Где мы сейчас?

Если бы Федора Михлина спросили что именно он ненавидит больше всего в жизни, он бы ответил достаточно лаконично – холод и Давида. Из-за первому ему приходилось кутаться в непонятные обрезки ткани, раньше составлявшие телогрейку, а из-за второго он сейчас брел среди незнакомых улиц, лаково блестящих из-за дождя. Перед глазами все еще мелькало лицо Артура с тоненькой струйкой крови, стекающей по подбородку и улыбающиеся Куджини, застывшие на фотографии с их мертвецкими взглядами и лицами, походящими на рыночных манекенов.     - Ой, да замолчи ты! – Знакомый голос вывел его из кататонического состояния. – Леонард, это несмешно!     В голове тут же всплыл девяносто четвертый год в Энске, пыльный ЗАГС и слезы радости на глазах, явно отличавшиеся от горестных гнойных капель, застывших на глазах еще в поезде до Московской области. Вишневый запах тут же ударил в нос, привел Федора в чувства.     Федор понял что ему страшно появляться среди друзей – он слишком грязный, слишком мерзкий, слишком чужой среди радостных и красивых людей. На нем лохмотья куртки и старый свитер, ранее принадлежавший Артуру. Даже в СБР не слишком хотелось идти – он скорее опозориться там, а не обрадует всех своим появлением.     Он чужой.   Он двухсотый.    
*** 
 
 - Я бы не рекомендовал открывать вам этот конверт в отсутствии представителей закона, - Михаил Эммануилович с явным превосходством посмотрел на Дарину, - Вдруг там бомба?     - Дурак что ли, Айсберг? – Иван забрал у девушки конверт, - Какая бомба? Нарисованная что ли?     Михаил Эммануилович пожал плечами и уступил-таки право открыть конверт – ладно, хотят травиться? Пусть травятся.     - Там фотография. – Маша первой выудила потрепанный снимок и вгляделась в изображение, скрытое под толщей грязи. – Это ты, Дарин. С Федей.     Лицо Дарины побледнело – Федор сейчас наверняка покоится в цинковом гробу среди других таких же ребят, но кто тогда подложил фотографию им под дверь? Недоброжелатель?     - Айберг, СБР может людей поставить у квартиры? – Маша помогла полумертвой от страха девушке присесть и повернулась к адвокату, - Думаю что нам нужна защита.     - Хорошо. – Михаил кивнул и повернулся к бугаям, стоявшим на страже холодильника, - Вы теперь на лестнице стоите, понятно?     Мужчины послушно кивнули – они не привыкли спорить с Айсбергом, по крайней мере потому что он выполнял функции временного главы. Правда все Куджини понимали одно -тот, кто подложил эту фотографию, наверняка вернется.    
*** 
  
Давид оглядел себя в огромном зеркале, окруженном деревянной рамкой. Его не отпускало ощущение что он делает что-то неправильное и запрещенное, что-то, за что его обязательно осудят и возненавидят…     Но он просто мерил одежду!     Не свою, правда, а найденный в шкафу Федин костюм, лежавший там еще до его отъезда в Энск. Давид не без удовлетворения поправил аккуратный темно-синий галстук и одернул рукава - пиджак был немного великоват в плечах, штанины волочились по полу, а рубашка неудобно жала в груди. - Вот вы и попались, товарищ Михлин! - Давид провел пальцем по своему отражению и улыбнулся. Улыбка его скорее походила на животный оскал, полный ненависти и какого-то странного первобытного желания. - Вы проиграли. Отражение ничего не ответило на эту тираду - зеркальный Давид только скалился в ответ, видимо пытаясь походить на Федора. - Кто из нас проиграл? - Отражение нахмурилось, - Ты уверен что это не ты, Давид? Ты уверен что это точно был я? Давид панически задрожал - ну что это за глупости? Это ведь его квартира, его комната, его, блять, зеркало, которое не может магическим образом призвать дух погибшего Федора. - Ты жалок, Давид. - Голос из зеркала звучал как-то иначе. Он был слишком холодным, слишком грубым, слишком похожим на Михлина. *** - Рыба! - Семен Михлин с силой ебнул по столу и победоносно посмотрел на сидящего напротив него Ивана, - Деньги на стол! - Какая рыба? Мы в дурака играем, а не в домино. - Иван нахмурился. Играть в карты с Семеном оказалось довольно проблематичным - мужчина то и дело норовил смухлевать, а иногда и вовсе забывал про то, во что они играют. - Вы зачем меня позвали вообще? - Давид, расположившийся на крошечном кухонном диване, степенно поправил Михлинский костюм. - Что у вас за преступления непонятные? Ну подкинули конверт, что дальше? Сидите тут, карты свои дрочите... - Ты, Давид, своей работой лучше занимайся. Ты по должности обязан преступников ловить, вот и лови их. А нас учить не надо. - Маша застыла в дверях кухни, - Это еще что на тебе? Давид хотел было что-то ответить, но тут же осекся - еще чего, объясняться перед какими-то там бандитами. Михлин бы никогда не показывал свои слабости, а он чем хуже? - Костюм. - Давид снова одернул галстук и добавил, - Мой костюм. Ответа на это он не услышал - вместо этого на всю квартиру раздалась мерзкая трель дверного звонка. Айсберговские мужики напряглись, сам Михаил Эммануилович тактично отступил в ванную, а все Куджини приготовились к массовой перестрелке, предприимчиво пропустив Давида поближе к двери. - Кто там? - Дарина прильнула к дверному глазку, - Мужчина, вы, видимо дверью ошиблись. - Я не мог ошибиться. - Голос из-за двери звучал привычно холодно и уверенно, - Я никогда не ошибаюсь, товарищи Куджини. Первое что бандиты увидели как только открыли незнакомцу дверь - это то что он никакой не незнакомец. Второе - стремительно бледнеющего Давида, завалившегося на правый бок. Двухсотый груз пришел по адресу.