Так получилось

      Накинутая поверх свитера ветровка почти не спасала от прохлады апрельского дня, но Наташу, мысленно находившуюся уже в офисе «Вместе», это волновало не больше глобального потепления или голодающих детей в Африке. «Интересно, а меня пригласят на сцену? Было бы прикольно, но вообще вряд-ли… " — думая так, Наташа рассеянно переводила глаза с одного элемента пейзажа на другой, не сосредотачиваясь ни на чём конкретном. Взгляд ее случайно упал на татуировку, которая находилась как раз между двумя суставами пальцев ее левой руки. Непонятные посторонним людям символы на самом деле складывались в самое обычное русское имя — Алина. Обычное для кого угодно, но только не для Наташи.       Похожая надпись когда-то красовалась на пальцах и другой девушки — Алины, но теперь, конечно, давно обратилась в пыль, погребённая под влажными комьями земли в такой же прохладный, освещенный неярким солнцем апрельский день. Им обоим было нелегко, но у Наташи были родители, были бабушка с дедушкой, а у Алины не было никого, кроме Наташи. И, видимо, ее оказалось недостаточно, чтобы удержать отчаявшегося человека на краю темной бездны. То безмятежное, теплое утро осталось врезанным в память на всю жизнь — три пропущенных на телефоне, вечно стоявшем на беззвучном, и одинокое сообщение в их чате — «Прости, и не вини себя». Потом, конечно, были и слезы, и крик, разрывающий голосовые связки, но в этот момент все будто замерло — ведь мир, который они с детства делили на двоих, рассыпался на составные части, ложась вслед за Алиной в сырую яму на старом кладбище. Ещё целый год Наташа жила будто во сне, и очнулась, лишь стоя на крыше заброшенной многоэтажки, готовая сделать шаг в пустоту. Перед глазами вдруг мелькнуло светлое, ласковое лицо Алины с вечно искусанными губами, и Наташу будто током прошибло. Она не имела права сдаваться — она должна была жить — жить за них обоих, а поступить иначе было бы настоящим предательством. Наташа тогда бежала с крыши со всех ног, рискуя сломать-таки себе шею, и, пока бежала, сквозь слезы давала себе обещания: продолжить заброшенную учебу в университете, записаться к психотерапевту, и никогда, никогда больше так не делать. И вот теперь, идя по узенькой петербуржской улочке, Наташа с уверенностью могла сказать, что она выполнила данные пять лет назад обещания. Алина, ее Алина наверняка бы сейчас гордилась ей, и это было важнее всего.

***

      Стоя перед зеркалом в собственной гардеробной, Разумовский в очередной раз расправил воротник белой рубашки и вздохнул. Все это — бесконечные ряды одежды, огромное зеркало в пол, яркий свет боковых лампочек, — заставляло его чувствовать себя совсем даже и не гением-миллиардером-филантропом, а просто маленьким детдомовским мальчишкой, по ошибке забредшим в чужой дом. Социальное положение не позволяло ему носить привычные джинсы с футболками на официальные мероприятия, и он отыгрывался на обуви, наотрез отказываясь расставаться с убитыми кедами времён его студенчества, до сих пор не развалившимся только чудом. — Сергей, Наталья Русакова вошла в здание, — обратилась к нему Марго. — Кто? А, да, конечно, — удивляясь неизвестно откуда появившейся рассеянности, отозвался Сережа. — Проведи ее в кабинет.       Бросив последний взгляд на собственное отражение в зеркале, Разумовский нажал на кнопку, спрятанную за стеллажом, и потайная дверь отъехала в сторону, позволяя ему пройти в основное помещение. — Здравствуйте, я ведь вовремя пришла? — спросила Наташа, протягивая правую ладонь для рукопожатия. Руки у Разумовского были холодные и немного дрожали, видимо, он нервничал перед презентацией. «Интересно, как он умудряется быть одним из самых популярных людей в стране, и при этом бояться публичных выступлений? Впрочем, это не мое дело» — подумала Наташа. — Да, вполне вовремя, — ответил Разумовский, и, пошарив в кармане явно дорогих брюк, вытащил оттуда черные очки. — Это вам понадобится, чтобы увидеть презентацию, Марго покажет вам ваше место… — Это… типо как для дополненной реальности, так ведь? — принимая очки из рук Разумовского, уточнила Наташа. На фоне ослепительно-белой рубашки лицо молодого программиста вдруг показалось ей каким-то блеклым, уставшим, и это впечатление только усиливали огромные синяки под глазами, контрастировавшие с молочно-белой кожей. — Да, презентация будет транслироваться на голографическом экране, а я буду управлять ей прямо с телефона, — ответил Разумовский, вытаскивая из кармана неприметный смартфон. — То есть проекторы будут напрямую с ним связаны? А они в стены вделаны заранее, или… Просто я ни разу такого не видела, это, получается, вы сами все придумали? — Наташа принудила себя остановить бесконечный поток вопросов, понимая, что наверняка и так уже надоела Разумовскому. — Ну, так говорить — это, конечно, преувеличение, я бы не добился этого самостоятельно, здесь очень много талантливых людей работает… но да, можно сказать, что это мое изобретение, — он замолчал, удивленный интересом, проявленным Наташей к подобным техническим подробностям. О чем только его не спрашивали на многочисленных интервью: о планах на дальнейшее развитие «Вместе», о личной жизни, о причине внезапной смены прически… Но вот о принципе работы одного из его многочисленных изобретений — впервые, как ни странно. — Извините за навязчивость, просто это… Это интересно, я раньше такого никогда не видела. Я, конечно, не профессиональный программист, но кое-что в этом понимаю, и… — Да нет, что вы, наоборот, мне редко встречаются люди, которые, ну… Которые понимают то, в чем разбираюсь я, — Разумовский замолчал, что-то печатая на экране телефона.       Наташа подняла глаза, задумчиво рассматривая лицо молодого программиста. Говоря о любимом деле, он вновь совершенно преобразился: в глазах, обычно полуприкрытых и каких-то тусклых, горели огоньки энтузиазма, а руки, ловко набиравшие в телефоне очередное сообщение, совсем перестали дрожать. Закончив набирать какую-то хитрую комбинацию на дисплее, Разумовский повернулся в ее сторону, приглашая тоже заглянуть в телефон. — Это… Это планировка зала для выступлений, так? Ага, значит проекторы расположены в стенах, и… Стоп, они просто по блютузу подключаются? А вы не боитесь, что их может кто-то взломать? Разумовский уже открыл рот, чтобы ответить, но тут стеклянная дверь снова распахнулась, и в комнату быстрым, но твердым шагом вошёл Олег. Увидев Наташу и Разумовского, склонившихся над экраном смартфона, он нахмурился и нарочито-громко произнес: — Здравствуйте, эээ, не запомнил ваше имя, вам показать ваше место в зале? Презентация скоро начнется, нам надо подготовиться, обсудить кое-что, — тут он взял за плечо Серёжу, мягко, но настойчиво увлекая его за собой. — Я Наташа, и уже ухожу, я совершенно не хотела отнимать у вас время, — ответила девушка, немного удивлённо глядя на Волкова, сжимавшего руку Разумовского чуть выше локтя. Выглядело это довольно странно, но разбираться времени не было. Кивнув на прощание Разумовскому, чьи руки снова заметно задрожали, Наташа направилась в сторону лифтов.