Новые приключения сыщика династии Мин

      — Командующий!..       Цзя Куй метнулся к Ван Чжи и успел его поддержать, не дав упасть на холодные камни мостовой. Краем глаза он видел бросившуюся прочь тень с арбалетом, но ему сейчас было не до преследования убийцы.       Он не отводил взгляда от короткой арбалетной стрелы, угодившей в левое плечо Ван Чжи. Нет, он ни за что себе не простит, что так увлёкся ведением боя, а после ожидаемой победы так беспечно расслабился.       Цзя Куй осторожно взялся за стрелу — и она оказалась в его ладони, на ней даже не осталось крови. Как же он забыл! Они ведь приняли меры предосторожности!..       — Командующий! — уже не с таким отчаянием позвал Цзя Куй, пытаясь понять, насколько серьёзно всё же пострадал его начальник. «Поганый ты телохранитель, Цзя Куй», — объективно признал он, всматриваясь в бледное лицо главы Западной Ограды. Святые небеса, только бы обошлось!..       За неимением лучших средств, Цзя Куй поднёс к его носу фляжку с терпким вином, и с облегчением заметил, как дрогнули веки командующего. Ван Чжи, приходя в себя, чуть слышно застонал и попытался подняться, но Цзя Куй удержал его.       — Не спешите, мой господин. Как вы? Сильно ударило?       Ван Чжи потянулся ладонью к тому месту, куда угодила стрела, но не смог потереть ушибленное плечо, наткнувшись на металлическую кирасу.       — Приемлемо. Не убит, по крайней мере.       Цзя Куй почувствовал жгучее раскаяние от того, что этим «не убит» он обязан не надёжному телохранителю, а железному боевому доспеху генерала Чэня.       — Своевременно мы подстраховались, — заметил Ван Чжи, немного оправившись от шока. — Дай мне руку, и пойдём отсюда, пока не подоспело подкрепление.       — Ну, это вряд ли. Они будут думать, что преуспели, — заметил телохранитель, помогая ему подняться на ноги. — Командующий, вы уверены, что в состоянии?..       — Всё нормально, Цзя Куй, — соврал Ван Чжи, стараясь не морщиться от боли. — Нет, постой… Что это с тобой?       Он почувствовал, что разрезанная вражеским клинком ладонь его защитника заметно подрагивает.       — Я сначала подумал, что вы… Я не должен был этого допустить.       — Цзя Куй, всё в порядке. Не переживай. — Ван Чжи заставил себя собраться, привычно усмехнулся, будто он был сейчас во дворце, а не в тёмном закоулке приграничного городка, и кивнул на лежавших поперёк переулка бандитов в масках: — Им повезло намного меньше, чем мне, — окинул своего охранника внимательным взглядом и протянул ему свой платок. — Перетяни руку, у тебя там порез глубокий.       — Не беспокойтесь об этом, ваше превосходительство.       Цзя Куй быстро обмотал платком ладонь и протянул руку Ван Чжи.       — Идёмте. Осталось совсем недалеко. ***       Яркие факелы стражников Западной Ограды освещали двор гуйпинского яменя так, что светло было, будто днём. Ляо Лин со спокойным достоинством стоял перед префектом Ланом и лениво ждал его реакции. Он повелел доставить сюда господина префекта, чтобы исполнить императорский указ — и никто, даже наглый Тао Чен, не посмел ему противоречить. И сейчас байху Ляо стоял, насмешливо глядя на заспанного префекта, его растерянных приспешников из яменя и парочку стражников Кун Цзи, неуютно ёжившихся в свете факелов.       — Ты слышал, что мне надо, Лан Пиньши, — со скрытой угрозой в голосе проговорил Ляо Лин, обращаясь напрямую к префекту, будто вести разговор с остальными было ниже его достоинства. — Вот императорский указ, — он продемонстрировал префекту текст на тонкой шёлковой бумаге, скреплённый императорской печатью. — Здесь сказано, что мошенника и негодяя, именующего себя магистратом Тан из столицы, надлежит арестовать и незамедлительно направить в Пекин под усиленным конвоем. Я знаю, что вы успели арестовать его ещё раньше, чем этот указ прибыл в Гуйпин. Но указ адресован мне, а не вам. Выдайте мне этого магистрата Тан, и я замолвлю за вас словечко перед губернатором. Если же не подчинитесь указу — пеняйте на себя.       Префект Лан, впервые за время своего разнузданного правления столкнувшись с подобным, был в растерянности. Ведь обычно это именно он со своими стражами, не гнушавшимися и разбоя, ставил всех на колени. Но спорить с Западной Оградой, да ещё обладающей императорским указом с собственной печатью государя, было себе дороже.       И Лан Пиньши нехотя сдался. По крайней мере, компрометирующих бумаг у этого Тан Фаня с собой не было. По его поручению Тао Чен перевернул эту чёртову гостиницу вверх дном, но ничего не нашёл. Значит, они спрятаны где-то в городе, и его люди непременно их отыщут… если, конечно… если их не позаимствовал кто-то из своих, чтобы заняться гнусным шантажом…       — Что ж, забирайте этого подлеца, байху Ляо! В нашей тюрьме будет чище. Тао Чен, проводи господ в тюрьму, пусть заберут того, кто им нужен.       Тао поклонился, не скрывая злости и разочарования. А он-то как раз размышлял, как будет выбивать сведения из столичного пижона… Но впрочем, этому Тан Фаню в любом случае не позавидуешь! Попасть в застенки Западной Ограды — тоже удовольствие не для слабаков, а если ещё и в самой столице… Тао Чен даже чуть-чуть посочувствовал узнику. …       Тан Фань так и не смог задремать, терзаясь попытками придумать хоть что-то, что спасло бы и его, и его дело. Бесполезно. Оставалось только надеяться, что Суй Чжоу не попадётся в лапы этих негодяев, и его дела будут успешнее. И ему удастся вернуться в столицу… Святая милосердная Гуаньинь, помоги ему, помоги Гуанчуаню! — вспомнив храм у источника, отчаянно взмолился Тан Фань, раньше не веривший ни в каких буддистских богов. Но в этот момент, исчерпав все свои силы и не ожидая ничего хорошего для себя, он всё же молил богиню за друга.       Яркий свет факелов метнулся по стене, заставив Тан Фаня открыть глаза. Разве уже утро? Эта сволочь Тао Чен сказал, что у него есть время до утра…       В узком тюремном коридоре выстроились стражники в коричневых халатах. Во главе их стоял высокий широкоплечий мужчина, явно привыкший отдавать команды. Вот и сейчас, скользнув безразличным взглядом по узнику в камере, он кивком головы велел сопровождавшему их стражу открыть дверь.       — Магистрат Тан? — и, не дожидаясь ответа, — Выходи!       Как? Зачем? У него же есть ещё время!.. Тан Фаню хотелось всё это высказать самоуверенному командиру, но того, похоже, ничуть не волновала реакция заключённого. Крепкие руки одного из его спутников, в таком же коричневом халате и надвинутой на глаза шляпе, подхватили Тан Фаня и бесцеремонно вытолкали в коридор.       — Пошли! Именем императора, ты арестован Западной Оградой и будешь доставлен в столицу для суда, — чётко проговорил начальник этого странного конвоя.       Тан Фань перестал что-либо понимать. Его арестовали за кражу драгоценностей стражники яменя, хотя фактически хотели выпытать, куда он дел компрометирующие бумаги… А теперь его снова арестуют — вообще непонятно за что, и грозят доставить в столицу… Неужели в столице что-то произошло, о чём он ещё не знает, проводя дни в сонной провинции и погрузясь в своё расследование?..       — Не могли бы вы?.. — почувствовав, как охрип его голос, Тан Фань прокашлялся. — Позвольте узнать, что всё это значит, господа!       Он встал перед главным стражником Западной Ограды, стараясь сохранять достоинство, но тут же получил пинок в спину.       — Кланяться не забывай, мошенник! Ты говоришь с байху Ляо. Проявляй уважение.       Тан Фань растерянно поклонился и хотел повторить свой вопрос, но байху Ляо его прервал.       — У меня есть указание из столицы доставить вас туда, магистрат Тан, под конвоем в самое ближайшее время. Остальное меня не касается. Поэтому остаток ночи проведёте в нашей тюрьме. Не задавайте больше бесполезных вопросов и следуйте за нами.       Можно было подумать, у него был иной выход, кроме как следовать за ним… Тан Фань, смирившись на время с судьбой, опустил голову и, подталкиваемый стражником в коричневом халате, поспешил покинуть место своего заключения. Видимо, чтобы перебраться в другое.       Во дворе яменя байху Ляо весьма непочтительно прошёл мимо господина префекта, не удостоив его даже кивком головы, и небольшая процессия с факелами направилась в другой конец города, ведя под конвоем магистрата, дважды арестованного за одни сутки. ***       — Сначала займись своей рукой, — распорядился Ван Чжи, когда они наконец переступили порог своего безопасного дома.       — Командующий, у меня всё в порядке, заживёт, как на собаке, — отмахнулся Цзя Куй, помогая ему избавиться от тяжелого парчового халата, а следом — от скрытой под халатом тонкой, но прочной пластинчатой кирасы. — А как у вас?       — Синяк будет в полплеча, — поморщился Ван Чжи, позволяя телохранителю снять с него защиту. Доспех в месте, куда угодила стрела, заметно погнулся, но не пробился. Оценив последствия выстрела, Ван Чжи покачал головой и усмехнулся. — Да уж, весьма своевременно генерал Чэнь предложил мне свои доспехи.       — Я так виноват, мой господин! Не успел вас прикрыть, — в голосе Цзя Куя было столько раскаяния, что Ван Чжи невольно испытал к нему сочувствие.       — Но это к лучшему, ведь на мне была кираса, а на тебе ничего, — постарался успокоить его Ван Чжи. — Скажу честно, мне бы очень не хватало тебя, Цзя Куй, если бы ты подставился под выстрел.       Цзя Куй вспомнил, как подхватил осевшего на землю Ван Чжи, думая, что стрела пронзила его. Должно быть, теперь он будет видеть это в кошмарах…       — Но я не смог защитить вас. Зачем нужен такой телохранитель?..       — Ты уложил трёх профессиональных убийц. И именно ты мне посоветовал подстраховаться этой железякой, когда отправлялись на пир. Поэтому, ты в любом случае спас своего командующего, Цзя Куй.       — Ваше превосходительство, вы слишком ко мне великодушны. Не надо. Как профессионал я допустил ошибку, и мы оба это знаем.       Цзя Куй виновато опустил глаза. Ван Чжи подумал, что спорить сейчас — не лучшее решение, да и сил на споры совсем не осталось.       — Как профессионал — возможно, но как товарищ ты меня спас. В очередной раз. Давай не будем больше об этом.       — Слушаюсь, командующий. Я могу чем-то помочь? — склонился перед ним Цзя Куй, заметив, как он поморщился то ли от боли, то ли от досады. — Может, найти врача?       — Не надо. — Ван Чжи покачал головой. — Отлежусь немного и всё будет в порядке… Сделаешь чаю?       — Слушаюсь, — с готовностью отозвался Цзя Куй.       Ван Чжи не спеша пил горячий ароматный чай и старался не думать об опасностях и проблемах. Нужно постараться достигнуть дзен… Он понимал, что ему ещё понадобятся силы для возвращения в столицу, да и здесь дела не закончены.       Завтра — или уже сегодня?.. — вожди чжурчженей приедут подписывать капитуляцию. Разумеется, от имени Великой Мин принимать покорённых степных бунтарей будет он. Он же направит императору доклад, в котором не забудет отметить доблесть и верность генерала Чэнь Юэ… и ни словом не обмолвится о тех нежданных опасностях, которым подвергается благодаря своим недоброжелателям из столицы. Разберётся с ними по приезде. А сейчас надо бы поспать.       Ван Чжи устало вытянулся на постели, стараясь не обращать внимания на ноющее плечо, и только сейчас начал всерьёз осознавать, как близко от гибели был в очередной раз. И в очередной раз небо его хранило. Интересно, для чего?.. Ему определённо пора было возвращаться в столицу. ***       За окном роскошного сияющего золотом кабинета в самом центре Запретного Города медленно сгущались холодные сумерки.       Чжу Цзяньшень, восьмой император династии Мин, полновластный хозяин этого кабинета и всей Поднебесной Империи, задумчиво посмотрел на два указа, лежавшие перед ним на столе и ожидавшие подписи.       «Назначить доблестного генерала Чэнь Юэ, начальника гарнизона Гуаннин, губернатором провинции Ляодун…» — говорилось в первом указе. Император внимательно перечитал текст официального документа, не нашёл в нём, к чему придраться, и аккуратно скрепил печатью.       Ван Чжи ходатайствовал об этом, и у его величества не было возражений, ведь судя по докладам из Ляодуна, регулярно приходившим в этот кабинет, без храброго генерала Чэня там наступил бы полный хаос и кошмар.       Надо бы и Ван Чжи тоже наградить… Он не мог повысить в должности гражданского служащего за военные заслуги, но было кое-что, что вполне ему по силам. Император пробежал глазами по тексту второго указа, предписывающего повысить жалованье главы Западной Ограды за заслуги перед Империей, и решительно перечеркнув цифру «сто», написал сверху «триста». Конечно, не всё в этом мире измеряется деньгами, но всё же…       Он снова перечитал указ и понял, что здесь чего-то всё ещё не хватает.       Проведённое Ван Чжи расследование махинаций с военными поставками грозило вылиться в большой скандал, в ходе которого полетят с должностей сам министр и его помощники. Надо будет искать им замену, а его императорскому величеству даже не с кем посоветоваться. Ему нужен был здесь, в столице, надёжный человек, с которым можно обсудить любые дела.       Чжу Цзяньшень, макнув кисть в роскошную, как и всё в этом кабинете, нефритовую тушечницу, дописал внизу под указом: «Верховному императорскому надзирателю за армией Северо-Востока временно сложить свои полномочия и незамедлительно вернуться в столицу».       Да, так намного лучше. Придворные интриги и борьба с вороватыми министрами требовали присутствия Ван Чжи в столице намного больше, чем дальнейшее устройство мирной жизни в Ляодуне. Предвидя волну возмущения со стороны чиновничьей верхушки при дворе, император понимал, что для решительных действий против всех этих казнокрадов и мошенников ему обязательно нужен союзник. И он призывал этого союзника вернуться в Пекин как можно скорее.       Уже через пару дней оба указа должны достигнуть крепости Гуаннин на северной границе.        ***       Здание Западной Ограды в Гуйпине в отблесках факелов выглядело величественно и зловеще. Тан Фань так загляделся на эти прочные стены и высокий каменный забор, что споткнулся о порог и чуть не растянулся у ног сопровождавших его стражников. Один из конвоиров тут же бросился его поддержать.       — Осторожнее, Жунцин!       Тан Фань посмотрел на стражника в коричневом халате и отчаянно помотал головой. Нет, не может быть!.. Но он не спал всего-то полночи, с чего бы теперь его мучили галлюцинации?..       — Жунцин… Ты в порядке?       До боли знакомый голос стражника был полон беспокойства. Но ведь это же… Тан Фань страстно хотел поверить и так же отчаянно боялся ошибиться.       — Гуанчуань?..       Его голос дрогнул и сорвался, когда он понял, что это действительно Гуанчуань стоит перед ним, с тревогой вглядываясь в его лицо из-под шляпы стражника чужого ведомства.       — Это я. Всё хорошо, Жунцин. Всё уже позади.       Суй Чжоу снял шапку, его волосы сразу же растрепались на ветру, но он не обращал на это внимания, сконцентрировавшись на Тан Фане. Внешне тот выглядел как обычно, ну может только чуть бледнее. Следов побоев и пыток на нём не наблюдалось. Вот только какое-то потерянное выражение в глазах…       — Жунцин… — Суй Чжоу осторожно дотронулся до его руки. — Ты в безопасности. Можешь больше ничего не опасаться. Здесь наши союзники.       Союзники?.. И Суй Чжоу!.. Тан Фаню всё ещё казалось, что он уснул в своей тюрьме и видит сон. Но свежий ночной ветер в лицо был вполне реален, и вполне реальные фонари у ворот покачивались со скрипом, бросая длинные тени.       — Гуанчуань! Значит, ты всё же спас меня!..       Суй Чжоу чуть слышно ругнулся себе под нос и хорошенько встряхнул Тан Фаня за плечи.       — Ты что, в этом сомневался?! Я ни за что бы тебя не бросил, даже если бы пришлось в одиночку штурмовать тюрьму!       — И это было бы самой большой глупостью из всех глупостей, что вы успели натворить за всё ваше расследование, — встрял байху Ляо, которому надоело стоять на ветру, когда можно спокойно попивать чаёк в библиотеке. — Пойдёмте в дом. Я организую вам ужин.       Стражники, составлявшие ночной конвой, разбрелись по своим делам, и теперь только трое стояли посреди двора с неясном свете раскачивающихся на ветру фонарей. Тан Фань недоверчиво покосился на грозного главу стражников Западной Ограды.       — Это байху Ляо Лин, и именно ему ты обязан тем, что обрёл свободу, — представил его Суй Чжоу.       Ляо Лин поклонился магистрату и поторопил:       — Что мы здесь стоим? Сейчас сообразим лёгкий ужин, крепкий чай — и сможете обсудить свои дела в комфорте.       Тан Фань растерянно ответил на поклон, всё ещё не до конца веря в происходящее. Но Суй Чжоу не оставил ему времени на размышления и, ухватив его ладонь, потащил следом за байху Ляо в уютную библиотеку, обставленную старинными свитками вперемешку с новенькими папками досье.        …       Первым делом распорядившись об ужине, Ляо Лин бережно выудил из-за пазухи императорский указ и, подержав немного над свечой, отлепил наклеенный поверх старого текста свиток из тонкой шёлковой бумаги. Тан Фань смотрел на него в оба глаза, по-прежнему сильно сомневаясь, что это не сон. Суй Чжоу, который уже видел все эти манипуляции и даже в них участвовал, отнёсся к преображению указа без особого интереса.       — Будучи государственным служащим и глубоко уважая его величество, я не мог подделать императорскую печать. Поэтому пришлось подделать текст, — усмехнулся Ляо Лин, заметив, какими обалдевшими глазами смотрит на него молодой магистрат. — Вообще-то, это указ о повышении по службе Ляо Лина, бывшего начальника заставы Пяньгуань. Это в Шэньси, — пояснил он, видя недоумение Тан Фаня.       Суй Чжоу молча кивнул, подтверждая этот факт. Оказалось, что они служили в соседних гарнизонах, но Ляо Лин, повидавший на своём веку не меньше приграничных битв, ушёл с военной службы чуть раньше, перебравшись сначала в Императорскую Стражу в Тунчжоу, а потом и в Западную Ограду, рискнув уехать на противоположный край Поднебесной Империи.       Ляо Лин осторожно разгладил ладонью подлинный текст указа, убедился, что следов клея не осталось, и бережно свернув свиток, спрятал в резной шкафчик с документами.       — Это называется «военная хитрость», — усмехнувшись реакции Тан Фаня, байху Ляо счёл необходимым прояснить некоторые моменты. — Без указаний вышестоящего начальства я не имел права брать штурмом наш ямень. Но байху Суй Чжоу убедил меня, что нужно действовать незамедлительно, и мне пришлось изобрести способ, при котором префект сам впустил бы меня туда и выдал арестанта. Он не осмелился бы перечить императорскому указу, поэтому указ был предъявлен к исполнению. Можете убедиться сами, байху Суй, что мой способ оказался безупречным.       Суй Чжоу, который всё время до того, как они вошли в здание тюрьмы, терзался сомнениями и изводил ими Ляо Лина, отвесил ему поклон, признавая его правоту.       — Признаю, что методы Западной Ограды очень эффективны, хотя и не всегда законны.       — Законными методами мы бы сами оказались там, за решёткой, — фыркнул Ляо Лин и поспешил впустить стражника, который принёс чай с булочками и фрукты.       Когда стражник ушёл, Тан Фань поклонился Ляо Лину и от души поблагодарил:       — Байху Ляо, спасибо, что выручили меня! Я уже почти отчаялся спастись… И тебе спасибо, Гуанчуань! Ты так верно всё рассчитал, что не полез сам меня вытаскивать из тюрьмы. Знаешь, я всё время боялся, что ты тоже влипнешь — и тогда наше дело пропало…       — Да если бы только дело! — Суй Чжоу относился к этому вопросу намного прагматичнее. — Мы бы сами пропали. Но, слава небесам, даже в этом насквозь прогнившем уезде есть честные чиновники… и к тому же, весьма изобретательные.       — Ладно, хватит меня хвалить! — Ляо Лин сделал вид, что смутился, хотя никто ему не поверил. — Пейте чай, и послушайте, что я вам скажу в связи с этим вашим расследованием…       Тан Фань, убедившись, что ему действительно нечего больше опасаться, и что Суй Чжоу тоже в безопасности, и их дела самым странным и неожиданным образом налаживаются, с удовольствием отдал должное вкусному ужину. Ночи в тюрьме в окружении кровожадных врагов было недостаточно, чтобы окончательно отбить у него аппетит. …       Внимательно выслушав историю сыщиков из столицы, краткую версию которой ему уже сообщил Суй Чжоу несколькими часами раньше, Ляо Лин задумался на минуту, после чего принял решение.       — Я скажу вам, где найти Пэн Юаня. У него действительно сохранились материалы расследования по делу о гибели свидетелей. Но у меня будет условие.       Суй Чжоу посмотрел на него с подозрением, в то время как Тан Фань, мечтавший только о том, чтобы поспать несколько часов без нервотрёпки, молча кивнул.       — Вы оставите мне часть документов из «чёрной» бухгалтерии, чтобы я мог направить доклад губернатору провинции Гуанси. Совсем без доказательств он мне не поверит. А я так полагаю, что настал момент положить конец тому беспределу, который здесь творится префектом Ланом и его верными псами из Стражи.       — Хотите отстранить его от должности? — догадался Суй Чжоу, в глазах которого мелькнуло понимание. Он был согласен с этой схемой, ведь финансовые махинации главы уезда были достаточным основанием отправить его в отставку и подвергнуть суду независимо от того, будет ли пересмотрено то дело, что привело их с Тан Фанем в Гуанси.       — Да. У меня нет уверенности, что император пересмотрит дело его светлости князя, но позволять Лану и дальше здесь бесчинствовать я не намерен. Возьму на себя смелость разоблачить казнокрадов.       — Да поможет вам небо! — Тан Фань устало вздохнул и, переглянувшись с Суй Чжоу, дал согласие. — Можете оставить себе документы за несколько прошлых лет, а самые свежие мы возьмём с собой в столицу. Я успел пролистать эту папку, там есть указания на подкуп свидетелей и выплаты бандитам, а ещё на незаконную закупку оружия. Я думаю, это то оружие, которое подсунули князю Вэй, чтобы обвинить его в мятеже.       — Согласен. — Ляо Лин принял этот компромисс и, заметив, что собеседник едва не сползает под стол от усталости, строго распорядился: — А сейчас — спать! Разбужу вас с утра пораньше и объясню, как добраться в посёлок, где живёт сейчас тот, кого вы ищете. Но после встречи с Пэн Юанем — немедленно уезжайте. Моя власть здесь не настолько сильна, чтобы долго водить за нос господина префекта, и мне совсем не хочется устраивать битвы на улицах города… без указаний начальства.       — Благодарю вас, господин Ляо. Нас это вполне устроит. И не забудьте послать кого-нибудь забрать эту бухгалтерскую книгу. Я спрятал её вчера под лавкой у храма Гуаньинь, но сам как-то опасаюсь туда идти.       — И правильно опасаешься, — согласился Суй Чжоу. — Мы больше не можем здесь свободно разгуливать, будто гости. Дальнейшее расследование придётся вести нелегально.       Байху Суй переглянулся с байху Ляо, и тот согласно кивнул, подтверждая свои честные намерения.       — Командующий Ван дал мне указания содействовать вам во всём. Можете на меня положиться. ***       Генерал Чэнь Юэ в сопровождении солдат стоял посреди узкого переулка, угрюмо разглядывая останки невезучих убийц, прошлой ночью совершивших нападение на запоздалых путников. Ван Чжи с неизменным Цзя Куем за спиной стоял рядом и делал вид, что совершенно не в курсе ночного происшествия.       — Грабежи и убийства в городе расследует гражданская администрация, но мы должны взять это дело под контроль, — распорядился генерал, повернувшись к одному из офицеров.       — Слушаюсь, генерал.       — Сейчас непростое время, и нам нельзя допустить разгула преступности в Гуаннине.       — Полностью с вами согласен, — поддержал его Ван Чжи, тайком поморщившись от боли в плече.       — Пойдёмте, командующий Ван. Сами разберутся.       Генерал увлек его в сторону штабного шатра, в котором полным ходом шли приготовления к намеченному мероприятию. А мероприятие им предстояло не рядовое — побитые и проигравшие чжурчжени пришли склонить свои гордые головы перед Империей Мин, подписав капитуляцию.       Когда они подошли к шатру, генерал Чэнь встревожено повернулся к своему спутнику.       — Командующий Ван, с вами всё в порядке? Как только увидел этих разбойников в чёрных масках, сразу подумал, что это по вашу душу…       — Не беспокойтесь, генерал. Их постигла очередная неудача.       — Хвала небесам! И всё же зря вы отказались от охраны.       — У меня уже есть, — Ван Чжи скосил глаза на Цзя Куя, ожидавшего их чуть в стороне, чтобы не мешать разговору своего господина. — Но должен признать, генерал Чэнь, ваши доспехи пришлись очень кстати.       — Командующий, вы точно не пострадали? Вид у вас, надо признать, не самый цветущий…       — Это от хронической усталости, скачек галопом и вашего забористого вина, — усмехнулся Ван Чжи. — Сейчас подпишем мирный договор — и я смогу нормально выспаться. Нет, действительно, всё в порядке, друг мой. Хотя охрану города необходимо усилить. Никуда не годится, что через стены ходят убийцы, будто к себе в огород.       — Виноват! — согласился генерал Чэнь. — Только они в большинстве случаев не ходят через стены. Они живут среди мирных подданных его величества и иногда готовы за деньги укокошить родную тётю.       — Это не тот случай. Вы сами видели, генерал. Это наёмники, не местные.       — Да, видел. И крайне этим озабочен, — нехотя признал генерал Чэнь. — Но гражданская администрация с утра до ночи пьёт вино и режется в карты, а военная не имеет достаточно полномочий, чтобы наводить порядок за пределами гарнизона.       — Вот как? Это будет исправлено, генерал Чэнь.       Ван Чжи отметил ещё один пункт своего доклада императору и поторопил собеседника:       — Но пойдёмте же, вот уже и чжурчжени идут склонить головы на милость победителя. …       Командующий Ван с достоинством восседал во главе стола, воплощая собой всё величие Империи Мин. Перед ним стоял на коленях побеждённый и униженный вождь чжурчженей. Добытые в битве знамёна были сложены к ногам победителя.       Ли Маньчжу, проклиная тот день, когда позволил старшему сыну взять на себя управление конными отрядами у границ Поднебесной, покаянно кланялся победителям.       — Вы забыли, о чём был наш прошлый разговор, — строго выговаривал ему Ван Чжи. — Я поверил, что вы учли ошибки своего предка, Ли Маньчжу, но ваша память оказалась короткой. Не стоит нарушать договорённости. Вы можете не верить, что небо покарает вас за отступление от клятвы вечного мира, но я даю вам свою клятву, что Империя Мин не потерпит больше такого предательства. Границы Империи останутся нерушимы, и вам лучше не оспаривать это, если хотите благополучия своему народу.       — Клянусь памятью предков, на земле Ляодуна отныне будет мир!       — Великая Мин позаботится, чтобы ваши слова не расходились с делом, — жёстко заверил Ван Чжи и протянул поверженному противнику документ, содержавший условия его капитуляции.       — Я должен подписать это, командующий Ван?       — Это мирный договор. В нём условия сохранения спокойствия на границе. Безрассудная гордость ваших сыновей поставила их под угрозу, но в вашей воле вернуть этой земле мир и благополучие. Его величество не хочет войны с чжурчженями, но условия должны соблюдаться с обеих сторон. Дайте мне гарантию, Ли Маньчжу, и можете не переживать за безопасность вашего рода.       Чжурчженьский вождь, позеленев от досады, поставил подпись под бумагой, покрывавшей его имя позором. Но он ничего не мог поделать. Раз уж не научил собственных сыновей думать головой и выбирать верную стратегию, придётся теперь отдать одного из них в заложники, а самому платить победителям дань лучшими лошадьми и мехами. И он понимал, что ему ещё повезло. Всё же, Ван Чжи не был кровожаден и руководствовался выгодой, а иначе не сносить бы головы всей верхушке древнего степного рода…       — Надеюсь, больше нам не придётся встречаться по такому поводу, — усмехнулся командующий Ван, принимая от униженного противника подписанный им документ. — Вы легко отделались, Ли Маньчжу. Если осмелитесь нарушить клятву — узнаете, каков на самом деле гнев императора Великой Мин.       Ли Маньчжу и сопровождавшие его князья и военачальники чжурчженей уткнулись носами в землю, выражая смирение перед волей могучей Империи.       — Выкуп будете платить ежегодно. Губернатор Ляодуна уполномочен принять у вас дары для его величества.       Головы побеждённых склонились ещё ниже. Возвращаться в родные степи им предстояло совсем не так, как они рассчитывали ещё два месяца тому назад. ***       Едва над горами забрезжил розовый рассвет, Ляо Лин лично проводил столичных сыщиков на берег реки и указал на прочный бамбуковый плот, причаленный чуть в стороне от главной рыбацкой пристани.       — Постарайтесь не сломать и вернуть на место в сохранности. Весло всего одно, но вам хватит. Течение здесь не очень сильное. Я и сам в свободное время не прочь порыбачить…       — Не беспокойтесь, байху Ляо. Мы будем аккуратны.       Суй Чжоу перескочил на плот и убедился, что он крепкий и надёжный.       — До посёлка Датэнся по суше около пятнадцати ли, надо окружать горную гряду и держать путь через перевал. А по реке всего семь с половиной ли… Часа за полтора доберётесь. — Ляо Лин одобрительно кивнул коллеге из столичной Стражи, отметив, как тот умело взялся за весло. — Скажете Пэн Юаню, что вас послал ленивый мерзавец Ляо. Он поймёт всё правильно.       Суй Чжоу, не удержавшись, усмехнулся такой самокритике.       — Я всё понял. К вечеру постараемся вернуться. Но даже если не вернёмся — я от души вас благодарю, Ляо Лин.       Тан Фань, понимая, чем они обязаны этому насмешливому чиновнику Западной Ограды, поклонился.       — Ладно. Отчаливайте. У меня сегодня и без вас полно работы.       Ляо Лин сдержанно кивнул на прощание и направился прочь. Когда его спина исчезла в утреннем тумане, Суй Чжоу задумчиво проговорил:       — Никогда не угадаешь, где найдёшь врага, а где союзника… Но этот Ляо сделал для нас такое, что не каждый мой товарищ из Стражи решился бы сделать.       Тан Фань подозрительно покосился на друга.       — Эй, Гуанчуань, ты что, уже готов с ним побрататься? — в его голосе мелькнула скрытая обида. Ведь, когда после освобождения из тюрьмы и лёгкого ужина он забылся беспокойным сном, Суй Чжоу, убедившись, что он спит и с ним определённо всё в порядке, ушёл в библиотеку и долго беседовал с хозяином Гуйпинской Ограды, вспоминая былые времена и тяготы военной службы. — Только потому, что он тоже служил на северной границе?.. Вообще-то, он сделал для нас всё, за что ты его тут хвалишь, потому что командующий Ван велел ему помогать нам, а вовсе не потому…       — Тан Фань, ты ничего не понял, — почти сердито прервал его Суй Чжоу, аккуратно выруливая веслом на середину реки. — Ты не служил на границе, поэтому не можешь этого понять.       Магистрат Тан растерянно посмотрел на друга и не нашёл язвительного ответа. Только обиженно надулся.       — Сядь ближе к середине плота, а то баланс нарушается! — велел ему Суй Чжоу, ловко орудуя веслом, будто всю жизнь провёл в рыбацком городке. Тан Фань молча подвинулся, понимая, что ему совсем не хочется бултыхнуться в холодную воду реки, казавшейся ему с берега такой живописной… …       Примерно через два часа путешественники увидели в рассеивающемся тумане рыбачий домик на берегу. Суй Чжоу ловко причалил к пологому берегу, радуясь, что по пути не возникло никаких препятствий.       Он выбрался на берег первым и помог Тан Фаню, который всё же умудрился промочить ноги в холодной чистой воде Цяньцзяна.       — Жунцин, смотри под ноги! — пробурчал строгий байху, но Тан Фаня это не смутило, ведь он понимал, что Суй Чжоу просто беспокоится о его здоровье.       — Всё в порядке, Гуанчуань. Это южная река, здесь невозможно простудиться даже в начале зимы! — Тан Фань беспечно улыбнулся и отжал полы своего богатого халата. — Пойдём! Я вижу дымок из трубы в том гостеприимном доме…       Суй Чжоу с сомнением хмыкнул, не разделяя его оптимизма относительно местного гостеприимства. Он постарался спрятать плот в зарослях прибрежного тростника и с удивлением обнаружил там ещё один плот, почти новый и оснащённый удобным веслом. От этого места в сторону дома, который друзья увидели с реки, вела узкая едва заметная тропинка.       Тан Фань тоже увидел тропу и подбодрил Суй Чжоу:       — Видишь, мы на верном пути! Это то место, о котором говорил байху Ляо.       Не успели друзья пройти и треть пути в зарослях бамбука и южных кустарников, как перед ними практически бесшумно возникла высокая мужская фигура. Остриё меча упёрлось в грудь Суй Чжоу, который шёл первым.       — Кто вы такие и зачем пожаловали? — строго спросил человек с мечом. Его манеры безусловно выдавали хозяина этого рыбацкого уголка. Тан Фань отметил внимательные глаза на молодом загорелом лице, небрежную разбойничью причёску, подвязанную чёрной лентой, крепкие руки, явно привыкшие к оружию.       — Нас послал ленивый мерзавец Ляо, — вспомнив наставления их нового союзника, усмехнулся Суй Чжоу.       — Вот как! — В голосе встретившего их разбойника прозвучала ирония, но меч перекочевал в ножны. Похоже, пароль работал. — Не очень-то вы похожи на его бездельников. Скорее, вы — столичные гости.       Богатый халат Тан Фаня, как-то не задумавшегося при сборах в дорогу о возможности перехода на нелегальное положение, говорил за него даже больше, чем манеры.       — Да, мы прибыли из столицы, — подтвердил Суй Чжоу, взявший переговоры на себя. — Я Суй Чжоу, байху Северного Двора Императорской Стражи.       Хозяин рыбацкого домика, смерив его внимательным взглядом, не нашёл в его облике противоречий и коротко по-военному поклонился.       — Пэн Юань, бывший цзунци Императорской Стражи в Гуйпине.       — Мы вас искали, господин Пэн.       — Учитывая, что вы сослались на Ляо Лина, думаю, мне не надо вам объяснять…       — Действительно, не надо.       Тан Фань, как и недавно в Западной Ограде, почувствовал себя лишним в беседе бывалых стражников. Он опёрся на плечо Гуанчуаня и весьма натурально закашлялся.       Пэн Юань подозрительно посмотрел на городского пижона.       — Это мой друг, магистрат Тан Фань, — коротко пояснил Суй Чжоу и встревоженно повернулся к нему. — Жунцин, я же тебя просил не прыгать прямо в воду!.. Простыл теперь…       Пэн Юань, привыкший по долгу службы быстро соображать, по-хозяйски распорядился.       — Пойдёмте в дом! Там тепло, можно сменить мокрую одежду и выпить горячего чаю.       Столичные сыщики с благодарностью приняли это приглашение. …       — Мы приехали расследовать повторно дело князя Вэй. Нас направили влиятельные люди из столицы…       Тан Фань, переодевшись в сухие носки и от души заправившись горячим чаем с какими-то ароматными травами, сидел у очага в скромном рыбацком домике на берегу Цяньцзяна.       Дом стоял чуть в стороне от посёлка Датэнся и казался идеальным местом, чтобы пережидать невзгоды или строить тайные планы. И тем, и другим был занят хозяин дома, бывший офицер Императорской Стражи и толковый сыщик Пэн Юань.       Услышав о влиятельных людях из столицы, он насторожился.       — Кто?       Тан Фань переглянулся с Суй Чжоу, уловил безмолвное согласие в его глазах и, понизив голос, сообщил:       — Командующий Ван из Западной Ограды.       — Ого! — не удержался бывший стражник Пэн.       — Как я понял, его просила об этом госпожа Сянь Чжень, старшая дочь князя…       За стеной, где располагалась маленькая кухня, раздался грохот и звон разбитых горшков, сопровождаемый плачем ребёнка. Пэн Юань смутился и вскочил на ноги в порыве броситься туда, но прежде нужно было оправдаться перед гостями.       — Это… это мой племянник… Моя… хмм… моя сестра недавно овдовела и живёт теперь здесь с маленьким сыном… Простите меня, я сейчас вернусь!..       Хозяин дома исчез за пологом, отделявшим комнату от кухни. В дверном проёме мелькнуло симпатичное встревоженное лицо молодой женщины. Тан Фань прикрыл глаза, пытаясь вспомнить, где он мог её видеть. Такой знакомый овал лица и яркие карие глаза, таящие тревогу…       А у бывшего цзунци, значит, есть семья. Это значительно осложняло его участие в борьбе против злодеев из префектуры, и Тан Фань мог понять, почему он предпочёл не ввязываться в дальнейший конфликт после того, как его уволили. Он, разумеется, не мог подвергать опасности сестру.       Тан Фань пытался прислушаться к разговору за стеной, но мог различить не слова, а только интонации. Взволнованный женский голос что-то горячо доказывал, всхлипывал, пытался убедить брата, который старался успокоить страсти и снизить накал эмоций.       — Нет, Лиминь! Нельзя пренебрегать осторожностью, — расслышал магистрат сквозь звуки льющейся воды и шипение чайника.       «Лиминь! Но ведь тогда получается…» — Тан Фань вдруг понял, где он видел эти глаза. Вернее, не эти, но очень на них похожие. В глазах госпожи Сянь было больше упрямой решимости, чем в растерянных и усталых глазах молодой женщины, спорящей сейчас за стеной. Но они определённо принадлежали родным сёстрам.       Тан Фань переглянулся с Суй Чжоу, и тот согласно кивнул.       — Да, я тоже так думаю, что это младшая княгиня Вэй. Она ведь скрывается где-то в деревне… Видимо, Пэн Юань её укрывает всё это время.       Пэн Юань вернулся и принёс с собой чайник. Похоже было, что он победил в споре.       Тан Фань с удовольствием налил себе ещё чаю, чувствуя, что согревается и окончательно теряет бдительность.       — Господин Пэн, вы можете сказать своей… гмм… сестре… что её сестра госпожа Сянь в столице в полной безопасности. Ей ничто не угрожает под защитой Западной Ограды.       — О!.. — Пэн Юань слегка растерялся, но тут же взял себя в руки. — Значит, вы поняли. Я не мог оставить младшую госпожу без защиты, когда стражники Кун Цзи разорили усадьбу и погубили её отца. Ей негде было скрываться, и тогда я предложил ей этот домик, который давно уже пустовал.       — Вы сделали всё правильно, господин Пэн, — одобрил Суй Чжоу.       Тан Фань согласно кивнул:       — Да, я думаю, для неё это самое безопасное место в Гуанси. Но госпожа… Вэй?..       — Да. Лиминь носит фамилию отца, а старшая сестра взяла фамилию матери, — пояснил бывший стражник. — Это правильное решение, в столице ей так проще затеряться и не привлечь внимание её врага.       — О! — в свою очередь опешил Тан Фань. — Вам известно, кто её враг в столице?       — Да тут и думать не о чем! — Пэн Юань скептически хмыкнул. — Кроме проходимца Кун Баоли, двоюродного брата нашего Куна, никто так высоко не поднялся в столице. А этот поганец, как говорят, теперь чуть ли не правая рука главы Восточной Ограды. Хотя как он туда пробился, для всех его земляков загадка. Ну, если только дал взятку кому надо…       Тан Фань взял на заметку это мнение о враге госпожи Сянь и вернулся к более насущным делам.       — А что касается Кун Цзи, есть у вас улики, обвиняющие его в злодействах?       — И его, и самого префекта Гуйпина, — спокойно сказал Пэн Юань, решив, что доверится столичным сыщикам. Всё равно других шансов побороться за справедливость судьба ему не предоставляла. — Но больше всего улик против Тао Чена, этого подлого приспешника префекта, который стал теперь старшиной в ямене. Да, после того, как совершил три убийства, которые я могу доказать, и ещё два, относительно которых улик пока недостаточно.       — И вы нам передадите эти улики? — Тан Фань понял, что они с Суй Чжоу не зря так хотели найти этого отставного сыщика.       Пэн Юань внимательно посмотрел на Тан Фаня, глаза которого светились азартом и жаждой восстановить справедливость, затем на невозмутимого Суй Чжоу, весь строгий и сосредоточенный вид которого выступал гарантом того, что дело доведут до конца, и решительно поднялся.       — Пойдёмте в кладовку. Там среди старых рыболовных сетей и философских трактатов я спрятал те документы, что удалось сохранить после того, как меня изгнали из стражи. — Пэн Юань с вызовом усмехнулся, и друзья поняли, что этот вызов адресован его бывшему начальству. — Кун Цзи уверен, что все материалы расследования были уничтожены, но я соврал ему. Так и знал, что рано или поздно они пригодятся для правого дела!       Суй Чжоу одобрительно кивнул и смело последовал за бывшим коллегой в тёмный чулан, где хранился всякий хлам… и бесценные доказательства по делам, которые теперь могли быть снова переданы для расследования. ***       — Из столицы! Ну наконец-то!.. — Ван Чжи жестом отпустил гонца и с почтением взял в руки императорский указ. — Да, Цзя Куй. Готовь лошадей, завтра мы возвращаемся в Западную Ограду. …       — Высочайшим императорским повелением генерал Чэнь Юэ, доблестно сражавшийся на границе и победивший врага, назначается военным губернатором Ляодуна. Должность гражданского губернатора при этом упраздняется, и прославленный генерал Чэнь Юэ будет отныне руководить всеми делами в округе Гуаннин.       Генерал трижды поклонился до земли и принял императорский указ, благоговейно подставив обе ладони.       — Поздравляю вас, генерал. Вы давно это заслужили, — искренне улыбнулся Ван Чжи.       — Если и так, то только вашему представлению я обязан этой честью. Благодарю вас, командующий. Вы можете быть уверены в моей преданности вам и его величеству.       — Надо ставить его величество на первое место, — покачал головой Ван Чжи. — Но верю, что вы не имели в виду никакой крамолы.       — Виноват! Конечно же, вы правы. Значит, вся административная власть в Гуаннине теперь в одних руках.       — В весьма надёжных руках, — Ван Чжи изобразил поклон в сторону собеседника. — Его величество согласился с моими выводами, что в приграничной провинции эффективнее объединить военную и гражданскую администрацию в единое ведомство. К тому же, гражданские показали свою некомпетентность… Поэтому теперь вы генерал-губернатор, ваше превосходительство. И у вас должно стать меньше проблем с обеспечением гарнизона, ведь вы получаете управление налогами.       Чэнь Юэ откровенно приуныл.       — Я старый боевой конь, готов сражаться и погибнуть за императора, но налоги… Вы же понимаете, командующий…       — Понимаю, — кивнул Ван Чжи, нимало не смущаясь. — Для этого в бывшей гражданской администрации осталось два чиновника: Ли Чжао и Цао Лу. Можете на них положиться, это честные и неподкупные служащие. Я проверял.       Ван Чжи лукаво усмехнулся, заметив, что чело его друга-военного начинает проясняться.       — Благодарю вас, командующий. Я клянусь, что приложу все усилия, чтобы оправдать доверие его величества.       — Не сомневаюсь в этом. Иначе не ходатайствовал бы о вашем повышении.       — Но чем я могу?..       — Вы же знаете мой принцип, — Ван Чжи знал, что он знает. — Я помогаю вам, а вы — мне.       — Так точно, командующий Ван! И если вам когда-нибудь потребуется жизнь Чэнь Юэ, вы можете на неё рассчитывать.       — Для начала, мне потребуется пара хороших лошадей и запас провизии, чтобы добраться до столицы. …       — Да благословит вас небо, командующий Ван! И прошу вас, берегите себя.       Чэнь Юэ с Ван Чжи по-братски обнялись на прощание и похлопали друг друга по спине. Ван Чжи украдкой поморщился, так как левое плечо ещё болело после попадания стрелы.       — Вы тоже, генерал-губернатор.И знайте, что я всегда буду рад вас видеть в столице. Зарезервирую вам лучшие номера в борделе Хуаньи.       Товарищи по оружию рассмеялись, обменялись традиционными поклонами, и Ван Чжи, забравшись в повозку, сделал знак Цзя Кую отправляться в путь.