Так получилось

Разумовский сидел на диване, в каком-то мрачном оцепенении таращась на экран, занимавший большую часть противоположной стены. С экрана на него смотрело нагловатое лицо сына одного из крупнейших предпринимателей города — Кирилла Гречкина, до недавних пор не вызывавшего у него ничего, кроме бесконечного отвращения. Он и сам нередко задумывался о том, насколько этот человек вреден для общества, но убийство, причем настолько жестокое… он никогда не пошел на это, даже если бы был уверен в собственной безнаказанности. Проснувшись с утра, он, как и всегда, зашел в новостной канал, оказавшийся забитым кричащими заголовками, щедро сдобренными фотографиями с места происшествия. Его, наверное, стошнило бы, если бы не тот факт, что последние сутки он питался исключительно кофе и успокоительным. Весь день прошел для него, будто окутанный каким-то грязно-белым туманом, какой иногда бывает на мусорных свалках в дождливый день. Где-то позади него послышались тихие, тяжёлые шаги, и, запоздало вскакивая с дивана и пятясь куда-то по направлению к стеклянной двери, Разумовский невесело усмехнулся схожести этой ситуации с его среднестатистическим ночным кошмаром. Сейчас, как в замедленной съёмке, темный силуэт с длинным, матово-поблескивающим клювом поднимет руки, направляя их прямо на него, и из них вырвется длинный сноп пламени. Чувство дежавю нарастало, и ситуация была неотличима от уже привычных фантазий его доведенного до ручки мозга, если не считать одного: проснуться никак не получалось. Ночной гость поднял правую руку, и Разумовский, не успевший ничего предпринять, уже перебирал все те вещи, которые он собирался совершить в жизни, как вдруг происходящее отклонилось от привычного ему сценария: правая рука, вместо того чтобы направиться на него, коснулась какой-то потаенной кнопки на том месте, где у этого создания по логике вещей должен был находиться висок. Маска с шипением отъехала куда-то вверх, и крик ужаса застрял у Разумовского в горле: под ней скрывался Олег. Фраза «Чувствуешь, дышится легче?», сказанная Олегом с какой-то непонятной гордостью, прозвучала для Разумовского почти насмешкой. В носу все ещё стоял фантомный запах горелой плоти и расплавленного железа, а грудную клетку, казалось, придавило огромной бетонной плитой, не дававшей сделать полноценный вдох. Олег явно гордился содеянным и ждал от Серёжи того же. Вжимаясь всем телом в кожаную обивку стула, он запоздало подумал, что год военной службы не прошел для его друга даром. — Олег, ты… Зачем ты его убил, я же этого не хотел, я… Правую щеку обожгло огнем — наверняка останется синяк. От неожиданности Разумовский слишком резко сжал зубы, прокусив губу насквозь, и вид крови, прочерчивавшей ярко-алую дорожку на белом подбородке Серёжи, отрезвил Олега. Осознав, что он только что сделал, Олег ужаснулся. Он ведь и затеял все это исключительно ради защиты Сережи, чтобы никто не посмел причинить ему боли — и только что сам сделал это. Но все можно исправить, главное — объяснить все это Серёже, его Серёже… Но сейчас ему надо было идти — его опять вызывали на пульт охраны, наблюдение за которыми он не доверял даже своим самым надёжным людям — ведь от этого напрямую зависела безопасность его Серёжи. Ободряюще сжав предплечье Разумовского на прощание, и в задумчивости не заметив, как он вздрогнул и напрягся, инстинктивно пытаясь высвободить руку из его захвата, Олег повернулся и вышел за дверь. Разумовский обессиленно откинулся на спинку стула, стискивая подлокотники неприятно-влажными руками. Правая щека все ещё горела огнем, а во рту ощущался резкий металлический привкус, как это и бывало обычно после пробуждения посреди ночи. С одной только разницей — на этот раз все произошло наяву.

***

Наташа сидела за кухонным столом, пытаясь оплатить ежемесячные счета за воду. Занятие это было неблагодарное и муторное, и не переставало являться таким несмотря на почти пять лет "взрослой" жизни. Заглянув в кружку, стоявшую в опасной близости от клавиатуры старенького ноутбука, она поняла, что чай уже успел закончиться. "Коньяка плеснуть, что-ли?" - мелькнула у нее шальная мысль. "Наташа, нет" - строго сказала она себе, досадливо закусывая щеку. Алкоголь хорошему настроению, конечно, поспособствует, но вот ведомость будет заполнена из рук вон плохо, а проблемы с коммунальными службами ей были не нужны. Вздохнув, она перевела взгляд вид за окном, где как раз начинался закат. На этот раз он был не огненным, а скорее персиковым, и чем-то напомнил ей криво подстриженные волосы одного миллионера. "Интересно, как он там?" - подумала Наташа, вспоминая скомканное окончание презентации "Вместе". Разумовский явно обладал обостренным чувством справедливости - неудивительно, что известие о выходе Гречкина на свободу выбило его из колеи. У застывшего в ожидании монитора, по всей видимости, лопнуло терпение, и он погас, выводя Наташу из размышлений. "Так, хватит думать о всяких не в меру тревожных миллионерах, они за тебя счета не оплатят" - одернула она себя, и обречённо нажала на кнопку включения компьютера.