***
Я проснулась от звонкого крика серебристых чаек, одна из которых бесцеремонно уселась на раму приоткрытого окна моей спальни и что-то мне непонятное без умолку орала своим собратьям. Я вышла в сад и с удовольствием вдохнула свежий морской воздух, наблюдая, как в море до отлива уходят последние рыбацкие суда. Мне нестерпимо захотелось показать Нике спуск лодок на воду, и я вошла в дом. Не найдя её нигде, я наткнулась на записку, в которой она извещала меня, что до работы ушла прогуляться, предлагая встретиться прямо на объекте. Письмо оканчивалось фразой «кофе должен быть еще горячим». Я налила себе чашку, села за стол и улыбнулась, рассматривая эту утреннюю записку. Я никогда не видела почерка Ники раньше. Я видела её рисунки, её эскизы, видела, как движется её рука, когда она водит карандашом по бумаге. Однако, её почерк - ровный, решительный, изящный - был воплощением её самой: строгий, грациозный, великолепный, он кое-где скрывал невидимые первому прочтению неуверенные и даже чуть дрожащие загогулины. Улыбаясь, я еще раз внимательно прочла письмо, аккуратно свернула его и бережно припрятала в своём багаже. Когда, приняв душ и полностью собравшись, я подошла к церкви Нотр-Дам, Пьер и Ника уже что-то обсуждали с командой реставраторов из шести человек, которую возглавлял Лоран Мартен, главный архитектор. Лоран был медийной личностью, и я сразу узнала его рыжую голову и высокую статную фигуру. Пьер представил нас и обозначил мою роль как переводчика и консультанта Вероники на этом объекте. Надо сказать, что между Никой и Лораном сразу возникло взаимопонимание. Он, действительно, ждал её приезда и, казалось, рассчитывал, что она найдёт решение крайне серьёзной проблемы разрушения фундамента. Однако это его заботило как архитектора, тогда же как президента компании его заботило самое что ни на есть скорое окончание работ: фигура Кристиана Диора привлекала инвесторов из мира моды, и все они рассчитывали на возможность быстрого использования объекта для своих рекламных кампаний. А коммерческие сессии фото- и видеосъёмки на объекте, конечно, требовали завершение стройки в самые сжатые сроки. Так, Лоран Мартен должен был найти непростое решение: сохранить духовно-культурно-исторический объект на долгие годы, а также как можно скорее снять строительные леса и завершить стройку. В рамках её участия в проекте, он представил Нике план из семи задач, на мой взгляд крайне амбициозных и нереалистичных, и я, переводя ей речь Лорана, была обеспокоена её возможной реакцией. Но не тут-то было. Ника не только не была застигнута врасплох, а задавала всё более и более уточняющие вопросы по каждому пункту, решительно высказывая идеи, которые, по моему скромному мнению непрофессионала, всё больше усложняли её задачу. Так, она выступила категорически против того, чтобы проблема фундамента стояла в списке Лорана седьмым - то есть последним - пунктом. - Как архитекторы мы не можем заниматься проблемой фундамента в последнюю очередь. Вы знаете, что фундамент - это не «косметический» ремонт. Фундамент - это основа. Но я понимаю, что на Вас, вероятно, оказывается финансовое давление, и что Вы также должны сдать объект в «эксплуатацию» как можно скорее. Вот что я Вам предлагаю… Пока я переводила Лорану слова Ники, я видела, как менялось выражение на его лице: от скептического до удивлённого, от критикующего до обнадёженного, от тревожного до радостного. Нике удалось убедить Лорана переменить план работы, да так, чтобы вопрос фундамента стоял на первом месте. Она уверила его, что интенсивная работа всей команды позволит решить все вопросы в срок, а то и раньше. Она была крайне уверена в себе. Она предлагала решения, множество решений, и была способна тотчас же ответить на любую критику или сомнение, объясняя, чертя, показывая. Её архитектурная эрудиция, её чувство пространства, её способность представлять, ощущать и описывать невидимые глазу архитектурные элементы были феноменальными. В большинстве случаев Ника была способна раньше инфракрасного сканера или специального архитектурного рентген-аппарата сказать, что кроется за той или иной стеной или каково состояние фундамента с той или иной стороны фасада церкви. - Я не ясновидящая. - смеялась она. - Но не нужно инфракрасное свечение, чтобы понять, что трещина проходит именно здесь. Все признаки - налицо. Вот здесь, посмотрите… И она блестяще объясняла каждую деталь, каждый элемент, каждый компонент, каждое свойство. Потрясающе. - Она хороша. Я не прогадал. - присвистнул Пьер, глядя на Веронику, которая даже тридцатиминутный обеденный перерыв умудрилась потратить на обсуждение реставрации кровли церкви с заместителем главного архитектора. - Она великолепна. - восхищенно произнесла я, наблюдая за ней. Пьер же наблюдал за мной. - Не ты ли говорила, что Волчица - стерва? - ухмыльнулся он. - Даже если я и говорила это, то мои слова никогда не распространялись на её работу. Я всегда восхищалась её профессионализмом. - тихо проговорила я, не в силах оторвать взгляд от Ники. - Только ли её профессионализмом ты восхищаешься, Алекс? - дразня проговорил Пьер, внимательно наблюдая за мной. Я очнулась. - Я не знаю, о чем именно ты говоришь, Пьерчик, но я точно знаю, что нам пора возвращаться к работе. - невинно проговорила я, улыбнулась и пошла к Нике, оставляя его в недоумении.***
Рабочий день прошел на ура. Это был её триумф, и мне непременно хотелось пригласить её в ресторан, чтобы отпраздновать. - Я просто изнемогаю от усталости. - еле проговорила она, когда мы попрощались со всеми до завтра и покинули объект. - Конечно, я понимаю. Я предлагаю тебе отдохнуть час, а потом ты проголодаешься, и мы сможем неспешно прогуляться до ресторана, где ты поешь вкуснейших деликатесов. Идёт? - тепло предложила я. - Ты умеешь уговаривать женщин. - игриво ответила она. Когда мы пришли домой, Ника пошла прилечь, а я позволила себе вольность приготовить ей травяной чай. Когда я прошла к приоткрытой двери её спальни, то увидела, что она лежала на спине, подперев голову, и смотрела в потолок. Я постучала. - Можно? Я сделала тебе травяной чай. - просто сказала я, входя в комнату. Она кивнула. - И у меня есть еще кое-что в запасе, что поможет тебе расслабиться. - она вскинула бровь. - Это то, что я думаю? - игриво ответила она. - Прямолинейности тебе не занимать, Александра. - Зависит от того, о чем ты думаешь, моя дорогая. - с улыбкой ответила я и посерьёзнела. - Вообще-то, я хотела предложить сделать тебе расслабляющий массаж. - Массаж? - воскликнула она удивлённо. - Мне никогда не делали массаж. - задумчиво произнесла она. - Если хотели, чтобы я расслабилась, то мне предлагали просто… - Но я её перебила, конечно. - Я не хочу ничего об этом знать. - ответила я резко. Слишком резко, на мой вкус. - Прости. Это не моё дело. Я просто подумала, что массаж тебе сейчас не помешает. - ответила я смущенно и отчего-то на мгновение отвернулась. - Я согласна. - решительно ответила она, внимательно наблюдая за мной. - Сперва я выпью твой чай, а потом - массаж. Идёт? - предложила она мягко. Я улыбнулась и кивнула. Пока она пила чай, я смотрела в окно, на океан, и думала о том, что моя жизнь так же стихийна, насыщена и непредсказуема, как этот замечательный водный объект. - Я готова. - услышала я и повернулась к Нике. Этот ответ был таким прямым и откровенным, что моё сердце часто забилось. - Что мне делать? - неуверенно спросила она. - У меня нет опыта… - Ничего особенного. Просто оголить спину и лечь на живот. - ответила я как можно более спокойно. - Ммм. Нужно расстегнуть лифчик? - спросила она тихо. - Как тебе удобно. - ответила я, надеясь, что мой голос звучит уверенно. Она его расстегнула. Удивительно, до какой степени мы обе были смущены. Я подошла к ней и села на кровать. Я только что вымыла руки горячей водой, и они были тёплыми. Я чуть потёрла их и осторожно опустила на её потрясающую горячую шелковистую кожу. Она вздрогнула. Мои прикосновения не были эротическими: моей целью было снять напряжение этого утомительного, насыщенного, волнительного для Ники дня, и я всеми силами старалась практиковать этот массаж как медицинский акт. Чтобы избежать любого рода неловкости, я прибегнула к спортивному - энергичному и глубокому - массажу. Я уделяла особое внимание разминанию мышц шеи, плеч и областей вдоль позвоночника, а также нижней части поясницы. Всеми силами я избегала прикасаться к ней в области затылка, рёбер и верхней части ягодиц, хотя это было чертовски трудно. - Боже, как хорошо. - простонала она. Мне нестерпимо захотелось почувствовать запах её потрясающей кожи. Я незаметно наклонилась к её шее и невесомо вдохнула любимый, родной, сводящий с ума аромат. Того не осознавая, я позволила своей руке подняться выше, провести по её затылку и зарыться в её волосах. Она напряглась, и дрожь прошла по всему её телу. Меня пронзила острая и горячая волна возбуждения. - Что ты со мной делаешь… - прохрипела она. Я закрыла глаза, стараясь взять себя в руки. - В этом массаже не должно было быть ничего сексуального. - прохрипела я. Она медленно приподнялась. - Когда ты касаешься меня, это всегда сексуально. - прохрипела она, проводя пальцем по моей скуле. - Ника… - начала я дрогнувшим голосом, но не успела закончить. В дверь позвонили. Я вскочила с её кровати. Звонившим оказался доставщик цветов, принёсший очень красивый и очень большой букет для Вероники. - Это очень странно… - сказала она, выходя из спальни. - Никто не знает этого адреса, кроме Юли. - Так и есть, это от неё. - радостно воскликнула она, разворачивая прилагавшуюся карточку. - «Ты - лучшая. Порви их там всех». - произнесла она, и мы рассмеялись. - Довольно оригинальное пожелание. Очень в стиле Юли. - заметила я, смеясь. - Я должна срочно позвонить ей и поблагодарить. А потом мы пойдём ужинать. Хорошо? - Конечно. - улыбнулась я. Ника болтала с Юлей минут двадцать. За это время я позвонила в ресторан, заказала столик и блюдо с… омаром. Мне очень хотелось, чтобы Ника его попробовала. Кроме того, нельзя было забывать, что я завлекла её в ресторан деликатесами. - Юля тебя целует. - проговорила Ника, выходя из спальни после, казалось, нескончаемой беседы с Юлей. - Я не решилась сказать ей, чтобы она не особо этим увлекалась… - произнесла она и… покраснела. Я рассмеялась и подошла к ней. - Только не говори мне, что тебе, вдруг, это может стать неприятно. - касаясь указательным пальцем её носа повторила я её давнишнюю «московскую» фразу, произнесённую, как тогда казалось, в нашу самую последнюю встречу. Её глаза сверкнули, но она не нашлась, что ответить.***
Когда, наконец, мы вышли из дома, то очень приятно прогулялись до нижнего города и даже подошли к океану, прилив которого заполонил весь берег. - Мне здесь безумно нравится… Кристиан Диор был не дурак, что родился здесь. - проговорила Ника мечтательно, вызвав мой смех. - Но я что-то проголодалась. - произнесла она совсем по-детски и погладила себя по животу. Я умилённо смотрела на неё. Я просто обожала её жесты и гримасы. - Наконец-то! - воскликнула я с улыбкой и потянула её в ресторан. Из-за «низкого» сезона посетителей было очень мало, и мы сидели за столиком прямо у панорамного окна. Блюдо с омаром, к счастью, пришлось Веронике по душе, и она расспрашивала меня, возможно ли будет найти «такого» на пляже в нашу следующую прогулку. Она, действительно, была очень голодна и даже согласилась на десерт. Тут-то мне и пришла в голову оригинальная мысль: я извинилась, обещая не покидать её надолго, и подошла к бару, тихо попросив, чтобы на её тарелке карамелью или шоколадом вывели фразу, которую я нацарапала им на бумаге заглавными буквами. Крайне довольная, я вернулась за стол. - Теперь предлагаю выпить шампанского. - сказала я Нике, наполняя её бокал. - Предлагаю выпить за тебя. За твой сегодняшний триумф. За твою дерзость. За твою решимость. За твою красоту. За твою глубину. - с чувством проговорила я, смотря в её потрясающие мерцающие глаза. - Я согласна с Юлей: ты - лучшая. И ты порвёшь их всех. - она чуть покраснела, и я улыбнулась. - И знаешь, почему? - она покачала головой в медленном отрицании. - Вот, поэтому. - указала я на десерт, который ставил перед ней официант. - Un Mont-blanc pour Madame. - произнёс он с улыбкой. - Bon appétit. Вероника вперилась взглядом в свой десерт и медленно произнесла фразу, «написанную» на её белоснежной тарелке. - «Ника - это победа». Она была потрясена. Она переводила взгляд с тарелки на меня и обратно, боясь шелохнуться. Я же горделиво улыбалась, радуясь, что смогла сделать ей приятное. Её глаза увлажнились, и она посмотрела на меня с радостью, смешанной с грустью. Я подняла руку и осторожно коснулась её щеки. - Потому что ты достойна этого. - прошептала я с любовью. Она и прильнула к моей ладони и прикрыла глаза. Мы не двигались несколько долгих мгновений. Я наслаждалась ощущением моей ладони на её коже, так, будто эта ласка могла выразить всю мою нежность и любовь к этой потрясающей, неповторимой женщине. Вдруг, она открыла глаза, медленно взяла мою руку в свои, притянула к губам и… поцеловала. Это было так неожиданно, так замечательно, так бережно, так любовно, так сладко, так… божественно, что я издала тихий стон. Сама того не ведая, я прикрыла глаза, чувствуя, как из самых глубин моей груди поднимается волна, проходящая через сердце, горло, нос и, заливая краской верхнюю часть моего лица, взрывается под веками неудержимым скоплением невыплаканной влаги. Я смутилась и, не открывая глаз, свободной рукой нащупала салфетку, чтобы утереть слёзы. Только тогда я открыла глаза и неуверенно посмотрела на Нику. - Прости. Я не хотела слезами портить твой вечер. - промямлила я. Она же нежно улыбнулась, обхватив пальцами мой подбородок и поворачивая к себе. - Тшшш. Ты можешь делать всё. У тебя есть право на всё. Ясно? - уверенно, но нежно проговорила она. Я смущенно улыбнулась. Когда десерт был съеден, мы вышли из ресторана и неспешно направились домой. Час был поздний, и на улицах этого маленького города не было никого. Мы не говорили. Мы медленно поднимались по крутой дороге, ведущей в верхний город, и, казалось, каждая из нас думала о своём. Неожиданно, Ника подошла ко мне и взяла меня за руку. Наши пальцы переплелись. Я улыбнулась в темноту позднего вечера, не в силах поверить, что самая сложная, самая потрясающая, самая невыносимая, самая любимая женщина на свете - вот так-вот запросто взяла меня за руку. Будто мы - пара. Будто нет в этом мире ничего более естественного. «Какой удивительной и непредсказуемой стала моя жизнь с тех пор, как она ворвалась в неё», - думала я. Когда мы проходили церковь Нотр-Дам, Ника, конечно, вперилась взглядом в стройку, так, будто если она могла прямо сейчас что-то там исправить, то она обязательно бы это сделала. Я улыбнулась и отвела взгляд, как и каждый раз желая оставить её с объектом «наедине». Мне всегда казалось, что я рискую вмешаться в какой-то интимный разговор, в котором мне нет места, и даже сейчас, проходя мимо церкви, я силилась дать Нике и «её» церкви больше личного пространства. Я посмотрела куда-то в сторону, и… мои глаза расширились. Я увидела столь знакомый силуэт, стоящий поодаль между деревьями, что мне пришлось несколько раз моргнуть, чтобы убедиться в реальности этого видения. «Не может быть. - думала я. - Это не может быть она». Я была так неприятно удивлена, что всё моё тело пребывало в напряжении, и я силилась не выдать своего состояния Нике. Она, однако, ничего не заметила, так как повернула голову, чтобы еще раз посмотреть на церковь, которую мы давно прошли. Когда мы подошли к нашему дому, я отпустила руку Ники, чтобы достать ключи. Пока я доставала ключи и открывала дверь, я всё время заглядывала ей за плечо. «Наверное, показалось», - подумала я с облегчением. Но как только я открыла дверь, то услышала резкое и грубое: - Вероника! Ника резко развернулась. - Лиза? - спросила она обескуражено. - Что ты здесь делаешь? Лиза подошла к нам и, со злой ухмылкой оглядывая нас обеих, проговорила: - Я скажу тебе, что я здесь делаю. Я приехала поговорить с тобой. И ты со мной поговоришь. - произнесла она угрожающе, продолжая ухмыляться.