Верховный Канцлер

      Показательный суд над предателем республики решено было сделать закрытым, даже запись не велась. Но когда Падме потребовала позволения присутствовать, дабы следить за соблюдением законности проведения, канцлер на удивление легко согласился — даже предложил ей прийти в сопровождении Энакина: как он выразился, ему хотелось присмотреться к молодому джедаю. Возможно, для продвижения того по карьерной лестнице.       Разумеется, прибыла королева Бреха Органа в сопровождении свиты, и сестра Бейла Селли Органа. Обе знатные дамы были непривычно молчаливы, бледны и собраны.       Свет в зале резал глаза ослепительной белизной. Было холодно, озябли даже кончики пальцев.        Энакин взял ее за руку. Она благодарно сжала его пальцы. — Госпожа вице-канцлер, — дроид предложил ей кресло по правую руку от Брехи Органы. Медленно, словно боясь споткнуться, Падме подошла, не глядя на королеву, села, прошуршав юбкой. Бреха не шелохнулась.       Энакин встал за спинкой кресла Падме.        Плексигласовая стена перед ними как будто стала таять, становясь прозрачной. За ней открылось такое же белое, пустое, холодное пространство. Там стояло механическое кресло, развернутое вполоборота к зрителям.        Зрители. Собрались посмотреть пьесу режиссера Палпатина. Падме едва сдержала нервный смех — ее бы не поняли.       Шлюз на боковой стене открылся и в неуютное (мертвое) пространство за плексигласовой перегородкой вошел экс-сенатор Бейл Органа в сопровождении двух вооруженных дроидов. Сохраняя поистине королевское достоинство, позволил проводить себя к тому креслу, опустился в него, небрежным жестом одернув плащ. Дроид застегнул замки на подлокотниках, пристегивая его руки. Бейл поблагодарил его сухим кивком. «Он нас не видит, — догадка обожгла Падме. — С его стороны перегородка непрозрачная…»       Было это жестоко или наоборот, милосердно? Падме задумалась, хотела ли бы она в такой момент видеть лица своих родных или соратников… Все-таки нет, не хотела. Только не так. (а ведь в этом кресле могла сидеть сейчас ты) — Он держится достойно, — негромко произнес Энакин. В его голосе она услышала уважение. — Вы слышите меня, принц-консорт? — из динамиков вдруг вкрадчиво потек голос канцлера Палпатина.  — Я слышу вас, — приглушенно отозвался Бейл Органа. — Вы обвиняетесь в измене Республике, в создании сети террористических организаций, в подрыве авторитета Руководства Республики и финансировании мятежников за счет государственных средств.       У Падме закружилась голова. Селли громко ахнула. — За ваши преступления перед Республикой вы приговариваетесь к смертной казни. Вам понятен приговор? (что это какая-то издевка)       Бейл кивнул. — Вам понятен приговор? — повторил Палпатин. Падме могла бы поклясться, что канцлер сейчас получает почти эротическое удовольствие. — Да, понятен, — произнес Бейл. — Вам есть, что сказать?        Пальцы Падме скользнули по дюрастали подлокотников. Что происходит? Что значит — смертная казнь?! Этого не может быть!       Но Органа был спокоен. Глядя прямо перед собой, произнес: — Я не предавал Республику. — Что ж… — почти что искренняя грусть звучит в голосе канцлера. — Вы нравились мне, сенатор Органа. Я видел в вас своего преемника. Но вы упорствуете в своей недальновидности. Я надеялся, что вы, подобно вашим сообщникам, откажетесь от преступных идей развала и террора. Но…       Холодно. Не хватает воздуха. Голос Палпатина проникает в уши, словно сквозь густую массу. — Приговор окончательный и будет приведен в исполнение немедленно.       Энакин прерывисто вздохнул.       Не в силах пошевелиться, Падме смотрела, как один из дроидов приблизился к панели на стене и набрал манипулятором команду. После чего оба они замерли навытяжку, ожидая, пока помещение заполнится газом. — Нет! — услышала Падме. Кто крикнул: Бреха или Селли?       Бейл сидел, не сказав ни слова, продолжая смотреть перед собой. Падме видела, как участилось его дыхание, он помотал головой, откинулся назад, хватая ртом отравленный воздух. — Что вы делаете! Прекратите это! Канцлер! — она хотела вскочить, но на плечи жестко легли ладони Энакина. — Это приказ канцлера, Падме, — сказал он тихо. — Сенатор Органа — предатель и узурпатор. Он заслуживает смерти. — Нет! — ее крик разлетелся, разбившись о стены. Ноги вдруг ослабли. — Нет…       Бейл не слышал ее. Падме не могла оторвать глаз от его лица — только смотрела, как он судорожно сжимает зубы. Снова бесполезная попытка вдохнуть, и на посиневших губах проступила кровавая пена.       Селли тихонько завыла. Бреха не проронила ни звука.       По могучему телу прошла судорога, темная струйка крови пробежала по подбородку, расплылась на светло-серой ткани мундира. Падме вонзила ногти в ладони, чтобы не закричать. Почему они не протестуют?! Почему позволяют все это? Это… неправильно…       Снова судорога, и из груди осужденного вырвался слабый стон. По озябшим щекам Падме потекли горячие слезы. — Пожалуйста, хватит… — прошептала она. Энакин сочувственно сжал ее плечи. Ей захотелось его ударить.       Бейл вцепился пальцами в подлокотники, к которым был прикован, царапнул их поверхность. Резко откинул голову, глухо ударившись о спинку кресла, оскалился — белые зубы испачканы кровью, — закрыл глаза. С очередной попыткой глотнуть воздуха широкая грудь поднялась — но на этот раз не опустилась обратно.       Посеревшее лицо разгладилось, как будто выражая облегчение. Голова сонно свесилась набок. Как будто ничего и не произошло… как будто все в порядке.       Отодвинувшийся шлюз впустил в помещение еще одного дроида. Тот подъехал к креслу, приблизил датчик к виску, потом к груди экс-сенатора, и из динамика прозвенел (отвратительный) механический голос: — Биологическая смерть зарегистрирована.       В глазах потемнело, замелькали цветные искорки. Крик ударил по ушам. Кто-то бешено заколотил по перегородке, и, только почувствовав нарастающую тупую боль в кистях рук, Падме поняла, что кричит и бьется она сама.       Энакин с силой оттащил ее от стены, которая стала медленно мутнеть, скрывая тело.       Тело… Страшно и дико было так думать о нем. Его нет больше, нет!       Падме обмякла в руках Энакина, обессиленно оперевшись на него. Нет… — Это неправильно… — простонала она, — Неправильно… Так нельзя! — Падме, — Энакин попытался развернуть ее к себе. — Пойдем, Падме.       Она не могла оторвать глаз от стены, скрывавшей самую ужасную несправедливость, когда-либо ею виденную, но вдруг услышала мягкий глухой удар. Обернулась.       Королева Бреха Органа лежала без чувств на холодном полу. К ней бросились Селли и свита, Падме тоже шагнула к ней, но Энакин остановил ее. — Пойдем. Хватит на сегодня…       Она покорно позволила увести себя прочь. Ноги едва слушались.       Хватит…