше величество, этот скромный подарок символизирует удачу и долголетие, и я прошу вас проявить милость и принять его в честь предстоящих праздников. Скоро Новый год, и вашему недостойному слуге хотелось бы пожелать вам благополучия…       Чжу Цзяньшень прищурился, окинув чиновника проницательным взглядом. До Нового года было ещё больше двух декад, но некоторым нетерпеливым подхалимам удавалось принести подарки и поздравления дважды, а то и трижды до того, как наступит праздник. Хотя в этом случае причина была иной, и императору было известно об этом.       — Значит, ты решил, Лю Хуэй, последовать лучшим примерам чиновничьего служения и передать свои взятки в казну?       Министр глухо охнул и повалился на колени. Значит, его величество в курсе… Значит, командующий Ван всё же рассказал ему о его слабости, недостойной государственного служащего. Он знал, что у Ван Чжи нет секретов от императора, но всё же надеялся, что какие-нибудь более важные дела помешают ему доложить о совершённом им беззаконии.       — Ваше величество, помилуйте! Один-единственный раз я почти поддался искушению… Но, клянусь, я их брал не для себя. Желание принести вам в подарок такую красоту перевесило доводы рассудка, и я принял этих рыбок как взятку. Лишь для того, чтобы иметь возможность сейчас…       — Ловко врёшь, Лю Хуэй. Как настоящий министр, — усмехаясь, перебил его император.       Он посмотрел на плававших в аквариуме рыбок и перевёл строгий взгляд на подданного, уткнувшегося носом в пол и молящего о пощаде. Ван Чжи, рассказывая ему про этот случай, просил сильно не наказывать провинившегося министра, ведь он отказался от своих преступных намерений. И у него было двое сыновей, верно служивших Империи Мин на северной границе.       — Хорошо, я принимаю твой дар. — Чжу Цзяньшэнь тоже любил золотых рыбок. Кроме того, Ван Чжи был прав в том, что не стоит гнать со службы раскаявшегося чиновника, ведь, простив его за этот промах, можно получить ещё больше лояльности. — Ты, конечно, поступил неосмотрительно и дерзко, приняв взятку. Если бы твои действия не были раскрыты, ты бы, вероятно утаил это, как делают почти все чиновники, берущие взятки. Но я вижу, что ты сделал правильные выводы из своей ошибки, Лю Хуэй.       Министр поднял на императора умоляющие глаза и отчаянно закивал.       — Ваше величество, если мне будет позволено продолжить служить вам, я больше никогда…       Император сделал вид, что задумался.       — Лю Хуэй, твоя семья долгие годы служит Империи Мин. Твои сыновья покрыли себя славой на границе. Мне хочется верить, что ты больше не запятнаешь своего имени позорными делами. — Он жестом велел министру подняться с колен и какое-то время молча изучал его внимательным взглядом. Всё в облике раскаявшегося чиновника говорило о его преданности его величеству и готовности искупить вину. — Ступай. Я прощаю тебя на первый раз. И смотри, чтобы никто в твоём Министерстве не совершал таких безобразий.       Министр Лю снова рухнул на колени и трижды ткнулся лбом в пол у ног его величества, прежде чем покинуть кабинет.              Император посмотрел на рыбок, безмятежно плавающих в аквариуме и не подозревающих, что стали предметом этой придворной драмы, и позвал Ван Чжи. Евнух вышел из-за полупрозрачной стены, шёпотом велев Сянь Чжень его дождаться.       — Что скажешь? — довольно спросил Чжу Цзяньшень. — Ты ведь примерно так же вербуешь себе сторонников?       Ван Чжи поклонился, стараясь, чтобы император не заметил его усмешку.       — Не всегда, ваше величество. Но такой метод тоже работает.       — Этот Лю — неплохой чиновник и знает своё дело. К тому же, у нас нет лучшего кандидата на его место, а его семья действительно имеет много заслуг. А подарок и вправду хорош! — император посмотрел на евнуха и спросил с хитрой улыбкой: — Это ведь ты его надоумил так сделать, Ван Чжи? Знал, что я не устою перед такой взяткой?       — Я знал, что ваше величество всегда принимает мудрые решения, — Ван Чжи не поддался на провокацию и получил от императора одобрительный кивок. — Он теперь будет как шёлковый. Но у него в министерстве многовато сомнительных личностей. Взять хотя бы этого советника Шао…       — Знаю.       Его величество не стал спорить. Ему и самому не нравилось засилье близких и дальних родственников при дворе, но так уж сложилось в Империи Мин на протяжении многих лет, что придворные посты не всегда занимали самые достойные, а чаще — наиболее знатные или имеющие связи.       — Как мы и определились раньше, постараемся заменить в течение двух лет тех, кто не соответствует должностям или замешан в каких-то махинациях. В ближайшей перспективе — военное ведомство и департамент снабжения. Ревизия подтверждает всё, что тебе удалось выяснить об их мошенничестве. Займись этим, Ван Чжи. И контрабандой в Нанкине. Я хочу знать, не помогает ли этим негодяям кто-нибудь в столице.       — Слушаюсь, ваше величество.       Ван Чжи поклонился и, прихватив с собой Сянь Чжень, поспешил в Западную Ограду, чтобы успеть организовать Суй Чжоу сопровождение и предоставить ему имеющиеся сведения о контрабандистах.       — Ты была великолепна, сестрица Сянь, — посмеиваясь, одобрил он по дороге.       — Ты льстишь мне, мой господин, — усмехнулась она в ответ.       — Даже его величество был впечатлён, а с ним такое бывает редко.       — Ох!..       — И спасибо тебе за веер. Очень пригодился. А теперь о деле… — Ван Чжи придержал Сянь Чжень за руку и внимательно посмотрел в её насмешливые глаза. — Вчера на рассвете из реки выловили труп, который был опознан как Кун Баоли, бывший байху Восточной Ограды. Но у меня есть основания считать, что это не Кун. На самом деле, ему удалось сбежать, и он где-то здесь, в столице или ближайших окрестностях. Возможно, присоединится к заговорщикам или ещё каким-нибудь бандитам. Ты должна быть осторожна, Сянь Чжень.       — Я буду осторожна, — кивнула она, сразу посерьёзнев. — Это хорошо, что он не утонул. Я очень хочу увидеть, как императорский судья зачитает ему приговор. ***       Шан Цзюнь имел бледный вид и скрежетал зубами от досады. Он всерьёз начал задумываться, не защищают ли проклятого евнуха Ван Чжи какие-то высшие силы, хотя на самом деле давно не верил ни в богов, ни в демонов.       Он, наплевав на все правила конспирации, явился с утра пораньше в аптеку, где Дин Жун готовил смесь из целебных трав для очередного клиента, и плюхнулся на стул, предназначенный для покупателей.       — Тебе настойку пустырника или капли валерьяны? — невозмутимо спросил Дин Жун, заметив, в каком раздражении пребывает его незваный посетитель.       — Мне яду, и понадёжнее, — буркнул Шан Цзюнь, даже не стараясь скрыть своего поганого настроения.       — Для себя или для клиента? — уточнил аптекарь, и, заметив, что собеседник готов взорваться ругательствами, поспешил прояснить вопрос: — В смысле, сам хочешь кому-то подлить или просто желаешь получить деньги за заказ? И вообще, ты не обалдел обсуждать такие вопросы в приличной аптеке прямо в торговом зале?       Шан Цзюнь быстро осмотрелся по сторонам и внезапно осознал, как далеко его завела неконтролируемая злость. Конечно, ему не стоило это обсуждать здесь и сейчас.       — Пойдём в подсобку, — он мотнул головой в сторону двери, ведущей в соседнее помещение. — Всё равно твои покупатели ещё спят сладким сном.       Когда заговорщики скрылись в небольшой каморке, со всех сторон обставленной разными баночками и колбочками, Дин Жун спокойно спросил:       — Шан Цзюнь, что случилось? Никогда не видел тебя в таком бешенстве. Ты нашёл того, кто нас сдал Западной Ограде?       — Если бы! — прорычал собеседник, всё ещё не в силах прийти в себя от последнего удара, нанесённого ему неуловимым противником. — Должно быть, эти изменники сдались сами и теперь спокойно попивают чай, пока мы считаем, что их пытают в тюрьме.       — Это верно. Но зачем ты хотел яду? Я знаю, как делать такие вещи, но у скромного аптекаря недостаточно средств, а сок аконита или смолу сумаха не так просто достать в столице. Если найдёшь мне ингредиенты, я подумаю, что можно сделать.       Шан Цзюнь немного успокоился от невозмутимого голоса Дин Жуна, рассуждающего о смертельно опасных веществах, будто об овощах для обеда.       — Нет. Это я просто так, от злости, — он глубоко вздохнул и крепко выругался. Ему тоже было проблематично достать смолу сумаха. — Эти проклятые идиоты снова упустили Ван Чжи. Я не верю, что есть человек под небесами, которого невозможно убить. Но почему же этому чёртову евнуху всё время так везёт?!       Дин Жун едва не вздрогнул, когда услышал имя командующего в сочетании со словом «убить», но судя по досаде главы заговорщиков, беспокоиться было не о чем. Ему снова повезло… Значит, он не пострадал при очередном покушении. Значит, небо всё ещё хранило главу Западной Ограды, и Дин Жун тайно возблагодарил его за это.       — Говорят, что его невозможно убить, потому что святая Гуаньинь защищает его, — иронично заметил он, не глядя на Шан Цзюня. — Это потому что он из Гуанси. Богиня защищает тех, кто в неё верит, а мы здесь в столице ни во что уже не верим. Поэтому и терпим неудачи.       — Ты это серьёзно? — не удержался Шан Цзюнь. — Ты же учёный, как ты можешь верить в такую ерунду?       — Я не верю, — спокойно заметил Дин Жун и протянул собеседнику маленькую пиалу, в которую накапал несколько бесцветных капель из одной из колб. — Не бойся, это не отрава. Это лекарственная валериана, помогает успокоить нервы и сделать ум ясным. Тебе сейчас не помешает. Так вот, я не верю, но иногда события складываются так, что иного объяснения не найти. Кто-то называет это защитой небес, кто-то просто удачей… Но если ты хочешь расправиться с ним, не думай, что это будет просто. И не забывай со мной советоваться. Я знаю своего бывшего шефа лучше, чем кто-либо в этом городе.       Шан Цзюнь выпил микстуру, скорчил гримасу и вынужденно согласился:       — Да, приятель. Я зря с тобой не посоветовался. А то бы знал, что этот маленький ублюдок даже во дворец таскает оружие.       Дин Жун мысленно залепил сообщнику пощёчину за обзывательство в адрес командующего, ещё раз возблагодарил небо за то, что Ван Чжи таскает оружие, и строго предупредил:       — И не вздумай где-то раздобыть отраву, не проконсультировавшись со мной. Такие дела должны делать профессионалы.       Шан Цзюнь раздражённо фыркнул и встал со стула, чувствуя, что от терпкого запаха лекарственных трав у него начинает болеть голова. ***       Известие о побеге её главного врага совсем не испугало Сянь Чжень. Она лишь решила тренироваться вдвое больше, чтобы её нельзя было застать врасплох, и не выходить из дома без оружия.       Заглянув в уютный внутренний дворик Западной Ограды, Сяо Пен обнаружил девушку, сосредоточенно целившуюся в мишень на противоположной стене. В её руках ещё оставалось три дротика, а три другие были воткнуты в мишень на разном расстоянии от центра.       Заметив, что пушистый кот увязался следом за стражником и замаячил в опасной близости от её цели, Сянь Чжень попросила:       — Сяо Пен, забери кота. А то я ему хвост прищемлю к мишени.       Он со смехом схватил кота в охапку и подошёл к ней.       — Как успехи, прекрасная куноити?       — Три к одному. В смысле, три мимо… — вздохнула Сянь Чжень и пожала плечами. — Но я над этим работаю.       — Хочешь, научу, как попадать точно в цель?       — Хочу. Но пока это не удалось даже Цзя Кую.       — Всё дело в мотивации. Он просто учит тебя метать дротики в цель. А ты представь, что на той стороне не деревянная мишень, а твой заклятый враг. И если ты промажешь, он непременно сделает какую-нибудь гадость…       Сянь Чжень кивнула и на секунду действительно представила нагло усмехающуюся рожу Куна на месте центра мишени.       Три оставшихся дротика со свистом пролетели мимо носа Сяо Пена и вонзились в деревянный круг.       — Вот видишь!.. Совсем другое дело.       Он передал слабо сопротивляющегося кота на руки Сянь Чжень и поспешил к мишени, чтобы забрать оружие. Она подошла следом и с удовлетворением отметила, что последние три броска попали практически в самый центр.       — Если бы здесь действительно стоял твой враг, ему была бы крышка, — довольно усмехнулся Сяо Пен. — Но вообще-то, я пришёл не для того, чтобы учить тебя боевым премудростям. До учителя Цзя мне ещё далеко. Я пришёл попрощаться.       Кот мяукнул и в последний момент успел соскочить на землю, когда Сянь Чжень резко повернулась к своему приятелю и всплеснула руками.       — Что значит — попрощаться? Сяо Пен… Ты… ты что, увольняешься?!.       — Нет, я уезжаю на задание, — успокоил он и попытался улыбнуться, чувствуя, что тонет в её глазах.–Сянь Чжень, я… Я скоро вернусь… Ну, может, не очень скоро, но обязательно вернусь. Но сейчас я должен уехать.       — Куда? — коротко спросила она, как будто это могло ей рассказать, насколько опасным будет это задание.       — В Нанкин.       — Контрабанда?       — Да. Я должен подстраховать байху Суй Чжоу из Императорской Стражи.       — Ясно.       — Пока меня не будет, Чжень-эр, прошу тебя, будь осторожна. Знаешь, этот твой Кун…       — Знаю. Командующий мне сказал. Не беспокойся об этом, я не собираюсь становиться его добычей. Лучше сам… не рискуй слишком сильно…       Её взволнованные глаза были так близко, что не привыкший отступать перед опасностями стражник почувствовал, что окончательно пропал.       — Я всё же рискну… — он не удержался и, бережно обняв Сянь Чжень за талию, чмокнул её в кончик носа. — Можешь воткнуть в меня свои дротики, но я ничего не могу поделать…       Сянь Чжень фыркнула, рассмеялась и вернула невинный поцелуй.       — Я имела в виду другое. Будь осторожен, Сяо Пен. Эти контрабандисты…       — Не волнуйся. Этим контрабандистам чертовски далеко до ойратов на северной границе.       — Ты служил там?       — Два года, до того, как перешёл в Западную Ограду. Так что, это задание будет для меня лёгкой прогулкой.       Он снова легонько поцеловал Сянь Чжень, чувствуя себя абсолютно счастливым от того, что не получил в ответ по шее, и поспешил готовить коня в дорогу. ***       В ресторанчике тётушки Дун в эту ночь допоздна кутили студенты, и Цзя Кую пришлось перенести место встречи в старую гостиницу в двух кварталах от борделя Хуаньи. Гостиница находилась почти в центре столицы, но в узком переулке, куда выходили двери этого заведения, редко появлялись прохожие. Это был один из вариантов, заранее согласованных между командующим Западной Ограды и его шпионом.       Дин Жун пришёл на встречу без опозданий. Он не мог позволить себе сделать что-то, что причинило бы беспокойство Ван Чжи. Поэтому он пришёл на полчаса раньше условленного времени, дождался в соседней подворотне, когда в дверь чёрного хода проскользнут две знакомые тени, и последовал за ними.       Цзя Куй впустил его в комнату, слабо освещённую единственной маленькой свечой, и Дин Жун поклонился своему господину.       — Командующий, у вас всё в порядке? — голос Дин Жуна невольно дрогнул, когда его внимательный взгляд заметил повязку, стягивавшую ладонь Ван Чжи.       — Не волнуйся, Дин Жун. Всё хорошо. На этот раз снова обошлось.       — Вам надо меня окончательно уволить, — вздохнул Дин Жун, не сильно успокоенный словами командующего. — Я не смог вас предупредить, потому что сам узнал о покушении от Шан Цзюня уже после того, как его замыслы провалились. Зачем вам нужен такой шпион?       — У тебя совсем другие задачи как у шпиона, — покачал головой Ван Чжи. — Ты должен выследить Белый Лотос. Именно для этого ты внедрился в шайку заговорщиков.       Дин Жун был с этим не согласен.       — Я должен обеспечивать вашу безопасность, командующий, где бы я ни был, и какие бы ни решал задачи. А я не уследил за бандитами…       — Ты сам говорил, что от всех покушений не убережёшься, — напомнил Ван Чжи давний разговор.       — Я был не прав.       — Оставим этот спор. — Сейчас было важнее решить те вопросы, ради которых командующий позвал своего агента на эту встречу. — Лучше скажи, может ли Шан Цзюнь быть как-то связан с главой Северного Двора?       — С Ван Туном? Исключено, — уверенно ответил Дин Жун, знавший, что его новый босс относится к этому деятелю весьма пренебрежительно. — С ним имеет какие-то дела Шан Мин, но это всем известно.       — Шан Мина на данном этапе мы исключаем. У него радикулит, — усмехнулся Ван Чжи и продолжил перечислять версии. — А что насчёт чиновников из Военного Министерства? Племянник может иметь с ними тесные связи?       — Его связи с военными ограничиваются Цзянси и Ханчжоу. Столичные для него слишком высоко летают. Шан Цзюнь сам жаловался, что с военными ничего не выйдет, после того, как мы лишили его новеньких ружей.       — Уже проще… — пробормотал Ван Чжи, снова убеждаясь в правильности своей первоначальной версии, в которой военным из Министерства не находилось места. — Значит, Ван Тун и кто-то, кто предложил ему идею… Снова всё упирается в человека из дворца, о котором нам пока ничего не известно.       — Шан Цзюнь не упоминал в разговорах никого, кто мог бы подойти на эту роль, — разочарованно заметил шпион.       Ван Чжи это не устраивало. Он точно знал, что должен быть кто-то, связанный с Шан Цзюнем и заговорщиками. Кто-то, организовавший ночное покушение и подговоривший Ван Туна убрать стражу у ворот, обеспечив ему относительно надёжное алиби.       — Дин Жун, — Ван Чжи зажёг ещё одну свечу от уже горевшей и кивком пригласил его присоединиться к нему за столом. — Я знаю, что для определения подделки нужны образцы настоящих подписей, но может быть, ты что-то сможешь определить.       Он заметил, что Дин Жун всё ещё хромает после приключения с изъятым оружием, и его это расстроило. Он понимал, что его агент каждый день подвергается намного большей опасности, чем он сам, и только благодаря удаче сейчас они сидят здесь и обсуждают свои секреты.       Дин Жун взял свёрнутый в трубочку лист бумаги, который протянул ему Ван Чжи, осторожно развернул и присмотрелся к тексту, поднеся его ближе к неровному пламени свечи.       — Это не бланк Военного Министерства, — сказал он через несколько минут и отложил документ. — Похоже, но не то. На официальном бланке печать всегда стоит в правом нижнем углу. А здесь почти посередине. Чиновник, привыкший ставить печати, никогда так не ошибётся.       — Ты уверен? — Ван Чжи заинтересованно посмотрел на красную печать под указанием, якобы исходившим из Министерства и повелевающим убрать всю стражу с Восточных ворот дворца. — Хотя, похоже, ты прав. Я видел их документы, там всегда печать стоит на одном и том же месте.       — Только у военных. Гражданские не соблюдают это требование и ставят печати где угодно, иногда даже вверх ногами, — усмехнулся Дин Жун.       — Да. Значит, фальшивка. Кто-то позаботился создать алиби Ван Туну, когда ему зададут вопрос, зачем он убрал стражу.       — И этот кто-то не знает, что чиновники, якобы выдавшие этот документ, отстранены на период проверки.       — Ну, об этом почти никто не знает, кроме тех, кто сам участвует в этом деле. Не самая лучшая примета, чтобы отыскать автора подделки.       Ван Чжи стало досадно, что, раскрыв очередную махинацию заговорщиков, они с Дин Жуном так и не смогли ни на шаг продвинуться в определении засевшего во дворце противника.       — Но Ван Тун понимал, что это подделка? Возможно, даже сам просил её написать, чтобы защититься от обвинений, — предположил Дин Жун, который не испытывал к главе Северного Двора ни малейшего почтения.       — Думаю, это так, — согласился Ван Чжи. — Но мы никогда не сможем этого доказать. Пока не поймаем самого автора.       — Он имеет отношение к чиновникам. Бумага соответствует той, что используется для официальных документов, и печать выглядит почти как настоящая.       — Да, но в Запретном Городе бывает столько чиновников, что уйдёт не один месяц, чтобы проверить их всех. — Ван Чжи постарался не выдать разочарования и устало усмехнулся. — В любом случае, это отличная работа, Дин Жун. По крайней мере, теперь мы можем точно исключить из подозреваемых служащих военного ведомства, пострадавших от ревизии, и вернуться к версии Белого Лотоса, с которым сотрудничает чиновник из дворца.       Ван Чжи протянул руку, чтобы забрать свёрнутый в свиток фальшивый документ, и взгляд Дин Жуна снова упал на повязку на его ладони. Дин Жун украдкой вздохнул, проклиная себя за то, что допустил это и не обеспечил безопасность своего командующего.       От Ван Чжи не укрылась мелькнувшая в его глазах тревога.       — Всё в порядке, Дин Жун. Я просто слегка порезался мечом.       Как можно «слегка порезаться» остро заточенным клинком, с силой направленным убийцей? — не поверил Дин Жун, но не стал спорить с Ван Чжи и ограничился тем, что бережно накрыл его ладонь своей.       — Командующий, я пришлю вам с Сяо Ницю заживляющий бальзам. Его надо использовать два раза в день, утром и вечером, и через три дня вы и не вспомните об этой царапине.       — Было бы совсем не лишним… — проворчал Ван Чжи, избегая встречаться взглядом с Дин Жуном, чтобы тот не догадался, как он тронут его заботой. — Твоё прикрытие с аптекой было отличной идеей, Дин Жун.       Дин Жун улыбнулся, слегка смутившись.       — Я знаю.       Цзя Куй, невозмутимо подпиравший дверной косяк, тихонько усмехнулся в усы и сделал вывод, что все его попытки хотя бы на время заменить командующему его верного заместителя заведомо обречены на провал. ***       Тан Фаню было немного тревожно возвращаться домой со службы в ранних холодных сумерках. А что, если Гуанчуань так и не вернулся? Что ему делать, если, посвятив себя поиску каких-то чужих пропавших людей, он упустил самое главное — своего самого лучшего друга?..       От этих мыслей его охватывал озноб даже больше, чем от лёгкого морозца, пощипывающего за нос.       Ещё на подходе к дому Тан Фань увидел, что в окно, выходящее на улицу, пробивается сквозь занавески ровный свет масляного светильника, и почти бегом помчался туда, где, как ему очень хотелось верить, всё-таки ждал его Суй Чжоу.       Влетев во двор, он с размаху натолкнулся на круп стоявшего прямо за забором вороного коня и завопил, перекрывая своим голосом возмущённое лошадиное ржание:       — Гуанчуань!..       Суй Чжоу выглянул из кухни, такой домашний, в фартуке и с поварёшкой в руке.       — Что за сумасшедший дом?.. А, Жунцин… Так и знал, что ты испугаешься лошади во дворе, но мне больше некуда было её привести.       Тан Фань от облегчения, что видит Суй Чжоу целым и невредимым, и даже слегка ехидным, завопил ещё громче:       — Слава небесам, ты вернулся, Гуанчуань! Ох, как же я рад!.. Я уже чёрт знает что начал думать…       Суй Чжоу, не желая тратить время на непонятные разбирательства, ухватил Тан Фаня за руку и потащил за собой.       — Ужинать будешь? — на ходу уточнил он, не сомневаясь в ответе. — Тогда иди переоденься и присоединяйся ко мне. И не ори, как голодный кот. Лапша уже готова.       Главный магистрат префектуры Шуньтянь, немного ошалев от такого обращения, а ещё больше — от аппетитного запаха лапши в ставшей почти родной уютной кухне Суй Чжоу, только выразительно кивнул.       — Угу!       Когда друзья поужинали и наслаждались чаем под успокаивающий треск поленьев в очаге, Тан Фань не удержался и спросил:       — Гуанчуань, ты почему дома не ночевал? Я чуть с ума не сошёл, думая, что с тобой могло случиться.       — Ну, ты же знаешь, какая у меня служба, — вздохнул Суй Чжоу. — Не мог уйти с дежурства. Были срочные дела во дворце.       Он решил не посвящать Тан Фаня в подробности прошлой ночи, отделавшись общими фразами. Не потому что не доверял. Но, во-первых, у него не было согласия от Ван Чжи раскрывать кому-то ещё историю с таинственным Белым Лотосом, внезапно объявившимся в столице и угрожающим императору. А во-вторых, он очень не хотел, чтобы Жунцин, со всем его азартом и непосредственностью, ввязался в это сложное и, безусловно, очень опасное расследование. Будет достаточно того, что они с Ван Чжи…       — Гуанчуань, ну ты же мог меня предупредить. Хотя бы записку прислал… — Тан Фань и сам понимал, что ведёт себя как та самая ревнивая жена, как он когда-то обзывал своего друга, но не мог смолчать. — Я тут, мало того, что голодный… Я уже почти отправился в морг искать твоё тело, Гуанчуань!.. Хорошо, что Лао Пэй мне объяснил…       Суй Чжоу почувствовал себя виноватым и, опустив глаза, улыбнулся краешком губ.       — Прости меня, Жунцин. Просто в следующий раз знай, что у меня такая проклятая служба, что я не всегда принадлежу себе. Я действительно не мог тебя предупредить.       Он устало вздохнул и подумал, что сейчас Тан Фань расстроится ещё больше.       — Я завтра уезжаю, Жунцин. По делу. Надеюсь, что не надолго.       — Значит, эта лошадь стоит у нас во дворе неспроста, — главный магистрат проявил чудеса дедукции и тоже вздохнул. — Не расскажешь мне, куда и зачем?       — По службе. В Нанкин. — коротко буркнул Суй Чжоу, понимая, что не имеет права раскрывать даже Тан Фаню те тайны, которые не принадлежали ему одному. — Это поручение его величества, и я не мог отказаться.       — Это… опасно?.. — сразу встревожился Тан Фань. Ему почему-то вспомнился недавний сон, в котором толпа разбойников преследовала Гуанчуаня по узким улочкам какого-то города.       — Не больше, чем всегда. — Суй Чжоу старался, чтобы его голос звучал ровно и успокаивающе.       — Значит, опасно! — вздохнул Тан Фань. — Гуанчуань, но ведь ты… ты будешь осторожен и будешь помнить, что я тут сижу тебя жду… и что мне неуютно, когда в доме никого больше нет… и что я без тебя так и останусь голодным?.. — он постарался привести все аргументы, которые, как ему казалось, могли подействовать на друга.       Суй Чжоу молча подошёл к Тан Фаню и положил ему на плечи свои крепкие ладони. Ощутив тепло его рук, Тан Фань немного успокоился и заглянул ему в глаза.       — Гуанчуань… мне правда будет тебя не хватать… Возвращайся поскорее.       — Мне и самому не хочется уезжать, Жунцин, — признался Суй Чжоу. — Но я служу императору, и его воля для меня закон. Я вернусь, как только закончу там с делами, а если задержусь — обещаю писать тебе письма, — он устало улыбнулся, понимая, что не должен слишком обнадёживать Тан Фаня. — А чтобы ты не был вечно голодным, можешь пригласить Дун-эр на время пожить у нас.       — Ладно, — согласился Тан Фань, понимая, что любые дискуссии бесполезны. К тому же, у него есть собственная служба, и он не может всё время таскаться за Суй Чжоу хвостом. — Но я буду скучать по твоей лапше, Гуанчуань… И по тебе тоже… Особенно по тебе…