МОСКВА

Мир перестал существовать. Мы стояли и смотрели друг на друга, как в нашу самую первую встречу в шумном зале загородного клуба: так, как будто никого вокруг не было. Будто мира более не существовало. И сейчас мы будто не находились в гостиной нашего временного дома в Нормандии, после выяснения сложных, запутанных отношений, переросшего в болезненную ссору: мы стояли и пожирали друг друга глазами, без слов признаваясь в самых глубоких, потаённых переживаниях любви, страха, недоверчивости, боязни уязвимости, стремления к безраздельному единению. Мир перестал существовать. Раздался звонок в дверь. Мы обе вздрогнули, и я очнулась. Я с усилием разорвала наш зрительный контакт и проследовала к двери. Когда я открыла её, то Пьер посмотрел на меня как-то… странно. - Привет, Алекс. Всё… в порядке? - осторожно спросил он, когда я жестом пригласила его войти. - Я не помешал? - произнёс он, несмело оглядывая нас обеих. Я покачала головой. - Привет. Нет. - коротко произнесла я, улыбнулась и повернулась к кофеварке. - Хочешь чашку кофе? - спросила его я, оборачиваясь. - Благодарю, но нет. - он посмотрел на Нику. - Вероника, если мы хотим успеть на ипподром, то нужно ехать сейчас. - Пьер обратился ко мне. - Ты едешь с нами, Алекс? - Нет. Я категорически не согласна с этим и отказываюсь в этом участвовать. - твёрдо, но не грубо произнесла я, усаживаясь за стол с чашкой кофе. - Ника, тогда… - несмело произнёс Пьер. - Да, я уже готова. - отсутствующим голосом произнесла Ника, вышла в сад и взяла сумку с экипировкой. - Можно ехать. - безэмоционально произнесла она и, не удостоив меня взглядом, прошла к выходу. Пьер последовал за ней. - До скорого, Алекс. - произнёс он несмело, выходя. Я кивнула. Их не было часа два. Я умылась, оделась и снова уселась за стол, смотря в одну точку. В идеале, конечно, я должна была бы позаниматься спортом, выйти прогуляться на берег моря, помедитировать у воды или найти себе любое другое отвлекающее и полезное занятие. Однако все два часа я просто просидела за обеденным столом, размышляя. Я спрашивала себя, стало ли признание Ники в любви ко мне, которое она сделала Лизе и которое я, стоя тогда за дверью, невольно услышала, столь удивительным для меня, сколь я хотела думать? Действительно, тогда я была поражена этим признанием. Но оно ли обескуражило меня, либо же тот факт, что Лиза услышала его от Ники раньше меня самой? И какими теперь станут наши отношения? С Вероникой я научилась не питать ложных надежд: даже если с этой потрясающей, невыносимой женщиной у меня всегда всё как в кино, не стоит мечтать о тёплых объятиях и обещаниях совместной жизни после душещипательных признаний в любви, как это случается в сентиментальных романах. Сегодня Ника как никогда рискнула своим сердцем. И я не сомневалась: она закроется в своей чертовой цитадели. Снова. Мои мысли прервало открытие входной двери. Ника вошла в дом и быстро проследовала в свою спальню, закрывая за собой дверь и не удостоив меня взглядом. Пьер медленно подошел ко мне. Я слабо улыбнулась ему. - Она отказалась садиться на лошадь. Мы просто посидели на трибуне и понаблюдали за наездниками, Лораном в том числе. Я просто хотел, чтобы ты это знала. - тихо проговорил Пьер. Я удовлетворённо улыбнулась и кивнула. Он посерьёзнел и обеспокоенно посмотрел на меня, а затем тряхнул головой. - Алекс… Мммм… Ника попросила меня отвезти её на обследование в госпиталь, а затем в аэропорт. Она улетает последним рейсом в Москву. - робко закончил он и с тревогой посмотрел на меня, ожидая моей реакции. Я на секунду прикрыла глаза и вздохнула. - Меня это не удивляет. - задумчиво проговорила я, смотря на свои руки, безжизненно лежащие на столе. Пьер положил руку на моё плечо и сжал. - Мне очень жаль. - проговорила он с чувством. Я кивнула и грустно улыбнулась ему. - Большое спасибо тебе за всё, мой дорогой. - Знаешь, Алекс, у меня было много женщин. Но я совсем вас не знаю. Я часто вас не понимаю. Если бы я понимал вас лучше, может быть, таких ситуаций, как вот эта с Никой, можно было бы избежать. - проговорил он с тоской. - Ты здесь совершенно ни при чем, Пьер. - проговорила я решительно. - Это я и Ника. У нас всё всегда как в кино. - закончила я, грустно усмехаясь. Распахнулась дверь спальни, и из неё вышла переодевшаяся Вероника, тянущая за собой чемодан. Я внимательно посмотрела в её глаза. - Уезжаешь? - просто спросила я, тогда как моё сердце разрывалось от боли и противоречий. Она не ответила. Мы смотрели друг на друга несколько мгновений, пока Пьер не кашлянул и, взглянув на свои наручные часы, не произнёс осторожно: - Я оставлю вас. Ника, если ты хочешь успеть на самолёт, у вас есть только несколько минут. - Ника кивнула. Пьер вышел из дома и закрыл за собой дверь. Я встала из-за стола и подошла к ней. Не слишком близко. Достаточно далеко, чтобы не упасть в слезах к её ногам. - Ты не уезжаешь, Ника. - проговорила я решительно. - Ты сбегаешь. Как всегда. - я четко произносила каждое слово, внимательно смотря в её глаза. - Каждый раз, когда мы становимся по-настоящему близки, ты сбегаешь. - я кивнула. - Я понимаю это. Я понимаю тебя. Хорошо. Я согласна. Если тебе так лучше, если тебе так легче: уезжай. - я стала подходить к ней всё ближе и ближе, молясь смочь сдержаться и не разрыдаться. - Но я приеду за тобой, Вероника. Я приеду к тебе. И ты повторишь мне то, что ты сказала мне сегодня утром. - Я подошла к ней так близко, что нас разделяло лишь несколько сантиметров. - Ты скажешь мне это еще раз, в других обстоятельствах. Глядя мне прямо в глаза. Потому что я всегда это чувствовала. Я всегда это знала. Даже когда ты была невыносимой стервой, даже когда ты ставила своей целью разрушить мою жизнь: я знала, что ты любишь меня. И ты скажешь мне это. Снова. - я остановилась, внимательно смотря в её глаза, полные растерянности, страха, боли и… любви. - А пока уезжай. - просто проговорила я и отвернулась к кухонному столу. Раздался стук, и открылась входная дверь. Я услышала, как Пьер произнёс: - Ника, пора ехать. Действительно, пора. Ника не ответила. Я чувствовала, как она взглядом сверлит мою спину. - Александра… - проговорила она дрожащим голосом. Я резко развернулась. - Ты больше не убежишь от меня, Ника. Ты больше не убежишь от себя. Только не после того, в чем ты мне призналась. - решительно проговорила я, смотря на неё несколько мгновений, и снова отвернулась. - Ника… - произнёс Пьер, и я услышала, как к выходу из нашего дома покатился чемодан. Его движение на несколько секунд замерло. Потом входная дверь захлопнулась. Я уронила голову на кухонный стол и охватила её обеими руками, а затем резко ударилась лбом о столешницу, рыча отчаянными, безутешными воплями. «Вот и всё»

***

- И что, она вот так вот просто взяла и уехала? - недоумённо спросила Василиса, которой я позвонила, когда, после нескольких часов бесцельного глядения в одну точку, мне нестерпимо захотелось излить ей душу. - Да. Она призналась мне в любви, а потом взяла и уехала. - ответила я безжизненно. - Ты говорила мне, конечно, что Вероника - сложный человек, ну уж я не думала, что всё так запущено… - проговорила Вася всё так же недоуменно. Я нервно рассмеялась. - Ооо, это еще цветочки. Может быть, когда-нибудь я тебе расскажу в деталях, насколько Вероника может быть сложной. - И что ты собираешься теперь делать, Саш? - осторожно спросила Вася после некоторого молчания. Я вздохнула. - Я… - начала я, но не успела закончить. Телефон возвестил о звонке от Пьера. - Васёк, мне по второй линии звонит Пьер. Подожди меня, пожалуйста. Не отключайся! - Алло, Пьер? Что-то с Вероникой? - начала я без церемоний, взволнованно. - Нет, Алекс. С Вероникой всё в порядке. Ей сделали новую перевязку и отпустили. Её рана не воспалена. - я облегченно выдохнула. - Она позвонила мне из самолёта. Сейчас, наверное, он уже взлетел. - я, конечно, ничего не ответила, но кивнула, будто Пьер мог меня видеть. - Алекс, я сейчас просматриваю её досье для оплаты работы и… у Вероники через пять дней день рождения. В пятницу. Ей исполняется 35 лет. «Юбилей», как говорят у вас в России. - он издал смешок. - Я подумал, что, если ты не в курсе, тебе, может быть, будет для чего-нибудь полезно это знать. - закончил он осторожно. - Большое тебе спасибо, Пьерчик! Спасибо тебе за Нику и... за всё. Ты - настоящий друг. Созвонимся, ладно? Поцелуй от меня Настю и детей. До скорого! - радостно протараторила я и отключила звонок, не дожидаясь его ответа. - Алло, Васёк? Ты еще здесь? Я еду в Москву. В последний раз. - произнесла я решительно.

***

Когда я была подростком, то у меня почему-то всегда вызывали нездоровый интерес отношения, в которых люди любят друг друга, но не могут быть вместе. Тогда мне казалось, что в этой драме, в этой невозможности единения, - а, значит, и невозможности счастья, - есть что-то привлекательно сладкое, что-то непреодолимо волнительное, как если бы боль и страдание были синонимами любви больше, чем радость и умиротворение. Но я изменилась. Вася права: в моей любовной жизни я уже достаточно много страдала, и теперь это страдание не вызывало более той привлекательной, может быть, даже эротической неги, как раньше. Я больше это не люблю. Я больше этого не хочу. С той самой минуты, как Вероника призналась мне в любви, наши отношения никогда больше не будут прежними. И так решила я. Я собиралась ехать в Москву. И я собиралась ехать в Москву в последний раз. Для меня было очевидным одно: если мы по-настоящему любим друг друга, то мы обязаны найти способ быть вместе. Мы обязаны рискнуть. Если мы не сделаем этого, значит, мы не созданы друг для друга. Значит, мы ошиблись. Это больно признавать, но это так. И если я не способна обнадёжить Веронику, оградить её от собственных страхов, поддержать её, стать её опорой, значит, не я - героиня её романа. Иногда, любви бывает недостаточно. Я же страстно желала лишь одного: чтобы она была счастлива. Со мной или без меня.

***

Я срочно вернулась в Париж. У меня было только четыре рабочих дня, чтобы раздобыть для Ники подарок, единственно возможный в этих обстоятельствах: не могло быть и речи о том, чтобы я подарила ей что-либо другое, кроме важнейшей для неё книги, а именно европейского издания «Десяти книг об архитектуре» Витрувия. Но была одна маленькая проблемка: самое лучшее, самое престижное, самое хорошо сохранившееся издание продавалось в Нью-Йорке, по цене… 282 тысячи евро. Мне несказанно повезло, что я не могла его себе позволить ни по стоимости, ни по удалённости от меня книготорговца: если бы у меня были эти деньги и было это время, сумасшедшая влюблённая как я обязательно бы сорвалась в Америку, чтобы за бешеную сумму купить эту книгу. К счастью, этого я себе позволить не могла. К счастью же, у меня было одно неоспоримое преимущество для такого важного предприятия: я была экспертом по книгам этого периода, и мне нужно было лишь отключить либидо и включить мозги, чтобы найти альтернативу шикарному «американскому» Витрувию. Это было непросто, но я нашла. Я связалась с коллегой-книготорговцем из Венеции, у которого в продаже оказалось самое первое итальянское издание Витрувия 1570-го года, с иллюстрациями великого архитектора Андреа Палладио, и эта книга - о, счастье! - представляла собой первый тираж. Всё в ней было замечательно: невероятно «чистая» копия с уникальной сохранностью бумаги, наличие всех оригинальных страниц и иллюстраций, чистейший пергаментный переплёт той эпохи. Стоила она куда дешевле «американской» книги, и всё потому, что на некоторых иллюстрациях Палладио архитекторы 17-го и 18-го веков оставили свои обильные пометки. Я знала, что многочисленные пометки изрядно снижают стоимость редкой книги, но сама никогда не могла согласиться с тем, что записи ученых, сделанные много веков назад, считаются своего рода «загрязнением» бумаги. Для меня такие пометки не только отражали истинный, активный интерес к книге, но и эволюцию научной мысли. Сама я, будучи коллекционером, всегда предпочитала покупать книги с пометками. И я знала, что Веронике такие записи «древних» коллег придутся по душе. Определённо, был плюс во всей «сумасшедшей» истории наших отношений: я всегда чувствовала, что для неё было по-настоящему важным, а что - нет.

***

Я прилетела в Венецию. Я, наконец, познакомилась с коллегой-книготорговцем, с которым мы в прошлом уже провернули несколько сделок, но никогда еще не встречались лично. Шикарная книга Витрувия, которую я покупала у него для Вероники, обошлась мне еще дешевле, чем я думала: Джулио предложил мне обменять книгу на несколько моих итальянских экземпляров анатомических фолио, с доплатой. Выйдя из его магазина, я отправилась в отдел культуры мэрии Венеции, где мне выдали сертификат на вывоз книги, и я пошла гулять. «Гулять» - это громко сказано: с такими книгами лучше, конечно, не гулять. Но я была в Венеции, самом романтичном городе мира, крепко держа в руках сумку с книгой, которую я собиралась подарить женщине всей моей жизни, и я не могла вот так просто вернуться в отель. Я зашла в магазин канцтоваров, купила красивую бумагу, конверт и ручку и, устроившись на террасе кафе на берегу одного из каналов и держа сумку с книгой на коленях, начала писать. Дорогая моя Вероника, Еще до того незабываемого момента, как ты предстала передо мной во всей твоей божественной, сбивающей с ног, окрыляющей красоте, я окунулась в пучину твоих потрясающих, пронзительных, неустанно преображающихся синих глаз. И мир перестал существовать. Мой мир, который, как мне казалось, я так хорошо знала, замедлил свой ход, а затем и попросту остановился под твоим прожигающим, живительным, поразительным взглядом. Еще до того, как ты произнесла первое обращенное ко мне слово, я уже знала это: я люблю тебя. Каждую минуту с момента нашей первой встречи, и какими бы трудными, порой невыносимыми бы ни были обстоятельства, я не в силах оправиться от этой оглушающей, всепоглощающей радости - быть с тобой и любить тебя. Больше всего на свете я желаю, чтобы ты была счастлива. Что бы ни ждало нас в будущем, знай: любить тебя - бесценно. Твоя Александра Венеция, 23 мая 2019-го года Я перечла это послание, поцеловала его (как это делают все сумасшедшие влюблённые) и запечатала его в конверт, на котором написала «Моей Нике». Вернувшись в отель, я вложила письмо в середину книги, между первыми двумя иллюстрациями Андреа Палладио, а саму книгу вложила в красивый синий бархатный футляр, который подарил мне Джулио. - Вот и настал момент истины. - прошептала я, задумчиво глядя из окна на площадь Сан-Марко.

***

Я прилетела в Москву в пятницу днём и сразу поехала в офис «Дельты». Было еще только 16 часов и, зная, что Вероника всегда задерживается допоздна, я надеялась застать её там. Так как врать я умею только единожды, то я честно сказала охраннику Игорю, что я здесь больше не работаю, но что мне срочно нужно увидеть Веронику Андреевну. Игорь пожурил мою щепетильность, сказав что-то вроде «Да как же я бы Вас не пропустил, Александра? Вам здесь всегда рады», и я стремглав направилась в дирекцию. Когда я вошла в приёмную Вероники, то сидевшая за столом Инна и Вадим, который склонился над её столом и что-то ей разъяснял, показывая на архитектурные эскизы, вздрогнули. Я не могла их винить: в прошлый раз, когда я появилась в этом офисе, я вела себя так, что нужно было вызывать либо полицию, либо скорую психиатрическую помощь. Сейчас же я была само очарование. - Добрый день, Инна, Вадим. - кивнула я и широко улыбнулась. - Как дела? Очевидно, вопрос был не самым удачным. Я желала разрядить обстановку, однако, казалось, смутила их еще больше. - Эээээ… - протянула Инна. Вадим же просто с настороженностью смотрел на меня. - Прошу прощения, что беспокою вас обоих. - лепетала я. - Мне нужно увидеться с Вероникой Андреевной. Пожалуйста. - добавила я для пущего эффекта. - Эээээ… Вероники Андреевны сегодня нет в офисе. - в панике произнесла Инна. - А Вы случайно не знаете, где она может быть? - слащаво произнесла я. Инна стала энергично качать головой. Я вздохнула. - Прошу вас, обоих. Пожалуйста. Мне очень нужно увидеть её. Сегодня. - произнесла я с мольбой. Воцарилось молчание. Инна всё так же качала головой как болванчик. Вадим всё так же смотрел на меня в изумлении, не отрываясь. - Пожалуйста. Прошу вас. - тихо проговорила я. Вадим посмотрел на Инну, а потом тряхнул головой. - Она сегодня работает на объекте. Она должна быть там еще пару часов. Вот адрес. - нерешительно проговорил он, записывая адрес и передавая мне. Я расплылась в улыбке. - Большое спасибо! Вадим, Вы чудо! - с радостью проговорила я. - Инна, Вы, кстати, тоже. - очаровательно и чуть умалишенно проговорила я и пулей вылетела из приёмной. Хотелось бы мне послушать, как потом Вадим и Инна перемывали мне кости! Я ринулась по адресу, который написал мне Вадим, и припарковалась у одного импозантного реставрируемого особняка в центре города, прямо рядом с автомобилем Вероники. Ворота у входа на стройку были почему-то открыты, но я лишь порадовалась такому раскладу и просто прошла внутрь. На стройке было довольно тихо: кое-кто из рабочих еще что-то сверлил и молотил, но было очевидно, что рабочий день был почти закончен. Я прошла дальше, оказавшись во внутреннем дворике особняка, и застыла: в нескольких метрах от меня стояла Ника и беседовала с… Лизой. Беседа, однако, была далеко не самой спокойной. Обе что-то громко говорили и жестикулировали. Когда я увидела, как Лиза сделала шаг вперёд и грубо схватила Нику за запястье, я не выдержала. - Добрый вечер! - произнесла я громко, стремительно приближаясь к ним. Лиза резко отпустила руку Ники и зло уставилась на меня. Вероника была крайне удивлена моему появлению. - Прошу прощения, что прерываю. - сказала я твердо, но не грубо. - Вероника, могу ли я поговорить с тобой? - спросила я, смотря на неё и игнорируя Лизу. Ника молчала несколько секунд, будто раздумывала, потом тряхнула головой и посмотрела на Лизу. - Лиза, полагаю, мы обе сказали всё, что хотели, и поэтому закончили. - властно произнесла она. Лиза застыла, желая что-то ответить, но передумала и обратила ко мне ненавидящий взгляд. - Как пожелаешь, Ника. - прорычала она, стараясь убить меня взглядом, а затем развернулась и ушла. - Что ты здесь делаешь? - тихо произнесла Вероника, внимательно рассматривая моё лицо. - Мне нужно поговорить с тобой. Точнее, у меня для тебя кое-что есть. И я хотела бы отдать тебе это именно сегодня. - просто произнесла я. - Я не знаю, когда закончу здесь, но… - она посмотрела куда-то в пол. - Я могу сделать перерыв. Через несколько минут? На парковке? - проговорила она нерешительно. - Я буду ждать тебя. - хрипло проговорила я. Её глаза по-особенному заблестели. Я с силой разорвала наш зрительный контакт и развернулась к выходу. К счастью, Лизы на парковке уже не было. Я села в свой автомобиль, положила подарок для Ники на заднее сиденье и принялась ждать. Моё сердце оглушительно билось. Я была взволнована так, будто собиралась сделать ей предложение руки и сердца. В некотором смысле это именно так и было: я дарила ей не книгу Витрувия, я дарила ей своё сердце. Она вольна была принять или отклонить этот подарок. И я знала это. Раздался стук в пассажирское окно. Я потянулась и открыла ей дверцу, приглашая. Ника села в автомобиль и смущенно улыбнулась. - Привет. - произнесла она робко. - Привет. - ответила я так же робко. Мы обе были смущены. - Я знаю, что сегодня твой День рождения. - проговорила я, неуверенно смотря ей в глаза. Она кокетливо улыбнулась. - Вижу, что ты о многом осведомлена, Александра. - протянула она игриво. - О многом - не знаю, но о дне твоего рождения - да. - просто ответила я. - И у меня по случаю твоего праздника кое-что для тебя есть. Позволишь? - спросила я. Она вскинула бровь и медленно кивнула. Я потянулась к заднему сиденью, взяла книгу и передала ей. - С Днём рождения, Вероника. - прошептала я, с любовью смотря на неё. - Что это? Можно посмотреть? - заинтригованно проговорила она. Я улыбнулась и кивнула. Она разорвала бумагу и провела руками по голубому бархату футляра. - Это что-то очень тяжелое… - проговорила она. Я улыбнулась. - Если ты возьмёшь в правую руку левый корешок и потянешь футляр, то увидишь. - с улыбкой проговорила я. Она так и сделала. Когда она вытащила книгу из футляра, то провела обеими руками по белому пергаменту, будто пробуя на ощупь. Она хмурилась, вскидывала бровь, улыбалась, всё еще не в силах понять, что именно она держит в руках. Однако, как только она открыла крышку переплёта и перелистала первую - пустую - страницу и открыла титульный лист, то… замерла. - Аххх… Не может быть… - проговорила она пораженно. - Этого не может быть! Саш! Это не может быть… Ви…Ви... Она задыхалась, не находила слов, хмурилась, улыбалась, охала, ахала, и это было столь замечательным, что этот подарок, без сомнения, явился для меня был самым приятным из всех действий и поступков, которые я когда-либо совершала в своей жизни. - Ви… Ви… - пыталась помочь ей я, широко улыбаясь. Эффект от этого подарка превзошел все мои ожидания. - Витрувий… Саш, это Витрувий? Саш! Правда?! Она совершенно сошла с ума. Если бы ребёнку подарили слона или же принцессе подарили аленький цветочек, это вызвало бы куда меньший восторг. Я была на седьмом небе. - Да. Это Витрувий. И он - твой. Чтобы пополнить твою архитектурную коллекцию. - проговорила я с улыбкой. - Пополнить?! - вскричала она. - Эта книга - шедевр всех архитектурных коллекций мира! - Да. И она - твоя. - сказала я с некой… гордостью. Ибо в этот раз, действительно было, чем гордиться! - Но как? Как ты…? Это же… - лепетала она. Я пожала плечами. - Ну, ты же знаешь, кем я работаю. Так что у меня есть некоторые… привилегии. - проговорила я игриво. Но она уже не слушала меня. Она листала книгу и рассматривала иллюстрации. - Вот здесь я оставила для тебя листок с описанием книги, по-английски. Ты будешь знать, сколько в ней страниц и сколько иллюстраций Андреа Палладио. А вот здесь - счет-фактура. Он всегда может тебе понадобиться: для перепродажи или таможни. Только в ней не фигурирует стоимость, как ты понимаешь. Это подарок. Только дата покупки, имя продавца и сертификат. Так что продавать, если что, тебе придётся через меня. - просто сказала я. - Никогда! Никогда я её не продам! - возбуждённо говорила она, перелистывая страницы и охая. Перевернув очередную страницу, она замерла. Перед ней лежал конверт, где было четко написано «Моей Нике». Она провела пальцем по иллюстрациям, которые частично прикрывал конверт, и медленно перевернула страницу. Я знала, что так лучше. Я не хотела, чтобы она читала это послание при мне. - Никто и никогда не делал мне такого подарка, Александра. - хрипло проговорила Ника, и слёзы побежали по её щекам. - Никто и никогда. Это невероятно. Это просто... невероятно. У меня нет слов. Спасибо тебе. За всё. - проговорила она сквозь слёзы. - Ты достойна этого, Вероника. - прошептала я, легко касаясь пальцами её скулы. Она потянулась ко мне и крепко обняла. Я вдыхала потрясающий запах её кожи, её волос, гладила её по спине. Я не прикасалась к ней шесть дней. Целую вечность, черт возьми. Мне так её не хватало. - Прости, но, к сожалению, мне пора идти. - разочаровано произнесла она, отстраняясь. - Сегодня я закончу поздно. - Я понимаю. - кивнула я. - Завтра Юля устраивает вечеринку по случаю дня моего рождения, в Нахабино, конечно. - усмехнулась она. - Ты приедешь? - спросила она озабоченно. - Ты приглашаешь меня? - ответила я просто. - Да. Я очень хочу, чтобы ты приехала. Очень. - сказала она уверенно. - Я приеду, Ника. - я нежно улыбнулась. - До завтра? - До завтра, Александра. - проговорила она и, чмокнув меня в щеку, вышла из машины, унося с собой своего Витрувия.

***

Тем вечером мне ни с кем не хотелось разговаривать. Ни с кем, кроме Василисы, но Вася провести со мной время не могла: она шла на свидание с высоким татуированным брюнетом, который в прошлом году в Нахабино обыграл Веронику в бильярд. Щедрая Василиса была готова отменить свидание из-за меня, но я категорически отказалась: не хватало еще, чтобы личная жизнь Васи порушилась из-за моих смутных любовных переживаний. Я прогулялась по городу и даже думала поужинать в небольшом ресторане, но в майский пятничный вечер все заведения в Москве были переполнены, а мне совсем не хотелось сейчас оказаться в гуще большого скопления людей. Так, я просто пошла домой (к Даше, конечно), попутно купив еду на вынос, забрала у соседей ключи и приятно поужинала дома, смотря телевизор. Я была физически и эмоционально очень уставшей, поэтому так и заснула на диване в гостиной. Не знаю, сколько я проспала, но чувствовала себя довольно потерянной и сперва не поняла, где нахожусь, когда меня разбудил звонок в дверь. Я выключила телевизор и направилась к двери. - Ника? - сонно спросила я, открывая её. - Твоя Ника. - прохрипела она, втащила меня в квартиру и впилась в мои губы. - Ника, подожди… - прохрипела я, с усилием отстраняясь. - О, нет. Я слишком долго ждала. Слышишь? Слишком долго! - прошептала она чертовски соблазнительно, снова завладевая моими губами. Я вмиг проснулась. Это было чем-то… невероятным. Она была вихрем, окутавшим всё моё тело, мою душу, моё сознание, безжалостно погружая меня в пучину сладострастия. Сперва мы даже не смогли дойти до спальни: мы занимались любовью на полу у входной двери, яростно терзая тела друг друга в невыносимом, нестерпимом порыве страсти. Когда, казалось, что мы полностью насытились и, лежа в любовном объятии на полу, нежно и успокаивающе гладили липкую от пота кожу друг друга, одно невинное прикосновение её пальца к моему соску зажгло новый, неистовый пожар, и я отнесла её в спальню, опустила на прохладные простыни и заставила её вцепиться в них обеими руками. Казалось, это длилось бесконечно. - Отпусти себя. Доверься мне. Отдайся мне. - шептала я, когда мои пальцы, легко скользя внутри её вязкого, разгоряченного лона, входили и выходили из него, всё ближе подводя её к краю самой чувственной из бездн. - Я отдалась тебе в самую первую секунду нашей первой встречи. Я - твоя. Ты слышишь? - шептала она, задыхаясь, и я, подхваченная волной восторга от осуществимости этой мечты, от возможности обладания этой женщиной - не только её телом, но и её сердцем - в упоении ускорила ритм. Её глаза распахнулись и дыхание участилось пуще прежнего. - Я - твоя! - закричала она, жадно хватая ртом воздух, когда оргазм накрыл её. - Это потрясающе… - хрипло прошептала я, падая на неё без сил и снова спрашивая себя, возможно ли пережить этот восторг.