Верховный Канцлер

      Это какой-то кошмарный сон.       Падме шла по коридору, словно в густой пелене, отказываясь верить в происходящее. Арестовали всех тех, кто подписал Петицию Двух Тысяч — даже тех, кто отозвал свои подписи. Канцлер Палпатин публично назвал их предателями Республики!       Почему она все еще на свободе? Неужели Мотма права, и из Падме хотят сделать беззубую марионетку? — Я ничего не понимаю… — ситуация явно выходила из-под контроля. — Падме! — она вскинулась, услышав знакомый голос. Встревоженный, даже необычно встрепанный Бейл Органа догнал ее у выхода. — Падме, что-то пошло не так. Меня и мой корабль обыскали, задержали моих сопровождающих, — он говорил тихо, но быстро, нервно жестикулируя. — Возможно, среди нас — враг…        Она побелела. — Почему… Почему тебя не арестовали? И меня?       Он нервно усмехнулся. — Ты теперь слишком важная птица. А я… О, я не принес тебе поздравления. Прости, позже направлю официальное торжественное сообщение от системы.       Падме покачала головой. — Сейчас не до этого. Сенатор Органа, нам придется переходить к решительным мерам.       Он втянул воздух сквозь зубы, поднял голову. — Я надеялся, до этого не дойдет. Но… Я сейчас же вернусь на Альдераан. Есть те, кто нами еще не был задействован, и я уверен в их поддержке. — Сенатор… Не беспокойтесь о наших сторонниках — я о них позабочусь. Но нам нужна силовая поддержка — к несчастью, на джедаев рассчитывать не приходится.       Органа склонил голову. — Хорошо… Падме, — он протянул к ней руку, придвинулся ближе, прошептал едва слышно: — Я думал о тебе.       Падме подняла голову. Он смотрел на нее с такой теплотой, нежностью… (генетическая принадлежность альдер-эспирион)       Она отшатнулась, (слишком) резко отдернув ладонь. — Отправляйтесь как можно скорее, сенатор, — от холода в собственном голосе ей самой стало противно. —  У нас мало времени.       Падме отвернулась, шагнула назад — его рука задержалась в воздухе, неловко, будто обиженно. Пауза оказалась чуть дольше, самую малость. Она не взглянула на него, не хотела видеть в его глазах обиду и непонимание: слишком свежа была память о ледяной пустоте внутри. — Хорошо, госпожа вице-канцлер, — произнес он мягко, ласково. — Я… я все понял.       Он развернулся и пошел прочь, к своему кораблю. «Я все понял».       Хотелось закричать. Хотелось броситься за ним, догнать, зарыться лицом в плащ на груди и разрыдаться — горько и безнадежно, зная, что он не станет задавать ненужных вопросов, только обнимет, бережно и уютно. Догнать, попросить прощения, признаться в том, что устала, что напугана, что допустила ошибку…       Но стояла, не шелохнувшись, и только смотрела, как он уходит.

***

      Падме смотрела в глаза своему отражению — по обыкновению стоя у окна. Косметика была бессильна скрыть припухшие воспаленные веки, и взгляд той, отраженной Падме был больным, потухшим. Когда она в последний раз спала?.. В другой жизни, кажется.       Протокольный дроид, нелепо перебирая ногами, подошел и надтреснуто сообщил: — Госпожа вице-канцлер. К вам Оби-Ван Кеноби. — Пригласите.       Не обернулась, когда услышала мягкие шаги. — Падме, я прилетел, как только смог, — он как будто извиняется. — Я не успел… — А что бы ты сделал? — ее голос бесстрастен. — Напал бы на альдераанский корабль? Выкрал сенатора Органу из-под конвоя?       Кеноби сел в кресло, откинул голову. Тяжело выдохнул. — Не знаю. Возможно. Что-нибудь придумал бы. Сейчас уже неважно. — Неважно… — эхом отозвалась Падме. — Бейла арестовали на Альдераане? — спросил Оби-Ван, глядя в потолок. — Да, — голос  будто чужой. — Деара Антиллес доложила канцлеру о том, что он собирается организовать на Делайе секретную военную базу, распространяя среди руководящего состава идеи, порочащие Верховного канцлера. Доложила в обход меня…- Падме стиснула кулаки. — Звучит скверно. — Канцлер распорядился поднять финансовую документацию, которая проходила через Бейла. Выяснилось… — она перевела дух, — выяснилось, что в нескольких секторах уже существуют такие базы, на которых с условиях секретности готовятся силы, направленные на свержение власти канцлера Палпатина. — А-х-х… — Кеноби потер лицо. — Падме…       Она не обратила внимания, продолжила так же ровно и отстраненно. — После этого канцлер распорядился вскрыть его личную и деловую переписку. Там… — Так, стой! — прервал ее джедай. Резко встал, повернулся к ней: — Падме, ты понимаешь, что ты говоришь? — …там оказались записи его разговоров с Советом сепаратистов. — Она медленно развернулась к Оби-Вану. — Да. Я понимаю.       Оби-Ван постоял так молча, глядя ей в глаза. Нервно огладил бороду. — Ты говорила с ним? — спросил он тише. Она мотнула головой. — Нет… Меня не допустили к нему. Личный приказ канцлера, — губы задрожали, но она справилась с собой. — Королева Бреха уже вылетела — ей, как жене и королеве, будет предоставлена такая возможность.       Оби-Ван кивнул. — Падме, я доверяю тебе, ты знаешь, что делаешь. Ты всегда знала, — он вскинул голову. — Но это все звучит… Как очень серьезное преступление.       Она кивнула. — И я не знаю, чем мы сможем ему помочь, — закончил он мягче. — Все это очень, очень скверно. Его ждет тюрьма, а если твое участие в этом будет доказано… — Я не боюсь, Оби-Ван, — проговорила она тихо, наконец в ее голосе появились эмоции, — Мне больно, что все это — зря. Эта жертва окажется напрасной. Мы всё потеряли…       Кеноби отвернулся. — Похоже на то.       Слова упали в пустоту, оборвав разговор. Стало словно темнее и неуютнее. Падме вновь отвернулась к окну. Оби-Ван чувствовал, что должен был сказать что-то другое — но не знал, что. Поэтому просто вышел, не попрощавшись.