Endgame

Утром Чонгука будит неприятная жара, чересчур повышенная влажность, а еще пустота рядом, но запах лаванды еще свежий, значит Тэхен ушел совсем недавно. Он смотрит на часы, которые забыл вчера снять и удивляется, что сейчас только семь утра, а солнце уже печет не по-детски, хотя они вчера палатку специально в тень зарослей определили. Омега потягивается, понимая, что спать он в этой духоте больше не сможет, поэтому хватает полотенце и выползает на улицу, сталкиваясь в проходе с сонным Джином. — Ну и жаришка, — бурчит Ким, еле разлепляя глаза, и первым выходит из палатки, — Как спалось? Чонгук задумывается, потому что он пропустил момент, когда именно уснул, а помнит только, что ему абсолютно ничего не снилось и было удобно ровно настолько, насколько если бы он спал в отеле. Ничего даже не болит и не затекло, что весьма странно, учитывая, что они лежали на жестком надувном матрасе. — Слишком хорошо, — Сокджин хмыкает, потягиваясь во все стороны, — Я пойду окунусь. — А я пойду найду еду и воду, приходи в шатер после. Чонгук кивает, устремляя шаг к воде, по пути скидывая с себя все вещи, и, оставаясь голышом, со всех ног бежит в воду, заныривая одним махом, полностью погружаясь в освежающее утреннее море. Доплывает до камней, хватаясь за один из них, и бросает взгляд на неестественно светлое пятно недалёко от себя, что попеременно показывается и теряется из вида. Он подплывает ближе, ощущая внутри неизвестный страх, а потом чувствует, как начинает трястись. Внутри что-то надламывается настолько болезненно, что становится тяжело дышать. — Господи! — чуть ли не кричит омега, подхватывая тело на руки, — Тэхен, нет! — он переворачивает его на спину, чувствуя леденящий холод под пальцами, от чего начинает рыдать, смешивая горькие слезы с солью моря. А потом смотрит на синие губы, на маленькую родинку на носу, — Тэхен, придурок! — внутри злость зарождается на этого неумелого плавуна, и зачем только поперся… — Чонгук… — окрикивает его далекий голос, и он сразу поворачивается к берегу, в поисках источника звука, но никого нет. Смотрит снова на тэхеново лицо, а глаза его уже открытые и туманно-белые. — Проснись! — безмолвно кричит этот взгляд, а потом и губы говорят, сквозь гримасу всепоглощающей боли, — Чонгук, проснись! Он подскакивает на матрасе, оказываясь в кромешной темноте. Его сердце стучит с неистовой силой, желая пробить грудную клетку, а потом омега чувствует на спине успокаивающие поглаживания и понемногу начинает приходить в себя от кошмара, что теперь навсегда забьется в его памяти. — Плохой сон? — спрашивает альфа, присаживаясь рядом, а Чонгук наконец-то может слышать, что по палатке стучит мелкий дождь, — Ты звал меня. — Никогда больше не заходи один в море, — говорит омега, укладываясь обратно и притягивая Тэхена в свои объятия, чтобы поверить в реальность. — Ты утонул, а я не мог ничего сделать, — и слезы облегчения накатывают на глаза, что не остается не замеченным. — Хей, ну ты чего? Это всего лишь сон. — Пообещай, пожалуйста, — Чонгук всхлипывает, а сердце Тэхена от этого слишком резко сжимается. — Хорошо, я обещаю не заходить в море один, — успокаивает его альфа, укладываясь рядом поудобнее, а Чонгук облегченно выдыхает. — Тэхен, — он мычит с прикрытыми глазами, а потом распахивает их из-за последующего вопроса, — Можно тебя поцеловать? Ответ не произносится, потому что Тэхен сам тянется, оказываясь сверху, и мягко сминает покрасневшие от соленых слез губы своими. Внутри приятной рябью расходится тепло, хоть воздух вокруг и прохладный из-за неожиданно испортившейся погоды. У Чонгука в глазах снова капельки влаги скапливаются, порываясь вырваться, но не успевают, потому что альфа их ловит аккуратными касаниями, и всеми своими движениями успокаивает, еще раз напоминая, что сейчас не сон, все более, чем реально. Поцелуй выходит длинным, тягучим, таким нужным Чонгуку, и останавливаться совсем не хочется, но усилившийся дождь заставляет отвлечься. И даже сквозь шум слышно синхронное сбившееся дыхание. Чонгук не может описать все происходящее каким-то определенным предложением, но то, что на альфу ему не все равно — это факт. Возможно, Тэхен просто расценивает эти объятия и поцелуи как руки помощи в успокоении израненной души, а возможно действительно что-то в нем происходит и он тянется от желания. Чонгук не понимает, не разобрался с этим еще. День был слишком длинный, насыщенный на события и количества выпитого. Он обещает себе подумать позже и поговорить с Тэхеном о произошедшем. А сейчас он смотрит на часы, которые показывают пять утра. И они решают поспать еще немного, чтобы проснуться, когда непогода разрешится, и начать сборы. Эта поездка на пляж точно не захочет покидать воспоминания Тэхена, да он и не собирался стараться забыть. Есть в этом омеге что-то такое, что цепляет его внимание. И если кто-то будет против его намерений, то он глотку порвет, но своего добьется, ибо он чертовски непредсказуемо для самого себя влюбился в ангела-спасителя с прекрасным запахом жареного миндаля, персиковых косточек и пряностей. Все как он привык, а от привычек сложно избавляться, поэтому будь, что будет, так? *** Отсчет двух недель отдыха ему сказали начать с этой пятницы. Среда и четверг на пляже были не в счет — цитата Намджуна. Окей, Тэхен как раз разберётся со своей головой и может быть даже выйдет прогуляться в город, потому что в четырех стенах вдруг стало как-то неуютно. Его команда решила сгонять на этих импровизированных каникулах по домам, и только Алекс остался в своей комнате, комментируя это тем, что в России в это время вообще нехрен делать, а родители его умотали к родственникам в Приморский край, чтобы отпраздновать юбилей дедушки. Тэхену как бы должно быть все равно на этот счет, но он серьезно стал расспрашивать, в каких уголках этой огромной страны прикольнее всего, потому что она пол карты занимает, а новостей о ней нет никаких. Кроме самых громких историй, в основном связанных с политикой и санкциями. — В России природа хороша, и культура тоже интересная. Но это одноразовая акция, потому что среднестатистические города похожи друг на друга, и делать там совершенно нечего, кроме как сидеть в парке с банкой пива и обсуждать блоггеров. Тэхен на это посмеялся, не поверив ни на йоту, а потом пошел в свой номер, чтобы сесть и посмотреть на тех самых блоггеров, о которых еще полчаса сверху верещал Алекс. Но первое попавшееся видео вырубил после трех минут просмотра. А потом зашел еще на какой-то канал, где с помощью масла и перегонки, в лучших традициях фильма «парфюмер», ведущие делали духи с запахом человеческого тела. И это удивило, потому что ребята реально заморочились, и получилось у них афигеть как неплохо. Это он по довольным лицам омег понял, на которых этот аромат испытывали. В общем, помотавшись по видеороликам с достопримечательностями разных стран, в которых не был, он не успел заметить, как время перевалило за шесть вечера и на улице стемнело. Размяв шею и заварив себе чаю, он уселся снова за компьютер, чтобы проверить сообщения в игрушке, которых после вечеринки на пляже стало в пять раз больше. Но самое первое висело от Чонгука, который еще тогда обещал скинуть наработанные материалы, но судя по времени, отправил он их двадцать минут назад. Чон Чонгук: если все еще в силе, то прикрепляю интерактивную доску с наработками. твой логин (lavender) и пароль (210521) *вложение* Тэхен усмехается, прочитав ник, который для него выбрал Чонгук, а потом мельком бросает взгляд на календарь в углу монитора, пытаясь подавить ребяческую улыбку. Он поставил паролем сегодняшнее число, как мило с его стороны, чёрствое тэхеново сердце начинает с каждым днем все сильнее размякать, скоро оно само на себя не будет похоже, превратившись в лужу розовых соплей, что ему совершенно не свойственно. Ким Тэхен: интересный ник, сам придумал или кто-то помог? Ответ приходит слишком быстро. Чон Чонгук: я не похож на фантазера? Ким Тэхен: на художника-фантазера похож но очевидные факты — это не фантазия: D Чон Чонгук: ну спасибо-о-о, лаванда: D Ким Тэхен: взлом, написание программ, поддержка, неуместная критика — Ким Лаванда 010-0869-**** в любое время дня и ночи Чон Чонгук: спасибо, что оставили визитку. я обязательно обращусь за услугой… Ким Тэхен: хахахаха… надо нанять секретаря. кстати, почему приложение весит как самая тяжелая игра в мире? что ты туда напичкал? я жду уже пятнадцать минут Появляется иконка, что пользователь печатает сообщение, но из наблюдений Тэхена вырывает звонок в дверь, из-за чего он чертыхается и поднимается с кресла. Ужин ведь он не заказывал на сегодня, кого тогда так не вовремя принесло? Еле шевеля ногами, он плетется до непрошенных гостей и, не вглядываясь в глазок, открывает дверь, пугая своей резкостью залипающего в телефон Чонгука, который стоит с пакетом из корейского ресторана. Кажется, именно об этом ресторане Соджун все уши прожужжал, но Тэхен так и не собрался сходить. — Господи, блять, зачем так пугать-то? — он хватается за сердце, тяжело дыша. — Я не блять, ну может чуть-чуть Бог, — скромности у Тэхена немного, это Чонгук когда-нибудь поймет. — Да иди ты, знаю я эту шутку, — бросает Чон, отдышавшись, — Я тут еду принес и хотел обсудить план действий, если ты не против? — все-таки хорошо, что он оттягивал с походом, еда сама к нему пришла. — Не против, заходи, — он провожает омегу в гостиную, сразу доставая тарелки и наливая еще одну кружку зеленого чая, не спрашивая разрешения, — У меня только зеленый чай, и виски за твоей спиной в мини баре, я все никак не могу попросить заполнить его. — Ничего, я прихватил лимонад из своего, но и зеленый чай тоже подойдет. — Так почему доска такая тяжелая? — вспоминает, что так и не получил ответ на этот вопрос, — Она уже минут двадцать скачивается, только шестьдесят процентов загрузилось, — он на всякий случай проверяет окно, но там ничего не меняется, все так же медленно ползет строчка, говоря, что нужно еще пятнадцать минут. — Там много закодированных материалов, и система безопасности лучше, чем в полицейском участке. Поэтому такая тяжелая. — А… Я, кстати, еще хотел уточнить, — Чонгук прекращает вытаскивать контейнеры из пакета и поднимает внимательный взгляд на альфу, который так по-домашнему выглядит в этой лавандово-фиолетовой пижаме в клетку, что улыбка сама невольно просится на лицо, — Смотри, когда мы что-то нароем, и это будут не совсем легальные данные, ты сильно обидишься, если я пущу эту информацию в СМИ? — его строгое выражение лица сейчас совсем никак не коррелирует с образом закатного облака, он слишком напряжен. — Потому что идти напрямую в органы — опасно в первую очередь для нас, — Тэхен заканчивает свое предложение, а потом понимает, что его вообще не слушают, — Чонгук, ты завис. — А? Да… Да, я тоже об этом думал, потому что за мной следят специалисты отца, — нет, он все правильно услышал, и сам хотел уточнить этот вопрос, потому что если нет путей отступления, то рваться в бой — самоубийство чистой воды. — Так что нет, не обижусь. Мы хоть попытаемся, — он вздыхает, добавляя тихое, — Снова. — Эй, не переживай на этот счет, я сегодня над этим думал, — «десять минут до твоего прихода» остается не озвученным, — Так что есть шанс на успех, — Чонгук одобрительно кивает головой. — Ты уверен? — На почти сто процентов! — Тэхен подходит к компьютеру, снова проверяя загрузку, где осталось дождаться один процент и… — Скачалось! Иди сюда. — Не хочешь сначала поесть? — А? — Тэхен отрывается от экрана, поворачиваясь в сторону разложенной на небольшом столике еды.  — Пулькоги, тведжаньмен, токпокки с сыром и закуски, остынет ведь, я что ли зря бегал? — у Тэхена слюни то ли от вида еды наворачиваются, то ли от умоляющего взгляда омеги, который ради него сгонял через несколько кварталов до корейского ресторана. — Да, давай поедим, — он подлетает к столику, усаживаясь прямо на пол, и забирает предложенные палочки, которых уже несколько месяцев в глаза не видел, — Гуки, ты знал, что ты ангел во плоти? — тот смущенно улыбается, отмахиваясь, — Это все так вкусно выглядит, я скучал. — Я тоже скучаю по Корее… — вздыхает Гук, подхватывая лист салата и заворачивая туда немного риса и ароматного мяса. Они около часа тратят на еду, попеременно обсуждая попадающие в голову темы. Так Тэхен узнал, Чонгук побывал во всех филиалах компании, но оставить его решили здесь и на длительный неопределенный срок. И что зимой в Ницце скучно и тихо — основная часть коллег уезжают в изначальные места их работы, поэтому он устраивается на подработку в какую-нибудь из знакомых художественных мастерских, чтобы изготовить товары к туристическому сезону. И он это делает не ради денег, а чтобы навык в рисовании не потерять, да и просто мысли забить чем-то полезным. А то мозги расползутся и вообще думать нечем будет — это, кстати, его цитата. Тэхен, в свою очередь, рассказал про улиток, даже несколько видео от Юнги включил. Про Сеул старался больше не упоминать и не спрашивать, по омеге видно, что это для него больная тема. Что по своей сути он один остался здесь, даже Хосок тусуется в Лондоне, никак о себе не напоминая. А отец давно не появлялся. В итоге, закончив с едой и болтовней, они перебираются к компьютеру, Тэхен даже одно из кресел перетаскивает поближе, чтобы Чонгуку было удобно сидеть. Начали с введения в курс дела, хотя Ким еще из того разговора понял, что программистов подставили и обвинили в хакерстве и взломе чего-то. Но то, что это был национальный секретный архив Великобритании — это, конечно, сильно. Не каждый хакер на подобное способен. Программная доска Чонгука впечатляющее приложение (по скромному тэхеновому мнению). Это если бы они на стене развешивали различные вырезки из газет, соединяя разноцветными ниточками и писали комментарии к каждой зацепке, только в виртуальном пространстве с большим функционалом. Чонгук не меньший гений, чем Тэхен, если даже не больший, потому что оформлять красиво альфа так и не научился, а у Чонгука дар. Они несколько раз просматривают каждый файл, кадры видеосъемки из зала суда, из допросной, с камер видеонаблюдения. Ким пытается пробить почту обвиненных, которая оказывается подчищенной, будто парни ни на какие рассылки никогда не подписывались. Даже залезает на их личные странички на фейсбуке и Инстаграмм. Везде пусто. Кто-то серьезно заморочился их подставить, а причина сидит рядом, но Тэхен это никак не комментирует, он уже понял, что с отцом Чонов шутки плохи и что человек он влиятельный и непредсказуемый. Но во всей этой истории что-то не сходится. — Ты очень быстро взламываешь социальные сети, как тебе это удается? — спустя некоторое время молчания задается Чонгук, он внимательно наблюдал за манипуляциями, и сказать, что приятно удивлен — ничего не сказать. — Практика и программы-лазейки, — зевая, отвечает Тэхен, и тянется за одной из банок с энергетиком, которые они заказали в баре на первом этаже отеля, — Я уже не знаю куда податься, потому что перепробовал большинство вариантов. — Уже два часа ночи, — констатирует Чон, поглядывая на часы, — Сколько ты еще планируешь в этом копаться? Ты же знаешь, что некуда спешить? — Да, конечно знаю. Просто иногда сложно остановиться, — он поворачивается к Чонгуку и слегка улыбается, а омега в этот момент как раз начинает зевать, аккуратно прикрывая рот. Слишком мило для Тэхена, поэтому он спешит вернуть взгляд на экран, — Если хочешь спать, то можешь идти, я завтра тебе расскажу, что сумею или не сумею найти. — Тэхен, те взломы… — Чонгук немного колеблется озвучивать то, что случайно ворвалось в его мысли, но все-таки он обещал себе когда-нибудь рассказать. И сейчас время кажется самым подходящим, потому что Тэхен его либо возненавидит на начальном этапе их небольшой секретной работы, и он перестанет помогать, так толком и не начав. Либо простит, и они продолжат дальше, а совесть Чонгука успокоится и перестанет трястись, вспоминая каждый раз. — Какие взломы? — непонимающе спрашивает альфа, что-то печатая на экране. — Ты говорил, что Хосок посягал на разработки нового приложения. Почему ты уверен, что это он? — Ну… — Я сейчас не пытаюсь его защитить, просто интересно, как ты пришел к этому выводу?  Тэхен начинает понимать, что хочет ему сказать Чонгук. Ведь если проследить хакерскую работу, то в любом случае будет то, что характерно для определенного человека. Во всех манипуляциях и алгоритмах есть свой стиль, не похожий ни на что другое. Это как в танцах, ты вроде бы одну и ту же хореографию учишь, но все равно не станцуешь идентично со всеми вместе, как бы не старался и каким бы профессионалом не был. И тогда Намджун узнал эти стилистические, так сказать, приемы Хосока в попытках прорвать тэхенову систему безопасности. Может и сейчас нужно искать нечто подобное? — В его работе есть что-то отличающееся, Намджун это заметил, когда я принес ему записи взломов, потому что раньше он уже сталкивался с проделками твоего брата. Я думаю, и в деле хакеров нам надо искать стиль каждого. Это может как-то помочь их оправдать. Хорошая догадка! Молодец! — он улыбается, а Чонгук тушуется, потому что вообще не это имел в виду, но хорошо, что его наводящий вопрос смог помочь. Тэхен начинает по новому кругу просматривать изначальную конструкцию Endgame, в которой участвовали все, в том числе и Чонгук с Хосоком. — Да, я… — он мотает головой, отмахиваясь, мол «это все, что я хотел». А потом решает для себя оставить этот разговор на следующий раз. Он поднимается с кресла, уходя в туалет, чтобы освежиться и перевести дух. Аккуратно закрывая за собой дверь, он подходит к раковине, включает самый холодный режим, несколько раз ополаскивает лицо и поднимает взгляд в зеркало, чтобы глаза в глаза. Волосы растрепаны, кожа бледная, а в глазах такая вселенская грусть и неуверенность в себе мелькает, что хоть вой, прям как бесконечная тьма моря за панорамным окном, — Чонгук, ты еще успеешь рассказать, в этом нет ничего страшного. Ты просто баловался… — Чонгук! — кричит Тэхен, от чего омега вздрагивает, — Чонгук, иди сюда! Он, не вытирая лица, выскакивает в коридор, ударяясь об угол стены плечом, и слишком быстро оказывается в гостиной. Где, скрестив руки на груди, сидит альфа, и по выражению лица невозможно понять какую эмоцию он хочет сейчас показать или что за этой непроницаемостью прячет. Что только успело произойти? Чонгука начинает слегка потряхивать. — Что-то нашел? — неуверенно спрашивает омега, подходя ближе. — Нашел, — тон серьёзный, — Чонгук… — А? — испугано, и Тэхен это чувствует — запах амаретто начинает горчить, поэтому он смягчается — не на столько он рассержен, чтобы его сейчас стояли и боялись как демона из ада, пришедшего по чужие грехи. И он не понимает: льстит ему это, или злит. Но вот так посмотришь на это милое личико, со сползающими влажными дорожками по шее, на эти небрежно уложенные на боковой пробор темно-каштановые волосы, да сразу улыбаться хочется, а не отчитывать. Видимо у Чонгука были свои причины. — Долго ты собирался молчать, что лазил по моему компьютеру? — омега перестает дышать, замерев статуей, а внутри дрожь разрастается. Неужели и в чонгуковых ходах тоже есть своя стилистическая фишка? Просто он за собой подобного не замечал, поэтому свято верил, что пролетит, но вот он влетел, — Чонгук, выдохни! — и он слушается, начиная бегать глазами везде, где-только можно, но не пересекая взгляд с Тэхеном, потому что ему… стыдно. — Я… — он сам хотел, было бы проще, он даже попытался сегодня, но его сбили своими логичными мыслями. И сейчас перебивают, не давая время собраться. — Я думал, что все атаки от Хосока и его команды из Лондона, но сейчас посидел и посмотрел на твои алгоритмы в игре и такой: «Чувак, ты слепой», — он смеется, а Чонгук не знает, что можно ожидать дальше, что вообще сказать в свое оправдание, поэтому просто зависает, опустив взгляд в пол, — У тебя тоже есть своеобразный стиль, — констатирует Ким, отворачиваясь к монитору, — Я сначала подумал, что Хосоку нужны мои фотки ради попытки манипулировать, поэтому мы с Соджуном эту атаку отбивали, как самую бессовестную, а это оказывается ты был? Ну и дела! — Чонгук краснеет, тяжело вздыхая, — Так зачем тебе они нужны были? Ты еще и несколько раз пытался. — Я просто… «А, что просто то? Просто захотелось посмотреть на неизданное? На то, чего так мало в социальных сетях? Это вот такая изощренная попытка заочно подружиться, потому что подойти в реальной жизни смелости не хватило, а когда хватило, то я даже не понял, что это ты был, потому что ты тонул? А тогда на пикнике этом несчастном ты сам начал смазкой перед носом вертеть и решил в недодоктора поиграть…» — и эти мысли в голове Чонгука бегут со скоростью света, но озвученными они не будут, потому что он то еще смущающееся создание. Тем более, когда в угол загнали. — Просто что? — беззлобно, даже с улыбкой, — Хосок попросил? — омега мотает головой, а Тэхен вот вообще уже нихуя не понимает, — Тогда зачем? — Чонгук выдыхает, ему надо что-то сказать в свою защиту, пока его не выгнали за дверь. — Ты мне понравился, давно, до того как приехал во Францию, я что-то вроде фаната, — вот так в лоб, но когда он начал говорить, то сразу как-то страх отпускает, потому что Тэхен его внимательно слушает, — Твоих фоток мало в интернете и они не особо хорошего качества… — Я не особо люблю фотографироваться, — перебивает Тэхен, но омега не останавливается. — Я подумал, что смогу что-нибудь нарыть на твоем рабочем столе. Прости, ты слишком внимательный, раз сразу начал отражать атаку, — альфа усмехается, — Не хотел, чтобы меня заметили, но не получилось, не фортануло, — после этих слов Тэхен начинает громко смеяться, а Чонгуку не по себе становится, поэтому он скрещивает руки, чтобы хоть как-то себя защитить. — Если бы ты то же самое сделал до проделок твоего брата, то я бы не заметил. Тонкая работа, хотя чем-то вы с Хоби похожи в этом плане, — Чонгук фыркает. — Братья, емае… — Так ты все это несколько раз провернул, чтобы на фотки мои посмотреть? — Чонгук вздыхает, но кивает, все так же отводя взгляд в сторону. Ну проебался он, ну что теперь поделать? — Ты мог бы просто подойти, познакомиться, и я бы с тобой сфоткался, раз уж на то пошло. То, что ты меня страшным не считаешь, это я уже понял, так чего боялся подойти то? — Так вы же с Хоби в контрах, до сих пор! — возмущенно вскрикивает Чонгук, наконец поднимая взгляд на опешившего альфу, будто это он во всем виноват, а не Чонгук. — Как ты себе это представляешь? «Привет, Ким Тэхен, я ваш фанат, но брат человека, который вам палки в колеса вставляет. Сфотографируйтесь со мной, пожалуйста?» — коверкает высоким голосом свои собственные мысли, а Тэхен еле сдерживает смех, — Нет, не так: «Можно я вас пофотографирую, чтобы у меня было много ваших фоток, которые я повешу в рамку на стену и буду молиться каждый вечер на них?» Так что ли? — закачивает свою театральную зарисовку Чонгук, а потом совершенно с серьёзным лицом спрашивает, — Ты че ржешь? — потому что Тэхен сейчас лопнет от истерики, его сгибает в этом кожаном кресле пополам, он даже дышать забывает. — Прости, просто… — альфа не может успокоиться, потому что новая волна накатывает так же сильно, как и первая, Чонгук тоже уже не может сдерживаться, осознавая всю абсурдность ситуации и то, что только что из него вылилось. — Господи! — говорит вслух, хлопая себя ладонью по лбу, и тихо хохочет. — У-уф, ну и рассмешил, — наконец-то оба успокаиваются, и Тэхен просто обязан развеять фантазии этого омеги, — Просто в той папке только детские и семейные фотографии, — папа не вовремя попросил скачать их из облака и отправить ему на почту, потому что у младшего брата какой-то там праздник, на который Тэхена, соотвественно, никто даже не попытался пригласить, — Поэтому правда, лучше бы подошел и сфотографировался, я бы тебе точно не отказал. Возможно в первый раз — да, но со второй попытки бы получилось. — В каком смысле? Тэхен поднимается с кресла, подходя ближе к омеге и беря его за руку, кожа на которой моментально покрывается мурашками. — В таком, что ты мне нравишься, Чонгук. И в первую нашу встречу я еще был сильно зол из-за твоего брата, думал ты такой же. Думал, что растрындишь всем, что спас меня из воды и какой я раздолбай, раз полез, — усмехается, успокаивающе поглаживая большими пальцем ладонь. И эти касания слишком приятны, чтобы быть реальными, — А второй раз, тогда у тебя в офисе, я понял что вы вообще разные. Ты ведь так никому и не сказал, оставил этот абсурд в тайне. — Не сказал. И да, ты прав, если бы Хосок узнал, то узнали бы все, — Чонгук рад, что они могут теперь говорить друг с другом откровенно, и это не может не радовать, — Так можно тебя когда-нибудь пофотографировать? — он говорит это аккуратно, делая глаза максимально умоляющими, — Пожалуйста? — Повесишь в рамочку на стену и будешь молиться? — возвращает его же фразу, а омега смущенно закатывает глаза, слегка ударяя в плечо. — Айщ… За что? Ты сам так сказал! — Придурок! — бросает Чон, пытаясь вырваться, но его притягивают ближе, оставляя меньше миллиметра между телами. — Я хочу тебя поцеловать, могу я? — шепотом спрашивает альфа, втягивая воздух у самой шеи, от чего чонгуковы глаза сами собой закрываются. — Ты можешь не спрашивать, — так же тихо, а потом их взгляды встречаются. У обоих глаза тьмой заплывают, в них желание читается, как тогда на пляже, когда они жгли песок. Точно такой же яркий огонь и под кожей сейчас, отчего запахи усиливаются, проникая вглубь легких и растекаясь с током крови по всему организму. Тэхен целует жадно, тягуче, будто у него прямо сейчас кто-то хочет забрать добычу, будто прекратишь и потеряешь, как воспоминания о приятном сне ранним утром. Чонгук не сдерживается, прижимается ближе, зарываясь пальцами в мягкие темные волосы на затылке и углубляет поцелуй, тяжело тянет носом воздух, а языком ловит чужой, сплетая их воедино. Руки альфы по наитию заползают под широкую рубашку омеги, находя теплую кожу на боках, что так резко реагирует на прикосновения, покрываясь мурашками. — Ты такой чувствительный, — шепотом обозначает Тэхен, подхватывая податливого омегу под бедра, прижимая спиной к стене и возобновляя поцелуй. Как они оказались в таком положении — Чонгук пропустил, но скрещивает ноги на пояснице, хватается за тэхеновы плечи так, словно крепче опоры ещё не находил. Альфа его пожирает своими поцелуями, заставляет чувствовать себя самой вкусной в мире сладостью. Амаретто у него теперь в крови до конца. Чонгук отрывается от губ, переходит на крепкую шею, вырисовывая каждую венку языком и получая в качестве одобрения протяжный стон. Он оставляет небольшой укус ниже уровня челюсти, чувствуя, как на его бедрах сжимаются ладони и это до боли приятно и слишком возбуждающе. Чонгук понимает для себя лишь одно, джинсовые шорты ему придется выбросить в стирку или сразу в мусорку, потому что там уже настолько мокро, что даже стыдно за такую реакцию организма. Потек похлеще масла под горячим французским солнцем. — Тэ, мы можем… — пытается что-то сказать, но останавливать никого не собирается. Тэхен держит крепко, поднимая затуманенный взгляд, на тяжело дышащего омегу, — Мы можем сменить место? «Можем» — остается не озвученным. Альфа поудобнее подхватывает омегу под бедра, шагая в сторону спальни, аккуратно укладывает среди горы подушек и скидывает верх пижамы, нависая сверху. Горячее дыхание с ума сводит. Ким играет с чужими губами, прикусывает слегка, ему нужно получить омегу целиком и полностью, он в нём хочет утонуть, раствориться. Давно это желание в нем разгоралось, но он не мог себе позволить. Сейчас знает — их тяга взаимна, а ответные движения и беспорядочные касания — зеленый свет. Тэхен буквально заставляет Чонгука стонать от возбуждения и нехватки кислорода, потому что не может оторваться от него ни на миллиметр: он исследует, пробует, помечает. Утопая в ласках, Чонгук не замечает как лишается рубашки. В голове только три слова, на коже жаркие поцелуи, а в глазах неустойчивое, не до конца им самим понятое, но доверие. После всех произошедших выкидонов со стороны омеги, Тэхен все равно хочет верить, что он не играет, что чувствует то же самое. Чонгук что-то шепчет неразборчивое, но дыхание у обоих слишком громкое, кроме него ничего не слышно. — Повтори, — просит Тэхен, опускаясь с ласками ниже к тяжело вздымающейся груди, затем по средней линии живота, останавливаясь у тазовых косточек и слегка прикусывая кожу над ними, отчего гибкое тело под ним дергается, а на выдохе он слышит, что ему пытались сказать. — Я хочу тебя… И эти три слова едва крышу ураганом не срывают, Чонгук чуть слышно мычит, выгибается, ерзает на месте, а Тэхен все еще пытается контролировать ситуацию. Но когда опускает руку на чужую твердую плоть, то теряет голову окончательно, потому что следующий за этим стон выбивает воздух из легких, а без того сильный природный аромат окончательно кружит голову своей насыщенностью. — Сними их уже к чертовой матери! — бросает омега, неосознанно толкаясь в руку, а потом тянется сам, но его опережают, срывая джинсовые шорты вместе с бельем, и выкидывают, куда полетело. Мурашки мгновенно пробегают по коже, от вида идеального нагого тела у альфы слишком больно становится внизу живота, поэтому вслед за чонгуковыми летят и тэхеновы шорты. Омега от эффектности теряет остатки рассудка. Эти бедра. Худые ноги. Идеально гладкая кожа. Невыносимая пытка, которую Тэхен решил устроить своей неторопливостью и желанием прочувствовать все до малейших деталей, убивает. Он подгибает омежью ногу в колене, скользя губами по бледной коже вверх, а из Чонгука только маты и вылетают, хочется уже ощущать тепло не только снаружи, но и всем нутром, что так отчаянно просит уделить внимание. Чонгук закидывает голову назад и тихо мычит, стараясь утихомирить свое разбушевавшееся дыхание. Лаванда везде, он ощущает ее каждой клеточкой, будто миллиметр за миллиметром усыпаны лепестками, намертво приклеенными суперклеем, что невозможно будет никогда оторвать. А этого и не надо. Надо Тэхена, в себе. Омега прикладывает усилие, чтобы подняться на локтях, и посмотреть в бешеные глаза напротив, что с таким желанием и чувствами смотрят в ответ. Тэхен дергает омегу на себя, закидывая одну ногу на плечо и тянется к истекающей смазкой дырочке, поглаживая вокруг, заставляя подавиться собственным выдохом, а потом погружает сразу два пальца внутрь, которые проскальзывают без сопротивления, выбивая еще один стон. Оба горячие, с прилипшими ко лбу волосами, с горящими глазами, в которых и нежность, и похоть, и любовь, и страсть. Тэхену не терпится уже — Чонгуку это видно. Он хочет всего Чонгука, а тот хочет его до искр перед глазами, поэтому подрагивающие руки сами тянутся к каменному стояку альфы и обхватывают, делая пару несдержанных движений. Тэхен рычит в ответ и закатывает глаза от этой пытки, которую сам себе и устроил, растягивая удовольствие. — Давай уже, — Чонгук изнывает, приподнимая бедра и кладет руки Тэхену на плечи, притягивая его для поцелуя. — Ангел, — все, что говорит Ким, а в глазах демоны пляшут свои обрядные танцы у огненного круга. Альфа придвигается ближе, возобновляя поцелуй и входит идеально выверенным слитным движением внутрь, подавляя вскрик Чона, совершенно забыв о презервативах, но включая контроль на полную катушку, чтобы никаких последствий. Оба концентрируются на ощущениях, с влажных губ срываются низкие стоны, толчки размеренные и такие окрыляющие, что Чонгук на секунду чувствует себя в объятиях теплой морской волны. Он прогибается до хруста в позвоночнике, потому что в мысли залезает тот страшный сон, где он не успел спасти, где так по-глупому потерял. Но Тэхен здесь, рядом, он живой и обещал больше не заходить в воду один. Чонгук больше не хочет, чтобы они были одни, хочет чтоб вместе были, в этих четырех стенах. Альфа постепенно увеличивает темп и всё глубже входит в пульсирующее тело. Он дышит загнанно, едва успевая выдыхать горячий воздух, перед тем, как сделает очередной толчок, от которого все тело электрическими импульсами прошибает. Все движения чувственные, хочется рыдать от того, насколько внутри горячо и мокро. Охуенно. Сам Чонгук охуенный. Шедевральный. Убивающий. Тэхен не знает, как описать это словами. Чон как его собственные произведения искусства. Бесценный. Они оба уже на грани, темп ускоряется, стоны повышают свою тональность, подушки давно уже валяются где-то на полу. Им нужно совсем немного, чтобы рассыпаться искрами по белоснежным простыням, которые еще долго будут пахнуть лавандой и амаретто. Чонгук чувствует, как стремительно расходится эйфория по всему организму из самого центра, до кончиков пальцев. Он кончает, не в силах больше двигаться — такого мощного оргазма он никогда еще не испытывал. Альфа успевает перед самым концом выйти из ослабевшего, но крепко обнимающего тела и излиться на пресс, а потом уткнуться лбом в шею от бессилия, чтобы перевести сбившееся к чертям дыхание и почувствовать робкие движения пальцев в своих волосах. — И что теперь? — шепотом спрашивает омега, боясь нарушить приятную тишину, сквозь которую пробивается едва слышимый шум бьющихся в окно капель дождя. — Я заберу тебя в Сеул, — негромко отвечает Тэхен, оставляя поцелуи на ключице, шее, подбородке… на губах. А потом встает и подхватывает омегу на руки, унося в душ, чтобы позже лечь вместе в постель и сладко-сладко уснуть в объятиях друг друга.