***
Тучи сгущались. Когда первые каблуки застучали по полу, Гарри успел кинуть короткий взгляд вверх – над вступавшими в танец седьмыми курсами мерцали первые звёзды. Поверх глубокой синевы наползали тёмные мазки: над лондонской подсветкой в лучшие времена они были бы грязно-серыми, здесь, в шотландской глуши среди холмов, как будто кто-то опрокинул чернильницу. Шестые курсы продвинулись вперёд быстро, и с первым полушагом за ними он посмотрел в зал: преподаватели, административный состав – даже завхоз парадную мантию надел – и попечители в полном комплекте приготовились смотреть, как позорятся его третьекурсники. Хагрид сильно снижал его личные шансы на «спрятать подопечных за широкой спиной и непревзойдённой грацией»: во-первых, непревзойдённую грацию били более искушённые чистокровные аспиды и не только, во-вторых, никакая широкая спина, включая слизеринского квиддичного капитана, не скроет хагридовские масштабы. И это пубертат, ей-Мерлин. Кажется, Рубеус мечтал работать со зверьём и был первым в списке на уход за существами – его размеры могли даже помочь в укрощении чего-нибудь крупнее фестралов. Но точно так же способны уронить репутацию гриффиндорских старост, если третьекурсники забудут, что шаги у них разной ширины. Надо было найти рейвенкловского Гиббса и подарить ему что-нибудь: методом перемывания костей младшекурсников на общем собрании именно он нашёл достаточно долговязую и бесстрашную девчонку, которую волновал только пол кавалера – пропадало купленное платье. Хотя бы в паре они вряд ли упадут. Минерва танцевала здорово, едва заметно улыбаясь своим мыслям. Двигались они легко, стены немного кружились от поворотов – пятикурсники, слишком ярко сияющий свет магической Британии, простых путей не выбирали и усложнили рисунок танца. На финальном прогоне этой катастрофы всё сложилось раза с восьмого; сейчас даже Бёрк посерьёзнел, вытягивая руку – на этот раз не Линда, кто-то из мелких, пусть девчонка и ростом и не сильно ниже Минервы. Свечи мерцали в воздухе, отражаясь от тканей мантий, носков ботинок и туфель, немного от пола – отполированного так, что можно подумать про отражение звёзд. Звёзды сверху плотно затянула чернильная тьма. Рядом мелькнуло пятно той же масти: Абраксас в этот раз выбрал мантию тёмную, как гробовая яма для его честолюбивых мечтаний насчет «установить власть на Слизерине». По рукавам и подолу шла серебряная вышивка, почти как на дуэльных одеяниях Тома, и Гарри чертовски некстати вспомнил про турнир. На диагонали с переменой направления не стоило. Он натянул улыбку померзотнее, задрав подбородок – если ты уверенно двигаешься, никто и не поймёт, что смена ноги сейчас была не ради красоты. Минерва тоже не споткнулась, сохранив темп и вежливое выражение лица. Первый танец завершался без жертв: почти из центра зала многого не разглядеть, его с младшенькими разделял не самый малочисленный четвёртый курс, но грохот студенческого тела о пол музыка вряд ли бы заглушила. Жить можно, резюмировал Гарри, возвращая полупоклон даме – её одежды как раз переливались целой галактикой, заметной только при движении ткани и с близкого расстояния. — Прекрасное, — пришлось прочистить горло: голос куда-то делся, — платье. Как космос. Чудесная у него сегодня вариативность комплиментов: все про платья – и так очевидно, что красивые, девчонки просто не могли выйти из спален в чём-то, не соответствующем их статусу юных принцесс. — Рассмотрел даже не к полуночи, — беззлобно заметила Минерва. — Виноват, — пожал плечами, снова придерживая руку партнёрши: предстояли нудные вступительные речи, и стоило выйти в первые ряды, чтобы блеснуть оставленным сейчас в башне значком старосты. Неизбежные политические правила школы к пятому курсу всё-таки въелись: попечители должны знать, кто здесь лучшие студенты. Этические насчёт своевременных комплиментов он успел подзабыть, но, с другой стороны, вид Тома в тёмно-бутылочной мантии и без привычного локона на лбу мог и воздух из лёгких выбить, не то что временно ввести в прострацию. То, что Риддл не отвлекался от своей неожиданно сплочённой компании и даже не смотрел в его сторону, не помогало. Стук обуви затихал, начавшиеся разговоры тоже растворились под тёмным потолком – Диппет вышел на место для торжественной речи. Оказавшийся рядом Абраксас словно проглотил трость своего учителя по этикету: студентов неторопливо окидывал взглядом его отец, и действительно сложно не съёжиться, когда семьи попечителей соизволили обратить внимание, на кого же они тратят столько денег. — Добрейшего вечера! — развёл руками Диппет. Блеснула роспись мантии: кажется, руническая. — Мы рады приветствовать вас… Гарри завёл свободную руку за спину, суеверно скрещивая пальцы, и состроил вежливое лицо. Торжественные речи он уже мог выслушивать, не приходя в сознание: квиддич, все турнирные встречи и более секретная сторона его жизни с проникновенными мотивационными декларациями научили многому. Например, краем глаза отслеживать, что происходит вокруг. Младшекурсники, выдержавшие свои первые масштабные танцы, шуршали мантиями в попытках и уважение руководству школы показать, и к столам с тарталетками поближе придвинуться. Ближайший к старшим столик – кажется, всё с красной рыбой и сыром, десятки корзиночек на многоуровневых блюдах, – пах так дурманяще, что перебивал смешение девичьих духов. Прошлогоднюю ошибку Гарри не совершал и поел плотно, но с обеда прошло много часов, минимум фут потраченной цепочки нервных клеток и три танца в режиме вредноскопа, отсматривавшего все возможные препятствия: тарталетки казались привлекательнее стояния в первых рядах. Впрочем, ряды выстроились условно – пятые, шестые и седьмые распределились вперемешку: по левую сторону затихший Абраксас, через несколько пар – Уилкис, только что закончивший разговаривать с Трэверсом. На почве турнира слизеринец и хаффлпаффец спелись так, что это сильно облегчило жизнь что Гарри, что Тому: совместное беганье по замку выглядит не таким подозрительным, когда вторая пара дуэлянтов делает то же самое. Сейчас тоже стояли, как на собеседовании перед приёмом в министерство: впрочем, Гарри успел уточнить, для них обоих рабочие места были зарезервированы чуть ли не до поступления в Хогвартс. Протекционизм как он есть. Гриндевальд однажды опробовал на нём, не успевшем смыться из библиотеки, одну из своих речей про выстроенную по личной силе и способностям систему общества – Гарри узнал много новых слов и впечатлился оборотами. Нынешняя система, классово-британская вплоть до должности уборщика, раздробленная на социальные слои, передающиеся из рук в руки рекомендательные письма и всякие клубы Слизнортов, казалась прогнившей до основания. Предлагаемая – тем, что нынешнюю подорвёт, но неминуемо засыплет всех осколками, не разбирая на виновных и случайно оказавшихся. Гарри моргнул, встретив взгляд патриарха семейства Розье – зал Хогвартса, набитый представителями разных политических партий и мировоззренческих сторон, был предпоследним местом, где стоило думать о политике Гриндевальда. Последними в списке красовались застенки тайного отдела министерства, по слухам, способного выбить что угодно из кого угодно – туда метил Руквуд, однажды разговорившийся после квиддичного матча. Ничего конфиденциального не ляпнул, но впечатлил. Старший Розье – выглядящий едва ли на шестьдесят, с аккуратными бакенбардами и глубокими морщинами возле губ, – за полсекунды мимолётного взгляда создал ощущение, будто Гарри в тех застенках уже побывал. Но сейчас он смотрел на Тома, и для последнего встреча считалась куда более неприятной. Не каждый день стоишь перед отцом бывшей девушки, которая до сих пор поджимала губы, стоило Риддлу оказаться рядом. Всерьёз навредить Мэри не могла: в Слизерине она была в посредственном центре пищевой цепочки, в семье – средней дочерью. У старшей удачная помолвка с Блэками, брат ещё бегал со слизеринским галстуком на резинке среди младшекурсников; средней предстояло проплевать себе путь ядом самостоятельно, как испуганной кобре – только змеёй повышенной ядовитости Мэри не была. И выболтала достаточное количество вещей, чтобы все её возможные попытки очернить Тома упирались в то, что он мог навредить не меньше. С другой стороны доски находилось то, что какая-то часть многочисленного семейства Розье работала на их патрона, — если элегантно обойти часть с угрозой смерти и подписанным контрактом, который добровольных отношений не подразумевал. Судя по тому, что связь через кого-то из детей считалась экстренным способом, совместная деятельность была продуктивной. Пат. Том благоразумно смотрел на Диппета, зачитывавшего программу празднования, и пристального взгляда якобы не замечал. По профилю лица пробегали тусклые тени: звон ветра за окнами заглушался фоновым ропотом и музыкой, но тучи разлетались, и в такт фальшивому движению облаков под потолочной аркой покачивались свечи. Убрал руку от ладони своей девицы, пару раз хлопнув: Диппет любил мудрёные изречения и устаревшие конструкции, но студентов перед едой никогда не задерживал, даже если в середине речи кто-то уже неловко и звонко уронил тарталетку на пол. Обязанные что-нибудь сказать юным умам попечители такими благоразумными не были. Первый – судя по чертам, родственник Уилкиса, – как раз приосанивался перед речью. Даст Мерлин, он такой же немногословный, как и Лисандр. Мерлин не помиловал своего очень далёкого магического родственника. Это всё было так долго. — Ну это до-о-о-олго, — протянул Герберт Бёрк, приобнимая Гарри за плечи час спустя. Час весьма приемлемого времяпрепровождения. После конца речей между ним и тарталетками встал сначала вальс, а потом полька, где пришлось вспоминать, как шевелить ногами; как галантный кавалер и благоразумный человек, Гарри продолжил танцевать с Минервой до тех пор, пока она, довольная и с порозовевшими щеками, не решила пообщаться с подругами. Небрежно сунув перчатку в совершенно неподходящий карман – пришлось утрамбовать платок, – Гарри кавалерийской рысью пронёсся вдоль столиков: пока он отрабатывал гражданский долг, пасущиеся студенты почти растащили самое вкусное, а вторую партию раньше перерыва не подавали. По пути приходилось ещё и играть в шпиона: Уоррен на бал, конечно же, пришла. С незнакомым хаффлпаффцем младших курсов, но это вряд ли спасло бы от ближайшего белого танца – отказывать даме считалось верхом неприличия, а сплетни от малфоевской выходки ещё не улеглись. С пигалицы сталось бы пригласить, вовсе не дожидаясь нужного момента, если он неудачно попадётся. Поэтому, когда Бёрк резко возник между зашторенным альковом и столиком с фруктами, Гарри дёрнулся и почти потянулся за палочкой: нечего со спины подходить. Даже древка на месте не оказалось – привычный чехол с запястья пришлось перевесить на пояс, да и извлекать палочку в набитом людьми зале было сравнимо с добровольным выбрасыванием префектского значка. Маги и в менее подозрительные времена были нетолерантны к подобным жестам, сейчас спеленают раньше, чем успеешь сказать protego. Герберт уже раз подошёл так после дуэльного клуба, оказавшись у противоположной стены с палочкой у груди – Гарри долго извинялся, пока Бёрк безмятежно ржал, и выслушивал издёвки ещё месяц – так что жест его был подозрительным. — И меня достало, — продолжил Бёрк, наклоняясь ещё ближе: дыхание коснулось уха. И голос у него был подозрительным. — Ты пьян? — тихо спросил Гарри, поворачивая голову: пахло отчётливо, и вовсе не духами. — Н-нет, — эталоном нетрезвого голоса ответил Бёрк, не отпуская его плечо. Гарри повернулся в другую сторону, нашаривая взглядом чашу с эгг-ногом: в той части зала он видел Уоррен, поэтому избегал, как отработок в период «разгребаем кучи навоза для теплиц» – даже просто отводить на них студентов и проверять результат было тем ещё удовольствием. Мерзавец Такер, не сумевший закрыть свой рот на истории магии, обеспечил его этим сопровождением – и попытками убрать запах с мантии, не переодевая её, – с запасом. Издалека чаша казалась почти полной. Но прошёл час: это уже вычерпали и налили безалкогольный во имя конспирации? Или не до конца выпили? Или разбавили ромом уже вторую порцию? Опустевшую часть один Бёрк выхлебать не мог – даже с его толерантностью к алкоголю после стольких вечеринок на ногах бы не остался. А сейчас стоит, даже не покачивается, только голос громкий и мысли идиотские. Возле караулил рейвенкловский префект Гиббс, спустя несколько секунд поймавший пристальный взгляд. Поправил очки, успокаивающе кивнул в толпу: мол, слежу и наблюдаю. — Ни капельки, — добавил Бёрк, задумчиво проводя ладонью по мантии Гарри, как будто на сукне могли распуститься цветы или проступить вселенские знания. Гарри, не отрывая взгляда от Гиббса, выразительным жестом показал на своего компаньона и мимикой спросил, какой капустной кочерыжки здесь происходит. На несколько секунд обзор перекрыли стайки девочек: те курсировали в перерыве между танцами, заканчивая первый тур сплетен, чтобы найти своих кавалеров и продолжить моральное насилие. Тройка хаффлпаффок подошла почти вплотную, но то, что они пришли на бесплатное представление, девушки ещё не поняли. Снова появившийся за ворохом чужих мантий Гиббс пожал плечами. Итак, что бы и где бы Бёрк не пил, это не был разведённый старшекурсниками – и специально некрепкий – эгг-ног. — Где твоя дама? — вздохнул Гарри, развернувшись к Бёрку лицом: отсюда же можно было наблюдать за всем залом. Повезло, что стояли они в самом углу – взрослые далеко, друзья разговаривают, ничего необычного, всех подходящих издалека видно. Например, Лестрейнджа, который слишком уж целенаправленно шёл в их направлении и на расшаркивания не останавливался. Бёрк взял с подноса клубнику, сосредоточенно покрутил в пальцах. — Поттер, — добрался до них Дариан. — Она, ну, там, — указал ягодой Бёрк куда-то в толпу. — О, Да-а-ар! — Минуту, — отмахнулся Гарри, поморщившись: не до слизеринцев. — Твои родители здесь есть? Не дай Моргана, семья Бёрка тоже где-то в совете попечителей – всех их Гарри не знал даже по фамилиям, до этого года и вовсе не обращал внимания на такие мелочи, как куча именитых политиков, наблюдающих за студентами. Если они увидят пьяного студента, будет очень нехорошо; но пьяного сына – ну, ещё не поздно сломать ногу и самоустраниться из этой ситуации. — Это срочно, — сказал Лестрейндж, но тон его был весёлым: быстро оценив ситуацию, тот скрестил руки на груди и прислонился к стене. — Дядюшка, — сообщил Бёрк. Ещё раз посмотрел на клубнику в руках, добавил капризным тоном: — И я его не люблю! Окей, ситуация переводилась в разгар катастрофы. Дядя мог захотеть поговорить с любимым племянником: семья Бёрка наверняка настолько же активная и говорливая, как этот юный гений рун, трубок и спонтанных неприятностей. — Да драного книззла, — прочувственно сказал Гарри, щурясь в зал за плечом Дариана. Тома видно не было. Минерва стояла с Августой через половину помещения. Крауч, который мог сдать сокурсника из своих загадочных принципов справедливости, находился слишком близко; Хиггс, ближайший друг и возможная няня, уже кружил свою хаффлпаффку; второй ближайший друг, Мальсибер, там же топтался с Уизли – оба в цивильных тёмных мантиях, и ничто не могло сказать убедительнее о серьёзности их нынешнего положения. В прошлом году эпатировали публику в вырвиглазных тканях. Безоар где-то в кармане, упиханный под платком, но процесс уговоров мог получиться громким: никакие совместные вечеринки и одалживание трубки не могли упростить процесс «я тут тебе камень дам, ешь давай». К тому же «протрезвел за миг» существовало только в сказках и после сложнющих комбинаций зелий – сейчас максимум прояснит голову. — Дар, что такое? — обречённо выговорил Гарри, уже запуская руку в карман: стоило хотя бы попробовать, пока Бёрк ещё выглядит трезвым с расстояния в десять футов. — Тебя зовёт Малфой. К столу с клубникой в шоколаде, — подчёркнуто серьёзно сказал Лестрейндж. — По какому-то срочному делу. Совершенно сюрреалистические вещи тот говорил так, что Гарри поморгал, убеждаясь, что точно не пил ничего крепче сока. — Меня?.. — Его? — куда эмоциональнее спросил Бёрк. — Нет. Он мой. Мы идём кури– Гарри быстро закрыл его рот ладонью, воспользовавшись темнотой угла. Где гуляют все старосты, когда они срочно нужны? Вокруг стояли обычные студенты, к счастью, старших курсов – мелким потом сложно будет читать прочувствованные лекции о вреде алкоголя. — Бёрк, съешь ягодку, — повернулась одна из хаффлпаффок, утягивая вторую клубничину с подноса. Бёрк помахал уже взятой, помычав в ладонь Гарри: ещё бы лизнул, подлец. — Сводите прогуляться, или нам прикроют вечеринки на полгода, — посоветовала вторая. Жизнь просто не могла отнести его достаточно далеко от Барбары Боукер: видимо, чтобы чувство вины за переданное письмо подгрызало до выпуска из Хогвартса. — Я-то Малфою зачем… — сжал переносицу Гарри свободной ладонью, пока в зале звучали первые аккорды вальса. Студенты, услышав знакомый ритм несложного танца, стали стремительно рассасываться от фуршетных столиков к танцевальной площадке. Ещё немного, и Бёрк будет прямо на линии обзора профессуры. Плюнув на скрытность, Гарри извлёк камушек безоара и сунул Дариану. — Что угодно от префектского состава, придержи этого… Герберта. В снег кинь, пусть продышится. — Ну Гарри… — начал Герберт, как раз избавленный от ладони у рта, но Гарри уже лавировал между парами, на ходу натягивая перчатку: спасибо, что успел поесть. Обернулся – да, со стороны действительно всё выглядело безобидно, похоже на встречу друзей и погружено в полумрак достаточно, чтобы преподаватели не прицепились. Выруливать к искомой клубнике в шоколаде, уворачиваясь от танцующих пар, было непросто; увидев собравшихся, он чуть не нырнул обратно на площадку, подхватив ближайшую стоящую девчонку – сошедший с ума Малфой стоял рядом с Томом, Руквудом и Уилкисом. Не все слизеринцы, но компания достаточно внушительная, чтобы приближение напоминало поход в логово дракона. Но без весомого повода Абраксас к Гарри и на ползала бы добровольно не приблизился. Что ещё ужаснее, совсем рядом находились столики попечителей, кто-то ещё сидел на стульях, кто-то общался; Гарри очень надеялся, что Бёрк не вырвется от Лестрейнджа и не позовёт его «курить» через весь зал. Абраксас обернулся, окинув его невпечатлённым взглядом. — А где Лестрейндж? — Занят, — кратко отозвался Гарри, чтобы не решать на ходу дилемму, что именно врать и какими последствиями это может обернуться. Том наконец – впервые за вечер – посмотрел ему в лицо. Даже по излому теней на скулах читалось, что ложь оценена на пятёрочку из десяти, и то только потому, что вокруг люди, недостойные доверия. Любопытным он не выглядел: неожиданное приглашение точно случилось с одобрения его высочества. Ещё один взгляд поступил от Розье – и глава семьи, и спутница повернули лица к их группе, продолжили разговор с бокалами в руках. Гарри глубоко вдохнул, приподнимая бровь – его позвали постоять? Не та компания. И выдохнул даже слишком резко, когда от столов приблизились две копии Малфоя с одинаковыми выражениями лиц – теперь понятно, откуда у сына столько надменности при не сильно выдающемся росте. Можно поставить всё квиддичное снаряжение, что этому семейству герб рисовали ещё до Томаса Чалонера. — Chère maman, cher papa, — уважительно кивнул третий выпендрёжник, пока Гарри пытался собрать мысли в единую кучу – сейчас они напоминали разворошенный термитник. Хоть бы кубок в руки взял, как все остальные, чтобы их чем-то занять. — Позвольте представить вам моих сокурсников, — продолжил Абраксас, мельком посмотрев на Гарри с непонятным выражением лица. Это что, компенсация за все травмы всех лет, потому что Гарри успел пригрозить ему смертью и не заметить? Политический ход? Изощрённая месть, чтобы он сейчас опозорился перед видным политиком? Его позвали побыть плохим фоном для Руквуда с его будущей карьерой, Уилкиса со связями и гениального Тома, перед которым стелилась половина факультета и которого представили первым? — Весьма рад знакомству, мистер Малфой, миссис Малфой, — кивнул Гарри, радуясь хотя бы тому, как тщательно – и немного жестоко – в них вбивали все эти парадные поклоны. Как Руквуд грубоватым голосом прощебетал что-то по-французски, было непонятно, и с таким Гарри сравниться не мог, но он хотя бы не стал протягивать руку первым – такую этикетную проблему было бы тяжело решить. Раз Дамблдор до сих пор сидит за своим столиком, вежливо склонившись к Вилкост, то Лестрейндж справился с Бёрком. Услугу придётся отдавать чем-то дорогим. Том слегка повернул голову в его сторону, покрутив кубок в длинных пальцах. Ни одного слова – и взгляда – поддержки не было, но стало спокойнее. Риддл всегда знал, что он делает в своих манипуляциях, на много шагов вперёд, и не стоило ломать ему игру чрезмерной паникой. Сломает позже: прямо на кусочки раздробит за такие внезапные приключения, особенно с малфоевским участием. — Как вам обучение в Хогвартсе, мистер Риддл? — старший Малфой тоже безупречно выделил, кого в качестве репутационного подарка представил его сын. К чести Руквуда и Уилкиса, у них даже мышцы на лице не дрогнули. Гарри небрежно утянул кубок с ближайшего столика: какой-то компот, даже пить его не стоит, но теперь можно вертеть в пальцах. Попытка нервно засунуть руки в несуществующие карманы тоже стоила бы ему куска репутации. — По моему мнению, в высшей степени соответствует… — начал Том, сконцентрировавшись на ответе. Завуалированные десятком подсмыслов разговоры элиты магической Британии были скучными. Как он вообще в это так глубоко вляпался, тоскливо подумал Гарри, позволив себе посмотреть в сторону потолка – тучи окончательно разлетелись, и они стояли под яркими декабрьскими звёздами.***
После раскланивания с Малфоями Абраксас испарился так быстро, что Гарри даже не успел спросить, что это было – а руки чесались сделать это методом прикладывания блондинистой головы к ближайшей стене. Том тоже практически аппарировал в пределах зала, стряхнув невидимую пылинку с рукава мантии и не глядя в его сторону. Встреча с Уоррен в такой паршивой ситуации была неизбежной. — Доброго вечера, Миртл, — вежливо проговорил Гарри, едва касаясь руки мелочи: к счастью, на обоих перчатки, иначе она могла бы и в обморок от счастья упасть. Хотя та выглядела странно безмятежной. Возможно, он недооценил, как быстро девочки взрослеют и перерастают свои фанатские приступы. На всякий случай вдохнул: нет, только тонкие духи и еда, с алкоголем пока отличился исключительно Бёрк. — Вечера, Гарри, — в смешной попытке изобразить царственность кивнула Миртл. На его счастье, танец был со сменой партнёров, пусть и быстроват для исполнения: после встречи с Малфоями подрагивали колени. — Как твои дела? — Благодарю, замечательно, — в очередной раз соврал Гарри, почти сбив дыхание. Ни Бёрка, ни Лестрейнджа в толпе он всё ещё не нашёл. Оставалось надеяться, что их не отчитывает в пустынном саду дежурный преподаватель, поставленный ловить слишком рано ускользавшие парочки: вроде пока все сидели на местах, даже завхоз разделывал утку. — А твои? — Ой, такую домашку по чарам задали, — напущенная элегантность слетела с Уоррен мгновенно. — Все Рождество делать будем! — Ваш декан милостив, — уточнил Гарри, решив не бросать напыщенный тон до последнего. — Перерыв на один вечер Рождества у вас точно есть. Уоррен успела пожать плечами и ускользнуть – Гарри принял эстафету в виде какой-то мелкой девчонки, выплясывавшей до этого с прилизанным Грюмом, расплылся в вежливой улыбке. Та отчаянно стеснялась, но положенную долю оттанцевала. На заднем плане мелькнула Нэнси, целеустремлённо утягивающая за рукав своего Кевина в завешенный шторой альков. С динамикой этой пары всё понятно. Быстро поклонившись и улетучиваясь из танца несколько минут спустя, Гарри почти вписался в Лестрейнджа: рядом с ним стоял трезвый и мрачный Бёрк. — Миллион благодарностей, — уныло проговорил Герберт. — И всё такое. — Где нашёл? — Гарри больше интересовало, сколько ещё латентных алкоголиков сейчас носится по залу и надо ли срочно отлавливать Минерву. — Там уже нет, — махнул рукой Бёрк. — Потом расскажу, мне надо Эми найти. Бывайте. — Мне нужен этот эгг-ног, — вздохнул Лестрейндж, проводя ладонью по волосам. — Мне тоже, — кивнул Гарри, направляясь к чаше: на этот раз рядом с ней непринуждённо стояла хаффлпаффская староста. Гладкий кубок приятно грел ладони; перчатки Гарри запихнул за пояс – до конца мероприятия ещё добрый час, но он натанцевался на ближайший год. Хотелось посидеть в тёмном тихом углу, но нынешний был наилучшим вариантом: Лестрейндж молча цедил свой напиток, глядя на студентов, а в любом другом месте с ним начнут разговаривать. В блаженной тишине они простояли едва ли минуту. — Мистер Поттер, — этот голос он предпочёл бы не слышать – и до завтрашнего дня, и особенно сейчас, стоя с кубком алкогольного напитка в компании исключительно приличного студента с таким же кубком и второй старосты, которая сейчас пыталась слиться со стеной. — Доброго вечера, профессор Дамблдор, — невинно ответил Гарри, не дёргая рукой: рефлекторные попытки спрятать улику могли только ухудшить положение, если не вывернуть всё на мантию. Лестрейндж, слава тренированным на социальные проблемы слизеринцам, тоже не дёрнулся. Ещё и продолжил пить, как ни в чём не бывало, не останавливаясь среди глотка – даже не поперхнулся. — Прекрасно проводите время, не так ли? — поинтересовался Дамблдор, поправляя очки: те блеснули в свечном свете, хотя и так отражали множество огоньков от ближайшей украшенной ели. — Конечно, сэр, — осторожно сказал Гарри, тоже делая глоток эгг-нога: пропадать так пропадать. Вкус напитка резко потерялся. Его сейчас или вздёрнут, или заберут значок, или отведут на лекцию, и хорошо если без публичного скандала. Чаша вроде бы ничем подозрительным не пахла, но у преподавателей всегда чутьё на такие неприятности, Бёрк чудом спасся. — Хотел сообщить утром, но, боюсь, иные дела требуют моего присутствия, — издалека начал выговор Дамблдор. Его что, сейчас отчислят? Из-за чаши алкоголя? — Я обдумал ваше предложение насчёт дополнительных занятий… Облегчённый выдох Гарри отозвался колыханием жидкости в кубке. Это было подозрительнее некуда, но Дамблдор продолжил: — Я обсудил с преподавательским составом, и мы решили, что это здравое предложение. Профессор Флитвик также любезно согласился выделить время на каникулах, так что на две встречи вы можете рассчитывать. Замолчав, Дамблдор протянул руку к ближайшему кубку. Гарри замер, только сердце попыталось спешно разбиться о рёбра. Лестрейндж, до этого вежливо отвернувшийся от разговора, тоже напрягся. Декан взмахом палочки очистил кубок и налил себе воды. Он определённо хитро поднял уголки губ за своей бородой, но Гарри предпочитал рассматривать потолок. Созвездия очень интересные. — Благодарю, это очень ценно для нас, — пискнул Гарри, соображая на ходу. Самая дурацкая фраза в мире. — Даты встреч мы назначим позже, после отправления студентов, — глотнул воды Дамблдор. — Не буду вас задерживать, мистер Поттер. Молодость стоит проводить весело. Показалось, что перед последним словом была мельчайшая запинка, но Гарри не собирался выбирать из двух хороших вариантов третий ужасный и продолжать разговор: только улыбнулся всеми зубами, надеясь, что выглядит трезвым – мало ли, почему он такой счастливый стоит. Бесплатные занятия от прекрасных дуэлянтов вот получил. Надо обрадовать Тома, что их план по «покопаться в жизни Дамблдора» обернулся предложенной тренировкой с одним из лучших дуэлянтов Европы. — Это было опасно, — вполголоса сказал Лестрейндж, убедившись, что вся профессура далеко и Дамблдор отошёл к ним. — Очень, — согласился Гарри, отставляя кубок с остатками: пить расхотелось, даже сок. — Ладно, я подышать. Скажешь Минерве, если что, что я в саду? Оставалось надеяться, что две сигареты в кармане выжили: в декоративный кармашек для платка впихнуть пачку было невозможно, там едва вместился безоар, но в самом низу был утрамбован поштучно сложенный вариант экстренного успокоения. С места он сорвался, едва услышав «конечно» Дариана: судя по ехидности тона, тот «подышать» понял правильно. Притормозил по пути, увидев Линду – какие бы жизненные штормы не случались, Малфои родителям не представляли и Бёрки с алкоголем не перебарщивали, с друзьями надо здороваться. И собирать новости: утром все будут сидеть с загадочными лицами, интересную информацию лучше вытягивать, пока ещё готовы делиться. — Отличная причёска, мисс Олдридж. По правде говоря, платье было всё-таки красивее, чем собранные шпильками волосы, но третий одинаковый комплимент за вечер, даже разным девчонкам – перебор. Линда неожиданно прыснула смехом, прикрыв рот ладонью. — Опасно играешь, Гарри. — Что? — не понял Гарри, оборачиваясь: Уоррен на него не бежала, МакГонагалл взглядом не сверлила, даже Лестрейндж разговаривал с хаффлпаффской старостой. Комплимент был дежурным почти до уныния – даже самая обидчивая девчонка вряд ли трактует превратно, а Олдридж обидчивой не была. — Вверх, — коротко сказала Линда. Веточка омелы висела безобидно, замаскировавшись под еловую – белые ягоды и другую форму он увидел, только всмотревшись в тень. — Это… — начал Гарри, делая полшага назад: Линда вроде перестала пользоваться всеми окрестными мальчиками для поддразнивания нынешних, но никаких поцелуев даже в щёку сейчас не хотелось. И девушки, группкой собравшиеся у стены, тоже смотрели слишком хищно для его душевного спокойствия. Веточка разлетелась серебряными искрами, рассыпавшимися на пару футов: осели на волосах, превратили его тёмную мантию в звёздное небо, оказались на лице Линды. Гарри не стал поворачивать голову: он и так знал, кто сейчас убирает палочку в чехол. — Ага, — мелодично хихикнув, продолжила Линда. — Величайший страх всех парней. Беги, пока не съели. — Подавятся, — неуверенно сообщил Гарри: Минерву он, конечно, пригласил, но в последний раз видел её слишком давно – девочки могли подумать всякое. Особенно слишком умные, знающие, что никакие романтические отношения старост Гриффиндора не связывали. — Ладно, за завтраком встретимся. Побей Бёрка. — С удовольствием, — даже не стала спрашивать причину Линда, махнув рукой. Жизненные штормы победили: в сад он прокрался почти по стенке, разве что согревающими чарами на себя махнул – возвращаться в башню за плащом было лень. Высыпавшие парочки придерживались того же мнения, и по периодически вспыхивающим за кустами плёнкам обновляемых чар было понятно, сколько людей вывалило насладиться снегом: сверху ещё не падал, но хватало сугробов под ногами. И искр в волосах, конечно: почти снежинки. Ещё один скрип снега раздался, когда он извлекал сигарету из кармана в глубинах лабиринта растений – чуть не выронил, дёрнувшись. Но мозг распознал силуэт раньше, чем он успел бы сжать компромат в кулаке. — Спасибо, — сообщил он Тому, потирая руки: рассеянно наложенные чары выдыхались, вечерний мороз покусывал пальцы. Пояснил в ответ на молчаливо вскинутую бровь: — Ну, за омелу. Показалось, сейчас реально целоваться полезут. Том повёл плечом, делая несколько шагов вперёд. Гарри предпочёл сконцентрироваться на следах его обуви: позерские ботинки оставляли плоские отпечатки и проваливались в снег на пару дюймов. В это ответвление сада, слишком просматриваемое из окон замка, почти никто не заходил. — Не за что, — наконец ответил Том. Судя по голосу, уставший. Было столько вопросов: и про Малфоя с его внезапными представлениями, и в каком сугробе тот утопил свою коллегу, и что делать с Дамблдором, рассказать про Бёрка, узнать дату ближайшего кормления василиска, пошутить про «так устал, а ещё даже не шестнадцать»... Но все мысли оборвались и затихли, как ветер в саду, когда Том продолжил ровным тоном: — Мне казалось, я ясно дал понять, кому принадлежит эта… прерогатива.