***
Он долго лежал на кровати, медленно соображая о том, что же все-таки произошло. В душе поднималось какое-то странное чувство дежавю — ведь он снова отчего-то проснулся в кровати, хотя мгновением назад точно был в другом месте. Да и антураж, в котором он проснулся, совсем не походил на спальню загородной виллы. Все это ему кое-что очень напоминало… Руки плохо слушались его приказов, но все же ему удалось поднять одну. Та тряслась и безумно болела, заставляя морщиться, но он упрямо держал ее перед глазами. Он увидел утонченные кисти пальцев, дрожащие от попыток ими шевелить, маленькую бледную ладонь, ухоженные ноготки, хрупкие запястья, туго перебинтованные почти до самых локтей — изящное зрелище, что ласкало сейчас его взор. Бенджамин закрыл глаза, наконец опуская руку. Из уголков его глаз потекли две дорожки горячих слез. А на дрожащих губах медленно расцвела слабая… но совершенно счастливая улыбка. В голове сразу стало так хорошо и пусто, словно он действительно разучился думать. Это умение даровало ему чувство великого покоя и умиротворения, отчего он даже не заметил, как над ним выросла одна фигура, а затем вновь исчезла. И через минут примерно пятнадцать дверь палаты снова раскрылась, впуская двух человек, один из которых явно куда-то спешил. Все так расплывалось перед глазами, но Бенджамин продолжал умиротворенно улыбаться. — Бен!.. Бен!.. Он без каких-либо сложностей узнал голос любимого Гина. И улыбка его стала еще счастливее. Сразу появились какие-то силы, и он слепо потянулся на голос рукой, хотя ее тут же уложили обратно. — Гин… — слабым и севшим голосом проговорил он, повернув голову на подушке к альфе, который снова пах так обволакивающе приятно, словно ароматические свечи, несущие с собой успокоение и сладкую сонливость. — Гин, смотри… Смотри… Я снова омега!.. Бен слабо посмеялся, не осознавая и не видя, насколько жутко было Гину смотреть на все это. Ибо какой ценой, черт возьми, ему далось исполнение заветного желания?.. — Как ты себя чувствуешь? — сжав его ладошку, альфа сел на табурет около кровати. — Отлично! Все правда расплывается и есть ощущение, что я сейчас помру, но… Я не понимаю, что случилось, но важно одно — я вернул себе это тело… Теперь… Нельзя его снова потерять… Гин потеребил его костяшки пальцев. Бенджамин был ужасно бледен, так как потерял много крови. К руке были присоединены провода капельниц, повезло, что подходящей донорской крови хватало с лихвой. Жизни омеги больше ничего не угрожало. И все же… Что делать дальше оставалось под вопросом, ведь так просто неудавшегося самоубийцу домой не отпустят. А если врачи узнают, что у них на троих одно оправдание с переселением душ, они все втроем отправятся в лечебницу на длительный срок. — Не волнуйся. У нас есть предположение, как работает этот перенос, но обо всем этом поговорим, когда тебе получше станет. Ты только-только в себя пришел. Отдыхай. Бенджи опять тебе свинью подложил… — вздохнул альбинос, продолжая ласкать холодную маленькую ручку. Бен посмеялся. Ему понравилось описание того, что случилось. Действительно, свинью ему подложили в этот раз знатную, но у него не было даже злобы внутри, чтобы обижаться и сердиться. Нет, ему хотелось плакать и смеяться от радости. И благодарить всех, да кого угодно за одно то, что судьба снова вернула его туда, где он ощущал себя по-настоящему на своем месте.***
Восстановление мужчины шло полным ходом, он показывал большую энергию и стремление поправиться, что не сильно-то билось с представлением медиков о личности, которая только что едва с жизнью не рассталась по собственному желанию. Они и раньше таких с того света доставали, и всякий раз после возвращения в сознание пациенты были угрюмы, мрачны и крайне молчаливы. Но никак не улыбчивы, активны и болтливы, словно им в глотку засела заевшая шарманка. У некоторых медбратьев даже закрадывалось сомнение, действительно ли у этого омеги была просто депрессия? Вдруг кукушка совсем уже улетела? Или биполярное расстройство цвело во всей красе? А может это и не попытка самоубийства была, а самое настоящее покушение??? Гин морщился на все эти спекулятивные перешептывания. Бен хранил перед медицинским персоналом загадочное молчание о причинах своего поступка, которого по факту не совершал, и это только добавляло масла в огонь. Еще юных медбратьев интриговало то, что красивого омегу постоянно окучивали двое альф, один красив, словно бог, а второй до того экзотичен, что отвести от него взгляд было просто невозможно. Что-то здесь явно было нечисто. — Мистер Тейт, смотрю, вы и сегодня в добром здравии. К вам двое посетителей, — уведомил его приставленный к нему врач. — Кстати, ваша страховка не покрывает всех расходов по данному случаю, так что вам будет выставлен счет. Если не оплатите, боюсь, мы будем вынуждены попросить вас освободить палату. — Я возьму на себя все расходы, — раздавшийся позади голос заставил врача обернуться. На него смотрел рослый презентабельный альфа, чье лицо смутно было знакомым. Бен склонил голову вбок, чтобы увидеть за фигурой врача того, кто оказался столь щедрым, чтобы покрыть его расходы. И с удивлением узнал в нем свое родное тело! — Вау, — прозвучало это очень многозначительно. Врач кивнул, удовлетворенный ответом, и попросил мужчину после визита обратиться в регистратуру для регулирования вопроса оплаты. Бен хмыкнул, откинувшись спиной на подушку кровати, разглядывая свое тело со стороны. Очень внушительно, очень сильно пахнет, слишком привлекательно, но до чего ужасный выбор одежды! С другой стороны, сейчас было не время — у него наконец-то появилась возможность поговорить с тем, кто все это время менялся с ним местами. — Бен, ты чему так улыбаешься? — настороженно спросил Гин, севший как обычно рядом на табурет и беря его за руку. — Ты врачей пугаешь своими улыбками и смехом. — И что, мне нельзя что ли теперь улыбаться и смеяться? — надулся мужчина, который чувствовал себя сейчас просто великолепно, по крайней мере, морально. — Да дело не в этом… — Гин, да ты чего? Неужели не видишь? Я снова омега! Это тело снова мое! Да я плясать хочу от радости! Альбинос угрюмо вздохнул. — Мне плевать, какой ценой оно ко мне вернулось. Я готов хоть бесконечно рисковать своей жизнью, если это позволит мне оставаться в этом теле, — заявил он весьма самоуверенно, чем серьезно ранил Гина, который не был готов услышать сейчас подобное. Бенджи, что все это время молча стоял, скрестив руки и облокотившись спиной о стену около входной двери палаты, емко и громко хмыкнул. — Чего хмыкаешь? — с вызовом спросил Бен. — Да так… Иронично вышло. — И?.. Где продолжение предложения? Омега в теле альфы только улыбнулся в ответ, оставив Бена теряться в догадках, что тут происходит. — Потрудись объяснить, — перевел он взор к альбиносу. — Как будто я знаю, что у него на уме, — фыркнул тот в ответ, закатив глаза. — Я просто хотел сказать, что волноваться больше не о чем. Я услышал тебя, — сказал Бенджи, продолжая заинтересованно наблюдать за этими двумя. Бенджамин приподнял брови и округлил глаза, переводя взгляд с одного альфы на другого. — Я ничего не понимаю, — резюмировал он. — Он всегда такой? Бенджи снова улыбнулся. — Тебе нравится это тело, ведь так? Бен нахмурился, но затем медленно кивнул. — И ты хочешь в нем остаться? Чувствуешь себя в нем комфортно, несмотря на то, что ты родился и был воспитан альфой? — Да. К чему ты клонишь? — И ты действительно любишь Гина, и хочешь быть с ним как омега? Бен всплеснул руками, не находя в себе сил больше терпеть этой загадочности, чем заставил Бенджи снова посмеяться. — Я даже завидую. — Хочешь сказать, что тебе некомфортно в моем теле? — М? Да нет. Не сказал бы. Намного комфортнее, чем в родном, но… — Но? Тот мотнул головой. — Сейчас не об этом. Я понял, как работает перенос. И теперь с уверенностью могу сказать, что больше мы телами не поменяемся, если ты действительно хочешь остаться омегой. Бенджамин переглянулся с Гином и даже немножко затаил дыхание, вновь переводя взгляд на второго Бена. — И в чем секрет? — Во мне. Точнее, в моих желаниях и намерениях. Я страстно желаю умереть, но не могу этого сделать. Потому что всякий раз, как я подумаю об этом всерьез и начну претворять задуманное в жизнь, через какое-то мгновение меня обязательно перенесет в другое тело. Эдакий защитный механизм. — У меня ощущение, словно я фэнтэзи какое-то по телевизору смотрю. Бенджи усмехнулся. — Я тоже сначала не поверил, но факты говорят сами за себя. Я три раза делал серьезные попытки покончить с собой, и все три раза я менялся с тобой телами. — Три? — переспросил Бенджамин, задумываясь о чем-то своем. — Но в первый раз я сам хотел того-этого… — Правда? — усмехнулся Бенджи. — Значит, случайно совпало. В первый раз я напился для храбрости и выпил горсть снотворных. Но их количества было мало, так что, полагаю, я просто отрубился и продрых. Гин утверждающе покивал головой, так как хорошо помнил, как омега тогда напился и после долго спал. — Потом в твоем теле я снова предпринял попытку… — А-а-а, я понял! — перебил его Бен. — Когда я очнулся, я ощущал легкий запах газа, идущий с кухни. Еще перепугался тогда, побежав скорее проветривать. Так ты не забыл, а специально его оставил? — Да, — кивнул парень. — Совершенно верно. Перенос тогда был очень быстрым, я даже не успел ничего сообразить. И вот третий раз. — И на третий раз ты понял, что так будет происходить постоянно? — Да. Думаю, надобности перепроверять это еще раз нет. Гин строго на него посмотрел, выпучив глаза, из-за чего Бенджи устало поднял ладони, сдаваясь без боя сразу. — В общем, пока ты эти дни развлекал медицинский персонал, я пытался понять, почему все три раза меня меняло местами с тобой? То есть… Первые два понятно. Знаешь, как круг, который… — Цикл, — подсказал ему Бен. — Замкнувшийся цикл. — Ну да… Я попал в твое тело, потом вернулся в родное. Цикл завершен. Получается, в третий раз, если предположить, я должен был переместиться в какое-то новое, другое тело. Но я снова здесь. — Ну-у-у… — протянул недовольно Бенджамин. — Лично я рад, что ты вернулся обратно сюда. Твоя теория имеет место быть. Если судить логически, то было два пути: или ты в новое тело переселяешься, или тут существует какая-то связь между нами, из-за чего при выполнении определенного действия-триггера мы меняемся местами. Бенджи согласно кивнул. — Но я не знаю причин, почему это так работает. И почему оно вообще реагирует именно на мои попытки покончить с собой. В любом случае… Умереть мне явно не дадут… — К слову об этом… — вдруг вспомнил Бен. — Ты же понимаешь, что тебе нужна помощь специалистов? — Никуда я не пойду, — резко и категорически ответил паренек. — Да и как ты себе это представляешь, что я им скажу? Я думаю, эти врачи достаточно умны, чтобы узнать во мне тебя, потому что я в твоем теле! Если я начну описывать им проблемы своей жизни, они меня в психушку упекут! И прощай твоя репутация! Бенджамин Кидд сбрендил и считает себя омегой в теле альфы! Потрясающие заголовки выйдут, блин… — «Вау, он правда не матерится», — мысленно усмехнулся Бен, припоминая, как они с Гином обсуждали этого парня и различия между ними, из-за которых альбинос думал, что его возлюбленного словно подменили. — Ну слушай… Они не так далеки от правды, — улыбнулся Бен, пересаживаясь поудобнее к подножью кровати. — Это прозвучит довольно странно из моих уст, но за тот короткий срок пребывания на твоем месте я действительно начал считать себя омегой. И мне нравится им быть. Поэтому, вернувшись в это тело, я теперь так счастлив. — Я думал это из-за Гина. — Не только. Да, в первую очередь из-за него, но еще и потому, что мое собственное сознание и самоидентификация изменились. Я не хочу быть альфой, — покачал он головой, ощущая, что, кажется, ему удается нащупать ту душевную ниточку, которая бы связала их с этим пареньком, чтобы потом можно было ему помочь. — Иронично… — Что именно? — располагающе улыбнулся Бен, пытаясь построить с тем доверительные отношения. Мальчишка в теле взрослого альфы замолчал. Он явно с чем-то мирился в своей душе, на что-то решался. Бену казалось, что вот сейчас тот пытается найти в себе силы рассказать все то, что было у него на душе. Кажется, его улыбки и доброе обращение сработали. — По правде сказать… С самого детства я не ощущал себя омегой, — вдруг признался он и тотчас закрыл лицо руками. Бен удивленно приподнял брови, бросил взгляд на альбиноса. Но тот тоже выглядел так, словно впервые об этом слышал. — Я ощущал себя альфой, меня привлекали омеги, и я не понимал, почему я расту в таком бесполезном и беспомощном теле. Но что еще хуже всего этого, мой отец, точнее Боб Тейт, был ярым гомофобом. Он ненавидел все это. Он… Он… — парнишка шумно выдохнул, наталкивая Бена на мысль о том, что источник всех проблем и причин желания свести счеты с жизнью крылись именно в отце. — Однажды он сказал мне, что я не его сын, поэтому я такой больной и неправильный ублюдок. Каждый день я сталкивался с жестокой травлей. Он буквально вбивал в мою голову, что омеге любить омегу нельзя, иначе я буду гореть всеми языками пламени в адском котле, пока сотни демонов будут сдирать с меня кожу живьем. Он буквально раздавил мою личность, вбив в голову, что мне нельзя любить омег, что я должен любить альф. Паренька заметно начало трясти. Он явно говорил об этом впервые, и ему давалось это крайне нелегко. Бен, понимающий, что из чего вытекает, откинул одеяло, встал с кровати и, словно заботливый родитель, подошел к пареньку, сев рядом, и приобнял его за плечи. Затем, наконец, он вспомнил о Гине и посмотрел на того, после чего замер. Гин молча смотрел на Бенджи. На лице не было ни следа каких-либо эмоций, и Бен неуютно поежился. В голову закралась мысль, что ему, возможно, стоит выйти и дать парням поговорить друг с другом. В комнате стояла тишина, которую никто не решался прерывать. Всем было, что сказать и спросить, но множество выстроенных невидимых стен мешали им это сделать. — Бенджи, — наконец нарушил тишину Гин. — Значит, все те чувства в детстве действительно были лишь притворством и обманом? Омега в теле альфы оторвал лицо от ладоней и глянул на альбиноса. — Да. Именно этим и было. Я притворялся перед самим собой и пытался обмануть сам себя. Я убеждал себя, что я нормальный омега, которому нравятся альфы. Потому что боялся отца. — … — Прости. Я сломал и твою жизнь вместе со своей. Но в любом случае, теперь ты встретил настоящего Кидда. Кто знает, как бы все повернулось, не выбери я тебя. — А та твоя измена. Это тоже была попытка убедить себя, что тебе нравятся альфы? — проигнорировав его слова про Кидда, Гин задал вопрос, который, возможно, беспокоил его сильнее других. — От тебя пахло альфой и сексом. Ты явно был с ним. Что это было, если тебе так не нравятся альфы? — … Бенджи замолчал, нервно начав мять пальцы рук. Он попытался что-то ответить, но это было что-то совсем неразборчивое. Глядя на его реакцию, у Бена в голове вдруг засело очень нехорошее предположение. — Он тебя изнасиловал, да? — склонив голову, он поймал бегающий напряженный взгляд парня. В комнате воцарилась гробовая тишина. Глядя в его глаза, Бенджамин понял, что попал не в бровь, а в глаз. Гин перевел непонимающий взгляд на Бена, молча спрашивая, как это понимать? А Бен не знал, что и ответить, ошарашенный этим открытием. Он видел уже стольких омег, пострадавших от насилия альф, пока работал в фонде, что это уже ночным кошмаром преследовало его, стоило только задуматься об этом. Какая, черт возьми, ирония, что вожделенное им тело оказалось тоже жертвой. Ему срочно захотелось принять душ и отмыться от этого ощущения. Но едва ли простой душ поможет ему с этим. Кажется, он начал понимать, что на самом деле испытывали те омеги, которым он пытался помочь. Которые видели в нем скорее монстра и чудовище, чем благодетеля с полными карманами денег. — Бенджи?.. Это правда?.. Но почему тогда ты мне сразу не сказал? Почему соврал, что это измена?! — вскочил со своего стула альбинос. — А разве не очевидно?! Ты бы пошел и убил его! Я не мог взять на себя еще и вину за то, что ты окажешься за решеткой! — выдохнул Бенджи, обретя вновь дар речи. — Поэтому я решил поступить так. Подумал, что после этого ты бросишь меня, и весь этот круг ненависти к самому себе за притворство и бесконечный обман, наконец, закончится. Но ты стерпел. Поражаюсь этому. В любом случае… Зажмурив глаза, парень встал. — Пойду в регистратуру и оплачу все. Пусть тебя переведут в палату получше. У тебя же есть деньги на это? — обратился он к Бену. — Бенджи, постой, — Бен вскочил за ним следом, хватая парня за руку и не давая ему уйти. — Тебе нужна помощь. Ты ведь и сам это понимаешь. — Не нужна мне никакая помощь, — огрызнулся он. — Да? И что ты намерен делать? Ты не можешь покончить с собой, потому что тогда сразу поменяешься со мной телами. Радикально проблему не решить. А жизнь, между прочим, продолжается. Собираешься дальше лежать, есть и забивать сознание сериалами и фильмами, чтобы не обращать внимания на реальность? Ты получил в свои руки тело альфы. Теперь даже стой отец над твоей душой, он не смог бы ничего тебе предъявить за отношения с омегой. — Да если бы! Не могу я с омегой быть! Тебя не травили всю твою жизнь, вбивая одно и тоже в голову каждый день! Да я даже прикоснуться к ним не могу! Отпусти меня! Не могу покончить с собой сам, так пусть меня пристрелит кто-нибудь другой, тогда уж наверняка сработает! — Стой! Бенджамин вцепился обеими руками в футболку, надетую на родное тело, в попытке остановить, но резкая боль пронзила его с головы до пят. Если он продолжит прилагать столько усилий, швы на запястьях попросту разойдутся. Омега зажмурился, и настал уже черед увидевшего это Гина подскочить и остановить обоих. — Бенджи. Успокойся. Пусть Бен и выбрал твое тело своим вместилищем, не думаешь, что это эгоистично — пойти и дать убить чужое тело? Выслушай Бена. Бен слабо потер болящие запястья, а потом задрал голову, чтобы посмотреть в глаза парню в его родном теле. Кажется, он уже даже потихоньку начал привыкать смотреть на него со стороны. И уже даже не удивлялся тому, каким то было огромным на его фоне. — Гин прав. Я не позволю тебе закопать мое тело в могилу. Пусть я не хочу больше оставаться в нем, оно все еще мое. И я хочу, чтобы у него все было хорошо. И раз уж ты теперь его хозяин, будь добр слушаться старшего. Я сведу тебя с одним врачом. Он омега, поэтому тебе будет легко с ним разговориться, он поймет твои травмы куда лучше врача-альфы. Тебе нужна терапия. Ты должен вернуться к нормальной жизни. Избавиться от призрака отца, висящего над твоей душой дамокловым мечом. В конце концов, найти омегу и обрести счастье, какое с самого начала хотел и заслуживал. Разве это не звучит лучше, чем пойти и умереть? Бенджи смотрел на него угрюмо, явно не демонстрируя, что согласен с тем, что это было лучше, чем смерть. — Я присмотрю за ним, чтобы он не натворил дел. А ты вызывай пока своего этого… — Гин вздохнул, вспомнив, как приревновал Бена к этому врачу. А казалось, это было вообще в другой жизни, хотя прошло чуть меньше недели. Бен шумно и тяжело вздохнул, когда оба альфы покинули его палату. Открывшаяся новость выбила его из колеи, и первым делом он подошел к раковине. Это было сильнее его. Минут пять он отмывал свои руки, прекрасно осознавая, насколько это бесполезно. Руки вообще были самой незапятнанной частью тела, если уж говорить совсем начистоту. — Ладно, все, возьми себя в руки, — твердо сказал он себе, глядя в зеркало. Стоило напомнить себе, что с момента его появления в этом теле, близость у него была только с любимым альбиносом. А значит стоит свято уверовать в то, что его тело очистилось от грязи и скверны, и все вообще хорошо. Кивнув самому себе, Бенджамин взял телефон, который ему оставил Гин. Он принадлежал ему в теле альфы, и нужный ему сейчас контакт был записан именно в нем. Шумно выдохнув, представляя, какой бред сейчас обрушится на квалифицированного психиатра-психотерапевта, он набрал трубку. — Йен? Это Бенджамин Кидд.***
Бен сидел на кровати, нервно теребя костяшки пальцев. Сбоку, на скамье, сидел Гин, хмуро разглядывающий гостя. А гость с недоверием и заметной хмуркой между бровей пилил взглядом молоденького омегу, на полном серьезе утверждающего, что он на самом деле Бенджамин Кидд. — Пожалуйста, поверь мне. Я готов доказать тебе, что я это он. Я понимаю, что все сказанное не укладывается в твоей голове, но это правда! Омега нахмурился еще сильнее, отчего разболелась голова, и потер переносицу. Весь этот бред не укладывался в его голове. Он врач, большой специалист, у него на кону защита докторской по психиатрии! Он человек ученого, аналитического склада ума, а не глупенький подросток, верящий во всякие страшилки! — Да вы издеваетесь! — Йен, стой! Бен вскочил следом за вставшим парнем. — Спроси у меня все, что хочешь. Спроси то, что может знать только Кидд! В отличие от нового тела Бена Йен был высоким омегой. В нем все сквозило изяществом, манерностью и утонченностью. Он всегда был одет с иголочки, в довольно строгую одежду классического или псевдоклассического стиля. Это была еще одна причина, почему именно с Йеном отношения у Бенджамина были дольше всех — три года без особых скандалов и ссор. Йен был самим совершенством в мире омег. Высокий, стройный, с отточенной красивой фигурой, грамотно подчеркнутой подобранной одеждой. Его светлые волосы, подкрашенные в серебряный оттенок для большего эффекта, всегда были уложены и ухожены, поблескивая здоровьем на свету. Стрижку он носил всегда только одну — андеркат. Длинные волосы ему не нравились, хотя Бен видел его с ними в выпускном школьном альбоме. Он и с длинными был красив, словно изящный цветок. — О! У тебя были длинные волосы в школе, — не дождавшись вопросов, Бен сам начал говорить все, что вспоминалось. — Ниже попы! Они забавно кучерявились во время дождя и доставляли тебе много проблем. Ты рассказывал, что в детстве много плакал из-за них, потому что отец и папа запрещали тебе их стричь, а с ними всегда было много хлопот и боли. Их было тяжело расчесывать. И когда ты поступил в университет, в высшую академию медицинских наук, и съехал от родителей в кампус, ты первым делом отстриг их! Ты сказал, что в тот момент ты заплакал от счастья! Йен хмуро посмотрел на него, стиснув кулаки. Это все было верно. — И со мной ты познакомился, когда вел практику в фонде помощи омегам. Я как дебил вокруг тебя вился, а у тебя течка на носу была. И альфы у тебя тогда не было, поэтому ты пригласил меня провести ее вместе. И потом сказал, что ты умираешь от боли, когда она идет. Так ты сказал и попросил меня не зазнаваться, отшив после течки. Ты не купился ни на мой статус, ни на мои деньги, и из-за этого я еще активнее начал твой порог оббивать. Йен скрестил руки на груди, шумно вдыхая воздух. — Ты на самом деле довольно скромный, никогда не выносишь своих мыслей, своих чувств, проблем дальше своей головы. О том, как продвигаются наши отношения, твои родители и друзья в основном спрашивали у меня, потому что из тебя эту информацию и клещами было не вытянуть. Я уверен, до сих пор никто не знает толком, почему мы расстались. — И почему же? — Потому что я хотел жениться и завести детей, а тебе хотелось карьеры. У нас были разные взгляды на жизнь и на отношения. И мы по дружески решили разбежаться. Точнее ты решил. А я с горем пополам смирился. Йен поджал губы. А затем нехотя сел обратно. — Ладно. Допустим, я тебе поверю. Тогда как ты мне объяснишь, что ты делаешь в теле омеги? И что сейчас с твоим телом? Словно как заказывали, дверь в палату распахнулась и туда зашел Бенджи. Оглянув царящую тут обстановку, он почувствовал, что явно пришел не вовремя, а потому уже развернулся на пятках, намереваясь уйти — и тут! — А ну стоять! Бенджамин! Паренек обернулся и с напряженным взглядом посмотрел на незнакомого, но определенно точно красивого омегу. А еще его тело как-то странно реагировало на его запах — Бенджи моментально стало некомфортно, но он еще пока не понимал, в чем была причина. — Потрудись объяснить, что за спектакль ты тут устроил! — А?.. — растерянно выдохнул Бенджи, бросая напуганный взгляд на Бена с немым вопросом. — Не притворяйся дурачком. — Простите?.. — глянув вновь на красивого омегу, затем на Бена и на Гина, парень окончательно впал в ступор. — Вы кто?.. Отпустите меня… Я не Кидд. Йен отшатнулся от него, как от прокаженного. Что это было? Хорошо поставленная игра, чтобы вывести его из себя, или реальная правда, не укладывающаяся в привычный рациональный мир, где у всего есть причины и последствия. — Йен, я же говорил… Нас поменяло местами. Это тело принадлежит ему, и я сейчас в нем, а он в моем. И ты должен ему помочь. — Помочь? — переспросил Бенджи, а потом вспомнил, чем Бенджамин грозился несколькими часами ранее. — Эй! Я же сказал, что мне не нужна помощь! Не нужен мне никакой врач! Со мной все нормально! — Три попытки самоубийства и непринятие себя как личности, вследствие детской травмы — это ты называешь нормально?! — вспылил наконец Бенджамин. Гин все это время не встревал во все эти распри. У него, если честно, от всего этого вообще голова раскалывалась. Хотелось просто домой. Схватить Бена в охапку, закутать в одеяло и проспать всю неделю. К чертям подальше от всего этого сюра. Но Бен не мог покинуть больницу просто так. И ему нужен был Йен. Этот Йен… Что ж, у Кидда явно вырисовывался вкус на светловолосых партнеров. Конечно они с Гином совсем не были похожи, но все же что-то общее проскакивало, отчего становилось понятно — Кидд себе не изменял. — Ладно, все, успокойтесь, — наконец подал он голос в этом царстве психующих омег, Бена в него тоже уже можно было официально записывать после его сегодняшних признаний в самоидентификации. — Я еще раз кратко объясню, что нам нужно, — обратился он к Йену. Встав со своего места, он подошел к Бенджи, хватая того за плечи, чтобы тот не убежал как обычно. — Вот этот паренек — глубоко израненная личность. Психологическое насилие со стороны отца, как следствие проблемы с ориентацией, непринятием себя, и как закономерный итог — три попытки самоубийства. Из-за третьей Кидд очутился здесь с разорванными запястьями. Я оформлю над Киддом опекунство, или как оно у вас медиков называется, чтобы его отпустили домой… Но я не хочу, чтобы Бенджамина доставали врачи по части его психологического состояния. С ним все в порядке, и он хочет жить. В отличие от этого парня. Бен сказал, что тебе можно доверять, и ты сможешь помочь. Поэтому я очень рассчитываю на твою помощь. Этого надо спасти, а этого вернуть мне в обычную спокойную жизнь. Йен на него пристально смотрел все время, что тот говорил. И пока он говорил, до омеги вдруг ясно начала доходить одна вещь. Он резко крутанулся на пятках и посмотрел на Кидда. — Я правильно понял, что ты в отношениях с альфой и намерен оставаться омегой? — Совершенно верно! — … — Йен выдохнул и усмехнулся, шокированный такой новостью. — Что я слышу? Бенджамин Кидд решил стать омегой. — Прикинь! — Нет, ты серьезно? Детей тоже сам рожать будешь? — Буду! Хотя ебать как страшно… Йен поморщился. — Ладно, верю. Только материться прекрати. Развернувшись обратно к альбиносу, омега кивнул. — Я со всем разберусь. Но мне понадобится твое присутствие, чтобы оформить документы на тебя. Для всего остального мира, Кидд — это глупый омежка, который вспорол себе вены, которому нужны лечение и присмотр. Только так получится обойтись без диспансера. — Я готов, — кивнул Гин, демонстрируя свое спокойствие. — С тобой мы потом еще после поговорим! — пригрозив Кидду, Йен забрал свою сумку и, кивком головы позвав альбиноса за собой, вышел из палаты. Бен облегченно выдохнул. Было напряжно, но все получилось. Последние переживания окончательно покинули душу мужчины, и он ощутил невероятную слабость во всем теле. Забравшись обратно на кровать, он получил прямой вопрос в спину. — Зачем ты это делаешь? — Делаю что? — спросил мужчина, натянув по самый подбородок одеяло и глянув на Бенджи. — Помогаешь мне? И почему твое тело так странно реагирует на этого твоего врача? — Ммм… — протянул Бен, не зная, говорить или нет, что у этого тела было три великолепных года секса с этим омегой. — Даже не знаю. Бенджи недоверчиво нахмурился. — Чего ты смотришь на меня так? Я, между прочим, тоже ничего не знал и шарахался от каждого нового ощущения в твоем теле! И ничего, привык и справился. И ты тоже справишься. Только на рожон не лезь. Нет никаких гарантий, что если тебя убьет кто-то другой, мы опять не поменяемся телами. Я не хочу, чтобы Гин потом тебя пришил за это, а следом и себя ухандокал. Бенджи вздохнул, поняв, что ответов от Кидда не дождется. — Кстати, когда все это закончится… Давай-ка сдадим тесты ДНК, — сказал вдруг Бен, когда парень уже засобирался на выход, не желая мешать мужчине отдыхать. — ДНК-тесты? — переспросил он не понимающе, обернувшись. — Да. — Но зачем? — Ты же хочешь понять, почему мы меняемся местами? Почему в третий раз снова в мое тело попал? Вот и я хочу в этом разобраться. — Но зачем ДНК? — Затем, мой глупый мальчик, что начать надо хотя бы с чего-нибудь. Например, с этого. Если ДНК-тесты покажут, что мы родственники, это очень легко объяснит связь между нашими телами и эти переносы. Ну как легко… Все равно ни черта непонятно, но хотя бы какая-то ясность будет. — Ты серьезно? Думаешь, что мы родственники? — Это возможно, — заявил Кидд. — Мой отец никогда не был верным супругом моему папе. Они и развелись из-за его частых измен. И когда ты сказал, что твой отец, этот Боб, заявил тебе, что ты не его сын, это натолкнуло меня на мысль. — Но он сказал это скорее из отвращения, не желая признавать, что его сын родился не таким… — Возможно. А возможно он знал, что твой папаня нагулял его от другого, и потому был настолько жесток с тобой. Такой вариант тоже не надо списывать. Вот пусть этот ДНК-тест и расставит все на свои места. Если мы не родственники, будем думать дальше. Может, когда-нибудь мы поймем, что за магия тут творится и как все это работает. Ну а пока… Пока я хочу спать. Ты тоже иди отдохни. Но не вздумай сбегать. Не верю я, что ты не хочешь, чтобы тебе стало легче и все эти отрицательные депрессивные мысли ушли. Сказав свое слово, Бен прикрыл глаза и моментально уснул, вымотанный происшествиями сегодняшнего дня.