nut killer in the cactus world

      Первым делом, отбрасывая все привычки и каждое «нужно», Чимин пишет Чонгуку, едва его зрение начинает нормально фокусироваться после сна. Он дважды набирает, затем дважды стирает «как спалось?», и вместо этого решает начать с обычного пожелания доброго утра. Переворачивается на спину, чувствуя, как затекла шея от сна на животе и как привычно стягивает уголок рта из-за засохшей слюны. «Отправлено» снова не меняется на «прочитано». Даже когда Тэхён на Чиминово «ты в порядке?» отвечает сухим «да», игнорируя все последующие уточняющие вопросы, а телефон выскальзывает из руки и больно приземляется на вовремя сжатые губы. Чимин стонет, прижимая руку ко рту, одновременно надеясь, что не разбил сам себе губу и что это не будет первым знаком в начале ужасного дня. Ему хватило ужасных дней, пусть сегодня судьба хоть немного сжалится и этот будет просто жаркий.       Пока Чимин катается по кровати, надеясь не почувствовать привкус крови, звонит второй будильник, именуемый «срочно». Хотя на самом деле он ни разу таковым не является, всего лишь означает «время тканевой маски», которое Чимин пропускает чаще, чем может себе простить. Но раз он уже проснулся, приходится встать, даже если каждая разленившаяся клеточка этому противится.       И хоть сегодня он никуда не опаздывает, душ по уже выработанной привычке занимает не больше десяти минут, а зубы он чистит прямо под водой, смывающей с него шампунь.       Во что превратил его Кактус? Ни пробежек, ни должного ухода за кожей, а теперь ещё и сборы занимают столько, что все военные в мире наверняка ему поаплодируют. С привычкой так пренебрежительно относиться к себе любимому стоит бы завязать, потому что, выйдя из душа, парень даже голову не удосуживается высушить или как минимум попробовать поискать в шкафу хоть что-то, кроме своих джинсовых шорт. Его скоро по ним узнавать начнут, а это совсем не играет на руку, если ты на что-то надеешься с парнем, который носит Dior и наверняка прошарен в модных штучках куда больше Чимина с его стилем застрявшего в девяностых тинейджера.       Но угадайте что? Когда Чимин покидает комнату, на нём всё те же шорты (которые ему постирала мама, спасибо её заботе) и рубашка в полоску в качестве хоть какого-то разнообразия.       Надежда никого на кухне не застать растворяется как сахар в мамином кофе, потому что Джисон уже громко раскусывает не размокшие шоколадные хлопья, уткнувшись в телефон, а мама сонно перемешивает что-то в большой миске, выглядя примерно так же, как Тэхён на пробежке. Тэджун — папа Чимина — вообще-то тоже звание жаворонка, даже при всём необъятном желании, на себя не примерит и тут стоит задуматься в кого они с Джисоном такие чокнутые. Хоть после появления в его жизни чёрной, непроглядной, кактусной жопы Чимин ценит сон и возможность остаться в кровати до обеда как главное сокровище мира, но обычно он просыпается довольно рано. Особенно если не ложится под утро.       Режим. Чёрт возьми, нужно снова наладить режим, потому что, если так пойдёт дальше, не сладко придётся не только в парке, а ещё и на учёбе.       — Доброе утро, — Чимин старается не задерживаться взглядом ни на маме, ни на брате, открывает холодильник, роясь на полке с соусами в поисках маски.       — Ты поздоровался?       Мама наиграно удивляется и Джисон тут же коротко смеётся, даже не отрывая глаз от экрана. Не исключено, что это из-за одобрительных криков, доносящихся из динамика, словно на стадионе, но мама, судя по её выражению лица, принимает это на свой счёт — эдакое одобрение невообразимо классной шутки.       — Я что, никогда не здороваюсь?       Чимин разрывает упаковку, борясь сам с собой, чтобы не прокомментировать сложенную прохладную маску каким-то очень неподобающим звуком, потому что Джисон на такое уже однажды назвал его извращенцем, а в дополнительной порции раздражающих комментариев ещё и от младшего парень не нуждается. Ему никогда не понять, что такое маска из холодильника, особенно летом. Пак Джисон скорее развалится на кучку лего чем начнет пользоваться хотя бы солнцезащитным кремом, это можно было уже давным-давно понять по поездкам с Саймоном, мужем тёти Норы, посёрфить. В делах косметики два брата абсолютные противоположности.       Женщина хмыкает.       — Джисон, когда он в последний раз здоровался?       Ну почему утро нужно начинать именно с таких вопросов? Это у себя спрашивает видно не один Чимин, потому что Джисон, нахмурившись, опускает ложку в свою любимую миску с Огги из «Гарфилда» (совсем не крутую, и Чимин вполне может использовать её как компромат, когда старшая школа Вистлвуда раскроет перед Джисоном двери в конце августа), тыкает пальцем в телефон, видимо пытаясь перемотать то, что смотрел, либо, не используя боковые кнопки, увеличить громкость.       — Мам, ну пожалуйста, — младший стонет, притягивая миску поближе к краю, а потом вовсе поднимает её вместе с телефоном и, шаркая стулом, выходит из-за стола. — Это прямая трансляция, мне нужна тишина.       — В твоей комнате полная тишина, — равнодушно замечает Чимин, расправляя маску, так чтобы на лице сразу не образовалось никаких раздражающих складочек.       — Ага, это единственное тихое место в доме.       — И единственное непроветриваемое.       — Закрой свой дурацкий рот.       — Джисон, — женщина угрожающе смотрит, но, увы, попадает только в спину поднимающемуся по лестнице парню.       Пока внутри зажигается желание огрызнуться в ответ, Чимин убеждает себя, что это глупо и впервые за долгое время реально доброе утро портить не стоит. Так что снова отвлекаясь на ту самую прохладу на коже и немного на жжение довольно заметной ранки на губе, как ни в чем не бывало разглаживает пропитанную влагой ткань по лицу, а оставшееся по шее и рукам, подходя ближе к эпицентру будущей наверняка что катастрофы. К плите.       — У тебя хорошее настроение?       — Нормальное, — пожимает плечами, заглядывая маме через плечо. — Панкейки?       — Настолько нормальное, что ты даже позавтракаешь со мной не одним только кофе?       Чимин пропускает мимо ушей очередное замечание и садится за тот же стул, где сидел брат, выуживая телефон из кармана. Снова просматривает диалог с Мистером Чонгуком. Не зря он записал его без сердечка, ответа всё ещё нет.       — Не думаю, что успею. Я в маске есть не буду.       — Первая партия в любом случае будет тебе.       Блокируя телефон и отодвигая пока что бесполезное устройство подальше, Чимин смеётся, придерживая маску под носом и на подбородке.       — Я не хочу твою первую партию, они всегда сырые внутри и сгоревшие снаружи.       Хиджин тоже тихо посмеивается, даже не пытаясь хоть как-то возразить. Чимин прав. В их семье все прекрасно осведомлены, что когда Бог раздавал талант к кулинарии, мама Чимина почему-то решила, что всё должно достаться её младшей сестре Норе. Но ещё ей повезло выйти замуж за человека, которого это совершенно не коробит и воспитать у двух сыновей такое же отношение к своей стряпне. Всё не совсем плохо, но Пак Хиджин привыкла к семейным шуткам, научилась шутить сама и то, что, увы, коронным блюдом у неё является точно не пирог или сложные мясные рулеты, завоевывающие сердца ресторанных критиков, а английская жаренная фасоль, которую помешанные на правильном питании и подсчете калорий люди наверняка прокляли бы, она тоже не считает концом света. Её дети не умерли с голоду и муж, как видите, всё ещё не сбежал к известному шеф-повару, так что драму на этой почве развивать точно не стоит.       — Я очень рада, что сегодня ты не тучка.       — Вообще-то вселенная уже попыталась всё испортить, — миссис Пак поворачивается к сыну в пол-оборота, прижимаясь бедром к столешнице. — Я разбил губу телефоном.       — Чимин, — смех выходит легким и естественным. — Нельзя быть таким неуклюжим.       — Да-да.       Проверив график, Чимин со вздохом убеждается в догадке, что к Гарри его, конечно же, так и не вернули — напротив его имени всё ещё красная ячейка с цифрой. А вот у Тэхёна снова надпись «бургер». Везучий сукин сын, у него просто лучшие места. Если бы не страх высоты, Тэ после места с кондиционером потусовался бы на вышке с Гарри и вернулся обратно в прохладу, а Чимин задыхался бы из-за попкорна всё это время. Что за несправедливость? Удивительно как Кима ещё не отправили к фокуснице Маргарет в квест-комнату. Туда все хотят. Это небольшое подземелье и там не жарко буквально никогда. Чимин собирается пережить там глобальное потепление или какую-то крайне аномальную погоду с отметкой свыше пятьдесят плюс.       Первая партия блинчиков получается именно такой, как и говорил Чимин, поэтому под мамин смех и его не слишком лестные комментарии всё безжалостно отправляется в мусорное ведро, а на сковородку — новая порция теста.       — Где папа?       — Спит ещё, — точно, сегодня воскресенье, у нормальных людей выходной. — Он вчера полночи пытался отмыться.       — Я думал эти краски легко смываются.       — Да, со всех, кроме твоего отца, — сковородка чуть шипит, и мама сбавляет огонь до минимума, теперь полностью поворачиваясь к сыну. — Хотя Норе пришлось похуже, у неё краски засыпали телефон.       Точно! Как Чонгуку! Чимину хочется хлопнуть себя по лбу. Как он мог о таком забыть если они ещё вчера из-за этого дрались на заднем сидении? Чёрт… Боязнь ненароком соприкоснуться коленями в итоге оказалась пустяком, но вместо этого у них с Чонгуком случилось куда больше прикосновений, слишком волнующих, чтобы хотя бы не улыбаться из-за этого как дурачок. У Чимина даже от воспоминаний мурашки. Или это от уже далеко не прохладной маски? Лучше бы второй вариант, потому что если мама заметит его блестящие глаза вопросов избежать не удастся, а если учитывать то, что вчера она видела каким становится Чимин в присутствии Чона, то это из безобидного вопроса-ответа превратится в допрос с пристрастием. Выходя из этого, Чимин решает: лучшая защита — это нападение. Он даже не дает шанса маме подумать о том же, что начало со скоростью гоночных автомобилей мелькать в воображении, переводя тему подальше от Чонгука:       — Тётя Нора вчера безбожно тебя сдала, — мама ругается на четыре снова пригоревших панкейка в мусорном ведре, и Чимин прерывается, чтобы посмеяться над этим. — Расскажешь, что она имела в виду?       Женщина снова наливает тесто на сковороду, убавляя огонь настолько, что Чимину с трехметрового расстояния его даже не видно. На вопрос сына сначала лишь хмыкает, а потом, выудив с полки чашку с надписью «самый лучший папа», ставит её на стол.       — Что-то мне не хочется об этом говорить.       Возвращается к столешнице, где спокойно дожидается всех членов семьи заваренный кофе и наливает Чимину, так и не удостоив того хотя бы мимолетным взглядом.       — Тогда я спрошу Нору.       Мама снова хмыкает.       — Попробуй. Думаешь она вдруг перестала меня бояться?       — Я имею право знать о твоих сумасшедших годах.       — Ты уже знаешь всё, что тебе положено.       Всё, что мама хочет, чтобы он знал, если быть точным. Конечно, Чимин слышал родительские школьные истории не раз, но все тут явно намеренно умалчивали самое интересное. Они оба корейцы, оба родились не в США, но мама вместе с родителями переехала ещё в младшей школе, до того как тётя Нора появилась на свет, а папа провёл пол жизни в Сеуле. Там они и познакомились. Чимин знает, что его бабушка с дедушкой были чертовски строгими, он даже помнит пугающий взгляд дедушки когда он, играя в пиратов, упал с дерева-корабля и погнул его флягу, так что даже папе под аккомпанемент мальчишеских всхлипов исправить всё не удалось, а из воспоминаний о бабушке у него есть только чужие рассказы. Она умерла, когда ему ещё и года не было. Но даже в историях других она не казалась той приветливой соседской бабулей, которая раздаёт незнакомцам печенье и всегда улыбается. Так что Чимин вообще не понимает, что произошло такого, что они отпустили маму одну учиться в Сеул, где она и встретила его отца.       Интересно, татуировку она тоже там набила?       Ничего из того, что крутится у Чимина в голове он не спрашивает, молча наблюдает за мамой, наслаждаясь этим необычно спокойным и домашним утром. Рука даже ни разу не тянется к телефону, хоть хороших блинов у мамы на тарелке становится достаточно не только для того, чтобы Чимин один позавтракал. А это значит, что вот так, не проронив больше ни слова, они проводят на кухне явно больше двух минут и этому действительно можно начать удивляться, потому что почти весь предыдущий месяц Чимин видел в родителях главных врагов и всеми силами старался не оставаться с ними без хотя бы одного наушника. Его жизнь наконец пришла в норму? Это появление Чонгука его починило или то, что Чимин два дня назад чуть его не убил и здорово испугался самого себя?       Спустя пару минут после звонка очередного будильника мальчишка выкидывает использованную маску в мусорку, принимает от мамы тарелку с завтраком (не пригоревшем ни в одном месте) и даже позволяет поцеловать себя в ещё мокрую от эссенции щеку.       — Я соскучилась по тебе.       Можно понять, что она примерно имеет ввиду, но Чимин всё равно, поморщившись, переспрашивает, даже не сопротивляясь улыбке, так и норовящей усилить на поврежденной губе неприятное жжение.       — Мы в одном доме живём, о чём ты?       Садится на своё место, быстро проверяет время, параллельно пытаясь вычислить нужно ли ему запихнуть всё в себя, попытаться проглотить еду не жуя или есть ещё возможность позавтракать по-человечески, пока мама выуживает из холодильника кленовый сироп и масло. Она улыбается, не торопясь с ответом, а потом снова целует парня, в этот раз получая уже такой привычный недовольный стон.       — Просто я по тебе соскучилась.

***

      Каждый раз когда Чимин в Кактусе попадает на новое место, он понимает каким невообразимым идиотом был, когда не ценил предыдущее. Водная горка — это поистине рай на земле, если сравнивать с попкорном, а американские горки, или, если быть точным, Молчаливый Стэн у детской карусели напротив них — какая-то злая шутка после работы с Гарри и Остином на не слишком людной вышке. Чимин трижды достаёт телефон, осматривая себя, потому что то, как на него пялятся, усиливает подозрение, что с ним что-то не так. Без преувеличений почти двухметровый Стэн выглядит как тот жутковатый парень из фильмов ужасов, который в конце концов отрезает кому-то гениталии и оказывается главным маньяком с коллекцией глазных яблок в банке или чем-то подобным. Чимину с маньяками работать как-то не очень хочется.       Он рассказывает об этом Тэхёну, когда они сидят за своим столиком, ожидая заказа, но тот лишь посмеивается. Кондиционер в Бургере вышел из строя и там ещё больший ад, чем на улице, но не одни они тут, обливаясь потом, спрятались в помещении.       Перед работой у них не было времени даже парочкой слов обменяться. Чимин прождал Тэ до последней минуты, но зашел на территорию один. Этот растяпа опоздал и наверняка заработал бесящее «хм» от Женевьевы, потому что, когда Стэн уже прожигал его взглядом, та направлялась в сторону кафетериев.       Сегодня, спустя полчаса распивания холодного чая Чимином, у них праздник живота. Тэхён не завтракал и пришёл на работу уже голодным, поэтому вместо замороженного сока в меню дня бургеры (Тэхён так быстро вытаскивал шпажки, когда Сэм с недовольным видом притащил для них два подноса, что Чимин действительно не успел заметить кактуса на них) и даже картошка. А если учитывать, что у Кима отобрали его законные полчаса отдыха на очередное решение проблем с кондиционером (в этот раз безрезультатное), то он наверняка не просто голодный, а ещё и злой.       А в Чимине злости сегодня нет, в нём всего лишь сытный завтрак, из-за чего их порция категорически нездоровой еды не меньше чем издевательство.       — Я лопну, клянусь.       Он и правда осматривает содержимое подноса, страдальчески кривясь, на что Тэхён только смеётся. Но не долго. Парень с тихим «иди ко мне, малыш» поднимает свой бургер, несколько раз облизываясь.       — Боже, ты будто неделю еды не видел.       Всячески игнорируя замечание друга, Тэхён делает один большой укус, из-за чего булочка сжимается и на поднос с характерным звуком приземляется одна из двух котлет. На рубашке Тэхёна расцветают брызги их фирменного красного соуса (секрет которого всего лишь в довольно крупных кусочках чеснока в обычном кетчупе). Но он на это даже не реагирует. Спокойно осматривает свою форму и так же спокойно продолжает жевать. Боже, то как всем тут начхать на эти рубашки…       — Я не завтракал. И не ужинал вчера.       Кстати. Чимин со своими жалобами на Стэна совсем забыл о разговоре про вчера. Тэхён всё пытается отмахнуться, но если Чимин рассказал ему об инциденте с Чонгуком и том самом случае, когда можно не кривя душой спросить кто тут чей убийца, то идея утаивать вчерашние события от лучшего друга делает Ким Тэхёна вонючей подмышкой.       — Из-за той же причины почему мы сбегали с набережной как с места преступления?       — Ничего мы не сбегали.       Он снова отрицает. Они всегда играют в эту игру, проходя несколько стадий разбалтывания собственных секретов: сначала пытаются скрыть, потом заявляют, что всё это не правда, ничего тут не происходит, а в конце таки раскалываются. Всегда раскалываются. Оба. Вот почему Чимин опасается новых друзей. Он Тэхёну наверняка и о первом сексе расскажет без малейшего стеснения, не умалчивая никаких постыдных подробностей, потому что Тэ с ним именно так и поступил, хоть Чимин и не горел желанием обладать такими знаниями.       — Я вымаливал, чтобы меня отпустили до одиннадцати, а тебя что-то укусило, как только закончился салют.       Тэхён убирает верхнюю булочку с бургера и, не заботясь о чистоте собственных рук, пальцами поднимает выскользнувшую котлету, кладя её прямо поверх расползшегося по сыру карамелизированного лука, накрывает булочкой, ещё и прихлопывая сверху как кулич в песочнице. С ответом не торопится, выбирая сосредоточиться на своём обеде. Или мыслях в голове, потому что за небольшим столиком вдруг воцаряется молчание, пока Ким даже голову не поднимает. Говорить ему не хочется, это слишком очевидно.       Ладно, в задницу это, Чимин разузнает его секрет, когда друг не будет так долго решаться на хоть какой-то ответ. Видимо, есть вещи как те самые французские прогулки. Что-то, чем они выбирают не делиться даже друг с другом.       — Проехали, — качает головой Пак, намереваясь перевести тему.       Но их привычка говорить одновременно срабатывает и тут, попытка дать понять, что всё это не важно тонет в Тэхёновом признании.       — Харлоу сказала, что я ей нравлюсь.       Именно из-за его спокойного тона и прямого взгляда Чимин снова убеждается, что эта девушка волнует его чуть меньше чем отсутствие горчицы в бургере (а Тэхён не любит горчицу). Пытаясь придумать, что на такое ответить и то ли у них настроение, чтобы вести себя как они обычно ведут, Пак наблюдает как из-за очередного укуса котлета снова приземляется перед парнем.       — Я тебя всё равно съем, — пережевывая, угрожает Тэ куску мяса.       Решив что погода в районе их разговора вполне себе безоблачная, Чимин снова одновременно с ним спрашивает:       — И ты её отшил?       Тэхён с всё тем же равнодушным видом разбирает конструкцию под названием «гамбургер», снова возвращает убежавшую составляющую на место, качая головой, видимо на вопрос Чимина.       — Отшил это слишком громко.       — Что ты ей сказал?       — Она предложила мне сходить куда-то, — Пак присвистывает и Тэхён снова смотрит на него, теперь кивая несколько раз. — Вот именно.       — Ну разве ты не хотел подружиться с кем-то популярным?       — Я и подружился.       Мальчишка поднимает телефон прямо заляпанной соусом и жиром рукой и трясёт перед другом.       — Мы с Хосоком переписываемся весь день, ещё со вчера, вот что значит подружиться. А Харлоу хочет отношений или чего-то там, я не знаю.       — Ну да, а ты так не вовремя заделался трахуном.       Тэхён прыскает, отставляя свое главное блюдо обратно на поднос. Замечание Чимина видимо веселит его достаточно сильно, потому что он упирается локтями в стол, беззвучно содрогаясь с опущенной головой. Это не может не вызвать улыбку у Пака тоже.       — Что за слово такое? — хихикая спрашивает Ким, подняв голову.       — Существительное, — с деловитым видом заявляет Чимин, улыбаясь, и наконец тянется к картошке, будто вдруг вспомнив, что у него тоже есть еда. — Означает тот, кто трахает всё подряд.       — Боже, — Тэ откидывается на спинку, набирая обороты беззвучно хохоча. — Ты выглядишь так странно, когда говоришь что-то такое.       Чимин улыбается тоже, чувствуя, как очередным дурацким словечком почти разрушил ту непонятную атмосферу, что воцарилась между ними ещё, кажется, вчера. Расслабившись, засовывает одну картофельную палочку в рот, затем другую. Ещё и ещё. В своей детской привычке набивая щёки как хомяк. Спустя какое-то время кашляет, не удержавшись, когда совсем мелкий кусочек попадает не туда, куда планировалось, но это не та же ситуация, что была с начос. В ответ на этот кашель Тэхён всё равно стонет, расставаясь с улыбкой, и двигает к нему поближе пепси в стакане без крышки.       — Если ты подавишься, я оставлю тебя умирать.       На это Чимин кидает в него картофелиной, за что тут же получает ощутимый пинок по колену и кидает ещё, на этот раз промахиваясь.       — Я скажу Робину, что это ты и он заставит тебя убирать, говнюк.       Следующая прилетает Тэхёну в лицо. Он на это не отвечает, потому что телефон на столе загорается и отвлекает от жаренных летающих снарядов. Под вопросительный взгляд друга Ким прикусывает губу, быстро что-то печатая в ответ, а потом прижимает телефон к уху, по всей видимости слушая голосовое сообщение. Не оставляет на столе, ведь то бы воспроизвелось так, что услышать смогли бы оба, а… секретничает? Чимин не знает кто там, но что-то ему подсказывает: имя говорящего начинается на «Хо» и заканчивается на «Сок».       Тэхён снова улыбается, снова быстро стучит пальцами по экрану и игнорирует очередную порцию прилетевшей в него еды.       Именно в тот момент, когда картошка приземляется Тэхёну на телефон и тот не глядя кидает её обратно, Чимина озаряет.       — Тэ, — он быстро проглатывает всё, чем успел набить рот с широко открытыми глазами пялясь на друга. — Тебе что, нравится Хосок?       Тэхён отрывается от телефона, откладывая тот в сторону.       — Э-э-э, ну он классный? И мы с ним договорились встретиться сегодня.       — Настолько классный, что ты отказал Харлоу?       Сначала мальчишка непонимающе моргает несколько раз, а следом, после нескольких секунд размышлений, догнав, что имеет в виду Чимин, закатывает глаза и снова откидывается на спинку стула, заблокировав перед этим телефон.       — Что ты там себе придумал?       — Я ничего не придумал, говорю, что вижу.       — Я всё ещё гетеро, окей? — Тэхён собирает разбросанную картошку по столу, складывая её в угол подноса, пока Чимин целеустремленно решает прикончить то, что осталось у него. — Если у Ли Тэмина и его выступлений с «Move» не получилось переманить меня в голубую лигу, то никакие старшеклассники этого не сделают, понял?       — Понял, — снова принимается набивать рот. — Значит, таки будешь в этом году трахуном?       Тэхён снова поднимает бургер к лицу, отчего-то грустно вздыхая.       — Не получится из меня трахуна.       — Почему?       У Чимина щеки плохо сходятся из-за картошки, поэтому вопрос получается не со всеми правильными буквами и Тэхён в ответ на это наверняка бы тоже посмеялся, если бы не этот его внезапный вид уставшего старика.       — Потому что Харлоу вчера расплакалась.       Хочется обронить полное удивления «оу», но для начала Чимину нужно всё как следует прожевать, так что пока он просто приподнимает брови. Этой реакции достаточно для того, чтобы Тэ понял его и понимающе кивнул.       — И мне стало стыдно, а я по сути ничего не сделал.       Тэхён теперь смотрит куда-то поверх плеча Чимина, погружаясь в свои мысли и снова чувствуя это бешеное желание извиняться просто, что не сделал то, что не хотел. Пока один из них думает, а второй в ускоренном темпе доедает, всё вдруг возвращается… в тот день, когда случилась глобальное, непоправимое происшествие с травкой. Тэхён выглядит так же, Чимин поклясться готов. Те же грустные интонации, такой же поникший вид.       Нет-нет-нет. К чёрту всех девчонок на свете, хватит превращать Ким Тэхёна в комок грусти, маленькие заразы!       — Я и первой недели не проживу как трахун, — жуя, размышляет парень после недолгой паузы. — Если какая-то девчонка передо мной ещё раз расплачется я начну подвывать тоже.       Очень в стиле Тэ. Чимин с самого начала не представлял как это его лучший друг, самый чуткий парнишка в его жизни, собирается стать грозой всех юбок старшей школы Вистлвуда, если на деле даже друзьям порой не умел отказывать. Хорошо, что до Тэхёна это дошло раньше, чем в ситуации с Гвен. Ему бы хотелось чтобы всё произошло как можно дальше от такого грустного взгляда и… не очень-то хорошего настроения, но это не критично. Ведь Тэхён ест свой бургер, не смотрит на него отсутствующим выражением, а это хоть мизерный, но знак, что всё не так плохо, как было с Гвен. Да к тому же Харлоу не Гвен. С ней они не были связаны отношениями, не обменивались ужасной парной одеждой, и ей Тэ не признавался в любви на школьной парковке.       Харлоу во всех смыслах не Гвен. Она ведь даже ничего такого не сделала, просто призналась в своих чувствах. Наверняка сейчас ей куда хуже, чем Тэхёну.       Срань.       Почему всё так сложно?       — Харлоу кажется хорошей, — будто между прочим бросает Чимин, совершенно не подумав, что это могут воспринять как-то плохо, иначе чем звучало в его голове, он всего лишь намеревается этим закончить разговор о вчерашнем вечере, но Тэхён вдруг резко выдыхает через нос, практически бросая бургер обратно на поднос.       — Слушай, ты думаешь я почувствовал недостаточно вины после вчерашнего? Может она и хорошая, но сейчас не то время, понимаешь? Сейчас я не хочу новых отношений.       И Чимин понимает. Что Тэхёну этот разговор не нравится и лучше бы перевести всё в шутку или сменить тему, но будто вопреки здравому уму спрашивает:       — Это из-за Гвен?       — Это из-за меня, — в голосе проскакивает раздражение. — До меня наконец дошло, что быть одному классно. Договориться с кем-то и поехать смотреть салют, не чувствуя себя виноватым за то, что выбрал друзей, а не девушку.       Видимо, секретов и недомолвок в их дружбе куда больше, чем думал Чимин. А в отношениях друга всё было куда хуже, чем можно было заметить со стороны и уж точно не так радостно, как рассказывал об этом сам Тэхён.       — Я могу флиртовать с посетительницами, — продолжает парень, начиная размахивать руками как его папа при просмотре регби. — Я могу переписываться весь день с кем угодно, могу среди ночи спросить не хочешь ли ты рвануть в «Sweeter», при этом не бояться встретить там общих знакомых и что меня сдадут. Я могу рисовать хоть весь день, могу никому ничего не говорить и не объяснять почему у меня нет настроения, понимаешь?       У Чимина вот-вот вырвется невнятное «извини». Оно уже на кончике языка и стоит только открыть рот, как это слово тут же долетит до ушей Кима, дав понять, что мальчишка сожалеет о том, что ляпнул, но они оба замолкают, таращась друг на друга широко открытыми глазами: Чимин шокировано из-за импульсивной тирады, Тэхён — с внезапно накрывшей волной раздражения.       Спустя пару секунд переглядок извиниться хочется уже обоим. Чёрт, Тэхён не хотел вот так это вываливать. Он сам решил не заставлять друга грузиться его такими дурацкими переживаниями, а теперь почти накричал на него, будто тот хоть каким-то боком причастен к тому, с чем Ким сам когда-то решил мириться.       Никто из них так и не произносит то, что вертится на языке. Тэхён вздыхает, Чимин сглатывает, снова принимая вид безэмоционального подростка, но то с какой осторожностью он начинает говорить всё же выдаёт в нём волнение и почти что опаску.       — Тэ, — Чимин подбирает правильные слова в голове, всё ещё пытаясь переварить тираду друга. — Ты мне об этом не говорил.       Французские прогулки — это полная хрень по сравнению с тем, что носил в себе Тэхён. Невысказанная обида, которую он проглатывал не один месяц. От этого Чимину не по себе, потому что это его Тэхён-и, самый лучший мальчик. И этому самому лучшему мальчику было больно прямо под носом у Пака. Он наверняка бы не смог ничем его утешить или помочь, хоть… Он бы что-то сделал, ясно? Когда Гвен исчезла Чимин тоже не открыл в себе вдруг суперспособность вызывать у человека комфорт при самом худшем состоянии, однако он хотя бы пытался. По-своему, естественно не в той мере, что страдающему другу требовалось, но каждый день Чимин заставлял расклеившегося парня нормально функционировать, а не лежать в зашторенной комнате с «Sayonara Hitori» на повторе.       Чёрт.       Хорошо, ладно, Чимин всё ещё он, ему всё ещё плевать на плачущих людей и то что о нём и его предпочтениях думают все в этом мире, но если вдруг где-то мелькнут известия, что Ким Тэхёну плохо… Он в лепёшку расшибётся. Превратится в странную версию Халка, но что-то да придумает.       Всё вылезшее наружу сейчас его, если честно, странно пугает. Будто он что-то упустил, не смог помочь самому близкому человеку на всём белом свете.       Пока Чимин проглатывает ещё одно «извини» и свои не радужные мысли Тэхён продолжает уже не так эмоционально.       — Потому что я сам выбрал быть в отношениях, так что не было смысла ныть, а теперь я выбираю наслаждаться свободой, даже если Харлоу Янг будет королевой доброты, красоты и чего ещё одновременно.       Становится странно неловко пока Тэхён в несколько укусов наконец уничтожает свой бургер, а Чимин молча потягивает через трубочку ледяное пепси. Это похоже на их очередную незначительную ссору. Сейчас они выдохнут и…       Нужно что-то сделать. Чимину срочно нужно всё исправить.       — Хочешь поехать в приют после работы? — тихо интересуется Пак, всё ещё опасаясь вызвать очередную бурю то ли Тэхёновых секретов, то ли очередного непонятного леденящего чувства внутри. — У меня настроение кормить собак.       Это не так, но они часто туда таскались после школы, и практически жили у Бобба в его пристанище для всех нуждающихся животных, когда Чимину удавалось вырвать из рук друга долбанный телефон и остановить воспроизведение душераздирающей песни Тэмина хотя бы на день. Смахивает на то, что сейчас как раз самое время провести собакотерапию снова. Глубоко вдохнув и выдохнув, Тэхён качает головой, тоже хватая своё пепси.       — Я договорился с Хосоком кое о чём.       Так, ладно, это не Sayonara-тревога. Возможно, Тэхён прав и Чимин в некоторых случаях действительно королева драмы, но вся новая информация и правда не даёт ему покоя. Гвен даже большая овца, чем он предполагал. После неё Тэ хлебнул немало дерьма для его подросткового влюбленного сердца, но… Она что-то в нём изменила. После пережитого расставания в парне перестроилось немало вещей. Что-то, что позволяет ему отпустить мысль о плачущей из-за него Харлоу и выбрать не загонять самого себя в ловушку плохих мыслей, а договориться с Хосоком кое о чём. Не подумайте, что Чимин ревнует, ему всего лишь страшно хочется повредничать за то, что сначала Тэхён ошарашивает подробностями своих далеко не лучших отношений, а теперь собирается отказаться от единственной хорошей идеи, мелькнувшей в голове. Значит, никакой собакотерапии из-за нового друга?       Пак поднимает брови, вытягивая рот в букве «о».       — Променял меня на Хосока? Вот ты какой?       Это заставляет Тэхёна улыбнуться, хоть тот поначалу и противится. Напряжение начинает медленно подтаивать, Чимин всё ещё чувствует себя непонятно из-за их разговора, но его лучший друг улыбается и видимо чувствует себя… хорошо? Так что можно выдохнуть.       — Я уже договорился, тут дело в сдерживаемых обещаниях.       Чимин фыркает, надеясь додавить меняющееся за столом настроение до отметки «легкое», потому что то гадство, что происходит сейчас совсем никуда не годится.       — Я всё равно подаю на развод.       — Напиши Чонгуку, — будто между прочим бросает Тэ, засовывая несколько картофелин в рот, так будто не он только что рассказал, как позволял с собой обращаться и каким идиотом был Чимин, не замечая этого всего. — Он наверняка согласится.       — У него телефон не работает, краски попали…       — Вы вчера так пялились друг на друга, — перебивает Тэхён. — Что мне даже неудобно стало.       Чимин и не подумал бы, что это могли заметить со стороны. Личный пузырь сжался до размеров его и Чонгука, естественно кто там что мог увидеть Пака интересовало меньше, чем сколько у поездов вагонов.       — Твоя губа это его работа?       Будто вспомнив о небольшой ранке, Чимин облизывает ушибленное место и чувствует лёгкое жжение из-за соли, оставшейся на языке после картошки.       — Я уронил телефон на лицо.       — Святые угодники, — смеётся Тэхён, поддаваясь вперёд. — Лучше бы это был Чонгук, лузер.       — Ха-ха.       — Он уже предложил тебе встречаться?       Абсолютно расслабленно, так будто не существует никаких Гвен, Харлоу и недосказанности, Тэхён улыбается, обхватывая губами трубочку и совершенно точно пытается этим вопросом Чимина смутить или заставить начать отнекиваться, но вместо этого получает лишь дерзкое:       — Пока не предложил.       Возвращая бумажный стакан на стол, Тэхён присвистывает.       — То есть мы теперь оба согласны, что предложит и это только дело времени?       Это заставляет в который раз задуматься. Набрав в легкие побольше воздуха, Чимин выдыхает, надув щеки, и тоже откидывается на стуле. Наверняка, если бы не импульсивные откровения друга, это всё так и осталось бы лишь в голове Чимина, но Тэ на своём примере только что ещё раз доказал, как все их секреты превращаются в ничто и лучше пусть это случится сейчас, чем в приступе дикого раздражения.       — Слушай, я не знаю.       Тэхён перестаёт улыбаться.       — Я никогда не хотел ни с кем встречаться, — тихо начинает Чимин, вытягиваясь, чтобы посмотреть не ошивается ли кто за Тэхёном, будто собирается рассказать где у папы спрятана заначка с порнушкой, пока тот сидит за соседним столиком. — Но он какой-то…       Какой-то невероятный. Настолько хороший, что Чимину страшно вляпаться и обжечься, потому что с Чонгуком всё происходит так невообразимо легко, словно их отношения (или как оно называется) это самое естественное из всего, что только смогла создать природа.       Несколько дней назад Чимин всё ещё не понимал как с этим парнем себя вести и кем они приходятся друг другу. Чонгук казался мутным и даже мудаком, а потом это оказалось не так и все барьеры стерлись к чертям. Вчерашний вечер изменил больше, чем могло показаться на первый взгляд. Вернулось не просто то же, что у них было весной, это всё стало сильнее, волнительнее и смелее. А теперь Пак и вовсе в двух шагах от того, чтобы позволить себе нырнуть в омут с головой и узнать что такое влюбиться в кого-то. Всё слишком непривычно, слишком ново, слишком интенсивно… Слишком.       Чимину всё ещё боязно. Худшее с людьми происходит не из-за сложной работы или трудностей с ней. Внутренне людей больше всего ломают другие люди, и вы не можете винить шестнадцатилетнего подростка, что он этого боится.       Но Тэхён Пакову неуверенность трактует по-другому. Переводит всё в привычку друга измерять кризисные ситуации процентами и неожиданно спрашивает, так и не дождавшись нужного глагола описывающего Чонгука.       — На сколько процентов из ста? — это похоже на их шутки, но на лице нет ни намёка на насмешку.       Он спрашивает серьёзно. Не «на сколько процентов ты боишься?» или тому подобное, ему нужно всего лишь понять процент неуверенности друга. Чимину хорошо даются языки, он не так уж плохо поёт, но всё же цифры ему куда ближе, в отличии от Тэхёна. И по вот таким шуткам с процентами можно легко понять, что сейчас происходит внутри этого парня и сколько именно этих чёртовых процентов ему не хватает для того, чтобы позволить себе втюриться в Чонгука, так как уже давным-давно позволил бы себе Тэхён, будь он сейчас на его месте и происходи это с ним.       Чимин прикусывает губу словно не знает говорить ему правду или нет.       Но что уж тут скрывать?       — Больше восьмидесяти.       — Что входит в остальные почти двадцать?       Страх неизвестности. Но вместо этого Чимин бросает:       — То, что я задрот, а он классный.       Тэхён закатывает глаза.       — Твердишь мне о популярности, а сам занят самоунижением?       — Я не унижаю себя, просто Чонгук…       — По уши, — он снова перебивает, при чём настолько резко, что Чимин теряется, закрывая рот на это заявление. — Клянусь, он или без ума от тебя или такой же маньяк как Стэн, потому что… Ну не смотрят так обычные люди друг на друга и всё! И то, что вы вчера несли о твоих придурошных сандаликах… — Тэхён кривится как от лимона. — Он такой же болван, как и ты.       Мимо них проходит посетитель и они вместо того, чтобы снова заговорить пялятся на бедного мужчину до тех пор, пока тот не закрывает за собой дверь мужского туалета. Уже намереваясь продолжить, Ким открывает рот, но Чимин, опережая его, выпаливает:       — Моя мама вчера нас видела.       — О, — смешок. — Так это будут не отношения, а сразу свадьба?       — Это была моя мама, а не твоя бабушка.       — Если бы это была моя бабушка, тебе бы уже промыли мозги лекциями о том, что если мальчик встречается с мальчиком это содомия и за такое можно сгореть в аду.       — О Боже, — Чимин в шоке смотрит на друга. — Она действительно такое говорит?       — А ты думаешь я тут каждый раз шутки придумываю?       Теперь Чимин рад, что бабушку Тэхёна знает только по рассказам. Это немного пугает. Но мальчишка не успевает об этом как следует подумать, потому что телефон Тэхёна снова оживает, и он тут же тянется к нему, улыбаясь. Быстро открывает сообщение, строчит ответ под пристальным взглядом Чимина, а когда поднимает глаза и встречается с вопросительно поднятой бровью, цокает, тыкая во что-то на телефоне.       — В общем, — Тэхён что-то быстро пролистывает, а потом поворачивает гаджет экраном к Чимину, показывая какой-то рисунок. — Сегодня я иду с Хосоком разрисовывать стену в будущем магазине Джиу.       На картинке оказываются белые цветы в поле, голубое небо и много-много бабочек. Сама картинка выглядит как фотография масляных красок на полотне и Чимин не представляет, если честно, как Тэ переносит это на стену, он слишком привык к тем рисункам, что парень придумывает для носков.       — Хочешь с нами? — интересуется Тэхён, пока Чимин разглядывает каждую бабочку. — Может твой Ореховый Убийца тоже там будет.       Чимин поднимает голову, натыкаясь на чужую улыбку. Пусть опасения насчёт их стремительно развивающихся отношений никуда не деваются, но искренняя радость от всего лишь глупого «может» разливается внутри приятным теплом. Его телефон оживает первым будильником, а бургер благополучно перемещается на поднос друга пока Чимин пытается ответить самому себе на сколько процентов из ста ему хочется увидеть сегодня Чонгука.       Примерно на сто.

***

      Первым, что замечает Чимин, когда они с Тэхёном, пихаясь как два идиота, выходят из парка это машина Хосока и торчащая из окна водительского сидения задница, обтянутая светлым денимом. Тот, кто находится за рулём коротко им сигналит, на что Тэхён тут же машет рукой и ускоряется, оставляя Чимина и его не долетевший удар в лопатку позади. Тот в отличии от друга наоборот замедляется, как только остаётся один; настолько, чтобы это не вызвало подозрений, но позволило бы оттянуть время и обеспечило овертаймом для… чего-то.       Вытаскивая голову из салона, рядом с машиной вырастает Чонгук и так же как Тэхён машет парням, не сдерживаясь поднимает уголки рта и даже не подозревает как много светлых чувств это вызывает у одного его определённого одноклассника. Чимин уже слышит это «Привет!» у себя в голове, и улыбка сама расползается по лицу. Он наверняка даже по приказу самого президента или королевы Елизаветы не сможет не сверкать белизной зубов каждый раз, когда Чонгук будет вот так ему махать. Такой… хорошенький.       Боже, если ты существуешь, помоги ему не быть настолько очевидным.       За то время, что они не виделись после завершения учебного года (длинные и в то же время такие быстрые пять недель) Чонгук как-то умудрился повзрослеть. Стать больше, выше, всего за какой-то несчастный месяц. Сейчас Чимин не может быть уверен тот просто поправился или увеличил мышечную массу, но при любом раскладе вдруг стал выглядеть взрослее, в то время как Пак остаётся всё таким же. Сейчас, прямо после заключения о том, что Чонгук пытается превратиться в одного из братьев Хемсворт до своего семнадцатилетия, глядя на то, как синие волосы убраны под белую бейсболку, надетую козырьком назад, и как солнечная улыбка идеально сочетается с жёлтой футболкой и голубыми джинсовыми шортами, Чимину хочется назвать его малышом. Пусть он хоть на миллион сантиметров будет выше, он всё равно выглядит как малыш. Самый милый.       Чонгук всего лишь ему помахал, а у Чимина уже мозги расплавились. Кем он стал?       — Привет, Убийца, — первым здоровается Тэхён, подходя к пассажирскому сидению, и оборачивается на образовавшего неплохое расстояние Чимина только после того как уже открывает дверь.       В ответ на прозвище Чонгук коротко смеётся, Чимин слишком далеко, чтобы расслышать как следует, но тем не менее это нисколько не мешает воображению воспроизвести этот звук с, как мальчишке кажется, завидной точностью. У него в голове сохранённая запись каждого раза, когда посчастливилось услышать это хихиканье. Парень наверняка первым одаривает Пакового лучшего друга своим особым приветствием, в то время как Чимин, медленно шагая, чувствует насколько при виде его неожиданного краша становится пусто в голове. Ни одной мысли не проскальзывает пока он с улиточной скоростью приближается, рассматривая простую яркую футболку своего любимого цвета. Интересно, насколько большая вероятность того, что Чонгук зависим от желтого так же сильно? Это было бы круто и совершенно не исключено, что снесло бы Чимину голову ещё больше.       Пока Чимин отсчитывает шаги до места прибытия и пытается призвать все имеющиеся в нём сверхъестественные силы помочь снова стать собой, а не фанаткой, впервые попавшей на концерт любимого исполнителя, Чонгук вдруг отходит от машины, похоже, решая встретить Чимина на полпути, а Хосок в это время заводит мотор.       — Привет! — звучит голос уже не в воображении Чимина, и он наконец отрывается от Чона, быстро бросая взгляд на Тэхёна, потому что нужно срочно отвлечься от тех петард с сердечками, что взорвались внутри от обычного короткого слова.       Несмотря на то, что Гук находится всего в шаге от Чимина, последний замечает, как Ким собрав вместе пальцы, вытягивает губы трубочкой и стучит кончиками ногтей друг о друга, наверняка клацая ими, вот так прямо и совсем не завуалированно намекая другу на сами знаете что, пока Хосок неуклюже разворачивается, наезжая на бордюр и не обращает на них двоих ни малейшего внимания.       — Привет, — выдыхает Чимин в ответ, засовывая руки в карманы шорт, не потому что нуждается в этом, а скорее обезопасить самого себя от того, чтобы не показать другу средний палец в ответ на его прозрачные намёки.       Но Хосок наконец удачно спрыгивает с бордюра и с той самой скоростью, после которой Чимин вчера уцепился в ручку двери выруливает на дорогу. Права он, должно быть, получил благодаря каким-то ритуалам или молитвам.       — Ты очень торопишься домой?       Попытка отвлечься благополучно укатывается вместе с серебристой тойотой, потому что парни остаются один на один и больше некуда прятаться и за чем скрываться. Чонгук поймёт каждую его довольную улыбочку, вряд ли это останется незамеченным. Но нужно не подавать виду. Сосредоточиться на том что произнёс Гук и на ответе, не содержащем крайне волнующего сейчас вопрос «какие феи тебя слепили?».       Если так подумать, Чимин всегда торопится домой. Или скорее в место, где есть божественное изобретение человечества под названием «исправный кондиционер». Но сейчас у всех холодильных установок нет ни малейшего шанса. Солнце даже не начинает садиться, так что можно с чистой совестью перед маминым комендантским часом (до которого ещё ого-го) задумать новую авантюру и переживать только о том, что можно истечь потом, задерживаясь на улице подольше. Ни в коем случае не из-за того, что Чонгук такой милый сегодня и совершенно не потому что Чимину хочется проводить с ним всё своё время. Особенно после вчерашнего. Если бы вместо Стэна у входа на детскую карусель стоял Чонгук, Чимин шёл бы в Кактус вприпрыжку, напевая что-то типа «I’m feeling good» голосом Нины Саймон.       — Вроде не тороплюсь.       — Я должен кое-что купить для магазина Джиу, — быстро объясняет Чонгук, засовывая руки в карманы так же, как и парень напротив. — И подумал… может ты… эм… хочешь пойти со мной? Но если ты устал я могу сначала проводить тебя.       Чимин хочет пойти, хочет, чтобы Чонгук проводил его, хочет столько всего и так спокойно позволяет себе это, что на секунду может показаться будто тот пофигистичный парень, которым он всегда был, вернулся, но это не совсем так. Вернулся небольшой процент смелости и Чимин готов принять его с распростертыми объятиями. А ещё в голове появляется осознание, что все их отношения завязаны на… хождении пешком. Чёрт возьми, сначала путешествия со школы домой длиною в час (а у Чонгука-мазохиста наверняка больше чем полтора), теперь дорога из Кактуса и нарисовавшийся поход в магазин. Будь у Чимина машина, велосипед или хотя бы такая же нелюбовь к пешим прогулкам как у Тэхёна у них бы не было ни единого шанса. Но с другой стороны, если Чонгук додумался как умножить их разговоры на два с помощью ореховых шоколадок, то наверняка и тут бы что-то да сделал.       Чонгук часто делает паузы в разговорах и кое-какие откровения даются ему даже с виду крайне тяжело, но всё же смелость для него не что-то неизведанное.       Если уж на то пошло, то их общение, первые короткие диалоги произошли именно благодаря Чону. Если убрать хоть одну деталь, «сейчас» отличалось бы кардинально. Он будто знал, что Чимину нужно для начала привыкнуть к человеку, не стал звать на свидания или банально погулять после школы, действовал с помощью французского, совершенно безобидных просьб и не прогадал даже с тем, как глупо и безбожно спалился со своей осведомленностью об аллергии. Если кто-то когда-нибудь спросит Чимина про идеальную стратегию, он первым делом подумает о Чонгуке, но совершенно точно не расскажет о нём этому воображаемому кому-то.       — Я не устал.       Чонгук коротко смеётся на это и делает шаг в противоположную от того места, куда поехала машина, сторону.       — Ты точно с работы идёшь?       Хоть после работы, хоть с отравлением, пока ноги ходят — Чимин выбирает топать рядом с Чонгуком.       — Если я устану, залезу тебе на спину.       Чонгук снова смеётся, но кивает.       — Договорились.       Он не собирается говорить, что если Чимину хочется, то залезть на спину он может прямо сейчас, в эту самую секунду, но также должен быть готов к тому, что программа Чонгук.ехе начнёт давать сбои, как только руки коснутся кожи мальчишеских бёдер. Ещё не исключено, что дар речи куда-то уйдёт, но Чонгук всё равно не против быть так близко к Пак Чимину как можно дольше. В последний раз такое случалось, когда Чимин плакал перед своим домом, так что положительных эмоций подобные воспоминания не вызывают и из этого можно сделать заключение, что неплохо было бы перебить их чем-то более приятным. Пусть такими же объятиями, но, пожалуйста, без Чиминовых слёз и Гукового колотящегося сердца.       — Что за магазин?       — «Радуга» у старого кинотеатра. Джиу нужны какие-то определённые краски. Тэхён показывал, что мы собираемся нарисовать?       Ну нет! Чонгук ещё и рисовать умеет? У Чимина есть хоть какие-то шансы дожить до совершеннолетия? Потому что из-за этого парня так совсем не кажется.       — Мы? — громче чем это нужно восклицает Чимин, спотыкаясь, и Чонгук тут же дёргается, готовый помочь. — Ты тоже рисуешь?       Это странно. Встретить человека, который буквально может всё. Дело не в зависти или чём-то подобном, это просто… Невероятно. Тебе нравится симпатичный мальчик, ты думаешь, что с ним интересно говорить, он смешит тебя буквально по щелчку пальцев и сам своим ответным хихиканьем вызывает столько эмоций, что ты по глупости начинаешь думать всё, дальше уже некуда, но каждый раз, с каждым новым открытием вдруг начинаешь осознавать: остаться равнодушным к такому человеку нет ни малейшего шанса. Не было в школе, а сейчас и подавно.       — Ну, — Чонгук поправляет кепку, чувствуя себя немного неловко из-за того, что чуть не обнял Чимина. — Не так как Джиу, но, да, рисую.       — С ума сойти.       Чимин качает головой, снова добавляя процент Чонгуку и отнимая у себя. Чем он вообще Чону понравился? Он явно проигрывает в гонке интересов и умений. Спросить себя сейчас насчёт хобби и что Чимин должен ответить? Профессионально сталкиваю людей в пропасть? Умею лучше многих принимать тупые решения?       — То есть, — решает озвучить свои мысли Чимин. — Ты в актёрском кружке, поёшь, неплохо двигаешься, если судить по мюзиклу, рисуешь, хорош в учёбе и… Я что-то забыл?       Чонгук снова смеётся на этот раз опуская голову так, будто ему от вопроса Чимина неловко. Посмотрите какой стесняшка! Это Чимину здесь неловко. Он чувствует себя так, будто ему срочно нужно научиться танцевать чечётку или вызубрить столицы всех существующих стран хотя бы для начала. Когда сам себе вдруг кажешься не интересным, хочется рвануть за три девять земель, подальше от самоприсвоенного звания задрота, а вернуться уже с полным комплектом самых оригинальных качеств.       — Я ещё играю на нескольких инструментах, — тихо добавляет Чонгук, когда они останавливаются на светофоре. — И я знаю, что это звучит так, будто я выделываюсь, но…       — Ну нихрена себе!       Чонгук создающий музыку. Если хоть у одного их общего знакомого не начнут подкашиваться коленки от подобной информации Чимину нечего сказать этому человеку. Однако! Как бы сильно Пака не привлекала идея увидеть этого парня, скажем, с гитарой, его обезумевшее в последнее время сердце вряд ли нормально перенесёт такую картину. Совершенно не исключено, что кто-то опять полетит вниз с той же высоты, что Чонгук в Кактусе. И вероятность того, что этот кто-то будет Чимин составляет примерно девяносто девять процентов из ста.       Восклицание Чимина глушит гудок машины, потому что загорается зелёный, а они стоят, пялясь друг на друга. Пока парни после красноречивого напоминания явно раздраженного водителя идут через переход Чонгук молчит, а Чимин всё не может успокоиться, теперь полностью осознавая, что его Ореховый Убийца заставляет его не просто нервничать, он даёт почувствовать столько всего, что всё ещё немного страшно. Чимин восхищен, взволнован, горд и самую малость по уши. Чон Чонгука придумали какие-то писатели или сценаристы. Нельзя уместить в себе всё и сразу. Нельзя так легко умудряться заставлять сердце Чимина биться быстрее.       — Какой твой любимый инструмент? — спрашивает Пак после недолгой паузы.       Ему катастрофически не хочется завершать разговор, а если собираешься не дать диалогу умереть совершенно точно нужно задавать вопросы. Много вопросов. Они помогут не только не дать тишине создать неловкость, такую неуместную сейчас, но ещё и раскроют по-прежнему загадочного парня чуть больше. Чонгука хочется изучить от и до. Что он любит есть? Имеется ли у него такая же бесящая аллергия, как у Чимина? Знает ли он, что очень многие люксовые компании тоже тестируют свою продукцию на животных и поощрять подобное покупками совершенно не стоит?       Чонгук задумывается из-за инструментов, поднимая голову к небу, и Чимин хочет спросить какое именно число входит в это размытое «несколько», насколько оно огромное, если приходится так долго думать.       — Укулеле, наверное, — наконец отвечает Чонгук, поворачиваясь к Чимину и снова шагая задом наперёд. — Хотя я вчера и сегодня не выпускал из рук гитару пока был дома. Это, кстати, из-за тебя.       Всё же гитара в список входит.       — Что? — смеётся Чимин, придерживая Чонгука за футболку, когда мимо них проходит женщина с собакой на поводке. — Каким я боком к твоей гитаре?       Пока что касания к одежде — самое большее, что Пак может себе позволить. Чонгук его обнимал, ради всего святого, Чимин на него крепления для банджи джампинга надевал и всё это явно куда более интимно, чем одна лишь идея коснуться открытых участков кожи на предплечье, чтобы предотвратить столкновение с посторонним объектом, но… страшно перейти и эту грань. Пока что Чимин не уверен, что готов касаться Чонгука без каких-либо последствий. Стоит чуть дольше повременить, успокоиться как следует, вернуться к заводским настройкам уже полностью перед тем как позволять себе это.       — Это твои One Direction.       — О мой Бог, — теперь улыбка настолько широкая, что Чимин может поспорить — у него все десны видны. — Так странно слышать о них от тебя.       — Странно то, что вчера мне настолько понравилась мелодия «Through The Dark», что я её уже выучил.       Прикрывая рукой лицо, Чимин смеётся, совершенно не отдавая себе отчёта, второй рукой снова хватает Чонгука за футболку, когда на них идёт очередной прохожий и мальчишка, видимо решив спасти чуть вышедшую из-под контроля нервную систему своего одноклассника из-за такой порции прикосновений, наконец разворачивается как следует. Они продолжают посмеиваться, не говоря ни слова. Чимину так хорошо в этот самый момент. Он уже говорил, что с Чонгуком было странно комфортно ещё тогда в мае, но сейчас, зная, что их симпатия взаимна и они совершенно точно двигаются к чему-то большему, чем просто совместные прогулки, Паку хочется идти до тех пор, пока не отсохнут ноги. Хочется не терять из поля зрения человека рядом, не отрываться ни на секунду, чтобы ни в коем случае не упустить чего важного, ни единого раза, когда чужие веки опускаются, чтобы тут же подняться и не прерывать зрительный контакт на слишком долгое время.       — Где твои сандалики? — неожиданно спрашивает Чон, опуская взгляд на белые кеды Чимина.       Пак тоже смотрит на свою обувь. В голове всплывает мысль о том, что Тэхён сегодня говорил о их сандаликовых разговорах. Он назвал их с Чонгуком болванами, и знаете что? Даже если это так, Чимин не против, потому что ему весело от прозвучавшего вопроса. До семнадцатого дня рождения рукой подать, но, увы, делать то, что все нормальные подростки — видимо всё ещё не для него. Просто… Чимин ни разу не был на вечеринке, не состоит ни в одной «тусовке», не интересуется тем, что могло бы обеспечить его целой командой приятелей, ровно дышит к алкоголю и любым способам повышения собственного статуса в школьной иерархии, так что вот такие прогулки с разговорами на абсолютно не крутые темы Паку приходятся куда более по душе, чем даже вчерашний салют. Нет, не подумайте, стоять рядом с парнем, который вот-вот докажет насколько сильно Чимин ошибался насчёт тех самых бабочек, создавать собственную вселенную пока всё, кто не получил приглашения, без малейших угрызений совести остаются за бортом, более чем прекрасно; но быть причастным к тому, что происходило несколькими ступеньками ниже не так уж сильно хочется. Салют красивый, но Чонгук интересней.       — Сегодня утром я не злился.       — О, так это «злые сандалики»? Знак плохого настроения?       Чимин прыскает и прежде чем напоминает себе, что рядом не Тэхён, вполне ощутимо стукает Чонгука по плечу, снова прикрывая рот ладошкой.       — Отстань от моих сандаликов, — теперь смеются они оба и Чимину приходится приложить немало усилий, чтобы не пялиться настолько влюблённо и не выдать себя с потрохами прямо сейчас; в этот самый момент он искренний на все сто процентов из ста, если Чонгук захочет, и если он умеет правильно всматриваться в эмоции людей — увидит всё без малейших нюансов. — И, чтобы ты знал, они называются биркенштоки.       Сначала Чонгук просто присвистывает, но потом, коротко хохотнув, деловито выпячивает нижнюю губу, будто принимает свое поражение в этом баттле осведомлённости.       — У-у, небось гуглил название полночи, — Чимин снова со смехом замахивается, но Чонгук отбегает на несколько шагов вперёд. — Что? Это ты вчера их сандаликами назвал.       Смеясь, они проходят ещё несколько кварталов, как-то снова возвращаясь к разговорам обо всём и сразу. О музыке, Харлоу и Тэхёне (и Чимину странно не по себе от того что Чонгук не знает о вчерашнем инциденте и всё ещё продолжает думать, словно у этих двоих может что-то получиться), о красках и укулеле Чонгука. О первой партии Гарри Стайса в «Home» и о том самом мюзикле мисс Ло, где Чимин впервые увидел Чонгука, впервые задержался на нём взглядом подольше. Когда признал, что один из его одноклассников, парнишка с фамилией Чон, очень даже симпатичный. Тогда они даже понятия не имели кто что из себя представляет. Чимин довольно тихий одиночка, Чонгук — один из самых популярных людей в школе. При том, что никак не связан со спортом, тусуется с баскетболистами и даже некоторыми футболистами, и почти каждый ученик знает его имя, несмотря на то, что парень вообще-то второкурсник. Им было не по пути, дороги этих двоих почти не пересекались, не имели общих перекрёстков, но хватило всего парочки общих уроков для того, чтобы появились возможности для сближения. Что в Чимине так заинтересовало Гука? Из-за чего они оказались в этом самом моменте? Об этом спросить определенно стоит, но от чего-то Чимин решает, что сейчас не слишком подходящее время. Вдруг подобная тема Чона смутит? Лучше уж придерживаться более нейтральных обсуждений.       Они, разговорившись о школе, окончательно сворачивают к тому самому мюзиклу, что сейчас куда более безопасный чем причина начала ореховых отношений.       — Я ради мюзикла пересмотрел фильм примерно двести раз.       Чимин тоже видел «33 несчастья» далеко не один разочек. Он любит этот фильм, любит Джима Кэрри и когда в школе только-только пополз слушок, что мисс Ло собирается сделать по его мотивам мюзикл, Чимин совершенно точно знал, что пойдёт на него. Тэхён, конечно, был там по другой причине, Гвен играла одну из актрис труппы графа Олафа (у неё даже слов не было, но раструбила она об этом, будто роль ей выпала не меньше чем Вайолет Бодлер, стыдоба-то какая), но Чимину и правда была интересна сама задумка.       — Я надеялся, что получу роль Олафа, но её отдали говнюку Рэю Миллеру.       — Ну, для новенького сыграть мистера По это уже знаешь ли ого-го.       Чонгук поджимает губы, выглядя при этом самым очаровательным образом.       — Да, знаю, но я очень хотел эту роль. И с Рэем у меня личные счеты.       — Только не говори, что это какая-то фигня из-за девчонки.       Все разговоры про ориентацию Чонгука кажутся не такими уж важными после вечера с тако и последующего признания о шоколадках, какая разница кто привлекает этого парня больше? Чимин не ревнивый (кажется, Джиу совсем немного стала странным исключением), вряд ли от него можно ожидать проявления каких-то собственнических замашек, как бы Чонгук себя не охарактеризовал, геем, би или вдруг сбрендившим натуралом, если они продолжат всё то, что происходит последнюю неделю и таки выйдут за рамки вот этой пока что довольно шаткой дружбы, Пак не будет насторожено себя вести вообще ни с кем, не станет следить не липнут ли к Чонгуку черлидерши и точно не начнёт смотреть на всех с кем тот общается как на врагов.       Боже, Пак Чимин сошёл с ума. Одноклассник позвал его пройтись за компанию, а он уже во второй раз отношения себе придумал. Ему, кажется, двенадцать, а не шестнадцать. Потому что как иначе объяснить своё поведение мальчишка не знает.       На горизонте виднеется обшарпанная стена закрытого кинотеатра и это означает — они почти у цели. Чимину совсем не хочется признаваться, но он устал, дорога оказывается чуть длиннее, чем казалось в начале, от этого ноги абсолютно заслуженно начинают вибрировать.       — Хуже, — Чонгук снова поворачивается задом наперёд, прикусывая губу. — Из-за песни.       Только-только Чимин открывает рот, чтобы спросить, что это чёрт возьми значит, Чонгук поднимает руки в примирительном жесте, тут же продолжая:       — В своё оправдание скажу, это моя любимая песня и я слушаю её практически каждый день уже три года, а Рэй — дерьма кусок.       Чимин Рэя знает только с виду, а этого как-то маловато для того, чтобы согласиться с таким званием или же наоборот начать убеждать Чона, что тот заблуждается.       — Что он сделал? Сказал, что песня дурацкая?       — Хуже, — снова со всей серьезностью повторяет Чонгук и Чимин на это смеётся. — Он врубил её на репетиции и сказал, что собирается трахнуть Холлад под неё на выпускном.       — Фу-у, — морщится Чимин, но хихикать не перестаёт. — Зачем о таком вообще распространяться?       — Вот именно! А это моя песня!       — Я даже не знаю, что за песня, но мне уже страшно.       — «Falling». Знаешь Chase Atlantic?       Чимин пытается прикинуть слышал ли её. Название исполнителя вертится на языке, это что-то знакомое, но нельзя быть уверенным он сам слушал их или же Тэхён просто что-то упоминал. В любом случае это не тот же уровень что с One Direction или хотя бы Тэхёновым Тэмином. Чимин не фанат этого исполнителя, но если твой друг в определенный период времени слушает только парочку песен одного и того же певца тут хочешь не хочешь, а некоторые песни выучишь практически наизусть, даже если они на незнакомом языке.       — Не знаю.       Чонгук останавливается. Чимину тоже приходится, хотя бы для того, чтобы не врезаться.       — Ты… — выглядит так, будто Чон собирался спросить «как ты мог?» и тут его можно в каком-то смысле понять, но выражение полное недоверия не даёт почувствовать всю серьёзность его негодования. Чонгук выглядит мило даже если ему хочется начать разворачивать драму из-за любимой песни, так что Пак просит себя сдержать улыбку из-за происходящего. — У тебя есть с собой наушники?       Кивнув, Чимин лезет в карман за своими аэрподсами, наконец хоть как-то скрывая довольное выражение и только когда улыбку удаётся в который раз спрятать за прикушенной губой протягивает Чонгуку то, что тот просил.       — Телефон? — не церемонясь парень вставляет один наушник себе в ухо, а другой — Чимину, стараясь не касаться кожи, похоже, тоже чтобы не пускать лишний раз ток по пальцам. — Извини, я отдал свой в ремонт после вчерашних красок, заберу только завтра утром.       — Да, я знаю, — Чимин достаёт свой с кармана, быстро снимает блокировку и протягивает Чонгуку. — Я писал тебе утром.       Прежде, чем пролистать приложения Чон поднимает на него взгляд, но надолго не задерживается.       — Что ты писал?       — Ничего важного, — это действительно так, Чимин всего лишь проснулся с мыслями о Чонгуке, ему хотелось поговорить с ним сразу, но что там важного, кроме внутренней потребности в общении? Правдивую причину сказать смелости не хватит, поэтому Пак торопится перевести тему. — Ты собираешься включить мне свою песню?       — Ага, — в наушнике звучит звук набираемого текста.       — А если я скажу что-то не то и мы больше не сможем быть друзьями? — посмеивается парень.       — Я не собираюсь с тобой дружить.       Как бы это не было глупо, Чимин прыскает, словно подавился воздухом, а потом коротко и максимально неловко смеётся. Все его мысли по дороге к этому самому моменту растворяются в воздухе так же быстро как пар от горячего напитка. Вот и приплыли. Неожиданные сюрпризы это конечно круто, но вот такие… Чимин не слишком жалует те неожиданные повороты, из-за которых он чувствует себя идиотом.       В тот же момент, когда улыбка Пака становится максимально натянутой до Чонгука доходит, что именно он сморозил, если судить по его шокированному выражению лица. Не теряя больше ни секунды, отрывается от телефона, в шоке уставившись на парня напротив, и от одного его вида начинает казаться: он усиленно пытается решить стоит ли ему разрыдаться сейчас или чуть попозже наедине с собой.       — Нет-нет, — Чон упирается рукой в плечо Чимину, не совсем понимая, как объяснить всё так, чтобы быть правильно понятым. — Я не в плохом смысле.       Хороший смысл в том, чтобы не становиться друзьями? Такое бывает? Чимин на это удивлённо поднимает брови и Чонгук роняет голову вниз, обреченно простонав.       — Я имел в виду… — снова выпрямляется Чонгук, но руку с плеча не убирает, так словно Чимин может сбежать.       Это отличная возможность убедиться, что не один Чимин тут занимается чёрт знает чем. Пока Пак наблюдает за внутренней войной морщащегося мальчишки, Чонгук практически зеркалит всё, что испытывал Чимин вчера перед домом. Наверняка, если бы он чуть раньше узнал, что Гукова неловкость и язык без костей слишком часто решают дойти до максимальной отметки абсурда именно рядом с Чимином, он бы не злился на себя так часто. Если бы кто-то рассекретил всю недошедшую до него информацию. Например рассказал бы столько времени Чону понадобилось для того, чтобы собрать смелость в кулак и таки прийти повторно в Кактус после того самого столкновения; намекнул бы, что теперь парню, похоже, снова нужно проворачивать ту же последовательность, убеждать себя не дрейфить и быть достаточно крутым и взрослым, чтобы довести всё до того, чего ему уже столько времени хочется.       — Я просто…       Пока Чимин продолжает стоять, хлопая ресницами, смутившийся парень усиленно старается придумать что ему нужно в такой ситуации сказать. Чонгук снова стонет, но Чимину, к сожалению, не видно, что тому куда больше хочется завыть.       — Вот дерьмо! — Чимин перестаёт кривить губы в напряженной улыбке и Чонгук решает, что не стоит ничего придумывать, лучше просто сказать как есть. Секреты между ними всегда усугубляли ситуации и делали всё лишь хуже, так что сейчас наверняка не стоит наступать на те же грабли, а выложить правду такой как она есть. С шоколадками же у них прокатило? — Я хотел сказать, что мне бы очень хотелось не просто дружить с тобой.       Чон себя не видит, но ему сейчас совершенно не требуется смотреть на собственное отражение, чтобы убедиться: его уши и лицо горят так же ярко как верхний цвет светофора.       Пак снова неловко смеётся, совсем не помогая справиться с внезапно вспыхнувшим лицом. Это происходит от очередной неловкой ситуации и неловко в этот раз снова обоим. Вот только пока Чимин пытается переварить очередное признание он совершенно не думает, что в голове Чона крутятся куда больше снедающих мыслей.       — Нет, чёрт, нет, я не… — глубоко вдыхает и выдыхает, надув щёки. — Я уже сказал тебе, что ты мне нравишься. Но если ты ничего не хочешь или у вас с Тэхёном уговор, мы можем быть просто друзьями.       Чимин поджимает губы не зная, что ему ответить. Это своеобразное подтверждение всех тех возможностей и подозрений, что роились в голове всю дорогу почему-то обеспечивает белым шумом вместо вселенской радости. Чимин такой неудачник. У него так плохо с эмоциями. Радостные они или напротив такие же, как то ужасное чувство вины из-за которого он кинулся в объятья Гарри, а потом Чона, Чимин в любом случае ведёт себя как идиот и как с таким жить совершенно непонятно. Мысль «Чонгук хочет с тобой встречаться!» хоть задерживается в голове, но с тормоза его не снимает и Чимин понимает то, что ему только что сказали, но осознать пока что не совсем получается. Если бы у него имелась кличка, это наверняка было чем-то вроде «тугодум» или «вождь медленности». Чонгук выглядит так, будто вот-вот может заплакать и это немного приводит в чувство, потому что хоть Чимин не переваривает до конца то, что ему только что озвучили, не может не признать насколько его одноклассник хорошенький даже при том что выглядит так словно готов рассыпаться от накатившего отчаянья.       — Пожалуйста, не ненавидь меня.       Всё же выходит улыбнуться искренне.       — Я тебя не ненавижу.       На это Чонгук тоже улыбается и даже облегчённо выдыхает, прикрыв глаза. Чимин прикусывает щеку изнутри, добавляя:       — И наш уговор с Тэхёном расторгнут.       Удивление во взгляде Чонгука настолько явное, что Чимину хочется из-за этого снова рассмеяться. Гудение воображаемых пчёл в голове чуть утихает, тепло от Гуковой ладони снова становится ощутимей и тот самый легкий шок от очередного маленького сбывшегося желания наконец начинает отходить на второй план. Чонгук хочет с ним встречаться. Чимин нравится Чонгуку и это взаимно. Для подростковых и так бурлящих нервов это как взрыв, настолько сильный, что смех сдерживать совершенно невозможно. Это Чимин и делает, тихо посмеивается, пока Чонгук, кажется, что-то там высчитывает в голове.       — Мы будем слушать песню или нет? — Пак машет рукой в сторону магазина, к которому они не дошли буквально пару шагов. — Мы почти у цели.       Чонгук наконец отмирает, перестаёт опираться на него и возвращает своё внимание к чужому телефону. Он снова бросает взгляд на Чимина, будто желая убедиться, что ему не послышалось, мальчишка перед ним абсолютно реальный и прямо сейчас стоит рядом, улыбаясь. Они двигаются с места в тот же момент, когда палец Чонгука нажимает на «плей», и Чимин наконец слышит любимую песню его Убийцы. Чонгук представлялся ему любителем Novo Amor или Sleeping At Last, но то, что слышится в его наушнике чуть отличается от собственных ассоциаций с мальчишкой.       Вот и новое подтверждение старого открытия: Чон далеко не такой, каким может показаться сначала.       Когда они оказываются в магазине, телефон Чимина по-прежнему у Чонгука в кармане, а в наушниках продолжается та же песня. Чимину нравится. Особенно мелодия. Нет, не подумайте, текст тоже более чем классный, но мотив такой, что хочется схватить Чонгука прямо посреди магазина, развернуть лицом к себе и наконец пережить первый в жизни поцелуй. Вот только Пак Чимин хоть и не трус, но и далеко не смельчак с передовой линии. С радикальными решениями всё не так просто как с предложением уходить со школы вместе.       Он наслаждается музыкой, осознанием того, что Чонгук позвал его с собой, снова собирается проводить до самого дома и атмосферой магазина с художественными принадлежностями. Чимин пытался рисовать. Его мама графический дизайнер, так что мальчишка ходил в художественную школу в младших классах, но всё было настолько провальным, что даже вспоминать стыдно. Тэхёну с этим талантом повезло больше. Чонгуку наверняка тоже, хоть Чимин и не видел как тот рисует. Но он определённо должен быть неплох, считайте это седьмым чувством или третьим глазом.       Чонгук отдаёт написанный от руки список консультанту, улыбаясь с извиняющимся видом переминающемуся с ноги на ногу Чимину. Когда песня начинает играть по второму кругу, Пак решает отойти от кассы, не дожидаясь Чонгука с консультантом, и осмотреться. Он настолько ничего не понимает в вещах, расставленных на полках, что выть хочется. Чонгук наверняка был бы впечатлён заведи Чимин разговор о мольбертах или чём-то таком, но, увы, это невозможно. Вместо разговоров Чонгук кивает на вопросы работника: подходят ли те или иные баночки, а Чимин перебирает ценники и висящие кисточки, немного с удивлением вслушиваясь в то, что поют два парня из таки неизвестной ему группы. Это довольно… взрослая песня. И она совершенно точно подходит тому Чонгуку, которого знают лишь по характеристиках «популярный», «красивый», «тусуется с выпускниками». Но с образом того парня, что несколькими минутами ранее чуть не умер из-за собственной неловкости, слова «потому что все, что ты делаешь, кричит: больше наркотиков» как-то не слишком вяжутся. Что Чонгука в ней так зацепило? Что такого откликнулось внутри, раз песня стала любимой? Остаётся лишь надеяться, что такую загадку Паку удастся разгадать.       Когда трек начинает играть в третий раз, Чимин уже мычит себе под нос мотивчик и оказывается напротив стеллажа с разрисованными вручную чашками, тарелками и другими штучками. Здесь довольно дорого, решает Чимин, боясь притронуться к пузатой чашке с миньйоном, потому что рисковать не хочется. Если повредит — снова урежет свои карманные деньги; одна чашка стоит как целый штраф от Женевьевы, так что спасибо, Чимин просто посмотрит. Люди продающие здесь свои творения явно с правильно растущими руками, но, если честно, Чимин не находит ни одного предмета, который вызвал бы бешенный восторг. Его избаловала дружба с Тэ, потому что после всех носков и быстрых скетчей Кима теперь сложно ахнуть от чьей-то работы. Если бы Тэхён начал продавать плоды своих трудов, они наверняка стоили бы ничуть не меньше чем, скажем, вон та чашка с надписью «высплюсенье». Надпись классная, но Чиминов друг так же как и он сам мастер по созданию всяких словечек.       Тэхёну определённо стоит открыть собственный магазин носков. Чимин готов быть там продавцом-волонтёром. Он самый идеальный кандидат на эту должность. Никто не разбирается в Кимовых шедеврах так же безупречно как Пак Чимин.       Мальчишка стоит на носочках, изо всех сил вытягивая шею, чтобы получше рассмотреть стеклянного снеговика со смешно нарисованным ртом, когда Чонгук шурша пакетами, оказывается рядом. Разговор завести не пытается ни один из парней, возможно, Чону должны ещё что-то отдать или же он вспоминает не забыл ли чего. Они вместе разглядывают стеллаж до тех пор, пока Чонгук вдруг не хихикает и поворачивается к Чимину, встречаясь с его любопытным взглядом.       — Можешь подождать за дверью?       Это ещё что за вопрос такой?       — Что? Почему?       Чонгук уже для себя решив, что сейчас одному из них жизненно необходимо выпереться на улицу, отдаёт парню пакеты в обе руки и собственными руками разворачивает лицом к выходу.       — Просто подожди меня на улице.       — Что ты задумал?       Чонгук смеётся, толкая кое-как сопротивляющегося мальчишку до тех пор пока он действительно не оказывается за дверью.       — Дай мне две минуты.       Выбора у Чимина нет, потому что автоматическая дверь закрывается, после того как Чонгук доводит его до самых ступенек, а потом бредёт обратно. Через стекло Пак всё ещё может пялиться на улыбающегося парня, но тот жестом просит повернуться и Чимину не остаётся ничего кроме как, послушаться, демонстративно закатив перед этим глаза. Боже, лишь бы он не удумал ему купить одну из тех чашек. Чимин бы к ней даже не притронулся. Она бы стояла на полке рядом с его призами за выигранные олимпиадами по химии. Возможно в отдельном стеклянном кубе, чтобы говнюк Джисон не решил заварить в ней свой фруктовый чай и не оставил в комнате на неопределенное время. У Чимина так уже тарелка пала смертью храбрых.       Остаётся лишь надеяться, что Пак ошибается.       Пока Чонгук что-то делает в магазине, Чимин послушно не пытается разглядеть его через стеклянную дверь (хоть любопытство доходит почти что до критической отметки), и садится на верхнюю ступеньку, не заботясь ни о чистоте, ни о том, что подумают о нём прохожие. Сегодня он действительно устал, должно быть как только голова коснётся подушки волшебная лодочка унесёт его в страну снов буквально по щелчку. Так странно чувствовать это сейчас, быть уставшим и безгранично довольным одновременно; хочется побыстрее получить заслуженный после рабочего дня отдых и ни в коем случае не двигаться с этого самого места.       Солнце уже село, на улице зажглись фонари, освещая всё мягким желтым светом, и этот момент кажется Чимину таким красивым. Чистым волшебством. Ноги ноют, в наушнике парни всё ещё поют «и ты продолжаешь падать, детка, пойми это» и прямо в этот момент, дожидаясь Чонгука, Чимин решает, что счастлив. Ему так хорошо, что хочется заверещать, как тогда при прыжке с вышки. Всё вокруг с музыкой преображается и воспринимается совсем по-другому. О чём бы не пелось в песне, чем бы Chase Atlantic не вдохновились для этой композиции, она вписывается как самый идеальный саундтрек в сериал о шестнадцатилетнем парне, у которого начинается целая новая глава в жизни. Почему-то осеняет именно у порога художественного магазина. Чимин вот-вот начнёт писать на совершенно чистой странице собственной судьбы и без малейших сомнений он собирается начать первую строчку с имени «Чонгук».       Удивительно, как появление всего одного человека может изменить нечто неуловимое внутри. Пак столько времени злился на родителей, себя и проклятый Кактус, но стоило Гуку всего неделю регулярно напоминать о существовании их взаимной симпатии, как пожелания доброго утра снова начали звучать искренне.       Чимин в восторге. В эту самую минуту он считает, что жизнь у него отличная и он благодарен за неё, даже если именно она напихала в него килограммы противоречивых чувств и кое-каких загонов.       Когда Чонгук наконец выходит, парень не прекращает всматриваться в прохожих и мелькающие машины до тех пор, пока его одноклассник не останавливается напротив него так же улыбаясь.       — Я хочу, чтобы ты открыл это дома и хочу увидеть твою реакцию одновременно.       Это всё-таки подарок. А Чимин с пустыми руками, и это вообще-то нечестно!       Протягивая запакованный конверт, такой, что обычно используют для денег, Чонгук едва держится, чтобы улыбка не превратилась в хохот.       — Что это? — спрашивает Чимин, принимая протянутый презент и, всего на секунду подняв голову, молча радуется, что это хотя бы не дорогущая чашка.       Вот тогда-то Чонгук и прыскает, не выдержав.       — Ладно! — смеётся, наблюдая как Чимин разрывает только что склеенную бумагу. — Только не бей меня!       Теперь Чимин хмурится, совсем не понимая что там такое. Он лезет пальцами внутрь, доставая что-то упакованное в пузырчатую плёнку. Это что-то небольшое и прямоугольное. Что-то из-за чего Чонгук вот-вот взорвётся от притока крови к лицу или съест собственные губы.       Чимин снимает пакеты с запястья, чтобы ничего не мешало и, когда наконец снимает плёнку, понимает почему Чонгук первым делом попросил не драться, а теперь давится смехом.       Сначала Чимин стонет, когда поворачивает к себе задом голубой чехол для телефона с огромным нарисованным кактусом, а потом, услышав наконец мальчишеский хохот, смеётся тоже.       — Ты что, издеваешься?       Чонгук вот-вот задохнётся, настолько остроумной ему кажется собственная шутка. На стеллаже были чехлы, но Чимин как-то не обратил на них внимания занятый разглядыванием посуды, а Чонгук вот не прошёл мимо.       — Я тебя ненавижу, — с улыбкой бросает Чимин, рассматривая улыбающийся кактус в очках. У него коричневые волосы, радужный горшок, пририсованные в углу сердечки и всё это в целом выглядит мило, но… Это кактус! — Хочешь убить меня?       Посмеявшись ещё какое-то время, Чонгук выпрямляется, успокаиваясь, и забирает стоящие рядом с Чимином пакеты.       — Просто он напомнил мне о тебе, — снова хихикает. — И о том, как вы с Тэхёном обожаете кактусы.       Посмеиваясь в ответ, Чимин спрашивает:       — Тэхёну ты тоже купил?       Но на это Чонгук отвечать не торопится. Он всё с такой же улыбкой осматривает Чимина.       — Нет, — тихо отвечает он, уже не так сильно прикусывая губу, и… снова опускает глаза на низ Пакового лица.       Они просто безнадёжные. Чимин по глупости считал, что с популярным парнем проще, они всегда кажутся более опытными, более уверенными, но Чонгук буквально такой же, как он сам. Если не хуже. Им наверняка туго придётся с первыми шагами и, похоже, эта ответственность таки ляжет на Чимина. Или нет? Пока что первые шаги приходилось делать Чонгуку, но сейчас… Перейти к главе «поцелуи» хочется определенно не одному Паку и, как видите, они всё ещё сидят и смотрят друг на друга. Чимину надо бы придумать план первого поцелуя. Как именно ему стоит провернуть это с Гуком, каким образом они должны оказаться на том мостике и не исключено, что займётся он этим как только придёт домой, а сейчас, увы, приходится сглотнуть из-за пристального взгляда и разыгравшегося воображения, что начало так безжалостно подкидывать возможные варианты того, как это всё могло бы выглядеть.       Вдох-выдох. Пак Чимин, будь осторожней с подобными мечтами в людных местах.       — Дай мне телефон, — просит Чимин, протянув руку и тоже затихая, но улыбаться не перестаёт.       Чонгук поднимает глаза, встречаясь взглядом, и лезет в карман, доставая оттуда конфискованную на время вещицу. Песня всё так же играет на повторе и Чонгук её и так обожает вне зависимости от времени и погоды, но в тот самый момент, когда Чимин снимает свой обычный черный чехол с телефона и без сожалений выкинув в мусорку рядом со ступеньками меняет на тот, что с кактусом, Чонгук думает, что «Falling» ещё никогда настолько прекрасно не звучала. Впервые в жизни мелодия так идеально вписывается как фон для мальчишеской улыбки и пальцев, пробегающих по нарисованному кактусу.       — Спасибо, — в конце концов выдыхает Чимин, вдоволь насмеявшись.       Он запихивает телефон в нагрудный карман своей полосатой рубашки так и не меняя песню. Сегодня Чимин выучит её наизусть.       — Не за что, — с улыбкой отвечает Чонгук. — Пойдём? Ты не устал?       — Так не терпится меня понести?       Чимин поднимается со ступенек прежде чем Чонгук спохватывается протянуть ему руку, отряхивает задницу от всего, что могло бы на ней остаться после грязной плитки.       То, что вообще-то, да, не терпится, Чонгук решает не говорить, как и многое до этого, вместо этого снова коротко смеётся.       По дороге домой Чимин немного убавляет звук, чтобы не пришлось говорить слишком громко, потому что, нет, никаким молчаливым паузам нет места в их истории, оба слишком заняты попытками разболтать о себе побольше, поделиться историями о шрамах и первом опыте с велосипедом, перечислить все продукты, от упоминания которых лицо кривится как от сильнейшей боли, и несколько раз вернуться к музыке. Чимин потребитель. Он слушает много кого, его без наушников можно встретить только в школе или если того требует определённая ситуация, он понятия не имеет как в жизни выглядят или звучат аккорды на гитаре, о которых говорит Чонгук, но ему, чёрт возьми, даже это интересно. Гук много жестикулирует, ему действительно нравится то, о чём он с такой страстью пытается поведать полнейшему профану в теме музыкальных инструментов, из-за этого не впитывать в себя каждое слово просто невозможно. Этот вечер теперь всегда будет ассоциироваться с блестящими глазами Чона, его белой бейсболкой и «Falling», неустанно повторяющейся из раза в раз.       Наушник приходится вытащить из Чонгукового уха, когда посреди обратного пути звонит мама, прерывая их разговор о идеях для новых мюзиклов. Чимин, забыв, поднимает трубку, тут же слыша «где ты, малыш?», и хочет сгореть на месте в тот же момент, потому что второй наушник у Чонгука и он мамино ласковое обращение тоже слышит. Парень не совсем понимает, что случилось и почему Чимин вдруг засовывает его наушник в кейс, быстро объясняя маме, что просто немного задержался с друзьями и скоро придёт. В конце добавляет «я успею до комендантского часа» и Чонгук хихикает, снова вспомнив о травке, парке аттракционов и кактусе на Паковом чехле. После завершения разговора свой наушник Чимин прячет тоже, теперь без музыкального сопровождения слушая рассказы Гука о подготовке к шоу, о том сколько раз он произнес «А как же ростбиф?», прежде чем у него получилось идеально, но, увы, этого так никто и не оценил.       У сквера они садятся на лавочку передохнуть, потому что ноги одного работяги вот-вот устроят протест и откажутся идти дальше. Чонгук великодушно предлагает ему свою спину и даже присаживается на одно колено с пакетами в руках. Это настолько смешно выглядит, что у Чимина начинает болеть живот. Гук похож на дамочек с гантелями в спортзале, положение такое же как при выпаде вперёд и лицо при этом максимально серьёзное, что делает всё только комичней. Как сильно Паку бы не хотелось оказаться прижатым к Чонгуку, он всё же не решается на это. Он устал, да, но ни за что бы не позволил Чонгуку тащить его.       Лучше уж объятья.       Боже, Чонгука так классно обнимать, что словами не передать. Его наверняка природа именно для этого и создала. Чтобы Пак Чимин — самый главный ненавистник рисунка на собственном чехле — закидывал руки ему за шею, приподнимался на носочки и прижимался настолько близко, насколько это вообще возможно. Но, к сожалению, вместо этого они делают привал на лавочке. Вернее, Чимин делает. Чонгук, видимо, разойдясь вовсю из-за их болтовни, изображает тираннозавра не хуже самого Джима Кэрри в фильме, и Чимину приходится хвататься за щёки, потому что челюсть уже горит от продолжительного хохота. Чонгук смеётся тоже. Он пытается доказать Чимину, что идеально умеет говорить на языке Солнышка, опять же не хуже, чем граф Олаф, но у него не получается из-за смеха. Он серьёзно просит Чимина успокоиться (его отчаянное «ну пожалуйста!» сквозь смех с приподнятыми в мольбе бровями делает ситуацию только хуже) и помочь ему собраться, но Пак даже отвернувшись, даже закрыв лицо руками, не может перестать трястись почти что в истерике, и изобразить детский лепет Чонгуку не удаётся. Зато он окончательно сгибает Чимина пополам от хохота своим акцентом капитана Шема. Этому чуду действительно очень зря не дали главную роль. Из него получился отличный мистер По, но всё же Рэй Миллер и в подмётки не годился Чонгуку в образе графа.       Чимин очень надеется, что в следующем семестре мисс Ло не прогадает с подбором актеров.       Он, нисколько не стесняясь, хвалит Чонгука, когда они снова возобновляют движение и обещает посетить его следующий спектакль вместе с Тэхёном. И даже вызывается принести цветы. Чонгук на последнее, посмеиваясь, возражает.       Когда они подходят к дому семьи Пак, оба просто в невероятно отличном настроении. Вымотанные (особенно Чимин), но ни секунды не пожалевшие, что намотали очередной почти что десяток километров. В окнах первого этажа горит свет, так что мама, скорее всего, ждёт Чимина, а значит постоять подольше на улице не получится. Их могут заметить.       — А ты не хочешь помочь Джиу с магазином?       Чимин хмыкает.       — Если я начну что-то там рисовать, я только усложню вам работу, потому что придётся исправлять мои косяки.       — Ну там ведь требуется не только кисточками по стене мазюкать.       — Я… — Чимин хочет. Это звучит куда интересней, чем всё, что он обычно делает по вечерам, если только не пропадает где-то с Тэхёном и там будет Чонгук. Это кажется отличной идеей. — Хосок ведь позвал Тэхёна одного.       — А я зову тебя, — пожимает плечами Чонгук.       — Ты уверен, что можешь приглашать с собой друзей?       Чонгук поднимает пакеты вверх одной рукой, обращая всё Паково внимание на них.       — Они заставили меня идти пешком за красками из-за тупого спора. А у них обоих есть машины.       Из-за недовольного тона у Чимина снова не получается сдержать улыбку и через пару часов, когда на лице не останется ни следа от косметики он наверняка даже не удивится, если заметит, что на щеках образовались трещины. Ради Бога, он даже вспомнить не может когда в последний раз так много и так сильно смеялся!       — Я теперь могу всю старшую школу туда позвать и пусть кто-нибудь мне попробует хоть слово сказать.       Теперь они снова хихикают оба. Их прерывает будильник Чимина с названием «Беги домой!», а это значит, что у него десять минут до десяти и они с Чонгуком провели вместе больше часов, чем когда-либо. Забавно как быстро проходит время, когда рядом с тобой есть тот, кто это время раскрашивает во все цвета радуги.       Чимин блокирует телефон, глубоко вздыхая. Ему не хочется говорить «спокойной ночи» или расходиться, даже несмотря на то, что ноги так болят, будто Чимин оббежал всю Америку от и до. Он уверен, как только ступни окажутся свободными от кед, из них пар пойдёт.       — Напиши мне завтра, хорошо? — говорит Чимин, всматриваясь в мальчишеское лицо сегодня по-особенному светлое из-за убранных волос. — Как только заберёшь телефон.       Если после их вчерашних переглядок Чимин так бешено нуждался в порции разговоров, то что будет завтра даже представить страшно.       Чонгук кивает в ответ на эту просьбу-приказ и у Чимина уже на языке вертится привычное «пока», но не срывается, потому что его вдруг целуют в щеку и всё будто замирает.       Земля перестаёт вращаться, потому что Пак Чимина поцеловали. И не кто-то там, а его милый одноклассник — невероятный парень по имени Чонгук. И да, если вы думаете, что с ним происходит тот самый сбой системы — вы на сто процентов правы.       Так родственников целуют при встрече, казалось бы, ничего особенного, но в ту же секунду, когда губы Чонгука касаются кожи, внутри что-то переворачивается. Это не прыжок с банджи, больше смахивает на короткое замыкание, из-за которого Пак перестаёт нормально функционировать и всё на что его хватает это приоткрыть в удивлении рот и уставиться на прикушенную губу так же замершего Чонгука.       Он этой губой только что Чимина коснулся, представить только.       Чё-ё-ёрт. У Чимина в голове Error 404, страница осознания реальности происходящего не найдена, и он настолько не понимает, что делать дальше, что хочется научиться замораживать время, как Пайпер из «Зачарованных» и рвануть покричать куда-то в лес.       Боже мой, Чонгук его поцеловал. Это же можно считать первым поцелуем?       Боже, Боже, Боже.       И пока Чимин стоит, пытаясь вспомнить, что такое человеческая речь и как разговаривать на английском, Чонгук принимает эту реакцию за какое-то своё одобрение и повторяет всё. Наклоняется, целуя теперь в губы, и задерживается подольше, чем в первый раз.       У Чонгука мягкие губы и вообще всё… настолько непередаваемо, что самый раз расплыться по асфальту липкой лужицей. Даже при том, что они не на мосту в центральном парке и вообще-то не двигаются, так и замерев, соприкасаются только губами, всё до тошноты идеально. Восхитительно. Чимин закрывает глаза, позволяя себе утонуть в этом робком прикосновении, тёплом летнем вечере с пульсирующей в голове одной-единственной мыслью «меня целует Чон Чонгук». Это совершенно точно считается. Первый поцелуй Пак Чимина случается с парнем, который нравится ему до звёзд перед глазами, и который, кажется, чувствует то же самое к нему. Тут не нужно идеальное место или песню на фоне, достаточно только Чонгука. Все те сценарии, придуманные в голове, горят синим пламенем, потому что от чётко продуманных событий нельзя испытать подобного, невозможно задохнуться от неожиданного прилива чувств как сейчас.       Святые угодники, если бы вы только знали как Чимину хорошо в этот самый момент, насколько у него кружится голова от осознания того, что в дом он войдёт с горящем следом на щеке и вкусом самого лучшего парня на губах.       Первая любовь — наиболее невероятное и волнующее чувство из всех, что только можно вообразить. Они наверняка оба чуть позже так назовут друг друга, оба осознают кем являются в своих историях спустя какое-то время, а сейчас просто отдаются моменту, этой первой нежности и разрывающему грудь восторгу.       Они так и не переходят к чему-то большему, Чимин не узнаёт все прелести поцелуев, потому что Гук отодвигается, бегая взглядом по его лицу, так глупо сейчас боится наткнуться на отвращение или ещё что похуже, но Чимин просто смотрит на него, кажется, не дыша.       Это было вау. Слов не хватит, чтобы описать каждое щекочущее ощущение от всего только что произошедшего. Чего уж тут, Чимин сейчас ощущает себя куда пьянее, чем от того бессмысленного косяка, но Чонгук… Бегает глазами по Паковому лицу, видимо усилено пытаясь понять не ошибся ли он и не является ли Чимин одним из тех людей, кого надо спрашивать перед тем как поцеловать.       Нервный смешок только подтверждает подозрение, что Гук буквально в двух шагах от того, чтобы начать извиняться. Только из-за этого Чимин наконец оживает. Совсем не называет парня дураком и не просит, чтобы тот больше так не делал, а всего лишь улыбается, перенося вес с ноги на ногу. И ему просто прекрасно, во всех подробностях видно как облегчение заполняет Чонгука до краев.       — Я пойду, хорошо? — не опуская уголков рта спрашивает Чимин, а потом, ради всего святого, решает свести с ума одним лишь простым движением: облизывает губы, по всей видимости таки пытаясь уловить вкус Чонгука. — У меня осталась пара минут.       Ладно, может Чон в следующий раз спросит против Чимин того, чтобы Чонгук его целовал или нет. Сегодня будет достаточно улыбки и едва заметного румянца (за который Пак пристыдил бы себя, если бы не был настолько занят собственными ощущениями).       — Спокойной ночи, — тихо прощается Чонгук, покачиваясь с пятки на носок.       — Да, — выдыхает Чимин, но с места не двигается. — И тебе.       Парни стоят, уставившись друг на друга, но никто не спешит сделать хотя бы один шаг. Чимин всё ещё не в состоянии собрать себя обратно, рассматривает парня перед собой, никак не догадываясь, что в этот самый момент Чонгук во всю занят размышлениями насколько хорошей идеей будет коснуться этих невозможно манящих губ ещё раз. В этот раз схватиться рукой за шею и сделать всё не настолько невинно. Чонгук знает как надо, он в этом мастер (даже если это не совсем так). Ему плевать что получится в итоге, сейчас просто появляется острая необходимость срочно захватить полную губу между своих и, возможно, осторожно коснуться языком чужого. Даже от одной мысли дыхание учащается, а внизу живота начинает щекотать, несмотря на то, что они вообще-то у всех на виду и родные парня, которого он только что поцеловал, могут посмотреть на всё как в кинотеатре.       Но будильник Чимина снова звонит, ломая любую возможность зайти дальше того, что уже произошло. Сколько их у него? Сотня? На каждый случай жизни?       Пак прощается ещё раз, едва не целует Чона теперь самостоятельно, но вовремя убеждает себя не делать этого, потому что… если они снова поцелуются, Чимин просто так не уйдёт. Третий раз ведь алмаз? Он будет контрольным, у Чимина точно сорвёт крышу и вечер закончится чем-то странным и неожиданным. Так что, решая не испытывать себя и судьбу, парень уходит, махая Чонгуку с улыбкой. Чувствуя, как внутри взрываются фейерверки не только от поцелуя, а от всего произошедшего сегодня. Из-за этого парнишки, вызывающего далеко не детские чувства.       Сегодня Чимин так просто не уснёт, он настроен смотреть в потолок до глубокой ночи, прокручивая раз за разом то, как приблизилось лицо Чонгука и насколько хорошо быть с ним рядом.       Кажется, Чимин собирается почувствовать щекотку из-за бабочек в животе в самое ближайшее время.