Молодой бог

Я пролежал, не сомкнув глаз, до самого прихода врачей. Их было двое, а так же на подмогу подоспели вчерашние безликие братья по профессии и полицейские. Старшие по званию критически оценили моё состояние и велели младшим вколоть мне морфий. На вопрос о моём самочувствии я не ответил. За меня говорили мои без пяти минут усохшие глаза. Осмотрев меня всего, врачи назначили перевязку старых бинтов, а так же всучили какие-то таблетки. Судя по тому, что мой зад по прежнему ныл, к нему даже не притронулись. Возможно, им и в голову это не пришло, что задачу по спасению заднего прохода мне сильно затрудняло. Однако, в моём положении отмалчиваться было бы ошибкой. Поэтому я деликатно объяснил двум строгим штатным дядям, что имеется ещё одно дельце, требующее их внимания. Без каких-либо эмоций и лишних слов они пообещали, что отправят меня на осмотр в специальный кабинет. Послать меня хотели сразу после перевязки. Пока мне меняли бинты (наручники на это время сняли, я почувствовал себя бешеной собакой), я по одной проглатывал гору таблеток. От них, казалось, лучше не становилось. А может мне больше было плохо от душевных терзаний. Как бы там ни было, эти душевные терзания усилились, когда в дверях оказался Майкрофт. Его появление заставило моё тело облиться потом, а сердце бешено колотиться, обещая вскоре замереть навсегда. Я уставился на политика. Мед братья уже закончили латать меня, поэтому через минуту, в комнате остался только я и Британское правительство. (Наручники так и не вернули на место.) Я гадал, пришёл он, чтобы завершить вчерашний разговор или чтобы сообщить, что как только я более менее приду в себя, меня со всеми вещами ждёт отставка. Глаза Холмса холодно поблёскивали. Мне вдруг стало ясно, что наши отношения, те, что были до злополучного слушания в суде, были гораздо страннее, чем я полагал. Сейчас между нами было целое ледяное озеро. Это намного больше, чем было раньше. Холмс злился и был очевидно разочарован. Так отстранённо он держался с коллегами, с массой, вообще со всеми, кроме, быть может, своего брата, родителей, Королевы и меня (но это уже в прошлом). Все эти рассуждения за пару секунд привели меня к удивительному заключению: я действительно идиот. Ну самый настоящий! Я был пунктом в списке, в который просто чудом попал. Как? Не имею понятия до сих пор. Но всё больше понимаю, что я всё похерил. - Как самочувствие? По тону было ясно, что он справлялся о моём здоровье не из собственных интересов. Это было необходимо для чего-то ещё. - Не очень. Мне хотелось соврать. Сказать, что я в порядке, чтобы Холмс мог осуществить то, что намеривался. Я был готов пойти на что угодно, чтобы он меня простил. Но почему-то в последний момент я передумал и выбрал ещё не изведанную мной тропу — правду. Майкрофт стоял, опершись о зонтик; вторая рука скрывалась в кармане. Мой ответ он принял безэмоционально. Я не смог заметить изменений в его по суровому сдвинутых бровях, сжатых в тонкую линию губах и чуть двигающийся челюсти. И это нанесло мне очередной порез. Я поёжился, будто меня действительно только что полосонули, притом чем-то тупым, чтобы было больнее. - Как мне сообщил врачи, - неожиданно Холмс перешёл к сути. - у тебя лёгкое сотрясение мозга и многочисленные ушибы. - взгляд политика пал на мои запястья. Я активно растирал их большими пальцами. - Совет счёл это допустимым, и было решено провести твоё слушание. - ровным голосом сообщил мне Майкрофт. - За тебя решили взяться сразу, так как некоторые полагают, что ты можешь быть очень опасен, а другие, напротив, считают, что от тебя будет польза, так как, по правде говоря, положение вещей на данный момент шаткое. Майкрофт ещё не закончил свою мысль, в дверь постучали. Политик обернулся, дверь распахнулась, и в комнатку вошла Антея неся в руках костюм. Я узнал его. Ещё один, хранящийся в шкафу в моей комнате. Дурные воспоминания снова полезли в мою голову. - Оно состоится через полтора часа, так что после завтрака будь готов сразу. - отчеканил Холмс, развернулся и вышел. Я и слова не успел сказать, лишь беспомощно распахнул губы. Антея повесила костюм и тоже удалилась. Есть мне снова не захотелось. Я был подавлен, и мой аппетит тоже. Раньше я бы не притронулся к еде, если бы не хотел есть. Но сейчас я выбрал путь стараться быть правильным, потому что это было противоположностью тому, что было у Джима. Если я не поем, у меня будет мало сил, а в следствии, я не смогу ничем помочь на собрании, не смогу улучшить своё положение. Так что я засунул в себя пару ложек, пересиливая рвотные позывы. Я медленно поднялся, поглядывая на висящую одежду. После того, как мне отсоединили трубочку с морфием, я ощутил весь букет разнообразных болей, заждавшихся у порога. Мои ноги словно несколько лет находились в горизонтальном положении и успели атрофироваться. Слегка покачиваясь, я проковылял до ширмы и принялся медленно стягивать больничные тряпки. Тело источало жар (кажется, у меня поднялась температура), а при столкновении с внешним миром, покрылось неприятной гусиной кожей. Я ощущал, как слаб, но из последних сил натягивал брюки, старясь не задеть пластырь на пояснице. Выглядел я ужасно. Даже без зеркала я мог это сказать. Полицейский постучал спустя пять минут. Меня вывели из комнаты, и я понял, что всё ещё нахожусь в главном здании МИ6, только в изолированном отделении под землёй. Мы поднялись на поверхность и вышли на парковку. Там стояло три машины: две полицейские и одна правительственная. Как только дневной свет проник в мои глаза, я понял, что лучше было бы остаться внизу. Всё сразу поплыло, а потом в миг стало играть с уровнем чёткости. Я пошатнулся, смотря себе под ноги. Было такое впечатление, что я надел очки от дальнозоркости. Мужчины в форме придержали меня скорее из соображений безопасности. Я кое-как вернулся в равновесие и заставил себя, сцепив зубы, игнорировать страшный эффект. Тело обливалось потом, приступ паники вступал в силу. Майкрофт ждал меня, стоя рядом с черным Мерсом. Мой кошмарный вид всё-таки произвёл на него впечатление, потому что между его бровей образовалась складка, которая обычно появлялась, когда я вводил Холмса в состояние редкостного удивления. Мне открыли заднюю дверь полицейской машины, но Майкрофт почему-то покачал головой и сказал мне сесть с ним. Это произвело на меня положительный эффект, заставляя чёткость приблизиться к норме. Но как оказалось, политик всего лишь хотел меня проинструктировать: - Отвечай чётко на вопросы леди Смолвуд. Если ты будешь врать, я сразу это пойму. Так что лучше говори правду. - я судорожно втянул воздух. - Если всё пройдёт хорошо и результаты устроят меня и министров… - Майкрофт посмотрел на меня, снова нахмурив лоб. Он не договорил. Политик откинулся на спинку и отвернулся к окну. Я вдруг подумал кое о чём и решил поделиться этим с политиком. Разлепив засохшие губы, я прокряхтел: - Разве не ты расчётная точка? Майкрофт повернул ко мне голову и приподнял брови. - Я имею в виду, - я пару раз откашлялся. - все будут слушать тебя. - И что? - немного резко спросил Холмс. Я ещё раз ощутил подходящую паническую волну. - Значит, по большей части всё зависит от тебя. - Это не так. - возразил Майкрофт. - Я даже не возглавляю Лигу. К чему ты клонишь? Точно. Я и позабыл, что Сойерса, который прислушивался к Холмсу, больше нет. Во главе стоит Гарви. Когда я вспомнил об этом, ехать на собрание мне расхотелось. Что, если Джим ему что-нибудь приказал… Я в отчаянии кинулся взглядом к политику. Тот на меня уже не смотрел. Он сидел, отвернувшись к окну. Холодно. Его равнодушие холоднее Антарктиды. Меня пересадили в полицейскую машину. Всю дорогу я пялился на свои руки, боясь взглянуть на мир за окном. Мы подъехали к белому дому и нас проводили внутрь, прямиком в большой конференц-зал с панорамными стёклами, блинными столами с одной стороны и одним небольшим прямо напротив других. По всему периметру висели экраны. Людей было больше, чем я ожидал. Во главе длинного стола сидела та самая леди Смолвуд, дальше расселись остальные члены всего этого бардака. Я заметил Джона Гарви. Мы тут же сцепились взглядами. Меня стало подташнивать, вернулось искажённое восприятие. Всё снова стало казаться каком-то игрушечным, телевизионным, ненастоящим. Так же у некоторых стен стояли охранники. Меня одного усадили за небольшой стол. Майкрофт сел рядом с леди Смолвуд. Я сидел напротив кучи людей. Один. Знакомое ощущение. В суде я чувствовал себя примерно так же. Но на этот раз это я на скамье подсудимых. - Итак, - сказала Смолвуд, когда шумиха стихла. Я сцепил пальцы в замок и зажал его между коленей. Всё похолодело. - начнём. - она производила впечатление довольно волевой женщины, знающей своё дело. Я прикусил губу, надеясь, что дрожь стихнет. На экранах вспыхнуло её изображение. - Мистер Мориарти, назовите своё полное имя для протокола. - подобно роботу произнесла Смолвуд. Человек, сидевший с бумагами приготовился документировать всё на бумаге. Я замер, широко распахнув глаза. Она сказала это. Она назвала его фамилию. - Или теперь Вы снова предпочтете фамилию Портер? Теперь в моих глазах всё запульсировало. Это издёвка? Я стёр со лба пот и ощутил, что мне срочно нужно выйти. Я не знал, что могло произойти. Моё сознание в любой момент могло отключиться или же, как в Албании, я бы стал вытворять чертовщину. - Эдвард… - я замолк. Эдвард Портер… это имя словно давно кануло в прошлое. Того меня нет уже… - Эдвард Мориарти. – еле выдавил я. - Итак, я буду задавать вопросы, а Вы должны давать чёткие ответы и только правду, не скрывая ничего. - сказала пожилая леди. Я изобразил нечто похожее на кивок, ощущая, что ноги становятся ватными. - Первое, что хотел бы узнать совет: почему Вы сбежали? Я ожидал этого, поэтому ещё в машине стал перебирать варианты ответов. Мне долго не удавалось собрать всё в одном чётком коротком ответе, чтобы это звучало серьёзно и весомо. Сейчас сосредоточиться было сложнее. Я прилагал огромные усилия, чтобы сдерживать истерику. - Я подумал, мне здесь не место. - Почему же? Вы проходили подготовку в течении пяти лет. Мне не хотелось возвращаться в тот день. Любое воспоминание могло пробить плотину. Но все ждали. Майкрофт ждал. Не знаю почему, но на секунду мне показалось, что для него мои ответы имеют немного другое значение. Я понимал, что в каком-то смысле предал его. И от этого все внутренности переворачивались. - Потому что я всегда ощущал, что никуда не вписываюсь. И это была правда. У меня не было друзей ни в обычной школе, ни на базе. То, что случилось в этом году — уникально. Никто со мной не водился больше пары недель. Реакцию Майкрофта я пропустил. Но, думаю, её и не было. - Вы спланировали это заранее? - задал вопрос какой-то мужчина. - Нет. - я поднял голову и посмотрел прямо на людей напротив. - Я ничего такого не планировал. Он написал мне прямо после слушания. - оказывается, возражать намного легче, чем просто рассказывать. - Кто? Я закрыл глаза. Силуэт под веками. - Мой дядя. – меня передёрнуло. – Джеймс Мориарти. - Так и почему же Вы вернулись? - сразу прозвучал вопрос. Его задал Джон Гарви. Причём таким тоном, словно я ужасно ему поднасрал этим возращением. Вдруг я понял, что так оно и есть. Эта крыса догадывается, что если пойдёт подробное расследование, то его имя может всплыть. Леди Смолвуд недовольно покосилась на коллегу, видимо, этот вопрос выпадал из очереди. Но никто ничего так и не сказал. Всем было всё-таки любопытно. Мне же было совсем нехорошо. Объяснить причину побега - одно дело. Но как подать причину возвращения? Я прикрыл глаза, шипя сквозь зубы от боли. Боже… Какие обжигающие воспоминания. - Потому что… - он достал нож и порезал меня, отымел меня, присвоил меня себе. Тело неожиданно стало лёгким, как пёрышко. И я ему позволял это делать. - он хотел убить меня. Я широко распахнул глаза. Я находился по ту сторону экрана. Всё, что находилось передо мной — цифровая картинка. Мой ошарашенный взгляд окинул присутствующих, а затем остановился на Холмсе старшем. - Майкрофт… - прошептал я весь бледный от ужаса. - я… Всё становилось ярче и ярче. Я моргнул, а уже в следующий миг понял, что стою. Мои действия привели охранников в боевую готовность. Мои пальцы оказались в волосах, с силой сжимали их и тянули. Изо рта вырвалась пара истеричных смешков. И тут меня схватили. Прижатый к столу, я видел лишь свет, льющийся из окна. Кто-то был сзади. Кто-то держал мне руки. Нет… Я вздрогнул, а затем забился в истерике. - Нет! Отпусти! - заорал я, дёргаясь, как мустанг на привязи. Путы стали крепче, до кожи дотронулось что-то прохладное, напоминающее металл. Я весь сжался, дальнейшие возгласы смешались в кашу. Мои резкие рвущиеся движения были расценены как попытка нападения, поэтому второй охранник присоединился к первому. Я дёрнулся назад и врезался в одного. Молниеносно я обернулся и с силой оттолкнул ошарашенного мужчину. Второй выхватил пистолет и нацелил на меня. - Не стрелять! - раздался громкий голос, который я узнал. Холодное дуло утыкалось мне в лоб. Я сам давил на него. Голова пошла кругом. - Сделай это. - хотелось мне сказать. - Нажми уже. - Эдвард. Строгий голос. Сколько разных интонаций он использовал, произнося моё имя. Мне припомнился первый раз. - Эдвард. - сказал мистер Холмс, внимательно глядя на меня. - Полагаю, ты задаёшься вопросом о том, где находишься. Это сердце разведки нашей страны. От этого места зависит безопасность нации. Когда воспоминание скрылось, и картина реального мира вернула мне зрение, я ощутил, что по щекам катятся слёзы. Я стоял посреди зала с кучей важных людей и рыдал, кося глаза на оружие. Меня увели и наказали ждать Майкрофта в коридоре. Быстрое собрание получилось. Я не думал ни о чём. Просто о бордовом ковре под ногами. Майкрофт вышел спустя какое-то неизвестное мне время. Он смотрел на меня немного по-другому. Всё ещё холодно, но глаза его подёрнуло лёгкое беспокойство. Мы направились к машине. Было непривычно снова идти с ним рядом, но это в каком-то смысле меня успокаивало, хоть сзади маячили охранники. - Было решено отправить тебя сначала к психологу, прежде чем продолжать расследование. - сообщил политик. - Здесь без специалиста подобного рода, как оказалось, не обойтись. Я грустно глянул на Холмса. - Мы поедем к ней прямо сейчас. Я без возражений кивнул. Что угодно, Майкрофт, что угодно. До машины меня практически дотащили. Я снова стал терять самообладание, поэтому полицейским пришлось втаскивать меня в машину под любопытные взгляды прохожих. Я повалился на заднее сиденье и так остался лежать до самого возращения на Набережную Альберта. До здания меня так же протащили, но как только рядом возник Майкрофт, я сам встал на ноги. Мы шли по корпусу, в котором я ещё не был. Здесь было полно действующих шпионов. С психологом я тоже был не знаком. - Это Дебра Стоун. Она работает с оперативными агентами и производит диагностику их психологической пригодности. - представил женщину лет тридцати пяти Майкрофт. Та ждала нас около дверей, ведущих, как я предполагал в уютную комнатку, в которых обычно психологи и принимают пациентов. Но я ошибся. Меня завели в какое-то помещение, напоминающее комнату допросов. Серые стены, стол, два стула, белый свет, льющийся из подвесных длинных ламп. Про спокойствие и уют не могло быть и речи. Я сел с одной стороны стола, психолог с другой, Майкрофт исчез. Это усилило моё беспокойство. Я озирался по сторонам, как будто помещение в изобилии было обставлено разными вещами. - Итак, мистер Мориарти… - я вздрогнул. Она заметила. - Или мне обращаться к Вам по имени и на «ты»? Как будет комфортнее? - По имени. — немного прохрипел я. - Хорошо, Эдвард, - она выделила моё имя. – начнём, пожалуй, со стандартного опроса агента, когда тот проходит переквалификацию или возвращается после долгого отсутствия. - продекларировала женщина, а затем достала из своего дипломата папку, из неё бумаги и ручку. - Итак, я буду говорить слово, а ты первую ассоциацию, которая придёт в голову. Не думай больше секунды или двух, выдавай первое, что в голову пришло. Понял? - я вяло кивнул. - День. - Свет. - я прокашлялся. - Оружие. - Убийство. - Агент. - Пешка. - Хорошо, - психолог записала мой ответ. - женщина. - Не моё. - я выдал это, не задумываясь, а когда понял, что сказал, нервно забегал глазами по столу. - Всё хорошо, Эдвард. Продолжаем. - успокоила меня Стоун. - Сердце. - Боль. - боже, что я несу. Как тринадцатилетняя девка. - Птица. - Ворон. - Майкрофт Холмс. Мои ресницы вздрогнули. - Безопасность. - Солнечный свет. Я замялся. В голове вспыхнуло имя дяди. Стоун выжидающе смотрела на меня. - Джим. - чуть слышно отозвался я. - Лунный свет. - Джим. - меня на секунду разозлило то, что всё было пропитано его образом. - Убийство. Я сжался. - Джим. - Страна. - Англия. - Джеймс Мориарти. Мои глаза взметнулись на психолога. Стоун смотрела на меня, держа наготове ручку. - Джеймс Мориарти. - повторила она. Я молчал. У меня было слишком много ассоциаций и все пришли одновременно. - Эдвард. - позвола Стоун. Я отрицательно помотал головой, опуская глаза. Я не хочу о нём говорить. Не хочу. Свет в комнате словно стал медленно гаснуть, тени расти, и в углу я увидел силуэт… Я тут же повернул голову в другую сторону, но тени продолжали ползти ко мне, а силуэт приближаться. Это всё воображение, выдумка. Чёрт. Я вцепился в край стола и попытался вернуть себя в реальность, смотря на свои руки. - Эдвард, поговорим об этом? - голос помог мне сосредоточиться. Всё вернулось в привычный вид. Я, всё ещё тяжело дыша, поднял глаза на психолога. - Прошу, не сейчас. Стоун покивала немного, скорее для себя, и сделала запись. - Думаю, мы будем встречаться с тобой периодически. - сказала женщина. - Как я вижу, ты травмирован и тебе требуется помощь. Психолог ещё раз внимательно на меня посмотрела. Я не входил с ней в зрительный контакт. Мне хотелось… спать. Жутко. Однако, я боялся. Сам ещё не понял чего, но вид пустой комнаты и меня одного в постели заставлял моё сердце стучать быстрее. Она сказала периодически? Значит ли это, что меня пока не выгоняют? Ах, ну, конечно. Я же ещё не все карты на стол выложил. - Можешь рассказать мне, что тебя беспокоит. - говорит Стоун. Я поднял вверх одну бровь. Я не фанат психотерапии. Сюрприз? Ни черта. И это не просто фишка у меня такая. Моя мать постоянно таскала меня по больничкам лет до двенадцати. Ей всё было интересно, почему это у меня нет друзей. Так что за пять лет я побывал у огромного количества мозгоправов. И что они все говорили? Ничего существенного. - Социофобия. - говорил один. - Ему нужно больше общаться с противоположенным полом. - заключил другой «гений». - Он слишком зажат. - просто отвечал третий. И так далее. Я понимал, что мама желала мне добра и всё такое. Учитывая, что мы в каком-то смысле прятались от старых «друзей» отца, она не хотела, чтобы у меня было плохое детство. Но оно и не было плохим. Лишь те слова Джима… - У тебя тоже были проблемы в детстве. Я и не понимал, что ни с кем толком не общаюсь, а когда стал замечать, что чем-то, по всей видимости, отличаюсь от других, мне было в общем-то наплевать. Я привык быть один и тесная дружба с кем-то казалась мне чем-то ненужным. Мне хватало мамы и её поклонников, которые развлекали меня постоянно. Один сводит в кино, другой в зоопарк, третий купит самокат. Подумав об этом сейчас, я внутренне ухмыльнулся. Если посмотреть с такого ракурса, я всё детство был окружён мужчинами и недостатка в общении не испытывал. Когда мать погибла, погибло и всё, что держало мою иллюзию общества. Я посмотрел на Стоун раздумывая над тем, что хочу сказать. Это сложно. Сложно открыться кому-то. Женщина напротив мне никто, и я даже не пытаюсь проецировать на неё образ моей мамы. Я бы мог рассказать ей только техническую часть, не вдаваясь сильно в свои глубинные чувства. Мне нужно, чтобы она подсказала как избавиться от приступов. - Как мне понять, что со мной происходит? - выдал я, растирая запястья. - Расскажи мне. Я отвёл взгляд на стекло сбоку. Как странно, что я его не заметил сразу. Оно почти сливается со стеной. - Мир кажется другим. – выдавил я, не отрывая глаз от стекла. Что-то в нём есть. - Более чётким и нереальным. Будто всё сужается вокруг меня. Стоун приподняла брови, а затем сделала заметку в тетради. - Так. И что ты при этом чувствуешь? Я оторвался от лицезрения зеркала и опустил глаза на руки. Чуть подрагивают. - По разному. Отрешённость. – выдал я первое, что на ум пришло. – Страх. Всемогущество. Стоун молчала пару секунд. Заскрипела ручка. - У тебя обостряется память? Я хмурю брови. - Нет, вроде. Я наоборот почти ничего не помню потом. - Когда это случается? Расскажи поподробнее, когда это началось. Чёрт. Если начну, то коснусь темы дяди, а я этого не хочу. Но с другой стороны нужно отследить источник. Я мялся, готовя себя к неизвестности. Мне было трудно дышать, и сердце стучало как при панической атаке. - В первый раз случилось… - я остановился, уставившись на стол. Кажется, меня сейчас вырвет. - Принести воды? - предложила Стоун. Я киваю, она встаёт. - И позовите Майкрофта. - неожиданно выпалил я, широко распахнув глаза. - Пожалуйста. Стоун пару раз моргнула, а затем кивнула. Я остался один в комнате. В углу какое-то движение, но я старательно его игнорировал. Нужно проделать дыхательные упражнения. И я принялся долго вдыхать, задерживать в себе воздух и выдыхать. Пришла Стоун, за ней зашёл сосредоточенный Майкрофт. Я тут же приковал к нему свой взгляд. Внутри возникло желание подбежать к нему и спрятаться за спину. Передо мной возник полный свежей воды стакан. Я принялся пить маленькими глотками. - В чём дело, Эдвард? - спросил у меня политик. Я вытер рот рукавом и виновато глянул на Холмса. Открыл рот, но так и не нашёл, что сказать. Сам ещё не понял почему позвал его. - Так спокойнее, правильно? - спасла меня Стоун, сев за стол. Я смущённо кивнул. Верно. Я же сам выдал «Безопасность» на имя политика. - Вам стул нужен, мистер Холмс? - между тем предложила психолог. - Нет, благодарю. - поджав губы, вежливо улыбнулся политик и отошёл к стене. Я тёр колени, не зная теперь, куда деться. - Можешь продолжать, Эдвард, если готов. - пригласила меня Стоун. Мне нужно пояснить всё так, избегая щепетильных моментов и по существу. Учитывая, что голова не перестаёт ныть, сделать это будет весьма затруднительно. - Ну, вроде первый яркий случай произошёл в Албании. – солгал я. Нет, первый раз я потерял контроль, когда застал дядю с другим. - Мы там были с Себастьяном Мораном. - я перевёл взгляд на Майкрофта. Он внимательно меня слушал. - В номер вломились какие-то… - вспоминать это трудно не потому, что больно (хотя и поэтому тоже), дело больше в том, что все воспоминания куда-то растерялись. - наёмники, не знаю. - я сделал перерыв на пару глотков воды. - Мы полезли в окно, но я… просто остановился. - я смотрел на это как бы издалека, и всё казалось картинным. Теперь. - И случилось это. Всё стало неважным, но очень ярким и чётким. По словам Морана, я сам уткнулся в пистолет. - чёрт возьми, прямо как сегодня на слушании. - Ему пришлось убрать этих людей, а я вылез на крышу и просто бродил по ней. Но я ничего этого не помню. Тишина. Стоун строчила свою запись, Холмс-старший задумчиво глядел куда-то на стол. - Как думаешь, что могло спровоцировать такую реакцию? - спросила психолог. Я пожал плечами. Как я могу знать? Кто тут специалист? - Может выброс адреналина. - всё же предположил я. Это я помню отчётливо. Тудум-тудум-тудум. – Чаще это происходило, когда дяди не было рядом. – нехотя выдал я. - Опиши поподробнее, что происходило, если можешь. Я вздохнул. Как же не хочется погружаться в это дерьмо снова. Но с другой стороны, это мне поможет, Майкрофт рядом, и я всё равно уже почти разлетелся на куски. - Я чувствовал, что его нет рядом. Физически. - я решил взять за основу случай на крыше «Цапли». - Чувствовал одиночество. И мне было вроде как страшно. Мне было как-то стыдно говорить об этом. Стыдно перед Майкрофтом. Я метнул на него взгляд и к ужасу обнаружил, что он смотрит на меня. Моё лицо тут же вспыхнуло, захотелось провалиться в ад. - Может это такая форма паники? - вдруг выдвинул такое объяснение я. - Или защитная реакция? - Так. - Стоун подбадривает меня. - Подумай, ты не чувствовал подобного раньше? До встречи со своим дядей. - Нет. – всё лишь после. - Твой шрам на лбу. – неожиданно обратила на это внимание психолог. – Откуда он? Я вздохнул. Ладно, это простой вопрос. - Следствие столкновения с машиной. – пояснил я. Стоун снова приподняла брови и принялась записывать. - Когда это произошло? - Недели три назад может. – точно я не помнил. - И после начались эти приступы? Я открыл было рот, чтобы возразить, но остановился. Прокрутив в голове доступные памяти моменты, я опешил. Действительно. Галлюцинации со стенами начались через два-три дня после того, как я разбил голову. Я удивлённо взглянул на женщину. - Судя по шраму, удар был сильный. – заметила она. – Полагаю, у тебя было сотрясение. Я опустил глаза, вспоминая, как меня латал врач, которого позвал Джим. - Удар – это причина моих приступов? – подвёл к главному я. - С большой вероятностью. – сказала Стоун. – Мы выясним это по ходу, но на сегодня хватит, Эдвард. Тебе нужно поспать. Я снова ждал Майкрофта снаружи. Он говорил с психологом. Если честно, то у меня было чувство, что всё, абсолютно всё теперь зависело от этого человека, меняющего галстуки несколько раз в день. Штука в том, что так на самом деле и было — моя нить теперь была в руках самого влиятельного человека Британии. - Да, думаю тебе придётся встречаться с миссис Стоун каждый день. - заключил политик. Мы не спеша шли по коридору. Я кивнул. Майкрофт замолчал. Наши отношения чертовски заледенели. Это не новость и вполне естественно, но мне становится не по себе от такой тишины. Она мне не нравится. - М, - я попытался что-то сказать. Не знаю что. - мне жаль. Вздох Майкрофта заставил меня поднять на него глаза, хоть я этого не планировал. Политик смотрел в окно. Я ощутил жар волнения в груди, отчаяние. - Можешь не говорить это. - сказал наконец Холмс, поджимая губы и «любезно» улыбаясь. Я запаниковал. - Нет, пожалуйста. Мне действительно жаль. - я поднял вверх свои ледяные руки в умоляющем жесте. - Я понимаю, что не могу рассчитывать на прощение, но я всё равно буду стараться. Мы не договорили вчера. Я должен закончить свою мысль. Майкрофт посмотрел на меня как-то изучающе. Я же изо всех сил пытался не отвести взгляд, хотя очень хотелось. Я понимал, что подвёл его. Понимал, что могу не выбраться из этого болота. И понимал, что тону. - После обеда и осмотра врачей. - сказал Холмс чуть погодя. - Антея зайдёт за тобой около трёх. Я кивнул, не веря, что он согласился. Мы продолжили путь. Кажется, в сторону кабинета Майкрофта, а дальше мой корпус. О, боже, как я давно здесь не был. Мы дошли до того лифта, где дороги наши, по всей видимости, разойдутся. Мой взгляд вышел испуганным. Майкрофт хотел что-то сказать. Он открыл рот, но опустил глаза и замялся. А потом он развернулся и пошёл в свою сторону. Я поспешно отвернулся, чтобы не было больнее. Однако, и легче не стало. Охрана проводила меня обратно в подземелье, где передала в руки медицины. Как и обещалось, меня повели в «деликатный» кабинет. Раньше вся процедура, которую мне пришлось пережить, ужасно взбесила бы меня, пристыдила. Сейчас же… мне было плевать, даже если бы меня поставили раком прямо в Кабинете Министров. Если это, конечно, помогло бы Майкрофту меня простить. В «свою» комнату я вернулся неровным ходом. Зад по прежнему ныл, но я успокаивал себя тем, что лечение уже начато. В одиночестве я поедал и свой обед. Активнее, чем завтрак, но всё равно не с огромным аппетитом. Меня подогревала мысль, что я смогу встретиться с Майкрофтом наедине. Я даже не знал, что толком сказать хочу. Мне просто нужно объясниться. Не оправдаться, а дать ему знать, что я всё осознаю. Дождавшись Антеи, я стал следовать за ней. Охрана меня уже не сопровождала, что радовало. Ходить по этим коридорам вновь так волнующе. Меня не было всего месяц, но он был настолько насыщен и необычен, что растянулся в моей голове на долгие годы. Моё сердце подскочило, когда на горизонте возникла дверь, ведущая в кабинет Британского правительства. Перед тем как войти, я поправил одежду, будто за дверью сидит сама Королева. Ну, собственно портрет Её Величества там как раз и находился. Неизменно висящий над головой расчётной палаты Британии. Майкрофт поднял на вошедших взгляд. Антея почти сразу развернулась и вышла. - Нам не рекомендуется говорить вне расследования. - сообщил мне Холмс, но предложил присесть. Мои ноги подгибались. Каждый шаг к стулу давался с трудом. Последний раз я сидел за ним будучи совсем другим человеком. Эти мысли, видимо, отразились на моём лице, потому что политик сказал: - Ностальгия? Я медленно присел и шумно вдохнул такой знакомый воздух. Так пахнет серьёзность. - Да. - честно ответил я. - Хотя, не совсем. - по взгляду Майкрофта я понял, что он меня слушает. - Что-то похожее на чувство, когда смотришь на фотографии из детства или возвращаешься в родной город. - мои губы дрогнули. Только не расплачься. - Всё то же самое, но ты совсем другой. Ресницы Холмса чуть опустились, он уставился на стол перед собой. Уголки губ тоже опущены. Удивительное зрелище. - Перед тем, как мне стало плохо вчера, я говорил, что могу доверять лишь тебе, но не договорил. - перешёл к главному я, изредка проверяя реакцию политика. Но в его глазах по прежнему был холод, и мои следующие слова застряли в горле. Я замолк. Ох, я идиот. На что только рассчитывал? - Ты можешь мне доверять. С деловой стороны. - неожиданно произнёс Холмс-старший и снова опустил глаза. Вот оно. Вот чего я так боялся. Предполагать одно, а услышать точное подтверждение — другое. Конец нашим прошлым отношениям. Мне оставалось только кивнуть, но я решил всё-таки закончить начатое: - Я хотел сказать, что лишь тебе могу доверять, потому что ты никогда бы не сделал мне больно. - я поднял на политика влажные глаза. - Ведь так? По крайней мере раньше. Ты защищал меня от этого. Удивительно, что лишь теперь я это видел и чувствовал. Видимо, всё прояснилось на контрасте с Джимом. Глаза Холмса распахнулись чуть шире, как и губы. Это его проняло. Я больше не собирался говорить. Сказал, всё что хотел. Майкрофт забегал глазами по столу, так он обдумывал что-то неожиданное. В конец-концов он прокашлялся. - Завтра всё то же самое, но сначала психолог, а потом слушание. Из комнаты тебе разрешается выходить только по моему приказу. Что ж, не совсем то, что я ожидал услышать. Но что тут поделать? Я вернулся в комнату и просидел на кровати до ужина. После мне ничего не оставалось, кроме как лечь спать. Ты в безопасности. В безопасности. Когда выключился свет, я накрылся одеялом с головой. Спи. Тебе это нужно. Я стал думать о хорошем, пусть и маловероятном: о том, что всё наладится, и я вернусь на прежнее место. Но мысли о дяде то и дело просачивались в сознание. Чёрт. Я так не засну. Думай о чём-то одном. Об одном. Думай о Майкрофте. Во что он был сегодня одет? Какого цвета его глаза? Сколько раз он сменил галстук? Как он отреагировал на мои синяки? О, нет, плохой вопрос. Я не хочу думать о синяках, нет. - Ты принадлежишь мне! Ты мой! Я скинул с себя одеяло, тяжело дыша и потея. Кто-то стоит в углу! Я прикрыл рот прежде чем закричать. Моя рука быстро метнулась к выключателю, и свет залил комнату. Никого. Я был один. Сердце билось о рёбра, глаза болели от резкого включения света, но не закрывались, а сканировали комнату. Всё в порядке. Я упал обратно на подушку и прикрыл глаза ладонями. Это же смешно. Я понимаю, что это бред… Но почему мне страшно?