nut killer in the cactus world

      После внезапных ночных купаний Чимин возвращается домой сильно позже того времени, когда они все ужинают. Слава Богу, его, промокшего до нитки, никто не ловит в коридоре, поэтому можно со спокойной душой отправиться прямо в ванную, закидывая белую рубашку вместе с джинсовыми шортами в машинку и ему, если честно, до лампочки, потускнеет она, станет голубой или превратится во что бы то ни было. Пусть хоть самоуничтожится. Не до лампочки становится в тот момент, когда он вытаскивает забытую футболку из кармана и она отливает сине-болотным оттенком. Попытка спасти её холодной водой из-под крана оказывается провальной, не помогают ни мыло, ни его банановый гель для душа, ни даже мамин адски дорогой шампунь. Из-за разрастающегося отчаянья появляется шальная идея радикально отбелить столь драгоценную вещицу зубной пастой (Чимин это с кедами уже проворачивал), но такое зверское издевательство ткань может не пережить, так что от безысходности приходится звать маму, как маленький ребёнок, переключивший нечаянно мультики. Мамы же супергерои? Они знают, как такое спасти, это входит в список их суперсил, а сейчас самое время не поскупиться на их проявление.       Самое обидное, что рубашке хоть бы хны, она всё такая же брезентовая, с яркими зелёными буквами и без единого следа пепси. Даже голубизной не отдаёт. Что это за ткань вообще? Какой-то новый вид полиэтилена для носки, разработанный специально по требованию руководства «The Cactus World»? Наверняка она называется «ткань для незаметных пыток».       Чимин жалуется на свою бессмертную рубашку маме, когда она появляется в дверном проеме в халате, с мокрыми волосами и с кусочком имбирного печенья в руках, и только выплеснув очередной поток недовольства, показывает на испорченную футболку, плавающую в умывальнике. Женщина осматривает последствия невнимательности сына, дожевывая печенье и, опустив её обратно, к огромному сожалению парня, пожимает плечами, вместо заявления, что сейчас по щелчку пальцев всё встанет на свои места.       — Я постараюсь её спасти, но ничего не обещаю.       Расстроенный Чимин только угрюмо кивает, теряя остатки отличного настроения. Ему было так весело с Тэхёном в фонтане, но почему он должен заплатить за это своей горячо любимой футболкой? Что за чертовщина происходит этим летом с его везением?       — Мы отвезём Джисона завтра к тёте Норе. Заехать потом к тебе в парк?       — Фу, нет, никогда. Я там и так каждый день хочу умереть, ещё ваших подколов мне не хватало.       Мама смеётся, пальцами расчёсывая его мокрые, торчащие во все стороны волосы. Что-то мурлыкая себе под нос, женщина сосредотачивается на причёске сына, наслаждаясь такими редкими теперь минутами без «мам, не трогай меня» и недовольной физиономии. Она не перестаёт улыбаться и с виду кажется, что момент благоприятный для…       Пак Хиджин в хорошем настроении, поэтому Чимин, попросив помощи у всех своих амулетов и оберегов (у ка-а-аждого небесного тела), делает новую попытку спастись.       — Мам, — начинает как можно невозмутимей и ласковей, когда пальцы перестают запутываться в его волосах. — Я уже, честно, всё осознал. По самое не хочу осознал, клянусь.       Съезжая вниз по косяку, женщина присаживается в проходе и прикрывает ноги полами халата. Это её привычка — сидеть на пороге. Почему-то маме нравится садиться на входе в его комнату, когда парень бегает после школы, уже с отточенным профессионализмом пытаясь переодеться, вникнуть в рандомную серию «Друзей» и поесть одновременно. Она вроде бы и не входит в комнату, но и снаружи не остаётся. Папа однажды на вопрос Чимина об этом завуалированно ответил, что подобная замашка как-то связана со «Спеши Любить» и каким-то особым посылом, который мама сама себе придумала и конечно же никому не рассказала. У миссис Пак много вот таких особенных штучек, их точное значение знает только она, а остальные просто пытаются догадаться.       — У-у-у, — мама начинает шутливо подвывать, не расставаясь с улыбкой. — Уже сдаешься?       Чимин готов расплакаться, потому что нет, чёрт возьми, он не хочет сдаваться, он не привык, у него всю жизнь другие принципы и правила, но… «The Cactus World» придумал сам Сатана. Так что да, Чимин собирается признать поражение, послать куда подальше гордость и перечеркнуть жирным красным маркером каждое составленное им же самим кредо.       Он задолбался. Поспать подольше хочется не только один раз в неделю. У него каникулы.       — Сдаюсь, только забери меня оттуда. Я больше не могу видеть кактусы или сомбреро, и я теперь всей душой ненавижу карамельный попкорн.       Мама удобней усаживается, коленями заваливаясь на пол ванной комнаты, и с каким-то недобрым прищуром смотрит на сына. Чимин знает — она что-то придумала. Ещё до того, как кто-то начинает говорить. Или просто собирается сказать что-то такое, что Чимину очень не понравится.       — Что-то мне не кажется, что ты отбыл достаточно.       Ну это нечестно!       Очередной театральный всхлип вырывается как-то сам собой. Чимин опускается на пол и сползает до тех пор, пока не обвивает руками талию женщины, сжимая изо всех сил. Это тоже часть их семейных традиций. Оба ребенка четы Пак не слишком дружат с такого типа нежностями, но в этой особенности Чимин всё же умудрился обойти Джисона. Он действительно не часто проявляет какие-то чувства с помощью тактильности — его объятья с родителями в большинстве случаев шуточные и очень редкие. Мальчишка обожает свою семью, с этим даже при большом желании не поспоришь. Всех без исключения. Даже говнюка Джисона, который последние два года где-то у колдунов или волшебных эльфов покупает эликсир роста и пьёт его вместо воды на каждодневной основе. А потом с такой же периодичностью достаёт старшего брата только потому, что уже успел его перерасти (на два сантиметра всего, но это по-прежнему вопиющая несправедливость). Именно этот бесящий нюанс позволяет Чимину оставаться маминым малышом, будучи старшим из детей. И он научился таким маленьким подарком судьбы пользоваться. Мама обожает, когда он ведёт себя, как милашка и в прошлом это помогало ему получать кое-какие приятные штучки типа разрешения не копаться с папой во дворе или сплавить уборку обеих ванных в доме на Джисона, а теперь вот магическая способность вдруг начала барахлить хуже папиного умершего ещё в прошлом году мопеда.       — Пожалуйста, пожалуйста, я буду паинькой.       Сверху хмыкают.       — Я так не думаю.       Видимо, пользоваться Чимин научился, но досконально таким невероятным способом манипуляции ещё не овладел. Выклянчивать дополнительную порцию пирога тёти Норы получалось, а с чем-то поглобальней не сработало. И всегда так! Когда действительно нужно и ты готов на луну выть от безысходности, на твоей стороне оказывается Бог невезения. Чимин бы с радостью поклялся никогда больше не притрагиваться к тому черничному пирогу, если взамен получит «уволен» от Женевьевы и свои законные дни ничего не деланья на каникулах. Но конечно же! Конечно же, мама не собирается слушать все слезливые просьбы и принимать во внимание, на какие внутренние жертвы ему приходится идти, прося об этом так невыносимо часто.       Обидно, хоть плачь. Чёртова Гвен, чёртова травка, чёртовы киношные клише.       Чимин, больше не собираясь быть зефирно-сладким, выпрямляется, моментально выпуская мать из объятий, ещё и надувается для пущего эффекта, прежде чем деловито заявить:       — Это жестокое отношение к детям.       — Ничего себе заявления. Думаешь, если бы тобой занимались копы, они были бы ласковей?       Кривится Чимин незамедлительно, со вздохом опираясь на стиральную машинку головой. Вот как? Как он может доказать, что Кактус — это почти то же, что колония строгого режима? Парки развлечений это то, что привыкли считать синонимом к слову «веселье», но это точно не относится к работникам таких мест.       Работа — это всегда просто работа. Её можно любить, можно не слишком жаловать, можно терпеть ради какой-то большой благой цели и, конечно же, происходят случаи, когда люди по-настоящему ненавидят место, где проводят достаточно большое количество часов практически каждый день. И все мы понимаем, что именно чувствует Чимин по отношению к месту, в котором застрял ещё с конца июня.       Женщина по-прежнему не двигается с места, давя улыбку из-за Чиминового гневного возмущения.       — Мам, один косяк. Всего парочка дурацких затяжек. Ну ты же тоже была в моём возрасте.       — Вот именно.       Хиджин поднимается, поправляя пояс халата и задравшиеся старые шорты под ним, что немного перекрутились, и протягивает руку Чимину, приглашая подняться следом. Тот всё ещё злится, даже не пытаясь хоть как-то себя не выдать, но руку послушно принимает.       Только это ещё ничего не значит, знаете ли. Это ни в коем случае не знак перемирия или его позорно быстрой капитуляции. Чимин не сдастся, просто немного поноет сегодня из-за того, что не вышло.       — Неси ответственность, — звучит словно контрольный в голову. — Во сколько тебе завтра выходить? Мы уезжаем в десять.       Крики о несправедливости разрывают парня изнутри, но он всё пытается быть паинькой, сдерживая недовольство настолько, насколько может.       — У меня выходной завтра. Я собираюсь спать целый божий день.       — Отличный план.       На этом они расходятся. Мама к себе, Чимин — к себе, сопя под нос проклятия в сторону наркотиков и обещания больше никогда, ни за что, ни при каких долбанных обстоятельствах с подобным не связываться. Хочется хлопнуть дверью комнаты или сделать что-то такое, за что его наказание хотя бы будет казаться справедливым. Может снова что-то украсть, но на этот раз не из магазина. Мамину машину, например. Позвонить ей откуда-то из Майями и попросить забрать его вместе с жуком, потому что кончился бензин и пробилось колесо, а мамин любимый ароматизатор совсем нечаянно улетел в окно искать местечко получше. Так ей! Чтобы поняла его боль!       Но, не сложно догадаться, что всё так и остаётся в воображении, и Чимин всего лишь лупит по выключателю, на нём сгоняя злость, заползает под одеяло, ближе пододвигая ноутбук. Он так и засыпает, с недовольной физиономией, расплывшейся на подушке и незакрытой вкладкой браузера. Хоть время переваливает за четыре утра, настроение это не спасает. Серию культового ситкома, где Фиби с Рэйчел идут бить татуировки досматривают синяя стена у изголовья кровати, горшок с совсем крошечным лаймовым деревом, пустая пачка из-под крекеров Грэхэма и постеры с главной троицей Поттерианы — все вещи, освещающиеся экраном обклеенного наклейками ноута.       Будит Пака, хвала небесам, не мама, решившая рано утром чмокнуть напоследок, а трель мобильника, который врывается в Чиминов красочный сон о жёлтых дельфинах, как самый нежеланный гость.       Спросонья, почему-то, первой мыслью появляется: «Пожалуйста, только не Женевьева!», — будто не до конца проснувшийся мозг опасается за сохранность свободного дня, даже не отойдя как следует ото сна. Но экран говорит, что его решает потревожить вовсе не госпожа Надзиратель, а тот, кто записан в телефоне как «Тэхён-и».       Чимин переименует этот контакт на «Друг-какашка» за такое пробуждение и то, что на пару секунд ему приходится надеть очки, да бы нормально рассмотреть имя звонящего.       — Ты, мудак, знаешь ведь — у меня выходной.       Очень своеобразное приветствие получается приглушённым, потому что Чимин падает лицом в подушку, как только тыкает на зелёный значок ответа, не удосужившись даже вернуть очки на тумбочку, откидывает те на свободную часть подушки, кутаясь в утреннюю лень как в одеяло.       — Почти час дня, не умрёшь.       — Это ты умрёшь, когда я до тебя доберусь, — рычит парень, поворачивая голову на бок.       — У меня новости, — не реагируя на угрозы, совершенно спокойно произносит Тэхён, судя по звукам что-то жуя при этом.       — Что бы это ни было, оно не стоит моего прерванного сна.       — Даже если это Чон Чонгук, выманивающий у меня твой номер?       Полуприкрытые веки сами собой поднимаются, оставляя глаза широко открытыми.       Чонгук что?       Чимин, опираясь на локти, приподнимается, трясёт головой, дабы убедиться, что это ему не приснилось и то, что сказал Тэхён — не слуховая галлюцинация.       — Чего?       — Ага, я тоже так подумал. Как только мы поклялись ни с кем больше не…       Тэхён отвлекается от темы и Чимину на секунду даже жаль, что сейчас он в постели, а не за их столиком в метре от ног друга, которые сейчас так и хочется обеспечить новым синяком.       — Никто ни в чём не клялся.       Как чувствуется алкогольное похмелье Чимину, пока что, так и не посчастливилось узнать, но если оно чем-то хоть отдалённо похоже на то чувство, когда спишь больше, чем все привыкли считать нормой, оно того не стоит.       — Но ты поклялся! Пообещал, подписал сделку кровью!       Пак, забывая о раздражении, смеётся из-за тона друга, ногтем соскребает засохшую слюну со щеки и подбородка. Спать на животе — его самая дурная привычка. Ну, может, ещё помогать всяким Чонгукам с французским, а потом быть брошенным и забытым без весомых причин.       Они же ладили, что случилось? Чимин формулирует вопрос именно таким образом, потому что мысль: «Ты же мне так нравился, почему ты свалил?», — самого парня и его гордость не устраивает. Почему люди думают, что могут вот так, по щелчку пальцев, испариться, а потом просить у других чей-то номер, надеясь… на что? На что Чонгук надеется? До него дошло, что французский будет и в этом семестре и Чимина он отфутболил слишком рано?       А, может, он хочет объяснить всё и извиниться? Это тоже мелькает у Чимина в не до конца проснувшемся мозгу, но от такого предположения он избавляется, снова тряся головой. Может, на каких-то там пару процентов, (на сто), Чимину и хочется, чтобы всё было именно так, потому что Чонгук, приобретя статус «парень, с которым я не против замутить», так его и не потерял, даже сделав идиотскую фигню, что совсем не добавила очки в его пользу, но от этого только хуже.       С этим парнем всё так не понятно, что Чимину хочется ему втащить. А потом себе. Потому что с Чон Чонгуком им не по пути и он это понимает, честно понимает, но при этом ему какого-то хрена приятно узнать, что парень, получивший звание краша, спрашивает его номер у лучшего друга.       Это глупо, глупо, глупо. Чонгук — использующая других людей свинота. Нечего радоваться его внезапному полномасштабному возвращению. Хрен ему, а не номер.       — Ты же послал его?       Повисает пауза.       — Должен был послать?       — Ким Тэхён!       — Что? — пищит Тэхён. — Надо было предупредить, что твой номер нельзя давать даже таким популярным парням как Чонгук.       — У нас же сделка подписана кровью!       Пусть они друг друга и не видят, Чимин более чем уверен: друг сейчас, расправив грудь, задыхается, возмущённый тем, что на него посмели наехать. Они дружат так долго, что быть лицом к лицу не обязательно. Если бы Чимин умел рисовать так же, как крайне рукастый Тэхён, он бы портреты друга строгал с точностью до единой морщинки просто по памяти и даже завёл бы арт-аккаунт в Facebook. Конечно, Тэхён бы каждое его творение оспаривал и повторял бы, что у Чимина руки из задницы и им нужно пересмотреть свои отношения, потому что Тэхён, вообще-то, в жизни красивей, а Чимин явно его ненавидит, если допускает хотя бы мысль о том, что у него могут быть какие-то там морщинки. Но рисовать Чимин, увы, не умеет (если только абстрактного человека из чёрточек), но зато не жалуется ни на память, ни на воображение.       — Я же не свожу вас как парочку, Иисус!       Этого ещё не хватало. Чимин, вообще-то, ни в чьём сводничестве не нуждается. Мысль, конечно рвотного рефлекса не вызывает, но он всерьёз задумается о подобной возможности снова только если Чон Чонгук собирается доказать, что он не задница и не использовал его только ради дурацких оценок.       — Я скажу твоей бабушке, что ты произносишь имя Бога с надобностью и без.       — Ага, удачи, — Тэхён хмыкает и Чимин представляет, как тот, перенеся вес на одну ногу, упирается кулаком в бок. Интонация как раз для подобной позы. — Ты и пяти минут разговора с ней не выдержишь.       Чимин смеётся, слыша как Тэхён тихо, но всё же подхватывает его смешки, и как осознание сказанного другом накрывает его окончательно.       Вчерашняя пепси-встреча, сегодняшнее выманивание конфиденциальной информации у Тэ… Чонгук либо такой же дурак как Генри Фелл — ночной кошмар средней школы имени святого Франциска — и думает, что Пак станет терпеть отношение к себе, как к трусливой размазне, либо Чиминов одноклассник с синими волосами ведёт игру уровня сериалов CSI.       — Он сказал зачем ему мой номер?       — Говорил что-то об испорченной рубашке, но я ничего не понял. Он всегда так волнуется? Он же популярный.       В ответ на такой вопрос глаза закатываются сами, Чимин это даже не контролирует.       — Как популярность влияет на волнение? Ты со своей идеей фикс скоро двинешься. Ты популярный, Тэ, тебя хочет полшколы при том, что тусуешься с лузером, угомонись уже.       Ответом служит тишина и, наверняка, поджатые губы Тэхёна.       Пока друг молчит, мозг переваривает всю обрушившуюся на него с утра пораньше информацию. Чон-неожиданно-пропадающий-мудак-Чонгук просил его номер, при этом волновался. Он волновался, потому что это номер Чимина? Из-за того, что собирается снова о чём-то просить после их неожиданного «разрыва»? Взял номер для того, чтобы наконец всё разъяснить? Или потому что ему пришлось выманивать его у Тэхёна? Вообще-то, последнее не исключено. Тэхён красивый, он это знает даже с разбитым сердцем и при плохом настроении. Даже будучи брошенным Гвен Фуллер. И если нужно, то и умело использует, так что люди часто волнуются из-за него по понятным причинам, но… Чонгук?       Чисто теоретически, Чонгуку может нравится Тэхён? Финишной точкой очень запутанного шоколадно-орехового плана может быть Ким Тэхён со званием бойфренда Чон Чонгука?       Иисус.       Чимин падает обратно на подушку, но теперь переворачивается на спину, мечтая провалиться куда-то в другое измерение, потому что, даже при том, что он обижается и негодует, да и вообще не знает нравятся ли Чонгуку парни, уже начал ревновать его к лучшему другу, который всегда называл себя стопроцентном гетеро. Даже когда на одной из вылазок с компанией своей девушки Тэ поцеловал парня (это вообще было пьяное задание Гвен, уже тогда стоило понять, что эти отношения плохо кончатся), он не переставал повторять, что однополые отношения его нисколько не интересуют. А сейчас Пак, поддаваясь нехорошему червячку ревности и глупости, думает о своём лучшем друге и парне, на которого всё еще готов наехать в случае чего, как о вполне возможной парочке. И ещё сильнее обижается из-за этих мыслей.       Да что это с ним? Куда делся привычный пофигизм и почему Чимин со вчерашнего дня ведёт себя настолько странно?       Тэхёновы кровавые клятвы заключить всё же стоит, потому что, видно, отношения совсем не для него. Он ревнует парня, с которым они друг другу никто, и на которого он злится. Это как называется? Такое уже психиатры лечат или ещё психологи? Надо знать к кому потом записываться вместо репетиторов. Сумасшествие какое-то.       — Нам не помешает ещё один друг. Социализация, Чимин, — со скучающей интонацией наконец роняет в трубку Тэ.       Сдалось им это. Чимину и так хорошо, круг друзей его более, чем устраивает.       — Мне никто не нужен кроме тебя.       — О-у, — сначала удивляется Тэхён, но потом, не упуская шанса съехидничать, уже наигранно тянет: — о-о-у, что за милости? Это утро так на тебя влияет, милашка Мини?       Морща нос, Чимин стонет. Он ненавидит это тупое прозвище. Нашли тут подружку Микки Мауса?       — Ты точно труп.       Он уже тянется к кнопке завершения вызова, когда из динамика слышится весёлое Тэхёново: «Подружись с Чонгуком, злюка».       Подружись… Проще сказать, чем сделать. Хотелось бы Тэхёну дружить с человеком, вызывающим нервозность и вселенский комфорт одновременно? Учуди какая-то девчонка подобное по отношению к Тэхёну, он был бы так же оптимистично настроен? Это вряд ли. А Чимин вот почему-то должен, хоть и желания исполнять этот долг у него столько же, сколько пресной воды в Мёртвом море.       А ещё нельзя забывать про орехи в шоколадках.       Но… Он, конечно, в этом даже сам себе признаться боится, но ему хочется, чтобы Чонгук написал. Хочется и всё тут. Даже если то, что тот скажет будет чем-то болезненным и окончательно разбивающим Паково хорошее мнение и симпатию. Чтобы они наконец всё прояснили и собственный совет Тэхёну «отпусти уже это» Чимин смог бы применить на себе. Действительно отпустить не получится до тех пор, пока он не спросит «почему?», а Чонгук не даст чёткий и внятный ответ. Плевать какой, лишь бы не пришлось больше жить в догадках, копаясь в себе и в тех проклятых французских прогулках. Получить подтверждение своих подозрений о принадлежности Чона к классу мудил или узнать хоть одну причину, доказывающую, что это вовсе не так. Нужна чёртова ясность, потому что, видимо, проклятая симпатия не испарится до тех пор, пока не появится подтверждение. Пока Чонгук телепается между званиями «плохой» и «хороший», Чимин будет воевать с самим собой и чувствовать себя полнейшим дуралеем.       Пак проверяет оповещения, не находя ничего от неизвестных номеров и решает, что Чонгук вполне может ещё спать, потому что никакой летней работы у него, по всей видимости, нет, так что… Стоп, какое спать, если он просил его номер, находясь в парке? Чонгук точно не спит.       Значит, занят. А раз Чонгук занят и их важный разговор оттягивается на ещё какое-то неопределённое время, то Чимин мог бы и себя чем-то занять. Например, умыванием. У него долгожданный выходной, и он наконец может принять долгий душ, а не ополоснуться за пять минут, пытаясь помыть голову и почистить зубы одновременно. Судьба к нему благосклонна и явно хотела порадовать: сбагрила Джисона подальше и родителей с утра пораньше тоже. Дома никого нет, он может даже набрать ванну и открыть дверь, чтобы дышать было не так сложно, и врубить первый альбом Гарри Стайлса на весь дом так громко, чтобы чашки на кухне дрожали.       Правда начинает он совсем не с музыки. Первое, что делает Чимин, как только захлопывает дверь с надписью «токсичные отходы» (оцените его самоиронию), отрезая себя от своей любимой берлоги, это пишет отцу как дела на работе и у него ли сегодня пришвартовался мамин жук. Папин магазин электроники стал практически вторым домом для главы семейства на этот месяц и то, что мама частенько переносит свой рабочий кабинет к отцу могло бы стать лучшей новостью как для Чимина, так для утонувшего в мире Геншина Джисона, но старший из братьев не может насладиться этим благословением судьбы как следует, а младшего отправляют (поправка: он сам туда рвётся) к маминой сестре при каждом удобном случае, потому что один из их кузенов обожает самого младшего Пака. Чимин работает, ему до фени дома родители или нет. Он возвращается не раньше шести (и то такое только раз случалось), если они с Тэ не идут никуда, всегда без настроения и без минимального желания воплощать в жизнь хоть что-то из вещей, входящих в список важнейших планов до начала каникул.       Мистер Пак подтверждает, что Чимин сегодня один на один с пустым домом, так что, исполнив свой победный танец, мальчишка открывает новую пачку Apple Jacks, собираясь как следует насладиться новым вентилятором на веранде, хлопьями с молоком и целыми двумя сериями «Семейства Кардашьян», при этом точно зная: за последнее его некому осудить. Но если бы до Тэхёна долетела новость, что Чимин всё ещё наблюдает за этой семейкой, он точно издевался бы при любом удобном случае.       Это очередной скучный выходной скучного парня из скучного городка, но когда Чимин время от времени поднимает глаза от экрана телефона, чтобы заметить проезжающую соседскую машину или как Зои Фишер — его соседка-культуристка — бегает по их улице со своей бельгийской овчаркой, ему по-настоящему хорошо. Впервые за очень долгое время. Это вполне себе может быть из-за того, что он за один неполный месяц стал сорокалетним уставшим работником не слишком любимого местечка и сейчас самое то почувствовать себя героем «Офиса». В любом случае плохих эмоций сегодня почему-то наблюдается куда меньше обычного.       На выходном Чимин вполне доволен местом своего рождения и даже времяпрепровождением. Хорошо это или плохо не совсем понятно, в этот день парень рад абсолютно ничего не делать и быть противоположностью крутых подростков. Он заряжается пропитанным позитивом воздухом на веранде и даже не думает терять этот настрой, когда начинает наполнять ванну водой.       Ох, его ждёт такой прекрасный день.       Вот только о подобном Чимин думает ровно до того момента, пока в семь ему не приходит сообщение от Тэхёна, а он думает что от неизвестного номера и бежит к кровати почти что галопом.       Тэхён-и:       Он написал?       Даже не собираясь отдёргивать себя, Чимин отправляет правдиво грустный смайлик и пишет короткое «нет». Тэхён читает в ту же секунду и ничего больше не присылает.       Где-то около одиннадцати вечера, когда родители возвращаются без Джисона, спрашивают, понравилось ли ему сидеть дома, как самому преданному фанату их дивана, Чимин, игнорируя этот тупой вопрос и папины смешки, решает, что Чонгук полная задница, а это совершенно точно значит, что связываться с ним не стоит, даже без весомого подтверждения.       И пусть мальчишка снова засыпает в плохом настроении, новый день неимоверно радует, как только он открывает глаза и, проморгавшись, разглядывает на окне влажные разводы, как только приземляет на нос очки. Бог дождя услышал молитвы всех несчастных работников парка «The Cactus World» и послал им чудо. Настоящее чудо, падающее с неба! Сезон дождей, кажется, наконец решил вспомнить почему называется именно так и что часики тикают, пора бы уже нещадно поливать весь штат не только вечером, как оно и полагается летом.       Но чудо перестаёт казаться таковым, как только он переступает порог и его привычно сносит тепловой волной. Дома как всегда прохладно только из-за кондиционеров, а отсутствие убивающего глаза солнца на небе ещё не показатель такой же прохлады на улице. Дождь не спасает ни разу. Всё так же жарко, плюс теперь ещё и стопроцентная влажность, из-за которой более-менее уложенные с утра волосы Чимина в стиле «я пытался, но времени было мало» превратятся в кудрявое нечто за неполный час. Хотя, какая разница, кто-нибудь вообще видит его волосы под сомбреро? Наверняка даже Хлои, работающая в вагончике напротив, затруднилась бы ответить какого цвета волосы у Чимина. Они всё ещё светло-русые, если кому-то интересно, но головной убор превращает цвет в дивную загадку.       Телефон в кармане пиликает, когда Чимин проходит небольшой скверик, который уже сейчас начинают украшать ко Дню Города. От Вистлвуда ни Чимин, ни Тэхён (да и вообще много кто из их возрастной категории) не в восторге, потому что слишком скучно, слишком мало места для того, чего так сильно хочет юная душа, но День Города любят все. В этом году парням посчастливится провести любимый день большинства жителей, трудясь в поте лица. Буквально. Парк будет работать с чуть измененным временем открытия, но работать всё же будет. И Чимин с Тэхёном, как мы все догадались, тоже.       Парень со вздохом тянется к карману, ощущая неприятную влажность на одежде. Зонт сейчас не помешал бы, но он сломал свой, когда на них с Тэхёном напала собака, и Пак не придумал ничего лучше, чем отдубасить скалящегося монстра первым, что попалось под руку. Это было ещё весной: они возвращались со школьной ярмарки, решив сделать крюк по городу, чтобы похихикать над купленным печеньем-карикатурами подольше, плюс, надо было принимать подарок судьбы, а именно Тэхёна без Гвен, с большой благодарностью. Тогда-то они и наткнулись на появившееся из неоткуда животное. Из защитных средств имелся только зонт и визги Тэхёна, а этого для битвы за жизнь было маловато. Собаку удалось прогнать только дедушке чирлидерши Элисон, но дырки от клыков на мальчишеском зонте остались им на память об этом удивительном приключении.       Тэхён-и:       Ты видел сегодняшний график?       Чимин хмурится. Он видел, но на всякий случай открывает диалог общей беседы и проверяет ещё раз. Ну? График как график.       чиМИНИ:       Видел       Тэхён-и:       Ты видел что стоит напротив моего имени?       Приходится открыть снова. Чимин находит сокращенное «Ким Т.» ведёт пальцем по клеточкам и натыкается на зелёную ячейку.       — О, нет, — говорит сам себе.       Зелёная ячейка — зелёная вышка. Вышка банджи джампинга. Металлическая конструкция высотой с десятиэтажный дом, поскрипывающая от сильного ветра, пугала даже Пака, не то что такого ярого представителя акрофобии, как Тэхён.       чиМИНИ:       Поменяйся с кем-то, есть же те, кому нравится на этой вышке       Тэхён-и:       КАК там может кому-то нравится ПРЦДКПРЦДКПРКР?!!!?!       чиМИНИ:       Ну, там нет печек, не нужно ничего жарить, дует ветер       Чимин переходит дорогу, не отрывая глаз от телефона, ожидая ответа, но Ким всё молчит и молчит. Он уже решает спрятать телефон в карман, когда сообщение наконец приходит.       Тэхён-и:       Поменяешься со мной?       Чимин аж останавливается от неожиданности.       чиМИНИ:       Ты же шутишь?       Тэхён-и:       Братишка, Женевьева никогда не поменяет меня сама       Даже если я на колени встану       Даже если разрыдаюсь       Пожалуйста, пожалуйста       С меня тако сегодня после работы       Можешь взять всё, что захочешь       Я даже не буду тебя судить за тот противный смузи       Чимин со стоном засовывает телефон обратно в карман, перекидывая висящую до этого на локте рубашку через плечо. Он не утруждал себя глажкой, всё равно её ничего не спасёт. Возможно, его призрак проведёт в ней всё своё невидимое существование, потому что сегодня шансов умереть у него куда больше, чем в остальные дни.       Дождь усиливается, когда вход в парк маячит на горизонте и заждавшийся его Тэхён жестом показывает перебирать ногами быстрее.       — Ты поменяешься со мной? — тут же спрашивает, не церемонясь.       — Что ты на себя напялил?       Снова получается одновременно. Тэхён молчит, сведя брови, так что Чимин начинает опять, но с другого вопроса.       — У меня есть выбор?       В ответ на такое фыркают.       — Конечно, есть.       Тэхён закатывает глаза, начиная раздражаться.       — Можешь валить и жарить свой ублюдский попкорн.       — Я поменяюсь.       — Не надо делать мне одолжение.       — Но это и есть одолжение, — Чимин первым проходит через сканер, проверяющий его лицо, как всегда высвечивая уродскую фотку с бейджика, которую он готов сжечь. — Ты просишь об одолжении, и я на него соглашаюсь.       Тэхён проходит следом, засовывая руки в карманы тёмно-зелёных шорт. На нём абсолютно идиотская рубашка с велосипедистами, шорты и даже светло-коричневый, или скорее рыжий, как шерсть у лисы, ремень. Но самое нелепое из всего Кимова прикида — это фуражка как у таксистов из старых фильмов. Она кожаная и по ней стекают капли дождя, словно из брезентового навеса некоторых кафе. Но даже с таким набором вещей, даже в шлёпках и мокрых от дождя и луж белых носках, Тэхён выглядит как чья-то влажная мечта. Гвен невероятнейшая идиотка, потому что это всё было у неё в руках, и она не только не знала, что делать с таким богатством, но и пренебрегла им.       — Спасибо, — в конце концов буркает Тэ.       — Не за что.       Чимин прикусывает губу, выжидая небольшую паузу. Даёт время себе и Тэхёну успокоиться и переключиться с нелепой ссоры на их привычное общение. Но его хватает только на несколько шагов, прежде чем он подбивает козырёк фуражки вверх и почти сбивает её с головы.       — Что это за фигня?       Тэ поправляет головной убор, не сильно хлопая Чимина по плечу.       — Я не смог найти зонтик.       — И ты позвонил бабушке, попросил достать из сундука наследство твоего деда?       — Она мне нравится, хочу и ношу.       — Да ради Бога, — Пак открывает дверь в магазин игрушек, кладовая которого служит им своеобразной раздевалкой, пропускает Тэхёна вперед, замечая следы грязи на задней части ног друга. — Кстати, носки выглядят ужасно.       Ким останавливается так резко, что Чимин чуть не врезается в него. Осматривает свои ноги со всех сторон и, закончив, вопросительно смотрит на парня.       — Почему это? Я показывал тебе этот рисунок раньше и тебе понравилось.       Кое-что о Ким Тэхёне: он любит одежду всем свои сердцем, но больше всего носки. Высокие, низкие, разных цветов и материалов. У Чимина целый отдельный ящик с разрисованными вручную уникальными парами. Некоторые из них он ещё ни разу не надевал, некоторые уже износились. Коллекция у него почти такая же внушительная как у самого творца носочного искусства, она пополняется время от времени, когда у Тэхёна случается то самое настроение, что требует немедленно подарить Чимину очередную пару. Эксклюзивную. Сделанную своими руками. Сегодня на Тэхёне одни из таких особенных носков, с абстрактно нарисованными человеческими лицами и какими-то надписями на японском.       — Я не про рисунок, — Чимин подталкивает его рукой, заставляя снова сдвинуться с места. — Я про то, что шлёпки с носками это так себе идея, а в дождь — тем более.       — Много ты понимаешь.       — Они мокрые и грязные.       Теперь очередь Тэхёна открывать дверь.       — Если я хочу надеть носки в дождь — я их надеваю. И точно не тебе говорить мне о том, что стоит делать, а что нет.       Чимин поднимает бровь, вваливаясь в пустую раздевалку вслед за другом. Тэхён оставляет свой дурацкий головной убор на той же полке, где валяются все сомбреро, бережно его перед этим тряхнув несколько раз, чтобы избавиться от воды.       — Это ещё как понимать?       Тэхён принимается расстегивать разноцветные пуговицы рубашки одну за одной, пока Чимин осматривает свою форму на сегодня. Рубашка мокрая и отвратительно мятая. Правда Чимину на эти «неподобства» настолько всё равно, что самые лютые пофигисты могли бы обзавидоваться. Но он на работе, форма на нём и ничего даже не заляпано. Лишь бы Женевьева не прикопалась к этим складкам.       — На тебе тональник, а ты без зонта.       — У меня с собой кушон, так что воды я не боюсь.       — Вот поэтому мы и не популярны, — Тэхён натягивает через голову не расстёгнутую, ещё видимо со вчера, рубашку, он вытащил её прямо из сушилки, так что они вдвоём сегодня выглядят так, будто их кто-то пытался пережевать. — Два фрика.       — Ты не фрик. Ты классный. И популярный.       — Нет.       — Да, и не спорь. Мне со стороны виднее.       — С какой стороны?       Чимин заканчивает с переодеванием, осматривает лицо через фронтальную камеру, убеждаясь, что не красить сегодня глаза было хорошей идеей, и уже на выходе отвечает.       — Со стороны задротов.       — Я тоже задрот, я носки разрисовываю.       Они оба улыбаются.       — А я их ношу.       Женевьева встречает их на выходе из магазина недовольным, как всегда, взглядом, хмыкает вместо приветствия и, как только скрывается из вида, Чимин направляется в сторону вышки, махая Тэ на прощание, молясь про себя, чтобы его сегодняшнее место отбывания заключения не работало в связи с погодными условиями. Скорей бы начались тропические ливни. Вот это был бы подарок, просидеть весь день без дела и даже не заработать при этом штраф.       Гарри встречает его у небольшого здания, где Миртл проводит анкетирование перед прыжком, дружеской улыбкой и похлопыванием по плечу, держа между пальцев подожженную сигарету.       Они ещё не работали вместе, но часто пересекались то тут, то там, как и со всеми работниками первой смены (кроме аниматоров и девочек, задействованных в фокусах квест-комнаты, они в другой категории), и Гарри кажется ему классным. Вообще-то Пак мог бы сказать «классным дядькой», потому что мужчина старше их с Тэхёном лет так на двадцать, но именно о нём так говорить не хочется. Чимин, может по наивности, а может совершенно заслуженно, считает Гарри своим другом, несмотря на короткий период знакомства и совместной работы. На перерывах с ним всегда весело, это он проводил для них с Тэхёном уроки по технике безопасности в парке и он даже с виду кажется добрым. Его закрученные усы внушают какое-то необъяснимое спокойствие и доверие. Ещё бы работать с ним можно было не на такой высоте, было бы вообще идеально.       — В дождь же нельзя прыгать? — с надеждой на незапланированный отдых спрашивает Чимин.       Вообще-то, в дождь мало какие аттракционы работают. Открыты только те, что крытые. Водная горка, например, работает тоже, хотя крыши там нет, просто на неё посетители и так в дождевиках могут приходить.       А уличная еда, наверно, закроется только если с неба начнут падать горящие камни или ураган Чарли снова решит накрыть Флориду.       Гарри кивает вместо ответа, глубоко затягивается, но быстро тушит только наполовину скуренную сигарету, чертыхаясь чему-то за спиной Чимина. Повернувшись, Пак обнаруживает там Женевьеву, даже не повёрнутую в их сторону, но вообще-то очень хорошо понимает Гарри. Их надзиратель спустит шкуру с обоих, если поймает хоть одного за курением в неположенном месте.       — Если полагаться на прогноз, то через час от дождя и следа не останется.       Чимин стонет, теряя последние отголоски надежды провести этот день в блаженном бездельничестве.       — Пойдём, я расскажу тебе правила и научу закреплять ремни.       Без особого энтузиазма Чимин плетётся вслед за мужчиной в лифт, здороваясь с залипнувшими в телефонах Хантером и Остином — верными стражами зелёной вышки, потом молча следует по ступенькам, ощущая как приятно тут поддувает ветер. На последнем этаже всё выглядит ещё страшнее, чем снизу, потому что полом служит грубая металлическая решётка, и он буквально видит, как идёт по воздуху. Внизу небольшой искусственный водоём, будто если при прыжке кто-то сорвётся, эта большая грязная лужа их спасёт. Может, под ней батут? Кто-то вообще срывался? Чимин за все свои почти семнадцать ни разу не слышал, чтобы кто-то в Кактусе как-то страдал от аттракционов. Ну разве что от тошноты. Никаких несчастных случаев здесь не было, никто ничего не ломал и ни разу ниоткуда не падал. Да, травмировался. Это Чимин даже собственными глазами видел, но в большинстве случаев всё всегда происходило из-за несоблюдения посетителями правил безопасности. Некоторые думают, что список у входа с красным восклицательным знаком для слабаков, а потом плачут. На водной горке, например, нельзя брать с собой камеру или телефон, если те не в защитном чехле и не прикреплены к телу. Но какой-то мальчуган подумал, что правила не для него и вообще он умнее всех, вытащил телефон посреди спуска и, в итоге, когда тот свалился в воду во время очередного подъема, парнишка чуть ли не кинулся за борт небольшой лодки, в которой все и путешествуют по аттракциону: отстегнул ремень, их качнуло и он рассёк себе бровь о бортик. Чимин очень хорошо помнит залитое кровью лицо и крики обозлённой мамаши. Но им повезло жить в двадцать первом веке, где технологии не дают соврать и свалить свою вину на других, так что, посмотрев записи камер наблюдения, представители парка просто извинились (хоть по мнению Чимина и это было лишним) и пояснили, что не могут нести ответственность за тех, кто не соблюдает правила, о которых рассказывают перед каждой поездкой.       Сейчас водный аттракцион остался позади. Именно в эту секунду Чимин находится наверняка в самом опасном месте Кактуса, ему открывается отличный вид на первый подъем американских горок, зелёную с нарисованными цветными сомбреро крышу автодрома и, к большому удивлению, удаётся без особого труда разглядеть весь тайпарк. Карусель с лошадками напротив детских американских горок показывается не полностью, но уже сам факт того, насколько широкий обзор открывается с вышки должен доказать: высота тут не шуточная.       Гарри упаковывает его в страховку, во время этого так же детально, как и Мэт у водной горки, объясняя все инструкции. Чимину придётся надевать на людей ремни и подготавливать к прыжку. Пусть Гарри и Остин потом всё равно проверят его работу от и до, такое занятие чертовски важное. Одна незатянутая петелька, и может случиться непоправимое. Чимин не то чтобы боится ответственности, просто это куда важнее, чем жаренная кукуруза с карамелью или раскладывание телефонов и сумок по шкафчикам. Но ему нравится. Это кажется как минимум интересным, так что Чимин словно губка впитывает всё, что Гарри ему говорит. Помогает ногами пролезть в нижние ремни, потом верхние, сцепляет вместе крючком и закручивает винтик на стыке так, чтобы он застегнулся наглухо. Обязательно нужно проверить. Если хоть что-то не работает или кажется ненадёжным — сообщать Гарри сразу же. Ремни надо затягивать в последнюю очередь. Только после того как проверяешь все металлические кольца и застёжки. Опять же сначала верхние, потом нижние. Важно убедиться, чтобы концы были одинаковыми и центр тяжести в полёте из-за неровностей не сместился. Нельзя допустить чтобы прыгун завалился на одну сторону, или чтобы что-то сдавливало. Только проверив каждую крошечную деталь, пропускать человека к тропинке на точку прыжка. Непременно по одному. На точке Гарри чаще всего с другим парнем, с Остином, что сейчас сидит внизу, надеясь на отсутствие посетителей вышки, но Чимину мужчина всё равно рассказывает как крепить трос-резинку и подъемный крюк после прыжка. Чимин слушает по-прежнему внимательно, кивает на многочисленные «понял?», но даже при всём этом не может перестать пялиться на две зелёные метки для ног и пустоту за ними.       Боже, это должно быть так страшно. Это плюс-минус десятый этаж. Обалдеть.       — Неужели люди добровольно на это идут? — озвучивает он свои мысли.       Гарри улыбается. Его закрученные усы касаются крыльев носа и он, тихо посмеявшись, вдруг предлагает:       — Попробовать хочешь?       Что? Прыгнуть вот туда? Ужас какой!       Но категоричное «нет» или громкое «ни за что!» не спешит вырваться изо рта. Вместо этого Чимин ни с того ни с сего спрашивает:       — Сейчас?       В ответ ему кивают и Чимин снова смотрит вниз. Попробовать это?       Пак Чимин трусом никогда не был, но сейчас он чувствует, что сердце ускоряет ритм, а дыхание учащается. Это адреналин, пронёсшийся по венам из-за одной шальной мысли: «А что, если прыгнуть?». Что будет? Это заставит его почувствовать себя таким же живым, как во время того соревнования в скорости с охранником супермаркета? Тэхён бы пальцем у виска на такое покрутил. Но Тэхён не Чимин, у них эмоциональная начинка разная, так что даже спустя столько лет крепкой дружбы с точностью они друг друга понять не смогут. Есть такие вещи, что не объяснить, и никому со стороны их заметить не удастся.       Пока Гарри молча дожидается его согласия или отказа, Чимин снова смотрит вниз. Ответ, звучащий в голове, с «нет» меняется на «может, попробовать?», и отчего-то вырывается смешок. Вот чёрт. Он видел, как люди прыгали, когда работал на водной горке, но издалека всё казалось какой-то выдуманной нелепостью. Буквально каждый из них был похож на мух на нитке. Или на приманку на крючке рыболова.       Пока они с Гарри играют в молчанку, Чимин вдруг ловит себя на мысли, что вполне может побыть такой же мухой-приманкой, если это снова растормошит всё спящее и бодрствующее внутри. Может это погоня за острыми ощущениями, а может Паку просто нравится проверять собственную смелость на прочность. Он настолько бесстрашный, что прыгнет с такой высоты?       — Дождь закончился, а очередей ещё нет, — будто подгоняет его Гарри.       Чимин прикусывает губу. Он хочет? Это не входило в список дел, которые нужно сделать перед смертью и у него немного кружится голова и дрожат колени, но всё же что-то заставляет задуматься. Задуматься настолько, что, когда Чимин наконец кивает Гарри, он будто находится не в своём теле, а наблюдает за всем происходящим со стороны. Гарри спрашивает есть ли у него проблемы с сердцем или давлением, Чимин отвечает, что нет, но туман от этого нисколько не рассеивается.       Что он сделал? Что он собирается сделать?!       Мужчина соединяет два кольца на ремнях очередным огромным крюком и натягивает на железяку поролон. Отцепляет страховку, только когда ноги мальчишки оказываются на зелёных маркерах и не опускает ни один из ремней ни на секунду. Пока Гарри его держит всё кажется более-менее безопасным, хотя сердце уже несётся галопом. Мужчина спрашивает уверен ли Чимин, на что снова получает робкий очередной кивок и заставляет ещё больше подвинуться к краю. Когда приходит неожиданный страх и перемещает сердцебиение в горло, его пятки уже висят над пропастью, а Гарри ждёт последнего одобрения, придерживая за ремень и скрывающий крепления поролон.       — За что мне держаться? — с полными глазами ужаса спрашивает Пак, вцепившись в две боковые ручки, как утопающий за соломинку.       Он действительно собирается это сделать? Сам? Его никто не заставляет? Мама, когда узнает, умрёт, даже если Чимин будет сидеть рядом живой и невредимый. Пожалуйста, пусть он действительно будет живым и невредимым.       — Ни за что. Это свободное падение, парень.       Во что он ввязался?       — О, Господи.       Чимин сжимает руки в кулаки, отпустив нагретый металл, наконец, в последний раз кивает и позволяет Гарри помочь ему упасть спиной в никуда. Он крепко зажмуривается, когда его ноги перестают чувствовать хоть какую-то опору и… летит. Это не ощущение парения, потому что красивый мальчик взял меня за ручку, это действительно свободное падение. Чимин падает, летит, несётся, называйте как хотите, как не произнеси — страх от этого не становится менее ощутимым. Прежде чем прыгун отдает себе отчёт, изо рта вырывается истошный крик, а глаза открываются сами собой, натыкаясь на отдаляющегося Гарри. Он понимает, что не упадёт, понимает, что полёт не будет длиться вечно, но это не отменяет того факта, что звук, исходящий из его глотки, мог бы оглушить несколько человек, если бы те были рядом.       Резинка тормозит его не так уж и далеко от водной глади, и Чимин наконец вздыхает, слезливо скуля, когда его подкидывает вверх. Это ощущение чуть более привычное и знакомое, что-то напоминающее подъем на лифте или на уже не безызвестных американских горках. Но потом, он, конечно же, снова летит вниз, теперь перекручиваясь лицом к месту работы в свои первые дни в парке. Опустив глаза вниз на людей, остановившихся из-за его крика, хватается за единственное, что у него есть под руками в воздухе — за поролон, и делает это снова. Чимин верещит что есть мочи. Ни одной мысли о том, что там подумают посетители или его коллеги даже не мелькает. У него только стокилограммовое желание пережить это и закончить всё как можно скорее.       Чёрт бы побрал вечные поиски адреналиновой дозы!       Его подкидывает ещё несколько раз, но больше такой бурной реакции это не вызывает, а через почти вечность для Чимина, он начинает просто качаться на ремнях, как на огромных качелях. Упирается головой в тот же поролон и начало резинки, ни с того ни с сего чувствуя, как с глаз срывается парочка слезинок. Он выжил! Сейчас у Чимина язык не повернётся сказать, что это безобразие ему понравилось. Для того, чтобы банально начать мыслить трезво, нужно снова встать на твёрдую поверхность, а в идеале ещё и обвиться вокруг какой-то опоры типа столба, дерева или Гарри.       Отдышавшись и быстро смахнув взявшиеся из ниоткуда слёзы, Чимин глубоко вдыхает и выдыхает, в попытке снова совладать с собой. Обретя возможность снова дышать без затруднений или пауз, замечает рядом уже давно опустившийся, летающий со стороны в сторону, крюк для подъёма. Гарри смотрит на него, опираясь на перила, всё ещё беззвучно смеётся из-за Чиминовой реакции и ждёт пока парень закрепит на себе средство для подъёма. У Чимина руки трясутся хуже, чем при последней стадии Паркинсона, когда он сначала пытается поймать веревку, а потом пристегнуть в нужное место под поролоном. Наверху всё казалось куда проще. Наверху он не дрожал, как новорождённый котёнок.       Провозившись дольше, чем по мнению Чимина должен был, он, словно пребывая на грани сна и реальности, показывает Гарри большие пальцы, снова обнимает поролон и в очередной раз выдыхает, прикрыв веки, когда его начинают поднимать.       Боже, он это пережил. Невероятно.       Его шатает из стороны в сторону по дороге наверх, но по сравнению с тем, что только что произошло, какое-то дурацкое покачивание для Чимина теперь просто детский лепет. Никаких больше прыжков в пропасть. Это ещё хуже, чем кража. Может даже хуже травки. До чего же страшный аттракцион, чёрт бы побрал Женевьеву и это кошмарное Паково любопытство!       — Живой? — спрашивает Гарри, когда Чимин появляется на уровне железной решетки.       — Да, — получается хрипло, поэтому приходится прочистить горло перед тем как продолжить. — У меня чуть сердце не разорвалось.       Чимин уже упирается одной ногой в железяку, желая побыстрее ощутить почву под ногами, но Гарри останавливает, просит повернуться, описывая пальцем круг в воздухе. Пак делает то, что велено, боясь выпустить из рук чёртов поролон; чувствует, как Гарри поддевает одной рукой ремень на бедре, второй — на поясе, тащит его на твёрдую поверхность. И Чимин может поклясться, со стороны это выглядит так, будто кошка вытаскивает в зубах котёнка из ямы. Ноги начинают дрожать ощутимей, как только встречаются с решёткой, грозясь вот-вот подкоситься и заставить лицо поцеловаться с полом.       Гарри осматривает его с улыбкой. Реакция Чимина его веселит, но он всё еще готов оказать первую помощь, если мальчишка вдруг решит грохнуться в обморок из-за переизбытка эмоций.       — Надеюсь, у меня не будет проблем из-за этого.       Чимину хотелось бы разделять сейчас настроение мужчины, но он по-прежнему в шоке. Это было самое большое потрясение в его жизни. Каждая из дурацких выходок Тэхёна меркла по сравнению с банджи джампингом.       — Ты точно в порядке? — интересуется Гарри, теперь всматриваясь в лицо парня уже без улыбки.       Прежде чем Гарри успевает пожалеть о собственном предложении, Чимин снова кивает. Старший опускает глаза на его руки, по-прежнему прижимающие к себе крепление, закрытое мягкой защитой, так, будто от этого зависит его жизнь. Чимин этот взгляд каким-то чудом замечает.       — Извини, — поспешно отпускает, только после этого начиная приходить в себя.       Опирается на поручень позади, пока Гарри начинает его «раздевать», каждые пару секунд кидая обеспокоенные взгляды на лицо бледного мальчишки. Он на твёрдой поверхности, ему есть за что ухватиться, и рядом имеется человек. Чимин успокаивается. Всё закончилось. Он жив!       И в тот же момент из его груди вырывается смех.       — Это самая тупая вещь, которую я когда-либо делал.       В ответ ему улыбаются тоже.       — Люди за это деньги платят.       — Это было так страшно, — пальцы всё еще слушаются плохо, но уже достаточно, чтобы он помог Гарри снять с себя ремни.       — Да, я слышал, — мужчина по-доброму смеётся. — Весь парк слышал.       Подумаешь, теперь у него будет кличка, как у многих работающих здесь. Орущий Чимин. Не так уж и плохо. Новенькие бы задавались вопросом с какого этот всегда невозмутимый пассивный в разговорах парень вдруг получил такое громкое имя.       — Я прыгнул с высоты десятого этажа, мне всё равно, кто и что обо мне в этот момент подумал.       Гарри хмыкает, придерживая его за руку, пока Чимин вытаскивает ноги из нижних ремней, будучи по-прежнему не до конца уверенным в надёжности собственных коленей. Дрожащие руки для дополнительной опоры приходится опустить Гарри на плечи.       — Считай это своеобразным посвящением.       Да уж, после такого ему никакие посвящения в братство колледжа не страшны. Выкиньте его хоть с окна, Чимин на это скажет: «Скучно, я и покруче пробовал».       Гарри сматывает ремни, снова заглядывая парнишке в глаза, и тот новь глубоко вздыхает и смеётся. Ему отвечают тем же, кивая в сторону выхода. Идти настолько непривычно, будто он впервые в жизни встал на ноги, но Чимин следует за Гарри, пытается так же, как и раньше, запомнить оставшиеся инструкции, забирает телефон, обнаруживая там одно новое сообщение.       Тэхён прислал ему видео. Чимин знает, что там ещё до того, как нажимает на значок воспроизведения. Они с Гарри как раз спускаются вниз, тот не стыдится прокомментировать Паковы трясущиеся ноги и от души над этим посмеяться. Чимин смеётся тоже. В безопасности смеяться куда проще, чем во время прыжка или подъёма. Кнопку воспроизведения Чимин нажимает только когда они минуют лестницу и перед ними открываются автоматические двери. Лифт позволяет расслышать слабый из-за расстояния съёмки звук его крика. Он действительно похож на насекомое на ниточке, хоть Тэхён и снимал это из места, явно находящегося ближе, чем водная горка. Но это точно записано не из местоположения вагончика с попкорном. Видео начинается где-то на том моменте, когда он уже второй раз летел вниз, так что самый пик его ужаса другу запечатлить не удалось.       Телефон снова вибрирует из-за нового сообщения, когда лифт останавливается.       Снова от Тэхёна.       Тэхён-и:       Ты чокнутый       чиМИНИ:       Я наложил в штаны       Тэхён-и:       Чёрт       Жаль, я не видел твоего лица       Райли прислал мне видео       Я только твои крики слышал       Их весь парк слышал       Весь Вистлвуд       Чимин отправляет смайлик в виде поднятого вверх пальца и блокирует телефон, снова улыбаясь. Всё же, возможно, у этого лета ещё есть шанс стать по-настоящему крутым. Он приложит все усилия для этого, как только пальцы перестанут подрагивать, а ноги подгибаться. Займётся этим как можно скорее.

***

      Когда они выходят из парка, Тэхён по-прежнему пересматривает снятое Райли видео и, приближая некоторые моменты для Чимина, находит всё новые и новые раздражающие комментарии. Теперь, когда страх из-за падения уже окончательно отступил, он может начать гордиться собой и даже задрать нос перед боящимся высоты Тэхёном.       По правде, работа на вышке пока что лучшая, потому что там хоть и нет защиты от солнца и пол под тобой всегда рад напомнить на какой высоте находится всё это безобразие, но там хоть иногда дует ветер. А ветер, ох, спасибо, Господи, за этот чудесный ветер, это круче всего, что только могло посетить адский парк.       Желающих повторить участь Чимина сегодня пришло не так уж и много, но Гарри сказал, что банджи не так популярен, как, например, те же американские горки, потому что закрывается сразу после захода солнца, а ещё желающим прыгнуть с обрыва приходится платить дополнительно и проходить длинную процедуру кое-какого осмотра и введения данных. И это ещё один плюс. Отсутствие бесячих толп.       На обеде он поделился своим умозаключением с Тэхёном, запихивая почти половину рожка мороженного в рот. Дождь начинался время от времени, поэтому день у них выдался не слишком напряжный из-за не такого большого, как обычно, количества посетителей. Чаще всего узреть Кактус приезжали туристы, школьники или пенсионеры из ближайших городов, потому что, если бы парк рассчитывал на один только Вистлвуд, ему пришёл бы конец за несколько месяцев и на огромном кактусе у входа, служащем доской объявлений, вместо времени работы аттракционов висела бы огромная надпись «закрыто». И не подумайте, Чимин не плохой человек, он не желал владельцам банкротства или проблем, но за неполный месяц работы в похоже самой жаркой точке города, он захотел лично сжечь его слишком много раз.       — Твой попкорн — это издевательство, — Тэхён засовывает телефон в карман шорт, крутя на пальце другой руки свой утренний «зонтик». — Как ты там выживал?       Чимин хмыкает.       — Это нам ещё с дождём сегодня повезло.       — Фу, я теперь не знаю, что хуже, вышка или этот вагончик-убийца.       Попкорн хуже. Всё что находится в выстроенных в поезд вагончиках значительно хуже работы на аттракционах. Чимин этого, конечно же, не говорит, потому что вдруг Тэхён действительно решит побороть страх высоты. Ему запаха жженной карамели и масла уже достаточно, оставьте его, пожалуйста, работать с Гарри, у него куча нелепых историй, связанных с Кактусом и не только. Там интересно.       Когда их тормозит красный свет светофора на перекрёстке, Чимин размышляет, чего бы придумать такого, чтобы Тэхён не захотел меняться обратно, а последний вдруг прищуривается, пытаясь разглядеть: человек на противоположный стороне действительно существует или является галлюцинацией на фоне городского пейзажа.       — Что твой Ореховый Убийца снова тут делает?       Чимин переводит взгляд туда же, куда смотрит Тэхён.       Вот же жопа.       Цвет светофора меняется и они, больше не проронив ни слова, идут на встречу машущему им Чонгуку.       Тянет вернуться в нелюбимый парк.       Может хватит потрясений на сегодня?       Что-то Чон Чонгук зачастил появляться в жизни Чимина.