Snow-covered valley.

Очнувшись, в нос ударил резкий запах бинтов, пропитанный спиртовой вонючей жидкостью, совместно с другими медикаментами. Неприятно мигающая рябь от единственной лампы заставляла Романа вновь зажмурить глаза. Сомкнутые ресницы помогли притушить ядовитый свет, противно слепящий глаза, предоставляя возможность определиться с местонахождением.  Мельком окинув помещение, Пятифан моментально понял, где находится. Это была частная деревенская больница, в которой мальчишке не раз по воле случая приходилось ошиваться. Чувство страха притупило болевые спазмы всего тела, как и ощущение воткнутой пункционной иглы в вену. Переместив взгляд на неё, Рома почувствовал неприятное ощущение в области сжима руки. Будучи чересчур обеспокоенным происходящим, Пятифан не сразу замечает рядом сидящую мать. Восстановив с ней зрительный контакт, она, с глазами по пять копеек, пялилась на сына словно на восьмое чудо света. — Очнулся! — Лиза, не веря глазам, протянула руки к мальчику, стараясь ненароком не затронуть капельницу, облепившую целиком и полностью Романа.  Мать с благодарностью уставилась на что-то в потолок. Наблюдая за реакцией Лизы, Пятифан лишь цокнул, восстанавливая хронологическую цепочку. Память постепенно  восстанавливалась, и словно ножевые ранения, приносила стыд и позор с каждым разбором подробностей. — Да лучше б нахуй не очнулся. — Разозлился своим мыслям Роман и зло  отчеканил, не подбирая выражения даже при матери. Лиза, как от кипятка, шарахнулась от сына. Прикрыв ладонью рот, женщина начала дрожать всем телом, явно словив психоз. Мало того, что она просидела над сыном практически сутки, так ещё и в ответ услышала от родного человека такие громкие высказывания. — Ромочка. — Женщина снова попыталась дотронуться до мальчишки, но тот скривился, словно мать  дьявольское отродие. — Освободите палату, пожалуйста. —  Мужчина,  в  халате в пол, приспустил очки. — Время посещения истекло. Монотонный голос утихомирил Лизу, и она, словно под гипнозом, прекратила подрагивать в  плечах, послушно приподнялась со стула. Кинув последний взгляд на Рому, словно разочаровавшись в нем окончательно, женщина вышла. А Роме было совершенно всё равно. Теперь все взгляды будут направлены на него с контекстом презрения и неуважения. Выписали из больницы Рому с гипсом на правую руку. Мальчик стеснялся его и всеми способами старался игнорировать его наличие, выполняя повседневные дела как ни в чем не бывало. Постельный режим не позволял Роману покинуть стены дома, оставив несчастного Антона наедине со своими душевными терзаниями и лишил возможности встретиться с Пятифаном. — Слушай, Бяш. — Антон потупил взгляд. Якут, с ноткой презрения, оторвался от книги, делая вид, что ему удобно читать её задом наперёд. Пластырь красовался на скуле Бяши, невольно напоминая о недавней перепалке. — Ты адрес Ромин знаешь. — Утвердил Тоха. — Пошли сходим до него. Бяша томно вздохнул. — Если Рома не будет против, то ладно. — Раскосый мальчишка громко хлопнул книженцией и резко встал из-за парты, громко под собой проволоча стул о линолеум.  — Если хочешь пойти со мной, то прямо сейчас собирай манатки, на. Тоша взвесил приоритеты и понял, что увидеть друга было гораздо важнее, нежели пропустить пару  уроков.  Вырвавшись наружу, мальчики дали дёру, дабы их никто не успел заметить. Пристальные учителя сами не прочь были заглянуть в окошко, высматривая беглецов. Подойдя к деревянному домику, Бяша бесцеремонно зашёл внутрь. Видимо, это обычное дело. Вольничать Бяша был любитель. Приметив двое вышедших силуэта, Тоша замер, сверля взглядом моментально изменившегося в лице Рому. — Бяша-ебяша, ты пидрила ебаная, вот ты кто. — Рома резко повернулся на якута и  выругался, после  чего зло перевёл взгляд  на Тоху. — Чего тебе? Пришёл лично в нос уткнуть? Так вот хуй тебе. Брюнет, видимо, попытался рефлекторно приподнять руку с гипсом, но с досадой цокнув, перехватил зубами сигарету, тем самым освободив свободную конечность, дав возможность продемонстрировать ею средний палец адресованый Тоше. Вместо ответной реакции, Петров подошёл к Роману вплотную, и поймав его негодующий взгляд, резко прильнул к парню, утыкаясь ему в плечо, крепко сдавливая больную спину руками. Рома проигнорировал выпавшую сигарету изо рта, проигнорировал жгучую боль в области всего тела, но не проигнорировал объятия Тоши. Сердце сжалось, былая ярость миновала, сменившись недоумением. — Антон, нахуя припёрся-то? — Рома плечом оттолкнул прилипшее тело. — Ты итак знаешь, что меня собачьё отпинало. — Я и не приходил  поглумиться. — Антон обиженно развёл руками. — Ты чего как баран-то взъелся, блять? — А ты чего? — Рома направил на парня указательный палец, не в силах придумать что-то оригинальное. — А ты чего такой пидрила? — Пидрила? — Саркастично ухмыльнулся Тоха. — Не много ли ты о пидорах говоришь? — Антош, когда мои кости срастутся, тебе пизда. — Пятифан в гневе дрогнул губой. — Базарю. — Отдыхай, Рома. Я просто хотел убедиться, что ты в порядке. — Тоша развернулся, оставив отрешённого Пятифана и находившегося в лютом ахуе, Бяшу где-то позади. После ухода очкарика, стыд окатил Пятифана с головой. Вместо того, чтобы идиллично поговорить с Тошей, Роман распетушился и повёл себя как конченный остолоп из-за своего внутреннего предубеждения. Неужели Тоша действительно не считал Пятифана тюфяком и пришёл с добрыми намерениями. Стыдно, так стыдно. Выбивание дури из башки ничему не учило. Тошу злило. Злило, что его переживания  посчитали корыстыми целями. То, что Рома кидается из крайности в крайность и не может уловить золотую середину по отношению к парню. То он ненавидит и мечтает уебать Тоше, то ценой собственного здоровья готов впрячься за Тоху. Казалось бы, что доверие Романа исчерпано и побудило того не доверять даже самому себе, разочаровавшись в своих силах и умениях раздавать тумаки.  На то и были причины, само собой. Особенно после случая, когда Рома полез на рожон. Вот болван. Куда лез -то? И в первую очередь, что доказать хотел? На языке вертелось множество вопросов, на которые Антон планировал получить ответ в срочном порядке. Промысел того, что Антон является источником всех проблем Пятифана угнетала и терзала изнутри. Рома пилил потолок, покрытый  неровной известкой, потрескавшейся от времени.  Голова предательски трещала по швам от чересчур интенсивного полёта мыслей. С одной стороны, Тоша не разочаровался в нём и не считал попущенным. А с другой, его запросто могли подговорить и заманить в западню повторно. Не исключено, что Тоша стоит за всеми негодяями и лелеет умыслом навредить. Роман уже ничему не верил. Даже собственным мыслям и как следствие их осуществлению. Один раз это они здорово подвели, заставив бестолково нарваться на неприятности. Идиот, что сказать. *** Антон затачивал злосчастный карандаш уже который раз, и после каждой неудавшейся попытки в виде ломки грифеля, злился по нарастающей.  Недовольно окинув кабинет в глаза бросилась спина приятеля, если его так можно было назвать. Вечно угрюмый Рома даже поздороваться банально не мог. Перед началом уроком Петров протянул руку Пятифану, а тот, словно под дулом пистолета, протянул в ответ. С такой неохотой, словно Тоша действительно стал ненавистным человеком в его жизни отныне и впредь. —  «Да пошел на хуй.» — Десятикратно, а может и более, проносилось у Тоши в голове, все никак не желая отпускать ситуацию. Не хотелось Антону скакать перед Романом, чтобы добиться от того ответы на вопросы, с  таким-то отношением. Тоша цокнул, стирая кривую линию, оставленную от резкого движения тупым грифелем. С недавних пор, дабы отвлечь себя, Антон решил податься в «художники», не имея как таковых навыков, рисуя каракули на скорую руку. Рома повернулся, воззирая на задумчивого мальчишку с наигранным недоверием. Тот, по несчастью Пятифана, словно прочувствовал на себе взгляд и задрал голову, воссоединив визуальный контакт. — «Нц, че пялится?» — Зло подумал про себя Тоша и инстинктивно перекрыл рисунок локтем, не боясь запачкать белоснежную рубаху жирным слоем карандаша от бумаги. А Рома, словно нарочно, опустил взгляд вниз, пытаясь рассмотреть творчество Тохи. — «Да черта с два. Важный, как хуй бумажный.» — Подумал про себя Пятифан. -"Вот, сука, специально спизжу у тебя эту хуетень что ты прячешь. Полинку поди рисует. Или Катю. Да похуй мне.» Похуй, как же. Интерес нарастал. После звонка Рома решил повременить и собирал портфель в более заторможенном темпе. К счастью, все стратегии и планы как бы слямзить у Петрова листок не понадобились. Тоха что-то скомкал и перед выходом выкинул в мусорное ведро. — «Я долбоеб в параше копаться?» Рома судорожно поедал взглядом «художества» Тохи, пытаясь разглядеть и запомнить каждую деталь. Да точно Ромка. Вылитый. Не было никого в классе похожего на такого же угрюмого мальчишку, свевшего брови к переносице, смотревшего на него с клечтатого листка. Рома боролся с чувством чего-то приятного, пытаясь обратить это в отвращение и гнев. В раздевалку Пятифан запоздал, но по блестящему положению, Тоха ещё находился там. В последний момент натянув спортивные шорты,  Тоха принялся со скоростью света шнуровать кроссовки. Роман сел напротив него и демонстративно принялся пялиться на него, специально смягчив взгляд. Тоха точно без внимания не оставит. — Ч-чего? —  Внимание Тохи остановилось у ботинок, боясь заглянуть Роме в лицо, держа шнурок сильной хваткой. — Тошка — Тошка. — Начал паясничать Пятифан. — А говорил не педик. — Рома, совсем ебанулся? — Такое заявление заставило Тоху откинуть страх перед Пятифаном. — За языком следи своим. — Я, в отличие от тебя, не только за языком слежу. — Роман встал и направился к Тохе. — «Точно бить будет.» — Антон зажмурился и отвернул голову. Почувствовав чужие пальцы у подбородка, Тоша разжмурил глаза, почувствовав, как они повернули лицо, заставив посмотреть на обладателя. Пока Тоша стоял в оцепенении, Пятифан вынул здоровой рукой помятый рисунок Тоши из спортивных брюк. — Это че? — Рома изъявительно вытянул перед ним изрисованный лист тетради. — Лес. Просто лес. — Спокойным тоном ответил Петров. Рома непонимающе развернул лист к себе и действительно, на обратной стороне красовались ели и какие-то черные силуэты среди них. Рома так был занят своим портретом, как не заметил, что на обратной стороне тоже имелись рисунки. — Бля, нет, не то. — Рома кое-как перебрал листок одной рукой. — Во. — Ром, ну не поверишь. Сидел и думал о том, какой ты козёл и непроизвольно запечатлил. — Антон как ни  в чем не бывало развёл руками. — Это всё? — Я -то козёл? — Рома смял рисунок и откинул в  неопределённую сторону. — За базар отвечай. — Я, по-твоему, кидаю друзей хуй знает по какой причине? Ты действительно такой идиот, что не понимаешь? — Антон повысил голос, от чего даже Рома отшатнулся. — Видишь только себя, блять. Да как ты вообще можешь так ко мне относиться? Мы же друзья! Рома молчал, смотря куда-то выше головы Антона. — Ты злишься, что по моей вине куда-то влез? Ты жалеешь? — Теперь Тоша говорил почти полушепотом. — Побей меня. Может, тебе легче так станет. — Нет. — Пятифан прикрыл рукой лицо, отчего было непонятно, плачет он или ему стыдно до безумия. — Я не для этого получал, чтобы самому тебя же и отпиздить.  — Так ты действительно из-за меня всё это? — Тоша проглотил последующие слова. Он боялся подтверждения этих догадок так сильно. Тоша подошёл к Роме и ткнул в гипс, а позже и вовсе расслабил руку и поместил её на нём. — Ром, да какого хуя ты творишь? Я тебя не просил. — Петров отцепил руку Ромы от  его лица, открыв взор на красные от слёз глаза. — Хватит самовольничать. После этих слов, взгляд резко сменился и вонзился Петрову в душу, яростно поедая изнутри и разрушая надежды на мирный разговор. — Да иди на хуй. Не смей мне указывать. — Рома отпрянул от  Петрова. — Если я впрягся за тебя, это не значит, что ты можешь пиздеть о том как надо, а как нет. Пятифан попытался снова уйти от проблемы по имени Антон, вновь оборвав путь к примирению. — Нет, блять. — Петров быстро перекрыл ему путь, грубо ткнув пальцем в гипс. — Это ты, сука, посчитал, что раз защитил меня, то можешь делать все, что вздумается. Пятифан расслабил брови, испуганно глядя на мальчика рядом. — Твой гипс и все твои проблемы — это, блять, полностью твоя вина и следствие твоих действий. — Тошу пробило на дрожь. — Я устал терпеть это. Так устал. — Стой.  — Рома попытался связать слова, но Тоша вновь заткнул ему рот. — Нет, у тебя совести хватает доебаться до меня и по другим поводам. Может мне не похуй на тебя? Вокруг тебя постоянно одни крысы и долбоебы, но не ты ли таких людей выбираешь? — Антон приблизился к Роме.  — Тут тоже твоя  осечка. Не моя, Ром, нет. Я устал пытаться. Хочешь видеть и во мне своего врага —  пожалуйста. Оставив Пятифана наедине с собой в пустой раздевалке, Антон вылетел пулей, так и не завязав шнурки. Рома же стоял в немом шоке, а позже и сам опустошил помещение. Таким прямолинейным с Ромой никогда и никто не был.