Так получилось

Обещанное письмо пришло Наташе как раз в тот момент, когда она, заварив огромную чашку чая и сделав бутерброд с колбасой, сидела на кухне и задумчиво разглядывала закопченые обои, оставшиеся от прошлых владельцев квартиры. Обои были пёстрыми и когда-то, вероятно, радовали глаз разнообразием цветов, но это было давно, а теперь их окраска больше всего напоминала пятна ржавчины на старой садовой ограде. Как это часто бывает у стеснительных людей, в письме Разумовского чувствовался уверенный тон, в реальной жизни ему не свойственный. «Презентация сети, значит» — подумала Наташа, вставая, чтобы заново вскипятить чайник. «Интересно, а туда он тоже оденется в футболку с джинсами?». Быстро прокрутив в уме скудное содержание собственного шкафа с одеждой, она усмехнулась: «Ну, по крайней мере, я не буду выглядеть хуже него.» За окном горел яркими красками закат, и в его свете скромная обстановка кухни, типичная для давно не видавших ремонта питерских квартирок, казалась немного неземной, будто сама стала частью рыжевато-розового неба. «Потолок, что-ли, перекрасить?» — подумала Наташа, задумчиво скользя взглядом по пятнам на облупившейся штукатурке. «В бежевый, например. Или в рыжий? Стоп, какой рыжий, я же его терпеть не могу.» — она потрясла головой, стараясь прогнать из нее чужеродную мысль. Закат играл панорамными окнами башни «Вместе», превращая ее в огромный, ярко пылающий факел. Солнце било в глаза Разумовскому, мешая сосредоточиться на чтении контракта с очередным предприятием-спонсором, но уходить из залитого его лучами кабинета он не хотел. Прямо за дверью была его спальня, где в любое время суток царил уютный полумрак. Уютный для кого угодно, но только не для него: казалось, каждый сантиметр широкой, мягкой кровати хранил удушливые ароматы крови и горелой плоти, был пропитан солёной смесью слез и пота — запахом его ночных кошмаров, от которых не спасали даже таблетки снотворного, выпитые вперемешку с коньяком и апельсиновой газировкой. Разумовский засиживался допоздна, глуша усталость литрами безвкусного эспрессо и энергетиками из автомата, но все равно просыпался где-то на границе ночи и утра, разбитый и дрожащий, как в лихорадке. Холодный душ избавлял от сонного оцепенения, но обрывки воспоминаний никуда не девались, и на следующий день все повторялось с педантичной точностью, словно какая-то изощрённая пытка. — Сергей, сюда идёт Олег Волков, — прервала его размышления Марго. Разумовский улыбнулся, откладывая в сторону бумаги. Каждый раз, видя Олега, незримо для окружающих стоящего у него за плечом, охраняющего его, словно верный пёс, затылком чувствуя его горячее дыхание, он не мог поверить, что тот вернулся из Сирии живым и невредимым, миновав тысячи выстрелов и смертельно опасных песчаных бурь. Иногда ему казалось, что этот отрезок жизни все же не прошел для Олега бесследно, и хоть следы и не остались на его теле, но остались на сложной ткани личности, переплавив ее во что-то совершенно иное. Но Сережа гнал эти мысли куда подальше: главное, что Олег, его Олег, вернулся и снова вместе с ним, а с остальным они обязательно справятся. Мягкими, словно кошачьими шагами Олег прошелся по комнате, будто убеждаясь, что в темных углах не скрывается какая-нибудь опасность, и сел рядом с Разумовским, занимая все оставшееся место на маленькой кушетке. — Как все прошло? — спросил он, глядя прямо на Серёжу темными, как два переспелых финика, глазами. — Отлично! — молодому программисту не терпелось поделиться радостными новостями с другом. — Этот вариант логотипа, он же идеально подходит, я бы до такого не додумался… А девушка, которая его придумала, я… — Сережа замолчал, подбирая слова. — Я с ней говорил, и она… Мы чем-то похожи, и у меня даже руки почти перестали дрожать! А ещё у нее какая-то татуировка на пальцах, интересно, зачем… Выслушав радостную тираду Серёжи, Волков нахмурился. Чтобы Разум, панически боявшийся любых социальных контактов, радовался разговору с кем-то настолько, чтобы поделиться этим с ним? Тут явно что-то было не так. — Прошлый вариант логотипа был лучше, а этот — безвкусица, — безапелляционно заявил Олег, брезгливо глядя на экран, где все ещё красовался сине-фиолетовый знак «мир». Сережа перестал улыбаться, удивлённо глядя на друга. Почему Олег, всегда поддерживавший все его идеи, даже если не до конца их понимал, так враждебно отреагировал на этот раз? Увидев полный искреннего непонимания взгляд, Волков смягчился. — Да ладно тебе, Сереж, — тут он ласково провел рукой по его рыжим, мягким, как у младенца, волосам. — Если тебе нравится, значит и людям понравится. Разумовский несмело улыбнулся, постепенно успокаиваясь. В наушнике Олега, который он не снимал даже на ночь, послышался голос одного из подчинённых. — Меня вызывают к 3 пульту охраны, не скучай тут без меня, — с этими словами Волков, как бы невзначай оперевшись широкой ладонью о колено Серёжи, поднялся на ноги и скрылся за дверью. Разумовский ещё долго сидел, задумчиво глядя на задрожавшие с новой силой руки.