Новые приключения сыщика династии Мин

      Вельможа в богато расшитом халате мерил шагами кабинет в роскошном особняке в нескольких кварталах от Запретного Города. Шан Цзюнь, склонив перед ним голову, молча выслушивал его гневную речь, украдкой усмехаясь.       — Нет, ты не можешь мне поручиться, что это именно та самая печать. Ты вообще не знаешь, что это за печать! Может, это искусная подделка? Отвечай, что за ерунду украли твои люди и пытаются мне теперь всучить?!.       Шан Цзюнь невозмутимо пожал плечами. Он выполнил поручение своего покровителя, принёс ему вещь, которой тот так страстно желал владеть, и эта вещь была именно той, которая хранилась в дворцовой сокровищнице как самая настоящая императорская печать. С чего бы император стал подписывать свои указы подделкой и хранить с лучшими драгоценностями дворца?       Немного успокоившись, вельможа перестал вышагивать перед носом Шан Цзюня и протянул ему нефритовый диск, на котором были высечены древние символы власти.       — Вот, посмотри сюда, бездельник! Эта печать выглядит как новенькая, хотя ей должно быть полторы тысячи лет. А знаешь ли ты про Ли Чжу, последнего императора Тан? Когда он был убит, печать упала на каменный пол дворца в Лояне, и на ней образовалась трещина. Где эта трещина, покажи мне. Она должна быть здесь, проходить через самый центр печати.       — Мой господин, это всего лишь легенда, — пожал плечами Шан Цзюнь, не веривший ни в тайную силу древней печати, ни в старые сказки, окружавшие её историю. — Эта печать хранилась во дворце, там же, где все самые ценные сокровища Империи Мин, и наш государь заверял ей важные указы.       «Чего же ещё вам надо?» — будто говорили его глаза, но вслух он высказался гораздо деликатнее.       — Совершенно невозможно, чтобы император Мин пользовался подделкой, скрепляя государственные документы такого уровня. Поверьте, это и есть Императорская печать Цинь Шихуанди. И она теперь ваша, мой господин. Как скоро и трон Империи будет вашим.       Шан Цзюнь низко поклонился. Глаза собеседника перестали метать молнии, и он надолго задумался.       — Знаешь ли ты, Шан Цзюнь, кого-то, кто мог бы проверить её подлинность и сохранить это в глубочайшей тайне?       — Знаю того, кто мог бы проверить, — спокойно ответил Шан Цзюнь и зловеще усмехнулся. — А для того, чтобы обеспечить молчание, имеется старый испытанный способ. ***       Молодая княгиня Вэй, стараясь не выдать охватившего её трепета, вошла в роскошный императорский кабинет, в котором его величество обычно принимал важных сановников и придворных, и опустилась на колени перед государем. Сопровождавший её Ван Чжи встал на колени рядом с ней.       — Встаньте, — велел император и, стремясь скрыть внезапное смущение, повелительно махнул рукой. — Ван Чжи, оставь нас с княгиней Вэй наедине.       Ван Чжи поспешил выскользнуть в коридор, успев обменяться взглядом со своей спутницей. Её глаза были ясными и холодными, и он понял, что может не опасаться скандала. Наследница княжеского рода уж точно не уронит своего достоинства перед могущественным повелителем.       — Вэй Чжень, я узнал только вчера о той чудовищной несправедливости, с которой столкнулась твоя семья… Столкнулась по моей вине.       Император заставил себя посмотреть в глаза девушки, по его воле оставшейся сиротой, и к своему удивлению не увидел там ненависти или гнева. Сянь Чжень со спокойным достоинством ждала, что же он ей скажет. Она знала, что он мог бы вообще ничего не говорить, ведь он уже сделал вчера то, что искупало его невольную ошибку.       — Я сожалею о том, что было сделано мной в отношении твоего отца, но я не мог тогда знать… — в голосе императора так явно прозвучало раскаяние и смущение, что Сянь Чжень даже стало его жаль. Она понимала, как непросто было его величеству пойти на такой беспрецедентный шаг и извиняться перед провинциальной девчонкой, одной из ничтожных подданных, созданных небесами, чтобы следовать его воле. — Я был обманут самым бессовестным образом и верил, что вершу правосудие. Я жестоко ошибся и действительно сожалею, Вэй Чжень… Всей моей власти не хватит, чтобы вернуть время назад, но я хотел бы, чтобы ты знала, что я скорблю о твоём отце и восхищаюсь его мужеством. Скажи, что я могу сделать для твоей семьи?       Сянь Чжень запретила себе поддаваться тоске и печали. Все слёзы по утраченной семье она уже выплакала, сейчас настало время для решений. Она встала на колени перед императором, низко склонив голову.       — Ваше величество, я понимаю, какая дерзость — просить вас ещё о чём-то после того указа, что вы вчера подписали. Но я осмелюсь умолять вас передать наследный титул князя Вэй моему племяннику Вэй Юаньмину, маленькому сыну моей сестры. Именно он должен по праву стать обладателем титула и всего, что к нему прилагается, ведь он — единственный внук моего отца. А мне достаточно честного имени и возможности служить вашему величеству, как подобает вашей ничтожной рабе.       Чжу Цзяньшень посмотрел на княжескую дочь с невольным удивлением и втайне восхитился её выдержкой.       — В этом есть логика, хотя как старшая дочь ты вправе претендовать на наследство для себя и своих будущих сыновей. Хорошо ли ты подумала прежде, чем просить меня об этом?       Она устало усмехнулась, не поднимая глаз, и покачала головой. Нет, ну не объяснять же ему теперь про Гуаньинь и обет, и про желание остаться в столице и заниматься совсем не женским ремеслом сыщика…       — Ваше величество, я уверена в своей просьбе. Это именно то, что вернёт семье Вэй мир и благополучие.       — Что же, пусть будет так, — не стал спорить император и протянул ей руку, чтобы поднять с колен. — Но чего бы ты хотела для себя самой, Вэй Чжень? Разве нет ничего, что правитель Поднебесной мог бы сделать, чтобы загладить свою вину?       — Ваше величество, всё, о чём я прошу вас — это правосудие, — смело посмотрев на императора, ответила Сянь Чжень. — Не позволяйте тем, кто уже обманул вас, продолжать свои гнусные дела! Я прошу справедливого суда для тех, кто погубил моих родителей и многих других невинных людей в Гуанси. Чтобы им не удалось уйти от закона, пользуясь связями при дворе и коррупцией среди ваших чиновников… Я готова сделать всё, что потребуется, чтобы этот суд состоялся, и выступить на нём свидетелем обвинения.       Чжу Цзяньшень с интересом смотрел на её бледное лицо с упрямыми, пронизанными горечью глазами. За внешней сдержанностью он видел и скрытую боль от потери близких людей, и желание правого возмездия, и стремление защитить то, что ещё осталось значимым в её жизни.       — Я обещаю тебе, Вэй Чжень. Даю слово, что истинные преступники не избегут заслуженного наказания.       Девушка низко поклонилась, чувствуя, что испытывает искреннее уважение к императору, в котором благородство оказалось выше гордости и самолюбия. Теперь она понимала, почему Ван Чжи так преданно служит своему государю, и желала служить ему так же.       — Ваше величество, у меня осталось лишь одно желание, которое вы могли бы позволить мне исполнить. Служить вашему величеству и Империи Мин. Благодарю вас, что восстановили справедливость и поставили правду превыше всего.       Когда она вышла из кабинета, взволнованная разговором и своими чувствами по отношению к императору, которого увидела с совершенно неожиданной стороны, Ван Чжи поспешил к ней. Он не знал, как завершился этот разговор, но очень надеялся, что его подопечная не наговорила дерзостей и не расстроила его величество.       — Не ругайся, мой господин, но я больше не княгиня Вэй.       — Что ещё ты натворила? — ахнул Ван Чжи, уже жалея, что послушался императора и оставил их вдвоём.       — Я уговорила его величество передать титул моему племяннику Юаньмину. — Сянь Чжень устало улыбнулась, сама почти не веря, что только что говорила с владыкой Поднебесной, и он действительно внял всем её просьбам. — Так будет лучше, я знаю. Сестрица Лиминь сумеет защитить его интересы, пока он не станет взрослым, и позаботится о наследстве наилучшим образом. В этом я ей полностью доверяю.       — А как же ты?       — Я хотела бы служить императору. Здесь, в столице. В Западной Ограде. И я обещала его величеству поддержать обвинение в суде, когда преступники перед ним предстанут. Хочу посмотреть в глаза мерзавцу Кун Баоли, погубившему мою семью ради несчастных двух тысяч таэлей серебра!..       Этот последний аргумент Ван Чжи хорошо понимал, как понимал и то, как небезопасно будет ей оставаться в столице, пока все виновные не будут осуждены и справедливая казнь не совершится в отношении её врагов. ***       Тем временем, Кун Баоли уехал на несколько дней из столицы, выполняя тайное поручение своего начальника. Это спасло его от неминуемого ареста в ту же ночь, когда император дал указание командующему Западной Ограды отправить его в тюрьму. Он вернулся поздним зимним утром, вполне довольный собой и тем, как уладил денежные дела своего господина в соседней провинции. И никак не ожидал, что Шан Мин набросится на него с такой злостью, даже не успев выслушать его отчёт.       — Ты! Ты подлый негодяй! Ты понимаешь, во что ты меня втянул с этими своими делами в проклятом Гуанси?!       Кун Баоли поклонился, не скрывая недоумевающей усмешки.       — В Гуанси всё замечательно, ваше превосходительство. Как и в том городе, куда вы меня послали, чтобы некоторые ваши бумаги были утрачены партнёрами по сделке.       — Меня сейчас меньше всего интересуют эти сделки! — продолжал бушевать Шан Мин, сверля помощника грозным взглядом. — Ты подставил меня, Кун, мерзавец!       Байху Кун начал что-то подозревать.       — Мой господин, что-то случилось в столице в моё отсутствие?       — Ещё как случилось! Император обвинил меня, что я ложно обвинил этого твоего князя из Гуйпина. Помнишь, ты обещал мне, что с этим делом не будет никаких проблем? Всё выглядело так гладко и складно, что я представил обвинение его величеству, а теперь он получил доказательства, что всё это — ложь и подлог. Мне с трудом удалось убедить его, что я и сам был обманут самым бессовестным образом.       — Но как такое возможно? — невольно побледнев, удивился Кун Баоли. — Дело было так хорошо сфабриковано, что вряд ли кто-то мог его оспорить. Там всё улики и свидетельства однозначно указывали на нужные выводы.       — Чёртов Ван Чжи оспорил! — буркнул Шан Мин, устав орать на подчинённого. — Говорил же я тебе, что надо от него избавиться…       Кун Баоли с этим совершенно не спорил, но что он мог поделать, если все его тщательно спланированные попытки привели к нулевому результату. Он и сам был сильно разочарован неудачей.       — Но как он узнал, мой господин? — с недоумением спросил байху Кун. — Ни одна живая душа в столице не могла предположить, что с делом что-то не так. А в Гуйпине мои люди крепко держат власть и не позволили бы болтать ничего лишнего.       — Не знаю и знать не хочу, как он узнал. — Шан Мин продолжал сердиться, всё ещё не до конца веря, что ему удалось спастись от гнева государя. — Но император был в бешенстве и повелел всех отправить под суд и судить по всей строгости закона. Ты — первый кандидат в тюрьму. Поэтому со вчерашнего дня ты больше здесь не служишь.       Кун Баоли понимал, что его начальник действует разумно, пытаясь спасти в первую очередь собственную шкуру, но он же не мог просто бросить его на растерзание Западной Ограде. В конце концов, он знает слишком много секретов… а если он будет вынужден их раскрыть, не выдержав пыток?       Он не постеснялся озвучить это предположение шефу. Шан Мин со злостью бросил на стол бумаги, привезённые помощником из соседней провинции и обличавшие его в махинациях при покупке имущества, и угрюмо согласился.       — Ну, ты же понимаешь, Кун Баоли, что у меня остаётся только два выхода. Убить тебя или помочь скрыться из города. Как ты думаешь, что для меня проще и выгоднее?       Кун Баоли не растерялся. Он ведь уже не первый год служил своему начальнику и знал его сильные и слабые стороны. Аргументы о выгоде склоняли чашу весов на его сторону.       — Проще — наверное, убить. Но выгоднее этого не делать. Я ещё могу сослужить вам службу, ваше превосходительство. Поэтому я, воспользовавшись тем, что больше не служу в Восточной Ограде, поспешу убраться подальше от столицы. Вернусь, когда снова вам понадоблюсь для каких-нибудь слишком секретных дел, чтобы поручать их обычным служащим.       — Ты верно всё говоришь, — немного успокоившись и взвесив все за и против, согласился Шан Мин. — Но только не беги в Гуанси. Там сейчас император поставит всё вверх дном. И твоему братцу тоже достанется!.. Лучше поезжай в Цзянси к моему племяннику Шан Цзюню. Он как раз что-то затевает, и ему нужны такие негодяи, как ты.       Кун Баоли довольно усмехнулся, понимая, что в сложившейся ситуации выжал из командующего Шана максимум. Он поклонился начальнику, закутался в чёрный плащ и поспешно вышел на улицу, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания бывших коллег и случайных прохожих. ***       О том, что примерно в полутора ли от северных ворот обнаружено тело человека с кинжалом в спине, Суй Чжоу узнал, как только явился утром на службу. Он взял двоих стражников и своего неизменного напарника Сюэ Лина и поспешил осмотреть место происшествия.       На заросшем кустарником пустыре, примыкающем к главной дороге, стражники обнаружили пропавшего евнуха Бин Цзяна. Из его спины торчал острый нож, и было похоже, что убитый никак не ожидал нападения, позволив своему убийце подойти к нему почти вплотную, чтобы нанести удар.       — Сегодня на рассвете его обнаружил торговец, спешивший на рынок, чтобы продать овощи и вино. Его лошадь вдруг заволновалась и никак не хотела продолжать путь, шарахалась от этих кустов у дороги, и торговец пошёл посмотреть, что там такое, — объяснил стражник с северных ворот, который первым узнал о найденном трупе. — Увидел, испугался до полусмерти и примчался к городским воротам с выпученными глазами… Ну, я с товарищами пошёл проверить, увидел на убитом одежду дворцового слуги и поспешил доложить в Северный Двор. Тело не двигал и ничего не трогал, так что всё осталось в том же виде, как обнаружил этот торгаш. А самого его пришлось отпустить. Вряд ли на него падает подозрение, ведь похоже, что убит этот человек уже довольно давно.       — Ты всё правильно сделал, братец, — одобрил Суй Чжоу и склонился к распластавшемуся под кустом мёртвому телу. — Да, не меньше суток. Значит, убит в ту же ночь, когда ушёл из дворца…       Сюэ Лин тем временем исследовал слегка помятые кусты у дороги.       — Его убили не здесь, старший брат. Похоже, сбросили с телеги или повозки и немного проволокли, чтобы с дороги было не видно.       — Согласен, — кивнул Суй Чжоу, осмотревшись. — Стража всегда проверяет повозки, которые въезжают в город, но очень редко без особого распоряжения досматривает выезжающих. Преступники почти не рисковали.       Он расспросил стражника с городских ворот, но тот не смог сказать, кто и в какое время покидал город два дня назад. Во-первых, тогда было не его дежурство, а во-вторых, мало кому интересно запоминать всех, кто пересекает ворота в обычный будний день, когда туда-сюда снуют торговцы, крестьяне, слуги…       Суй Чжоу решил тщательно осмотреть одежду убитого, чтобы проверить, остался ли у него кошелёк с деньгами или ещё какие-то вещи. Может быть, записка с указанием места встречи… или ещё какой-то предмет, который мог бы объяснить, как и почему этот бедолага оказался здесь в таком виде вместо того, чтобы вернуться во дворец к своей госпоже.       Денег у Бин Цзяна не обнаружилось. Но это могло указывать как на ограбление в качестве возможной причины убийства, так и на похищение кошелька какими-нибудь бродягами уже после того, как труп был выброшен убийцей в этих кустах.       — Думаю, это грабители, — предположил Сюэ Лин, от которого не укрылось отсутствие денег среди вещей, которые байху Суй обнаружил у убитого. — Подкараулили его где-нибудь по дороге, забрали кошелёк с серебром, бросили в телегу, закидали пустыми мешками, а потом вывезли за городскую стену и бросили здесь.       Суй Чжоу лишь покачал головой и вздохнул, понимая, что вряд ли мотив этого преступления окажется таким простым.       — Нож похож на те, что используют ойраты с Железного рынка, — продолжал рассуждать напарник. — Может быть, он зачем-то забрёл на рынок, бандиты увидели, что у него куча денег, и подловили в тёмном переулке…       Суй Чжоу снова покачал головой.       — Нет, не похоже, чтобы это был грабёж. Никаких следов борьбы на трупе нет, и всадили клинок, видимо, когда этот парень ничего не подозревал. Он знал своего убийцу.       — Тогда надо найти, с кем он встречался в городе помимо лавочника, у которого хотел купить помаду для своей госпожи.       — Кстати, он так и не купил её, — отметил Суй Чжоу как бы между прочим.       — Тогда, возможно, он вообще ушёл по другому делу, а помада была предлогом…       — Нет, наложница Шао сказала, что послала его за косметикой, а ей не было смысла врать.       Суй Чжоу снова ощупал одежду убитого в надежде всё же отыскать хоть какую-нибудь улику, и его дотошность была вознаграждена. Он выудил из-за отворота широкого рукава халата помятый листок бумаги.       — Записка? — обрадовался Сюэ Лин.       Суй Чжоу аккуратно развернул свою находку и недоумевающе пожал плечами.       — Какой-то план. Вряд ли это имеет отношение к убийству…       Он присмотрелся повнимательнее к начертанным на листке бумаги тонким линиям, обозначавшим комнаты и коридоры с отмеченными крестиками местами, и хмыкнул, почти не веря своим глазам. Эта схема внезапно напомнила ему расположение комнат в императорском дворце. А там, где был нарисован маленький аккуратный крестик красной тушью, насколько мог помнить Суй Чжоу, иногда охранявший дворцовые покои по долгу службы, располагалось хранилище императорских драгоценностей. И доступ туда был ограничен только несколькими особо доверенными слугами и чиновниками Департамента печатей.       Нет, это дело было не простым ограблением.       Байху Суй почувствовал, что его расследование потребует не только детективных талантов, но и умения вертеться в мутной воде придворных интриг, и это заставило его заметно приуныть. Такими вещами с большей охотой занимался Тан Фань. Но дело поручили ему, а у Тан Фаня и без того сейчас хватало неприятностей на службе…       Сунув полученную улику в рукав, Суй Чжоу отпустил стражников северных ворот охранять доступ в столицу и хмуро велел Сюэ Лину:       — Возвращаемся в город. Мне надо будет ещё раз опросить людей во дворце. А ты, братец Сюэ, постарайся выяснить, куда всё же направился этот Бин Цзян вместо того, чтобы купить своей госпоже то, что она хотела. ***       Всю дорогу из дворца Ван Чжи размышлял о том, что обещала его величеству Сянь Чжень, и пришёл к выводу, что он всё же должен убедить её вернуться в Гуйпин. Со дня на день там должны состояться новые назначения, и прежний прогнивший чиновничий аппарат больше не сможет причинить никакого зла ей и её семье.       Оставаться в столице, пока Кун Баоли и его начальник Шан Мин ещё при власти, было довольно небезопасным. Рисковать выступить в суде как свидетель обвинения, если враги узнают о её намерении, вообще очень непредусмотрительно, зная, как умеет расправляться со свидетелями эта банда в чиновничьих халатах… Нет, ей не следует здесь оставаться теперь, когда всё это дело всплыло на белый свет и создало новую угрозу.       Все эти аргументы он привёл молодой княгине после партии в вейци, завершившей этот непростой день.       — Теперь вы можете со спокойной душой вернуться в Гуйпин, моя госпожа. Лан Пиньши больше не префект там, губернатор Гуанси отстранил его от должности за финансовые махинации. Место начальника Стражи достанется Пэн Юаню, который проявил себя с самой лучшей стороны и способствовал честному расследованию. Сестрица Лиминь получит право распоряжаться наследством в интересах маленького князя.       Ну да, учитывая, что в наследство ей достанется больше долгов, чем доходов, этот последний довод совсем не убеждал Сянь Чжень. Единственное, что можно было сделать — это всё же отсудить у семейства Кун тот проклятый долг в две тысячи таэлей…       — Я пока не готова туда вернуться, — Сянь Чжень покачала головой, отклоняя доводы собеседника. — У меня осталось много дел в столице.       — Но главное дело сделано, — Ван Чжи старался не выглядеть самодовольным, понимая, что совершил для неё почти невозможное, сумев убедить его величество пересмотреть дело её отца. — Вам больше нет необходимости скрывать своё имя и стыдиться прошлого, благородная госпожа Вэй.       Она с готовностью признала его заслуги.       — Я бесконечно благодарна вашему превосходительству за всё, что вы сделали для семьи Вэй. Никто никогда не сделал для меня больше, чем вы и Западная Ограда. Даже император. Он исправил совершённую несправедливость, но именно вашему заступничеству я обязана своей честью и даже жизнью.       — О госпожа, я всего лишь исполнил свой долг, — Ван Чжи сделал вид, что смутился.       — Долг — это достойно и благородно, — кивнула она, и в её глазах мелькнуло упрямство. — Но что, если мой долг велит мне служить вам и императору вместо того, чтобы праздно почивать на восстановленных почестях?       — Сянь Чжень! — ему надоели эти придворные расшаркивания, за которыми она почти не скрывала невысказанную тоску. — Пойми, ты не можешь служить в Западной Ограде — теперь, когда император восстановил твой клан в правах и вернул всё, что принадлежит твоей семье по праву. Ты княгиня по праву рождения и по законам Мин. Ты можешь теперь перевернуть эту страницу и снова обрести счастье и покой.       — А разве я была счастлива хоть когда-то? — в её голосе он услышал горькую усмешку. — Я была наивна и беззаботна, но — счастлива?.. О нет, только в Западной Ограде моя жизнь обрела смысл… и этот смысл вовсе не в почестях и наследстве.       Ван Чжи устало улыбнулся:       — Я знаю.       — Тогда зачем прогоняешь меня?       — Так надо.       — Кому надо?.. У меня нет иных долгов, кроме моей верности вам, командующий.       — Ты нужна своей сестре в Гуанси.       — Она прекрасно справится без меня. С байху Пэн Юанем.       Ван Чжи невольно поразился её осведомлённости. А впрочем, с чего бы удивляться — Суй Чжоу и Тан Фань, пригласив на ужин его бывшую экономку, наверняка рассказали ей в неспешной беседе намного больше о поездке в Гуанси, чем ему. Он вздохнул и отвёл глаза, устав спорить с ней взглядом.       — Сянь Чжень, поверь, тебе лучше уехать. Я не гоню тебя, просто пытаюсь защитить.       — От чего? С моими врагами почти покончено — благодаря твоим стараниям, мой господин.       — Не смотри на меня так. Ты разве не понимаешь, что я евнух?!.       Он вынужден был это сказать, пока она не зашла слишком далеко. Да, он должен был её защитить –в том числе от неё самой.       Сянь Чжень тихо охнула, смутилась, но взгляда не отвела.       — А ты разве не понимаешь, что это не имеет никакого значения?.. — В её глазах полыхнула горечь. — Я дала обет богине Гуаньинь и не собираюсь нарушать его. Зря ты сомневаешься во мне, мой господин. А впрочем… — она посмотрела за окно, где уже зажигались первые вечерние звёзды, и решительно повернулась к выходу. — Сейчас стража будет сменяться. Надо успеть приготовить солдатам ужин!       Она вылетела из кабинета, оставив Ван Чжи растерянно смотреть ей вслед и чувствовать себя последним балбесом. В прошлый раз он такое ощущал лет десять назад… Ну и что ему теперь делать с этой несостоявшейся княгиней Вэй?.. …       Сянь Чжень в роскошном придворном наряде неистово строгала овощи, будто вымещая на них всю свою досаду. Она вовсе не имела в виду… О проклятье, неужели он и вправду мог такое про неё подумать?!. Он, видите ли, евнух! Ну, а она теперь монашка. Умудрилась в минуту отчаяния дать тот неосторожный обет богине Гуаньинь. А он… Ну, он мог бы быть ей старшим братом…       Тут она сообразила, что на самом деле она была старше на целых три года, но почему-то всегда так получалось, что именно он её защищал и оберегал, как старший братец свою несмышлёную сестру… Но это действительно не имело значения. А вот бросить парней из Ограды просто потому, что она чуть не унаследовала титул, она никак не могла. И представить свою жизнь без расследований, игры в вейци по вечерам и ставшего таким привычным расписания часов стражи…       И ещё, ей нужно было убедиться, что то, что обещал ей император, будет исполнено, и её родным больше ничего не будет угрожать — не важно, в столице или в дальней провинции… А пока Кун Баоли ходит где-то на свободе и вершит свои чёрные дела, она не может быть спокойна.       Сяо Пен, уловив краем уха приятное шкворчание сковородки, решился заглянуть на кухню. После того, как хозяйка влетела туда с видом дикой фурии и принялась греметь посудой, даже самый отважный сяоци не рисковал попасть ей под горячую руку. И что она не поделила с командующим, они же всегда так отлично сотрудничали?..       — Сяо Пен, ужин не готов! — каким-то десятым чувством заметив его присутствие, не оборачиваясь, заявила Сянь Чжень. — Извини, будет через десять минут.       — Я не голодный, — мужественно соврал стражник. — Сестрица Сянь, что случилось? Ты так гремела сковородкой, будто ругалась со всем миром…       «Вот уж что верно, то верно!» — фыркнула про себя Сянь Чжень, внезапно успокаиваясь. Ведь у неё есть друзья, и есть дело, которое ей по душе, и есть свобода и жизнь… Зачем же ломать всё это глупыми обидами?       — Я ругалась, потому что ваш командующий упрямый, как баран. И не смей его защищать! — отрубила она, видя, что Сяо Пен намерился возразить. — Но я не меньший баран, поэтому мы ещё посмотрим…       — Нам с парнями всегда казалось, что вы отлично ладите. Что за кошка между вами пробежала? — удивился Сяо Пен, искренне расстроенный такой переменой.       — Власть и княжеский титул. Быть простой экономкой намного свободнее и честнее, братец Сяо, — вздохнула она.       — Значит, это правда, что ты княгиня?.. Ну, то есть… Ваша светлость?..       Сянь Чжень замахнулась на него полотенцем.       — Вот я тебе сейчас устрою «светлость»!.. Братец Сяо, кто учил тебя быть придворным льстецом?.. Мне достаточно вашего начальника. И знай, что я не приняла титул, поэтому никакая я не княгиня. Мой маленький племянник, сын младшей сестры, будет новым князем Вэй. А я всё же рассчитываю задержаться на этой кухне. — Она сняла большую сковороду с огня и довольно принюхалась. — Что скажешь, братец Сяо?       — Пахнет восхитительно, сестрица Сянь! — он зажмурился в предвкушении удовольствия.       — Ну, кто о чём… — она окончательно успокоилась и насмешливо посмотрела на «братца». — А говорил, не голодный. Зови свою стражу, ужин готов! ***       Вечером, вопреки ожиданиям Тан Фаня, его не ждал дома вкусный ужин. Вместо этого Суй Чжоу, выглядевший мрачным и усталым, коротко кивнул вернувшемуся домой магистрату и заявил:       — Сегодня ужинаем у тётушки Дун.       Тан Фань был разочарован, но спорить не стал. В конце концов, Гуанчуань тоже мог устать на службе, замотаться в делах и пожелать насладиться готовыми блюдами вместо того, чтобы возиться на кухне. Тем более, что кормили в ресторанчике хозяйки Дун довольно вкусно, а цены не были слишком уж завышены.       По дороге Тан Фань успел поделиться с другом жалобами на очередной полученный им нагоняй от начальства.       — Представляешь, теперь эти бюрократы недовольны, что я не отмечаю разные категории дел красной и чёрной тушью. По правилам, принятым ещё в правление Юнлэ, надо дела для пересмотра отмечать красным, но у меня давно цветная тушь закончилась, а в канцелярии не дают, говорят — самим надо. Я уже подумывал написать официальное прошение своему начальнику, но понял, что они это специально… Раньше тоже никто не пользовался красной тушью, и всё отлично работало.       Суй Чжоу вздохнул, искренне озабоченный проблемами друга.       — И что же нам с этим делать, Жунцин? Неужели эти бессовестные министерские чиновники смогут добиться своего и уволить тебя из-за такого вот крючкотворства?       Магистрат Министерства наказаний тоже вздохнул.       — Честно говоря, не представляю, кто бы мог за меня вступиться… Если сам министр решил заменить меня на кого-то из дворца, вряд ли я смогу найти поддержку. И при дворе, и в чиновничьем кругу все будут против меня. И это я ещё не представил министру рапорт о результатах расследования дела о пожаре…       — А ты что же, хочешь составить рапорт? — Суй Чжоу посмотрел на Тан Фаня со смесью восхищения и жалости. — Но ведь тогда тебя точно со свету сживут! Ведь результаты расследования говорят о том, что пожар устроил служащий архива, подкупленный преступниками. А архивное начальство это допустило, потому что берёт на работу кого попало без проверки, не обеспечивает ограниченный доступ в помещения с важными делами и халатно относится к безопасности вверенных им документов. Представляешь, что будет?       — Представляю.       — И что будешь делать?       — Писать рапорт. Раз уж всё равно нечего терять, — уныло буркнул Тан Фань и сосредоточился на лапше.              Друзья не успели закончить свой ужин, когда к ним за стол подсел ещё один клиент ресторана.       — Так и знал, что найду вас здесь, — усмехнулся Ван Чжи, опустившись на лавку напротив Тан Фаня. — Хотел вас поблагодарить ещё раз за Гуанси. Его величество принял наши доказательства.       Тан Фань поднял на него глаза и с удивлением уточнил:       — Что значит — принял? Он отменил свой приговор? Оправдал князя Вэй?..       — Отменил и оправдал, — кивнул командующий Ван с таким видом, будто это было самым обычным делом, и он вовсе не сомневался в таком результате.       — Уфф, слава небесам! — выдохнул Тан Фань, который в свете своих последних неприятностей уже почти забыл о возможных последствиях проведенного в южной провинции неспокойного отпуска.       — Его величество мудр и справедлив, — заметил Суй Чжоу и подозрительно покосился на Ван Чжи. — Но думаю, это ваше умение правильно преподнести ситуацию решило дело в пользу обвиняемого.       Ван Чжи отрицательно качнул головой, не желая приписывать себе лишних заслуг.       — Я всего лишь передал ему отчёт магистрата Тана. — Успокоив друзей относительно исхода этого дела, он не видел больше причин продолжать его обсуждать и перешёл к более насущным вещам. — А вы, байху Суй, сегодня обнаружили пропавшего евнуха Бина на пустыре за северными воротами. Уже успели что-нибудь расследовать по этому делу?       — Быстро же Западная Ограда узнаёт новости! — Суй Чжоу невольно удивился, хотя давно уже подозревал, какая широкая шпионская сеть обслуживает эту организацию. — Да, я нашёл то, что от него осталось. Убит одним ударом в спину ойратским кинжалом. По всему видно, что работа профессионала, а не случайного бродяги, посягнувшего на его кошелёк.       — Это понятно, — нетерпеливо вставил Ван Чжи, которому уже доложили основные сведения о найденном трупе дворцового слуги. — У него были с собой деньги? Ещё какие-то ценности? Известно вам, что он мог делать в таком месте, если ушёл из дворца по поручению наложницы Шао и должен был вернуться в тот же вечер?..       — Денег у него не было, — устало вздохнув, Суй Чжоу приступил к отчёту. Конечно, Ван Чжи не был его начальником, которому он обязан был докладывать о расследовании, но по своему опыту байху Императорской Стражи знал, что лучше с ним сотрудничать, чем пытаться укрыть какие-то факты. — Это не удивительно, ведь он пролежал на пустыре целые сутки. Кто угодно, любой проходивший мимо бродяга мог его ограбить. — Здесь Ван Чжи согласно кивнул. — Я обнаружил у него только листок с адресом лавки, где делают помаду с каким-то особым составом, и ещё один листок, которому так и не нашёл объяснения. На нём — план дворцовых покоев, там отмечены крестиками двери, ведущие, кажется, в сокровищницу…       — Значит, это он, — Ван Чжи удовлетворённо усмехнулся, будто получил ответ на какую-то сложную задачу. — Отдайте мне этот план, Суй Чжоу. Он нужен мне для решения вопроса государственной важности.       Тан Фань, покончив со своей лапшой, прислушивался к разговору.       — Стойте! Вы что-то об этом знаете и хотите, чтобы Гуанчуань делал для вас работу, не посвящая его в подробности? Разве настоящие друзья так поступают?       Ван Чжи усмехнулся ещё шире:       — Нет, но так поступают государственные служащие, проводящие для его величества тайное расследование.       — Расскажите хотя бы то, что не является тайной! — призвал Тан Фань, уже заводясь от любопытства, вызванного этим новым таинственным происшествием.       — Расскажу. Тем более, байху Суй с его способностями всё равно рано или поздно узнает. Из императорской сокровищницы в Запретном Городе украли драгоценности наложниц общей стоимостью около тысячи таэлей. Это произошло в тот же день, когда из дворца ушёл и не вернулся Бин Цзян, прислуживавший наложнице Шао. Сегодня днём он был найден убитым за городской стеной, недалеко от северных ворот. Есть предположение, что именно он вынес из дворца украденное и передал кому-то, кто его потом и убил, чтобы избавиться от соучастника. Сами драгоценности потом были обнаружены в одном из ломбардов, не гнушающихся скупкой краденого, а сдал их туда разбойник, который сам купил по дешёвке у неизвестного нам пока субъекта из-под полы на ойратском рынке. Теперь вам известно по этому делу всё, что известно мне самому.       Конечно, он не мог разглашать историю с похищением императорской печати, которая к тому же являлась искусной подделкой, чтобы не вызвать скандала государственного масштаба, поэтому эти сведения оставил при себе. В остальном друзьям не в чем было его упрекнуть.       — И вы не нашли этого продавца? — спросил Тан Фань, которого бы совсем не удивило, если бы Западная Ограда уже собрала все доказательства по делу.       — Нет. У нас слишком мало сведений о нём. Но сейчас разговор не об этом, а о том, что Суй Чжоу нашёл у убитого евнуха. Это подтверждение, что Бин Цзян замешан в краже из дворца. Хотя я сильно сомневаюсь, что идея преступления принадлежит ему самому. Кто-то заказал ему эти драгоценности.       «И то, что пропало вместе с ними…» — разумеется, разглашать эту информацию Ван Чжи не имел права. Если император доверил ему вести расследование, он должен сделать это предельно осторожно, чтобы никто, не причастный к этим событиям, даже не догадался о произошедшем во дворце.       — Согласен, — кивнул Суй Чжоу, немного поразмыслив. — Вряд ли евнух-слуга мог сам провернуть такое дело, отважившись умыкнуть сокровища. И откуда он мог знать, где их можно выгодно продать? Он, вероятно, встретился с заказчиком, но вместо обещанного вознаграждения получил в спину кинжал.       Суй Чжоу протянул командующему Западной Ограды помятый листок бумаги, на котором чёткими линиями был нарисован план дворцовых помещений.       — Вот. Это было в рукаве у убитого вместе с адресом, где торгуют помадой. Странно, что убийца не забрал эту схему…       Ван Чжи изучил нарисованный незнакомой рукой план и согласился с выводами о том, что это изображение императорской сокровищницы и прилегающих помещений и коридоров с отметками, как лучше всего проникнуть в нужное место. В углу этого плана был мелким шрифтом начертан какой-то иероглиф. Присмотревшись к нему внимательнее, Ван Чжи обнаружил, что это стилизованное изображение лотоса с пятью лепестками. Эмблема на писчей бумаге, которая могла многое доказать, если бы ему удалось найти другой такой же листок бумаги.       — Я заберу это с собой, — не терпящим возражений тоном заявил Ван Чжи и сунул помятый листок с планом дворца за отворот рукава. — Если что-то узнаете по поводу убийства, держите меня в курсе.       Он встал, намереваясь немедленно уйти, чтобы продолжить расследование, но Тан Фань его удержал.       — Что, даже лапши не отведаете? Я готов уже вторую порцию заказать. А как ты, Гуанчуань?..       Всё же никакие проблемы, интриги и расследования не могли отбить аппетит у магистрата, весь день мечтавшего о вкусном ужине. Суй Чжоу усмехнулся про себя «Обжора!», пожал плечами и виновато глянул на командующего, будто призывая не воспринимать этого любителя лапши всерьёз.       — Мне нужно заниматься делами.       Ван Чжи откланялся, не обращая внимания на разочарованный взгляд Тан Фаня, оставшегося без сотрапезника, и поспешил вернуться в Западную Ограду. Там он сразу же направился в библиотеку в поисках информации о странном символе, вызвавшем в его душе неясную тревогу и смутные подозрения… ***       Маленький бродяжка постучался в ворота Западной Ограды, когда солнце уже зашло за горизонт и на столицу опустилась холодная безлунная ночь. Его пропустили без лишних вопросов, и Цзя Куй проводил его к командующему.       — Замёрз? Голодный? — спросил Ван Чжи, сразу заметив, как дрожит его маленький шпион, неловко переминаясь с ноги на ногу и кутаясь в свою драную куртку. — Цзя Куй, проводи его на кухню, пусть госпожа Сянь его там накормит.       Глаза Сяо Ницю засветились радостью, но он понимал, что дело — прежде всего.       — Спасибо, господин. И правда, стужа сегодня лютая!.. Но я пришёл вам сказать, что мы выследили ювелира. К нему явился человек в широкополой шляпе и принёс то, что вы искали. Мне удалось подсмотреть через окно…       — Где?       — В богатой лавке в квартале от рыночной площади. Там, куда обычно ходят придворные, чтобы купить побрякушки для своих жён.       — Можешь показать на карте?       Сяо Ницю осмотрелся и быстрым жестом ткнул в точку на карте столицы, разложенной на столе командующего.       — Здесь. Он пришёл полчаса назад, и было видно, что расположился надолго. Они там вместе рассматривали эту вещь и, кажется, спорили… А я сразу помчался сюда.       — Ты молодец, Сяо Ницю. Заработал свой ужин, — похвалил Ван Чжи и кивнул Цзя Кую, чтобы тот проводил мальчика в тёплую сухую кухню, где аппетитно пахло выпечкой и специями.       Через несколько минут небольшой отряд стражников уже спешил по ночным улицам в сторону ювелирной лавки, указанной на карте маленьким тайным агентом. …       Когда стражники Западной Ограды вломились в ювелирную лавку, там царил полный разгром. Было похоже, что посреди торгового зала состоялась настоящая битва. Разбитое стекло и перевёрнутая мебель свидетельствовали о борьбе не на жизнь, а на смерть.       Жертва этого сражения — немолодой уже хозяин с седыми усами и козлиной бородкой лежал у прилавка, неестественно закинув голову. В его руке был зажат какой-то предмет.       — Проклятье! Опоздали!.. — ругнулся Сяо Пен, подбежав к ювелиру. — И убийцу упустили всего на несколько минут…       Не было необходимости тщательно осматривать тело, чтобы понять, что хозяин лавки безнадёжно мёртв. И было достаточно даже самого беглого осмотра, чтобы определить, что убийство произошло не больше десяти минут назад.       Ван Чжи распорядился оцепить кварталы вокруг ювелирной лавки и прочесать близлежащие кабаки и бордели, но, к его огромной досаде, убийца в широкополой шляпе так и не попался в расставленные сети.       Зато, когда одному из стражников удалось разжать руку убитого ювелира, в ней засияла чистым нефритовым светом драгоценная реликвия из дворца. Фальшивая реликвия. Вероятно, опытный владелец ювелирной лавки определил подделку, но не спешил вернуть её таинственному человеку в шляпе, за что и поплатился жизнью.       Теперь командующий Западной Ограды мог успокоить его величество и вернуть украденную печать на её законное место. Хотя его расследование ещё только начиналось, и он понимал, что оно может привести к самым неожиданным результатам. Ведь кто бы ни похитил эту драгоценную печать, этот похититель хотел удостовериться в её подлинности, а значит, верил, что эта вещь действительно способна принести ему власть над Поднебесной Империей, и ради своей заветной цели он не останавливался перед очередным преступлением… ***       Человек в широкополой шляпе, одетый в серое и почти сливающийся с окружающим городским пейзажем, небрежно поклонился собеседнику.       — Господин Шан…       — Не называй имён, идиот! — сердитым шёпотом одёрнул его человек в шапке торговца и в богатом халате. Он стоял в тени городской стены и нервно покачивался с пятки на носок. — Что удалось узнать?       — Это действительно подделка, — заявил человек в сером. — Тот ювелир, к которому вы меня послали, с уверенностью сказал, что резьба на нефрите не старше двухсот лет, а значит, это не может быть вещью эпохи Цинь.       Шан Цзюнь скривился:       — Вот ведь чёрт! Ну, если сам император не гнушается пользоваться фальшивкой… Но как теперь объяснить это господину?       — Никак не объяснять, — буркнул собеседник, понимая, что допустил оплошность. — Проклятый ювелир понял, что это за вещь, хотя и не подлинная, и не захотел мне её возвращать. Пришлось ухлопать его раньше, чем планировалось, но…       Тут он замялся, явно не зная, как оправдаться перед хозяином.       — Но… что? Тебя кто-то заметил?       — Нет, я успел удрать, хотя сразу после этого туда зачем-то явились стражники Западной Ограды. Не знаю, что им там понадобилось… Но самая большая неудача состоит в том, что чёртов ювелир так и не отдал мне печать. Она осталась у него, зажатая в кулаке… Когда я услышал бряцание оружия и топот стражников, я поспешил дать дёру, иначе угодил бы в их лапы… Но увы, этой фальшивкой пришлось пожертвовать. Не гневайтесь, хозяин! Раз уж она не подлинная, ваш заказчик может сделать себе ещё хоть десяток таких же.       Шан Цзюнь только устало вздохнул и подумал про себя, что даже лучшие его наёмники — всего лишь глупые бандиты, не понимающие стратегических перспектив и не способные видеть дальше своего носа.