Жизнь Колдунов 200 лет назад.

Агапа так и не вернулась к вечеру. Было темно, солнце медленно опускалось за опушки деревьев, оставляя за собой тихое вечернее небо, размытое розоватым и нежно-персиковым цветами; птицы, с азартом щебетавшие днем, притихли и задремали на ветках деревьев, нахохлившись, приклонив голову к груди. Неприметно исчезали с облаков острые черты, а сами они растворялись. И вскоре небеса сделались милы и ласковы; послышались с берега реки девичье пение, невнятный разговор, заливной смех. Когда Колдун вернулся с охоты, то сразу понял, что парень сбежал. Да он даже в комнату не заходил: воздух, пробираемый легкие своим холодом, тяжелый, зависший в этом доме, свидетельствовал о том, что гроза, которая не сходила над их крышей, вот-вот спалит их дом. Она пришла ночью, оцарапанная, с синяками на скуле и руках, с кровоподтеком на левой щеке. Явилась во двор, рассеянно потрепала по загривку пса и села на лавку, стоящую возле палисадника. - Что с тобой? – голос, сердитый и требовательный раздался возле нее. Агапа прикусила губу и помотала головой: - Пройдет. - Я не сомневаюсь. Так кто это сделал? Вздохнула и отодвинулась, когда отец присел рядом. Было больно, досада брала вверх, заставляя сердце немыслимо быстро стучать от гнева и раскаяния; руки тряслись, и тогда она щелкала пальцами, пытаясь успокоиться и вернуться назад, к отцу, в трезвом разуме. - Сама. Послышался недобрый смешок. - Сама себе дала оплеуху, разодрав щеку в кровь? Или твоя совесть вынудила тебя пропасть на два дня, пока я лечил этого… - …Колдуна, - робко подсказала дочь, не в силах посмотреть на разъяренного отца. - Колдуны - мы, а он в сто крат хуже, Агапа. - Но он могущественнее, отец! Я никогда прежде не чувствовала такой силы. Она… будто старается подчинить всех и вся. Он намного опаснее, чем я думала. - А ты вообще думать умеешь?! – рявкнул Абрам так, что сверчки притихли и больше не играли. – Ты хоть понимаешь, что натворила? Ты зачем его в дом привела? Зачем притащила с речки, когда он чуть было не задохнулся? Жили бы как раньше… - А мне надоела такая жизнь, - спокойно заметила дочь, глядя в упор на отца, пока тот испепелял ее взглядом. Не к месту она подумала, что, если бы не эта ситуация, давившая на них со всех сторон, от нее осталась бы горстка седой пыли. Может, вообще ничего не осталось, кто знает. – Нас травят, как зверей, сжигают, убивают. Сколько наших погибло на стыке границ, сколько их мучали и насиловали водные маги. Пришла пора мстить, хоть я и хочу мира, но его не будет, пока нас не перестанут ловить. Я знала, с самого начала знала об битве, которая начнется дня через три. Мы сможем заключить союз, в лучшем случае. Старик клацнул зубами о мундштук, набитый порохом, поджал губы: - В худшем, подохнем. - Такова наша судьба, - пожала плечами Агапа. Ему вдруг резко захотелось взять дочь за шиворот, надавать подзатыльников, окунуть головой в бочку с дождевой водой, смыть весь этот гордый взгляд, властный и самоуверенный тон. Захотелось, но через секунду он почувствовал уважение. - Что ты там принес? –седой маг недовольно посмотрел на парня, который стоял возле двери и осторожно поглядывал на него. - Я же говорил, что девчонка могущественна. - По ней это и так видно, - отмахнулся тот. Затем вздохнул, - проходи. Ваня проскочил в дом и уселся на табурет, стоящий в углу хижины. Что-то зашуршало, послышался кашель и чих, а затем удивленный и одновременно встревоженный голос сообщил: - Не ожидал, что такие книги до сих пор существуют. Но зато понимаю, почему ведьму гнали отовсюду: такая сила любого преклонит к земле. Седой покачал головой, поправил рукав мантии и подошел к сидящему, взял переплетенные страницы, пролистал их и кивнул: - Верно. Их изготавливали в борьбе с Верховными силами, их хранили как зеницу ока Хранители. Они берегли такую вещь, ведь сами составляли ее, изучая свойства миров. Ты представить себе не можешь, - восхищенно прошептал маг, разглядывая идеально ровный подчерк, - насколько дорого это и насколько опасны заклятия отсюда. Мы только догадываемся, что хранит в себе книга, потому что полностью прочитать ее не может никто. - Почему? - Видишь? – Сухие, исчерченные мелкими шрамами пальцы провели по низу одной из страниц, на краю которой виднелось маленькое красное пятнышко – Печать. Их запечатывали кровью. В одной странице, если ее все-таки суметь прочитать, помещается до десяти тысяч заклятий. Иван снова чихнул, не переставая слушать учителя. - В таких книгах есть все. Если девчонке удалось… нам придется смирится с их волей. - А есть какое-то побочное действие от этих знаний? – тихо спросил парень, снизу-вверх пронизывая того встревоженным взглядом. - Есть. Если колдовавший неправильно произнесет заклинание при битве, погибнет. - Отец! Колдун, не спавший со вчерашнего дня, сидел и задумчиво смотрел на холодные мерцающие звезды, которые неслышно смеялись и что-то кричали о Будущем. - Отец! Он обернулся и наткнулся на растерянную дочь. Видно, вся суета и шум вызывали в ней волнение и шок: рыжие всклоченные волосы, сверкающие зеленые глаза бешено метали в сторону гром и молнии, пальцы то сжимались, то вздрагивали и тотчас разжимались, испарина, появившаяся на лбу, быстро исчезла, оставляя на коже блестящие искры. - Книга… исчезла. Тот сдвинул брови и уставился в одну точку. Агапа оперлась рукой о колышек и сбивчиво продолжила: - Она лежала на последней полке, в шкафу, а теперь ее нет… Голос заставил ее вздрогнуть: сухой и пронизываемый разум своей жесткостью и жестокостью ко всему живому, он не давал ни шанс на пощаду: - Сначала ты не знамо для чего притащила в дом Колдуна. – Безумие ночи прерывается хриплым свистом. – Потом ты была черт знает где. – Тишина. – Затем пропала та книга, учение в которой раскрыли мои предки. А после всего этого ты хочешь сражаться? Агапа опустила глаза. А отец свирепел все больше: - И благодаря чему ты хочешь победить? Благодаря рассеянности, лени, разгильдяйства?! – он часто задышал и сжал кулаки. - Но я все знаю оттуда! - Да ты что? - Правда… - прошептала Агапа, - они ведь не смогут ее открыть. Они вообще сделать с ней ничего не смогут. Я понимаю всю ее ценность. - Судя по твоим действиям, не до конца, - сухо ответил Колдун и, развернувшись, ушел в дом, бросив короткое слово напоследок, - ищи. Герос вышел из хижины и застыл: прямо перед ним стоял матерый волк, неодобрительно сверкая глазами. «Выходи, поговорить надо». «Нам не о чем с тобой беседовать», - хмыкнул маг, с остервенением осматривая дрожащие от ярости уши зверя. «Ты действительно так думаешь?» «Конечно», - слегка наклонил голову Герос, не в силе отвести взгляд от серого, который стоял неподвижно и был похож на утонченную статую. «Трус и вор», - волк оскалился и чихнул, по воздух мысль зверя разлетелась так стремительно и быстро, что тот дрогнул и вцепился в поручень. Герос прикрыл уличную дверь и уселся на ступень, которая тут же жалобно заскрипела. «Хорошо, я согласен. О чем говорить будем?» Волк лениво зевнул, отошел подальше и сел напротив.