Новые приключения сыщика династии Мин

      Тан Фань шёл по министерскому коридору и с довольной улыбкой раскланивался со всеми, кто попадался ему навстречу.       — Как отдохнули, господин Тан?       — Выглядите заметно посвежевшим, господин Тан!       — А хорошо сейчас на юге, господин Тан? Как же мы вам завидуем!..       Он чувствовал прилив сил от того, что вернулся в знакомые стены к давно знакомым делам, и его опасная миссия увенчалась успехом. Ну, во всяком случае, та её часть, которая зависела от него.       Войдя в свой кабинет, Тан Фань с удивлением обнаружил на столе целую гору документов. А ведь когда он отправлялся в отпуск, все дела были им рассмотрены, завершены подробными отчётами и отправлены дальше по инстанциям — что-то в архив, а что-то на пересмотр.       Он уселся за стол, разочарованно подумав, что, должно быть, Пань Бинь устал трудиться за двоих и оставил ему часть работы, чтобы он пересмотрел всё это, вернувшись с отдыха с новыми силами.       Не успел он изучить и половину верхнего в этой стопке дела, как в его кабинет с важным видом вошёл помощник министра. Тан Фань вскочил и поклонился со всем возможным почтением, заметив в глазах высшего чиновника недовольство.       — Явились, значит, — пробубнил господин Фо, смерив подчинённого осуждающим взглядом. — Хорошо отдохнули, господин Тан? Вообще-то, мы ждали вас ещё вчера. Почему прогуляли лишний день?       Тан Фань на мгновение растерялся. Нет, совершенно невозможно, чтобы он так ошибся!..       — Но, господин помощник министра… вчера я был ещё в отпуске… Я точно знаю, что именно вчера закончился тот самый месяц, на который…       — Да, вчера закончился. И значит, именно в этот день вам следовало явиться на службу, — не терпящим возражений тоном перебил начальник. — Работы по горло, а вы где-то там прохлаждаетесь, господин Тан. Боюсь, я переоценил ваши способности и трудолюбие.       Тан Фань огорчённо вздохнул, недоумевая, как могло возникнуть такое недоразумение. Он ведь наверняка знал, что именно сегодня ему надо быть на службе, он подсчитал дни, ещё когда плыл на корабле из Гуйпина… Но спорить с вышестоящим начальством, тем более, пребывающим в явном раздражении, было бессмысленно.       — Господин помощник министра, я, возможно, произвёл неверные расчёты, но готов исправиться и сделать всю работу и за сегодня, и за вчера.       — Вот это уже лучше, — ухмыльнулся господин Фо. — Всё, что у вас на столе. И сейчас ещё принесёт Пань Бинь. Нужно рассмотреть это до завтрашнего утра, сроки уже на исходе. Если не управитесь, я буду вынужден назначить служебную проверку по поводу вашего несвоевременного возвращения из отпуска.       Помощник министра вышел вон, не удостоив больше взглядом «нерадивого» подчинённого.       Тан Фань почувствовал, что всё вдохновение, с которым он готов был приступить к своей работе, внезапно улетучилось, уступив место растерянности и тоске. Если Пань Бинь принесёт ещё одну стопку дел, ему придётся здесь сидеть до позднего вечера, а он так хотел поужинать с Суй Чжоу, который наверняка приготовит что-нибудь вкусненькое, ожидая его со службы… ***       Суй Чжоу на службе встретили намного гостеприимнее. Ему вручили срочное дело особой важности, связанное с императорским дворцом, но никто и не думал его отчитывать за опоздание или желание уклониться от работы.       — Во дворце пропал евнух. Вернее, даже не во дворце, но это дело связано с дворцом. Он ушёл вечером в город по какому-то личному делу и больше не вернулся. Её величество вдовствующая императрица очень обеспокоена, ведь этот евнух Бин Цзян был весьма приближён к наложнице Шао, матери четвёртого принца, а значит, и к его императорскому величеству…       Наложница Шао, конечно, не была любимой женой Чжу Цзяньшеня, но в силу того, что ей посчастливилось стать матерью очередного наследника, имела статус чуть выше, чем остальные красавицы из гарема. Поэтому любое происшествие вокруг неё обретало статус дела государственной важности и должно было расследоваться самым тщательным образом. Ведь оно могло привести к скандалу в окружении императора или бросить тень на самых приближённых к нему людей, что было совершенно недопустимо в безупречно организованной жизни Запретного Города.       Приняв поручение и получив основные сведения о деле, Суй Чжоу велел Сюэ Лину взять двоих стражников и отправился с ними к Восточным воротам дворца, где два дня назад видели пропавшего в последний раз. По дороге Сюэ Лин поспешил доложить Суй Чжоу о том, что успел сделать, пока того не было в столице.       — Я не бросил то дело, которое мы начали расследовать перед твоим отъездом. Ну, о падении с лестницы чиновника из архива… Ты ведь ещё не забыл, старший брат?       Суй Чжоу, конечно же, не забыл об этом деле. Но он был совершенно уверен, что после того, как они с Тан Фанем перекопали каждый чи вокруг места преступления и пересмотрели все версии, так и найдя для них никаких улик, это дело можно смело отправить в разряд «висяков»…       — Ты что-то обнаружил, братец Сюэ?       — Я нашёл человека, который видел убийцу.       Суй Чжоу скептически хмыкнул:       — Убийцу, говоришь? А он и само убийство видел, что ли? И почему мы его раньше не обнаружили?       — Нет, убийство он не видел, — Сюэ Лин, казалось, ничуть не смутился от недоверчивого тона байху. — Но он видел человека, который приходил в тот день в дом чиновника Хао. Хозяин его впустил, и свидетель видел, как они разговаривали в дверях, а вот когда гость уходил спустя полчаса, крадучись, будто вор, хозяина поблизости уже не было… И произошло это как раз после первой стражи, то есть время совпадает с тем, что мы предположили как время совершения убийства.       — Ого! — тут уже Суй Чжоу явно заинтересовался. — Но где же пропадал этот бесценный свидетель, когда мы обходили все дома и дворы в округе?       — Он просто уехал из города, — вздохнул Сюэ Лин, досадуя, что пришлось потратить столько времени и сил на дело, которое могло быть раскрыто в тот же вечер. –Уехал навестить родителей и не подозревал, какое злодеяние совершено у него под носом… Такое бывает, старший брат, из собственного опыта знаю.       — Да, я тоже знаю, — согласился Суй Чжоу. — Но ты молодец, братец Сюэ. Не бросил поиски и всё-таки добился результата. Сегодня вечером возьмём с собой Тан Фаня и наведаемся к этому свидетелю. Надеюсь, застанем его дома.       — Я взял с него слово и застращал императорской тюрьмой, если он куда-нибудь скроется. Но он и не думает скрываться. Это законопослушный торговец, и ему ни к чему прятаться от стражи. Уверен, он не откажется повторить свои показания, и мы наконец выйдем на след преступника. ***       Разумеется, украденной во дворце печати не нашли ни в ломбарде, куда главарь местной банды продал драгоценности, ни в самом притоне бандитов на Железном рынке, где они коротали весёлые вечера в ожидании нового удачного грабежа.       Ван Чжи не очень-то на это и рассчитывал, ведь он считал, что целью похитителей была именно эта печать, воплощавшая в себе власть и могущество Империи, а украшения украли попутно и избавились от них таким незамысловатым способом при первой же возможности.       Главарь банды У Чжулян не видел смысла терпеть пытки в застенках Западной Ограды ради каких-то безделушек, доставшихся ему по дешёвке, и выложил всё начистоту. Да, он купил драгоценности на рынке у какого-то типа, обрадовавшись их низкой цене. Да, он сдал их в ломбард, не подозревая, что они где-то украдены — ну, тут он явно лукавил — и получил денег почти вдвое больше, чем отдал. Нет, он не знает этого типа, который отдал ему вещи за бесценок, но видел его несколько раз околачивающимся на рынке возле лошадей и лавки с лапшой. Он не приглядывался к нему, его интересовала только возможность лёгкой наживы, а не личность этого парня. Описать продавца он толком не смог. Среднего роста, среднего телосложения, но видно, что сильный и жилистый. Обычная серая куртка — хотя кто её разберёт, темно уже было, почти полночь… Широкополая шляпа, надёжно скрывающая глаза. Зачем ночью такая шляпа — этим вопросом У Чжулян тоже особо не озадачивался. Он отдал деньги, получил товар и помчался к знакомому ювелиру, чтобы понять, правильно ли он оценил его реальную стоимость…       Ван Чжи задумчиво перечитал протокол допроса и вздохнул. Нужно было начинать всё с начала, хотя было бы не лишним также отыскать этого человека в шляпе. Он мог быть очередным посредником в длинной цепочке, ведущей к дворцовым покоям.       Если печать действительно украли с какой-то тайной целью, связанной с покушением на власть, было бесполезно искать её в среде ювелиров и перекупщиков краденого. Хотя, одна интересная мысль мелькнула в голове Ван Чжи, когда он думал о ювелирах.       Если тот, кто завладел печатью с преступными намерениями, действительно знал её историю и сакральный смысл, он должен был знать и легенды об этом нефритовом символе государственной власти. Тогда он должен был усомниться в том, что перед ним подлинная печать Цинь Шихуанди, и пожелать удостовериться, что в его руках именно то, что сделает его повелителем Поднебесной, а не просто красивая фальшивка. И тогда он будет вынужден пойти к эксперту.       Ван Чжи знал, что в столице есть настоящие мастера ювелирного дела, способные отличить алмаз от хрусталя по блеску граней, а подлинное золото от позолоченного серебра по цвету металлической поверхности. При этом, кто-то из них наверняка был не очень щепетилен в вопросах законопослушности и мог взяться оценить драгоценность, не болтая об этом на каждом углу.       Подумав о такой возможности, командующий Западной Ограды велел Цзя Кую разыскать маленького бродяжку Сяо Ницю и дал ему ответственное поручение.        ***       Тан Фань рассеянно посмотрел на стопку дел на своём столе, которая успела вырости до размеров горы Уишань. Похоже было, что в его отсутствие никто и не думал рассматривать эти дела. А теперь, если помощник министра действительно намерен привести свои угрозы в исполнение, ему под страхом увольнения придётся справиться со всей этой кипой бумаг буквально за один день.       Тан Фань вздохнул, устроился за столом поудобнее и открыл очередное дело… Когда спустя полчаса Пань Бинь заглянул в его кабинет, он увидел, что Тан Фань сосредоточенно вчитывается в материалы судебной проверки, и поспешил незаметно скрыться за дверью.       Тан Фань старался честно отрабатывать каждое дело, понимая, что эти бедолаги, просившие пересмотра и считавшие апелляцию последним шансом спастись от неминуемого наказания, не виноваты в том, что министр был зол на своего чиновника, а чиновник так долго отсутствовал на службе, что накопил эту кучу неразрешённых дел. Совесть не позволяла ему просто пролистывать папки с делами, ведь он уже не раз мог убедиться, что среди обычных, на первый взгляд, преступлений и типовых приговоров могли скрываться и судебные ошибки, и даже результаты чьего-то злого умысла… Как в деле князя Вэй.       Он немного переживал за результат своей миссии в Гуанси. Хотя он и верил в правосудие его величества, где-то в глубине души его подтачивал червячок сомнения. Удастся ли Ван Чжи убедить императора восстановить справедливость? Ведь для этого нужно признать совершённую ошибку, отменить своё весомое решение, отказаться от презумпции собственной безупречности… Способен ли его величество на такое благородство? Тан Фань очень хотел верить, что да. Но ему было бы спокойнее, если бы этот приговор, оспоренный дерзкими подданными его величества, вынес бы какой-нибудь судья рангом пониже…       Когда за окном уже начали сгущаться сумерки, Пань Бинь принёс своему коллеге ещё стопку дел и устало вздохнул.       — Извини, магистрат Тан, но помощник министра распорядился отдать всё тебе.       — Он что же, издевается?! — не выдержал Тан Фань. — Хочет, чтобы к завтрашнему утру всё было рассмотрено, а здесь по-хорошему надо только читать дня три!..       Пань Бинь пожал плечами и отвёл глаза.       — Старший брат, ты понимаешь, что ему вообще надо?.. Он думает, если отпустил меня в отпуск, то теперь я должен месяц работать за всё Министерство? И ещё угрожать надумал! Сказал, если не справлюсь, он подумает о моём соответствии этой должности… Что здесь вообще происходит?..       Пань Бинь снова вздохнул и осторожно присел на краешек стула напротив молодого коллеги.       — Знаешь, Жунцин… Только я тебе этого не говорил… Похоже, что министр и его помощник решили от тебя избавиться. Ты их больше не устраиваешь, и они хотят назначить сюда чьего-то ставленника из придворной верхушки.       — Нет, ты… ты это серьёзно? — растерялся Тан Фань. Он всегда честно служил императору и стране и старался исполнять свои обязанности наилучшим образом. И никогда не давал повода считать себя некомпетентным или коррумпированным… Но, возможно, те, кто задумал его сместить, были коррумпированы?..       Пань Бинь только развёл руками.       — Мне бы очень не хотелось, чтобы это случилось. Ты же знаешь, как хорошо мне с тобой работается. Но по Министерству упорно ходят слухи, что кто-то важный при дворе наметил посадить на должность своего родственника, и им нужно избавиться от служащего, который сейчас её замещает.       Первой мыслью Тан Фаня было возмутиться такому нелепому предположению, но он на минуту задумался и удручённо опустил голову. Да, к сожалению, в этом мире ещё хватало несправедливости, и такие примеры встречались не так уж редко. Почему бы и в этом Министерстве не устроить такое дело, пользуясь ситуацией, что упрямый магистрат Тан вместо своих основных обязанностей предпочитает совать нос куда не надо и расследовать какие-то сторонние преступления, когда стопка не рассмотренных дел на его столе в каждым днём растёт и растёт…       Пань Бинь смущённо откланялся и удалился, оставив Тан Фаня корпеть над обжалованными решениями из разных провинций.       Чтобы не доставить помощнику министра удовольствия снова отчитать его, Тан Фань готов был сидеть здесь хоть до утра, но его мысли всё время сбивались и возвращались к тому делу, что он привёз из Гуйпина. Если его величество разгневается на своих непочтительных подданных, ему уже не поможет ни должность в Министерстве, ни даже заступничество главы Западной Ограды. Хорошо бы, чтобы этому главе тоже не перепала доля монаршего гнева, и он не отправился в ссылку куда-нибудь подальше, чем Ляодун… ***       Суй Чжоу опросил стражников на воротах дворца, но они ничего подозрительного не заметили. Сказали, что евнух Бин, служивший наложнице Шао уже не первый год, нередко выходил в город, чтобы исполнить какое-нибудь поручение своей госпожи. Иногда она хотела самых свежих цветов с рынка, иногда — какую-то особую косметику, которая продавалась только в одном месте во всей столице… Никто не препятствовал дворцовым евнухам выходить из Запретного Города, и они всегда возвращались вовремя, то есть до закрытия ворот.       В этот раз было всё иначе. Бин Цзян ушёл уже под вечер, когда на город начали опускаться ранние зимние сумерки, и не вернулся ни в тот же день, ни на следующий…       Если бы Суй Чжоу был посвящён в полной мере в таинственные дела, происходящие во дворце, он сопоставил бы дату исчезновения евнуха с датой пропажи драгоценностей, и был бы весьма заинтересован странным совпадением. Но он пока не располагал этими сведениями, и решил следовать обычному плану поиска. Опросить всех, кто мог видеть пропавшего по пути из дворца или во дворец. Опросить его знакомых во дворце и, возможно, саму наложницу Шао — здесь ему бы очень не помешало заступничество императрицы-матери. Выяснить, добрался ли он до того места, куда шёл в тот вечер, и собрать всю возможную информацию о его дальнейших передвижениях…       Весь день ушёл на бесплодные поиски и расспросы, а вечером Суй Чжоу ещё собирался пойти с Тан Фанем на ту улицу, где совсем недавно — но будто сто лет назад — упал с лестницы и разбился незадачливый магистрат Хао из архивного департамента.       К своему удивлению, Суй Чжоу не обнаружил Тан Фаня дома, ни когда вернулся со службы, ни когда закончил готовить аппетитную курицу с остром соусе, ни когда уже накрыл на стол и с довольным видом рассматривал результат своих трудов.       Он уже начал немного беспокоиться и подумывать, не нанести ли ему визит в Министерство наказаний, когда Тан Фань, злой и голодный, влетел на кухню.       — Лопаешь? Уже всё слопал?! Есть ли у тебя совесть, байху Суй Чжоу?..       Суй Чжоу слегка оторопел от такой несправедливости и молча показал другу на накрытый стол.       — Ооо, какой аромат! Гуанчуань, ты просто волшебник! — мгновенно перейдя от раздражения к восторгу, завопил Тан Фань, плюхаясь за стол и придвигая к себе миску с рисом. — Спасибо, что дождался!.. — пробурчал он уже с плотно набитым ртом.       — Ешь! — велел Суй Чжоу, сразу успокоившись при виде живого и невредимого друга, и придвинул к нему мясо и ещё тарелку свежих овощей. — Потом расскажешь, что за дела там в Министерстве заставляют честного чиновника работать полночи.       Тан Фань отдал должное кулинарному мастерству императорского стражника и, уже приступив к десерту и чаю, немного раздражённо объяснил:       — Не знаю, что нашло на моё начальство. Завалили делами по горло и грозились проверкой, если не рассмотрю всё до утра. А там работы на неделю! Пань Бинь говорит, что кто-то хочет устроить на моё место своего родственника и поэтому под меня копают, надеясь, что я или сам плюну и уйду, или не справлюсь с работой.       Суй Чжоу озадаченно нахмурился. Он знал, что такое практикуется в чиновничьей среде, но никогда не мог предположить, что это может коснуться его друга — такого добросовестного и ответственного магистрата, искренне преданного интересам службы.       — Нашли, кого подсидеть! — он выразил солидарность Тан Фаню и подлил ему ещё чаю. — Тот же Пань Бинь не так трудолюбив, да похоже, и по уровню знаний тебе не чета…       — Нет, Гуанчуань, не надо искать здесь крайних, — вздохнул Тан Фань. — Это несправедливо по отношению к любому честному чиновнику, а Пань Бинь, может, и не гений сыскного дела, но порядочный человек и добросовестный служащий… Но я не дал сегодня повода для придирок, рассмотрел все дела и успел ещё отчёты составить.       Суй Чжоу смотрел на Тан Фаня с нескрываемой гордостью, и чувствовал, как в его душе нарастает обида за друга. Это государство, в котором личные связи и большие деньги значат порой больше, чем знания и верность, не заслуживает таких чиновников, как Жунцин!..       — Сильно устал? — спросил он, когда Тан Фань допил чай и лениво потянулся, вставая из-за стола.       — Если хочешь предложить мне прогулку по ночному городу, я не откажусь, — улыбнулся Тан Фань и лукаво посмотрел на друга. — Засиделся в кабинете… можно бы и ноги немного размять…       — Сюэ Лин нашёл свидетеля, который видел, как подозрительный человек приходил в дом Хао Лэя в вечер убийства, — сказал Суй Чжоу, которому не терпелось проверить новую информацию и выяснить уже до конца, кто виновен в этом фальшивом несчастном случае.       Тан Фань сразу же согласился. Хорошо поужинав и поделившись с другом своими невзгодами, он снова чувствовал себя способным на подвиги, несмотря на спустившуюся за окном холодную ночь.       — Пойдём, допросим его? — предложил Тан Фань. — Надеюсь, в такое время этот свидетель сидит дома, и нам не составит труда выяснить, кого же он видел? …       Друзья зашли по дороге на Северный Двор, где Сюэ Лин, уже давно сдавший свою смену, чистил оружие и дожидался своего начальника, уверенный, что тот захочет продолжить расследование, не откладывая надолго.       Сыщикам повезло, и нужный свидетель не только был дома, но и ещё не ложился спать несмотря на поздний час.       — Господин Цзю, это байху Суй и магистрат Тан, — представил их уже знакомый ему Сюэ Лин. — Расскажите им всё, что видели в тот вечер, о котором я спрашивал, и как можно подробнее.       Торговец средних лет оказался отличным свидетелем. Он предупредил, что дело было довольно давно, и у него не было повода особо присматриваться к тому, что происходило в доме соседа, однако довольно точно назвал время, когда уехал в сопровождении слуги другой сосед, когда к Хао Лэю пришёл незнакомый гость, когда этот гость ушёл, таясь в тени соседского дома, когда сосед Чунь вернулся и, слегка покачиваясь от выпитого вина, направился к Хао Лэю…       Дальше господин Цзю не видел, потому что жена позвала его проверить, не забыли ли они упаковать что-то для завтрашнего отъезда к родственникам в провинцию. И совершенно забыл об этом подозрительном человеке, окунувшись в дела и проблемы сельской жизни…       Тан Фань даже потёр ладони от предвкушения удачи. Сейчас он расспросит торговца об этом таинственном госте!..       — Вы хорошо его разглядели, господин Цзю? Можете описать, как он выглядел?       — Так значит, это он укокошил этого славного малого, что снимал дом у старика Шу? — догадался свидетель и глубоко задумался. — Да, думаю, что смогу вам рассказать, ведь какое-то время этот человек стоял прямо под фонарём, пока сосед Хао не впустил его в дом.       Тан Фань и Суй Чжоу внимательно слушали. Им обоим почему-то казалось, что портрет убийцы должен быть им знаком.       — Высокий и жилистый. Похож на стражника или ещё какого военного… Ну, это когда пришёл — а когда уходил, скорее на вора он был похож, потому что крался, стараясь не попадать в свет от фонарей… Лицо узкое, нос такой с горбинкой, и глаза… может, это мне сейчас так кажется, когда я знаю, что он убийца… но глаза были злые у него, узко прищуренные и злые…       Тан Фань переглянулся с Суй Чжоу, который согласно кивнул, явно подумав о том же самом человеке. Магистрату сразу же пришло в голову, как они могли бы проверить своё подозрение.       — У вас не найдётся лист бумаги и тушь, господин Цзю?       Хозяин дома коротко поклонился и спустя пару минут принёс сыщикам то, что они хотели.       Тан Фань быстро набросал на чистом листе портрет.       — Это он! — воскликнул свидетель, когда ещё его рисунок не был завершён до конца. — Точно он! Могу даже засвидетельствовать это в суде, если господа потребуют, чтобы я явился на слушание этого дела.       — Не надо, — Тан Фань устало улыбнулся и повернулся к Суй Чжоу. — Ты ведь тоже об этом подумал, Гуанчуань, да?       С портрета на сыщиков смотрела злая физиономия Тао Чена, помощника гуйпинского префекта, окончившего свои дни в бурных водах реки Цяньцзян.       — Высшее правосудие уже настигло его, господин Цзю, — пояснил Суй Чжоу в ответ на немой вопрос в глазах свидетеля, который недоумевал, почему его важные показания вдруг не понадобятся в суде. — Спасибо, что согласились помочь следствию. Больше мы вас не потревожим.       По дороге домой сыщики больше молчали, утомлённые бурными событиями сегодняшнего дня. Им не хотелось вспоминать свои недавние похождения в Гуанси, и было жаль, что всё же не удастся предать в руки правосудия виновного в гибели наивного молодого магистрата и многих других злодействах, совершённых им на просторах Поднебесной Империи. ***       Министры Лю Хуэй и Лю Цзи, возмущённые тем, что в придворные дела опять вмешивается Ван Чжи, этот юный выскочка — евнух, подали петицию императору. К ним присоединился глава Управления церемоний, крайне взбешённый тем, что служащие Западной Ограды рыщут в дворцовых покоях, что-то выспрашивают у евнухов-слуг и служанок в гареме, запирают на замок помещения, составляют какие-то схемы и планы.       Ходатаи умоляли его величество оградить обитателей Запретного Города от наглого вмешательства в мирную дворцовую жизнь и запретить все эти допросы и расследования. Иначе будет нарушен установившийся порядок и никто не сможет исполнять свои обязанности, опасаясь, что его упекут без суда и следствия в застенки наводящей на всех ужас тайной службы Ван Чжи.       Главный евнух Восточного дворца жаловался, что прислуга боится заниматься своими привычными бытовыми делами, чтобы не попасться на глаза шныряющим по дворцу сыщикам.       Наложница Шао, у которой, к тому же, пропал доверенный слуга, через своего брата, служившего в Управлении церемоний, требовала не позволять шарить в её покоях бесстыжим стражникам Западной Ограды и передать дело служащим дворца.       Начальник Департамента печатей Лю Цзян обвинял Ван Чжи в превышении полномочий и просил отстранить его от ведения этого крайне деликатного дела, опасаясь, что его методы вынудят всех служащих поспешно уволиться и искать другое место работы…       Император молча выслушал все эти жалобы, сложил письменные ходатайства в увесистую стопку на краю стола и обвёл укоризненным взглядом распростёртых перед ним на коленях просителей.       — Вы хотя бы понимаете, чего от меня хотите? Хотите, чтобы я позволил преступникам избежать наказания? Чтобы завтра уже не только в покоях наложниц, но и вот в этом кабинете можно было безнаказанно украсть мои драгоценности, мои печати, а может, и мой трон?!. Я поручил это дело Ван Чжи, потому что знаю, что он сумеет докопаться до сути и найти виновных, какие бы посты они не занимали и кем бы ни приходились вам или даже мне. Поэтому убирайтесь вон и не препятствуйте его расследованию. А если узнаю, что кто-то чинит ему препоны, сделаю вывод, что он и есть истинный виновник, поэтому берегитесь! Я выясню правду, и если кто-то из вас замешан в этих гнусных делах, не посмотрю ни на чины, ни на родственные связи.       Министры и прочие просители, бледные и растерянные, покинули императорский кабинет, обмениваясь боязливыми взглядами и не смея высказать даже шёпотом, что они думают об этом на самом деле. ***       Ван Чжи с поклоном протянул императору ларец с драгоценностями.       — Здесь всё, что похищено из дворца, ваше величество. Кроме той самой печати. Но я уверен, что она всё ещё в столице, и в ближайшее время мне удастся её вернуть.       Чжу Цзяньшень придирчиво перебрал украшения, в глубине души удивлённый, что их удалось отыскать так скоро. И что их вообще удалось отыскать, учитывая, как легко затеряться в огромной Империи и людям, и вещам.       — В тот вечер, когда обнаружилась кража драгоценностей, из дворца пропал евнух Бин Цзян, служивший наложнице Шао, — продолжал докладывать Ван Чжи. — Ушёл в город по поручению своей госпожи и не вернулся. Думаю, он замешан в этом деле. Его уже ищут, но сильно сомневаюсь, что нам удастся отыскать его живым, если он действительно тот человек, кто осмелился выкрасть сокровища.       Император удовлетворённо вздохнул и закрыл крышку ларца.       — Ну что же, я доволен твоими действиями, Ван Чжи. Продолжай расследование. И не обращай внимания на тот лай, который подняла эта свора из Управления дворцовых церемоний. Я велел им придержать языки и не мешать тебе.       Ван Чжи низко поклонился.       — Благодарю вас, ваше величество.       Чжу Цзяньшень ожидал, что после этого глава Западной Ограды сразу отправится продолжать своё следствие, но тот задержался, явно собираясь продолжить доклад.       — Что-то ещё, Ван Чжи?       — Если ваше величество позволит… Есть дело, о котором вам необходимо знать. Я готов доложить вашему величеству все обстоятельства и представить отчёт. Прошу вас уделить мне ещё несколько минут.       Император благосклонно кивнул, заинтересованный его словами.       Ван Чжи, чувствуя, что идёт по краю пропасти, достал отчёт Тан Фаня о результатах расследования в Гуйпине и передал государю.       — Некоторое время назад ваше величество утвердили приговор в отношении князя Вэй из провинции Гуанси, обвинённого в казнокрадстве и государственной измене. Мне стало известно, что доказательства, на которых основано обвинение, были сфабрикованы врагами князя, и ваше величество были введены в заблуждение относительно истинных виновников. Здесь — результаты независимого расследования.       Ван Чжи понимал, что для него сейчас настал момент истины. Если император разгневается от его дерзости настолько, что не пожелает разбираться в обстоятельствах дела, то и самому Ван Чжи, и Тан Фаню в лучшем случае грозит пожизненная отставка и ссылка в какую-нибудь глухомань… Но ему казалось, что он знает повелителя Поднебесной достаточно, чтобы верить в его способность принимать мудрые решения и вершить справедливый суд.       Император заметно нахмурился. Посмотрел на Ван Чжи с недоверием и упрёком. Но всё же взял в руки доклад.       — Ты понимаешь, что оспариваешь сейчас моё решение, Ван Чжи? Надеюсь, у тебя есть достаточно веские доказательства для такого безрассудства?       — Я прошу ваше величество изучить этот документ, — стараясь не выдать голосом охватившее его смятение, проговорил командующий Ван. — Если после этого вы посчитаете, что я заслуживаю наказания, я готов понести его.       Чжу Цзяньшень посмотрел с сомнением на представленный ему доклад и перевёл строгий взгляд на молодого евнуха. Он был явно озадачен. Если Ван Чжи действительно утверждает, что он совершил ошибку, вынеся тот приговор, и готов доказать это конкретными фактами… Но ведь это Шан Мин затеял всё это дело!.. Что же это значит — обычное противоборство двух враждующих ведомств или всё же свидетельство того, что его, верховного судью и правителя, действительно ввели в заблуждение? И как посмел Ван Чжи вмешаться в это дело, зная, кем и как оно было разрешено?..       Император резко махнул рукой и распорядился:       — Жди в коридоре. Я тебя вызову, когда прочитаю это.              Проведённое Ван Чжи и его друзьями расследование и собранные доказательства впечатлили императора. Он дочитал не слишком длинный, но обстоятельный доклад и глубоко задумался. Всё это доказывало с неумолимой логикой и железной фактурой, что он совершил ошибку. Осудил невиновного на казнь. Но ему казалось тогда, что доказательств виновности более чем достаточно, и такие бесстыжие преступления должны сурово караться… Но это всё было фальшивкой!.. Как же теперь исправить эту ситуацию, если ничто уже не подлежит исправлению?..       Он прошёлся по кабинету, будто запертый в клетке тигр. Конечно, он покарает негодяев, посмевших обмануть его и представить ложные свидетельства и фальшивые улики на императорский суд. Но как же быть с пострадавшими от его несправедливости? Что нужно сделать, чтобы восстановить разрушенную веру в императорское правосудие?..              Ван Чжи взволнованно мерил шагами узкий проход между стеной и монаршим кабинетом, стараясь не поддаваться сомнениям. Если его величество не примет представленные им аргументы и позволит взять верх неправедному гневу за его вмешательство в это дело, может пострадать не только он сам… И судьба Тан Фаня, и Суй Чжоу, и молодой наследницы рода Вэй зависела сейчас от императорского решения. Но он обязан был сделать то, что сделал. Иначе получалось, что правосудие в этой стране ничего не стоит, а подлость и ложь получат защиту от государства. Нет, он не мог этого допустить! Он сделал это в интересах самого императора… хотя, мокрые от слёз глаза сестрицы Сянь из Гуйпина тоже сыграли не последнюю роль в его решении.       Уже наступила ночь, и неяркий свет фонарей отбрасывал длинные тени на истёртую брусчатку под ногами Ван Чжи.       Этой ночью момент истины настал не только для командующего Западной Ограды, но и для повелителя Поднебесной Империи. И Чжу Цзяньшень понимал, что не имеет права трусливо спрятаться в кусты, уклонившись от признания своей ошибки. У него помимо императорского величия ещё оставалась совесть, и он принял решение. Единственно верное, хотя и нарушающее привычные устои непоколебимой безупречности его власти.       — Ван Чжи! Иди сюда, — позвал император, остановившись в дверях кабинета.       Командующий вернулся в кабинет и склонился перед государем, ожидая его вердикта.       — Ваше величество?..       — Возьми тушь, лист шёлковой бумаги для указов… и пиши…       Ван Чжи исполнил повеление императора, готовый под его диктовку составить любой документ, включая собственный приговор.       — Властью, данной мне небом вершить на земле суд, повелеваю отменить неправедный приговор, вынесенный мной по делу об обвинении князя Вэй Юньчена из Гуанси… — диктовал император, не прекращая расхаживать по кабинету. — Восстановить во всех правах семью Вэй, возвратить всё изъятое имущество… Передать титул наследникам и выплатить из казны компенсацию…       Ван Чжи дописал текст указа и почтительно протянул государю на подпись.       Устало опустившись на трон, Чжу Цзяньшень внимательно посмотрел на своего доверенного евнуха.       — Ты хотя бы понимаешь, как рисковал, Ван Чжи? Пытаться оспорить такое решение — непростительная дерзость для подданного.       — Так точно, ваше величество, — Ван Чжи склонил голову, признавая, что так и есть. — Но я верю, что честь и справедливость для вашего величества важнее ложных стереотипов. Ведь только истинное правосудие может послужить славе династии Мин. Благодарю вас за это решение.       Он опустился на колени перед императором, но Чжу Цзяньшень усмехнулся и покачал головой.       — Встань. Вот за это я и ценю тебя, Ван Чжи. Ты никогда мне не врёшь. А с теми, кто посмел совершить такой подлый обман, я разберусь отдельно. Поручаю тебе арестовать и отправить под суд байху Восточной Ограды Кун Баоли. Шан Мина завтра я сам вызову для объяснений. А с теми мерзавцами, кто остался в Гуйпине, пусть губернатор Гуанси разберётся на месте.       Ван Чжи с поклоном принял поручение, собираясь наконец покинуть этот кабинет, но у императора возникла ещё одна мысль.       — А скажи, как вообще ты узнал, что в этом деле всё так не чисто? Ведь выглядело всё так, что сложно было усомниться в выводах обвинителей.       — Ваше величество, я узнал о деле от дочери князя Вэй, — убедившись, что император принял сторону справедливости, Ван Чжи не видел смысла скрывать эти обстоятельства. — Волей случая, мне посчастливилось спасти её от врагов — здесь, в столице, и я поверил её рассказу о невиновности отца. Дальнейшее расследование только подтвердило мои подозрения.       — Так дочь и наследница этого бедолаги князя в столице? — удивился император.       — Мне пришлось приютить её в Западной Ограде, ваше величество.       — Это ты правильно поступил, — Чжу Цзяньшень одобрительно кивнул и немного замялся. — Думаешь, ты мог бы привести её сюда? Я бы хотел… Нет, я понимаю, что теперь уже ничем не исправишь то зло, что я натворил, сам того не ведая… но мне хотелось бы с ней объясниться… чтобы она знала, что я сам был обманут…       Явное замешательство повелителя Поднебесной заставило Ван Чжи тоже смутиться. Да, ему, должно быть, нелегко будет убедить Сянь Чжень принять императорские извинения. Но это стремление объясниться с пострадавшей стороной лучше всего подтверждало, что душа государя была чиста и не таила злого умысла против благородного семейства.       — Слушаюсь, ваше величество. Завтра госпожа Вэй будет в этом кабинете.       — Хорошо. Ступай.       Чжу Цзяньшень проводил подданного благосклонным взглядом и, дождавшись, когда Ван Чжи уйдёт, озадаченно потёр лоб, не представляя, как завтра будет смотреть в глаза этой девице, должно быть, проклинавшей его, как последнего негодяя… ***       Ван Чжи вернулся поздно, но ещё пересекая внутренний двор Западной Ограды, заметил свет в библиотеке и понял, что Сянь Чжень сидит там и ждёт. Ждёт его возвращения и результатов его сложного разговора с императором.       Он быстрым шагом прошёл в библиотеку, сбросив по дороге мокрый от дождя плащ в первое попавшееся кресло, и жестом остановил готовую склониться перед ним Сянь Чжень.       — Мой господин, я так рада, что вы вернулись! Его величество… Вам удалось с ним переговорить?..       Ван Чжи молча преклонил перед ней колено и протянул ей написанный им собственноручно императорский указ. Она нерешительно взяла свиток в руки.       — Что это значит?       — Ваша светлость, благородная княгиня Вэй, его величество повелел возвратить вам титулы и имущество, отменить все решения, принятые им по подложному обвинению и восстановить в правах ваш род. Прошу вас, прочтите сами.       Она дрожащей рукой развернула свиток с указом. «Отменить… Восстановить… Возвратить…» — чёткие иероглифы сливались перед глазами, затуманившимися от слёз. Она так ждала этого и почти не надеялась, что это возможно…       — Мой господин, всей моей жизни не хватит, чтобы отблагодарить вас за то, что вы сделали для моей семьи!..       Ван Чжи стоял перед ней, почтительно склонив голову и пряча улыбку.       — Моя госпожа, я рад, что помог восторжествовать правосудию и защитить ваши интересы. Его величество хотел бы лично выразить вам своё сожаление и приглашает вас завтра во дворец.       Сянь Чжень чуть слышно охнула, выронила на стол указ и закрыла лицо руками, чувствуя, что не может сдержать захлестнувшие её противоречивые эмоции. Нет, сейчас не время было рыдать, но вся та боль потери, что она так долго старалась скрывать, погрузившись в дела и заботы, внезапно прорвалась сквозь хрупкую маску… Императорское сожаление?.. Разве оно могло теперь что-то исправить и изменить?.. Её мама… отец… они не увидят, как коротким росчерком кисти правитель Империи признал, как он был не прав…       Она выскользнула за дверь, чтобы Ван Чжи не видел её ревущей, как истеричная девчонка. Если бы она только могла… если бы знала… если бы злая судьба привела её в столицу чуть раньше, и она бы встретила своего заступника до того, как этот неправедный приговор был вынесен императором!..       Она почти не замечала, как холодный зимний дождь смешивается со слезами на её щеках. Теперь ей оставалась только месть. Но разве можно считать месть врагам достойной целью, к которой следует стремиться?..       Дав ей пару минут прореветься, Ван Чжи взял свой тёплый плащ и вышел вслед за девушкой во внутренний дворик.       — Сянь Чжень…       — Прости… Я бесконечно тебе благодарна, мой господин, но я вдруг вспомнила всё так ясно… и я ничего уже не могу исправить…       Она всхлипнула, пытаясь побороть охватившую её тоску, и почувствовала, как он накинул плащ ей на плечи.       — Холодно здесь. Возвращайся в дом, Сянь Чжень… Я заварю чаю. Я тоже умею это делать, когда рядом нет слуг.       Она резко вернулась в реальность, вспомнив, что чай — это её сфера ответственности. И она ведь зареклась оплакивать своё прошлое после того, как узнала, через что пришлось пройти её спасителю, прежде чем стать могущественным главой Западной Ограды.       — Прости, — повторила она. — Даже если я больше не служанка, чай не должен становиться твоей заботой, мой господин. Я сейчас перестану реветь, постараюсь думать о будущем и завтра буду готова преклонить колени перед его величеством…