Дорога ночи

Жизнь в том виде, к которому привык Найтмер, утомляет. В особенности его тяготит бесконечная драма живых существ. Монстров и людей в частности, поскольку это разумные виды, коим свойственно все усложнять. Они ничему не учатся, бесконечно повторяя одни и те же ошибки. Казалось бы, единственные, кому дарован интеллект, язык и множественные иные способы передачи информации, но в большинстве своем им проще оставаться невежественными и ограниченными. Найтмер проклят невозможностью даже на секунду отделиться от эмоциональной суеты и побыть в тишине. Его существо неразрывно связано с жизнью, хотя Жизнь вполне неплохо справилась бы и без него. Но так было задумано. Вещи просто были созданы такими, правила формулировались еще в период властвования предшественника Найтмера и Дэйдримера. Кошмар обязан следовать за нынешней формой жизни до тех пор, пока она не перейдет на следующую ступень, вынудив необратимо измениться и нынешние воплощения. Но маловероятно, что Эррор позволит подобным экспериментам произойти. Монстры и люди для него уже достаточно раздражающие, но он терпел их все эти годы, и теперь, когда прогресс зашел так далеко, он не захочет начинать сначала или перестраиваться самому. Найтмеру не с чем сравнивать, но доверяет мнению старшего поколения, твердо убеждающего его в удобстве нынешней инкарнации. По крайней мере он может сказать, что в период конца неогена все действительно было… поверхностным. В отличии от Эррора, который стоит намного дальше смертного и бессмертного, Найтмер слишком зависим от живых существ. Если обобщать, Кошмар — это все негативные эмоции, которые существуют в мире. Он самостоятельная единица, его мысли не зависят от переживаний людей, монстров или кого-то еще, однако его разум переменчив. Лишь пока он уподобляется тем, над кем властвует — Найтмер способен их понимать. Все остальное время он слишком далек. В то же время, он не может не восхищаться разнообразием трагедий. Бесконечное путешествие, чтобы засвидетельствовать их и осознать — практически смысл инкарнации. Как источнику, Кошмару нет нужды понимать чувства, и как они работают. Было бы достаточно просто Быть. Но он хочет осознать себя, что он делает, как это влияет на порядок вещей, каковы последствия для смертных. Найтмер отчасти завидует. Воплощения можно пересчитать по пальцам, видятся они редко. Они изолированы и одиноки в исполнении долга, следуя каждый по своему пути. Лишь ближе к настоящему Эррор стал его драгоценной компанией, раньше их сталкивали обстоятельства. Повезло, что Негатив и Разрушение пересекаются достаточно часто, чтобы они могли поладить. Кошмар завидует тому, как смертные налаживают между собой связи, что остаются до самой смерти и стоят дороже жизни. Вдвоем с Эррором они медленными темпами передвигались от места к месту, разделяя со смертными любовь к незначительным вещам. Найтмер обожал книги, Ошибка — театр и кино. Кошмар собирал безделушки, Эррор научился шить и вязать. Они наслаждались едой, одеждой и мягкими кроватями. Романтизм к звездам и далеким космическим мирам пленил их, несмотря на ясные для них одних истины. Нынешняя жизнь прекрасна своими фантазиями о чем-то недостижимом. Иногда Найтмер целенаправленно заводил знакомства со смертными, выделяя интригующие личности. Он был там, когда диктаторы возводили империи, и когда их жизни подходили к бесславному концу. Он рассуждал о высоком с известными философами, был первым слушателем вошедших в историю поэтов, критиковал и хвалил будущих великих писателей. Кошмар был и там, где таланты затухали под гнетом судьбы, где болезни скашивали миллионы, где неравенство и несправедливость главенствовали. Личность или же целая нация. Для Найтмера эти слова равнозначны. В конечном счете, это просто истории, пропитанные эмоциями и чувствами, в которые ему не следует вмешиваться. Смертные придумали судьбу. Кошмару нравится эта концепция. Приятно думать, что во вселенной существует сила, способная влиять на подобных ему. Это похоже на течение, которое приведет куда-то, даже если ты не двигаешься долгое время. Судьба имеет власть только в мире живых, но до тех пор, пока Найтмер им подражает, живет среди них, чужие решения и действия влияют и на него. Он не пытается отыскать выбор, который привел его к Киллеру. Нельзя даже утверждать, что это была случайность. Кошмар был рядом, и он чувствовал искаженную Душу, пропитанную ненавистью. Он не встречал подобного очень давно, и любопытство побудило его искать встречи со смертным. Найтмер всегда преследует трагедии, даже если ее жертва и причина встречают его с широкой улыбкой. Жизнь ценна только для тех, кого ожидает Смерть. Ценна ли жизнь, беспечно отнятая руками молодого монстра? Чья жизнь ценнее: та, что никому не вредит, или та, что забрала множество чужих? Это дилеммы смертных, они не так уж и заботят Кошмара. Он не знает будущего, его не беспокоит прошлое, и сущности не терзаются опрометчивыми решениями. Честно говоря, многие их решения единомоментны и эгоистичны. Когда Киллер увязывается за ним, словно неправильный мотылек за тьмой, Найтмер ничего не делает, чтобы остановить это. Киллер забавен сам по себе, да и редко случается, чтобы смертные по своей воле задерживались рядом с воплощением надолго, даже не зная его истинной сути. Эррор с насмешкой сказал, что Кошмар должен взять на себя ответственность за прирученное животное. Найтмер ответил, что крыс обычно травят. Киллер согласился, поскольку никогда не пробовал ничего опасно-ядовитого. Почему-то мысль, что маленький смертный тяготит к смертельному опыту, им не понравилась. Поскольку Убийца нуждался в качественном сне и регулярных приемах пищи, а Найтмер и Эррор привыкли всегда находиться в движении, они просто приобрели автобус со всем необходимым. Прошло много лет с тех пор, как кто-то из них садился за руль. Когда автомобили только появились, было весело учиться управлять ими, но это быстро наскучило. Вождение заиграло новыми красками, стоило только пустить Киллера к водительскому креслу. Внезапно удобный способ передвижения превращался в хождение по лезвию ножа, что очень развлекало Эррора. Тяга молодого скелета к убийствам мешала спокойному пребыванию в населенных пунктах. Убийца не особо беспокоился, что его поймают, потому и не заморачивался с тем, чтобы оставлять поменьше улик. Найтмер погрузился в создание занимательной системы, в которой смертные будут сами искать их и платить деньги за подобного рода действия. Игра, театральная постановка, требующая обширных связей, в которой Кошмар не прочь поучаствовать. Киллер — маленький бесцеремонный ублюдок. В общем-то, это больше всего нравится воплощениям в нем. Если Убийца чего-то захочет, то приложит максимум усилий, чтобы этого добиться. Однако, хочет он странные вещи. Ножи, азартные игры, убийства и различные сладости. Однажды он начинает хотеть любви. И не от любого другого смертного, а от самих Эррора и Найтмера. Поначалу Кошмар смотрит на его настойчивые ухаживания с недоверием. Он вспоминает далекие времена, когда Дэйдример наивно бродил среди смертных с расправленными крыльями, и как многие старались добиться его безраздельного внимания щедрыми подарками и сладкими речами. Будучи молодым Найтмер завидовал. Разве постыдно мечтать, чтобы тебя любили и желали? Но никто из тех людей и монстров не хотел быть с Дэйдримером, только его силу. И часть Кошмара по сей день не может поверить в искренние чувства смертных, о которых пишут поэмы и за которые начинают войны. Он знает, что происходит, когда любовь заканчивается. Но Эррор смотрел на вещи намного проще. Его не заботят чувства. Большую часть своего существования он даже не испытывал их. Любовь, романтика, возлюбленные — для него это незначительные вещи, которые следует попробовать, пока есть шанс. Однажды все будет разрушено, так почему он должен беспокоиться о последствиях? Не было причин не потакать Киллеру, но и так просто давать ему желаемое не интересно. Эррор сформировал довольно неприятный, противоречивый характер для того, чтобы испытать решительность Убийцы. Впервые Найтмер увидел его столь оживленным. Его покорила не сама любовь, а то, что она делает с теми, кто испытывает ее, и кто к ней стремится. Любовь — не чувство. Не эмоция. Это состояние. Она никогда не должна была принадлежать только смертным. Иногда Кошмар поражается, как Инк мог придумать и вписать подобную концепцию во вселенную, никогда не испытав ее на себе. Почему он сделал это, если не хотел для себя? С ним никогда не угадаешь. Через три года они встречают Хоррора. Это простое совпадение, тем не менее, важное. Раненый скелет шел вдоль дороги, вероятно, в город. Конечно, он не привлек бы внимания в обычный день, но из проломленной головы все еще хлестала кровь, а в свете фар на одежде поблескивали частички пыли. Иногда в Киллере просыпался некий защитный инстинкт, обычно при виде бродячих животных. Возможно, он просто испытал что-то подобное, настойчиво потребовав забрать его с собой. Хоррор был пассивен ко всему, что с ним делал Убийца, но отвечал на вопросы по мере способности. Само по себе удивительно, что подобная травма головы только немного повлияла на умственные способности и речь, а не стала причиной мгновенной смерти. Единственным триггером для него служила еда. Любое необдуманное расточительство пробуждало в нем агрессию, и Киллер ни раз, и ни два получил по шее за игры за столом. Да и что тут, Эррор и Найтмер сами отхватили несколько суровых немногословных выговоров, что порядком освежало. В общем, Хоррор прижился. Ему было некуда идти, а у них не было нужды избавляться от него. Ужас — тот, кто превращает их дезорганизованную группу в семью. Он приучает их к регулярным совместным приемам пищи, ведению хозяйства, аккуратности с собственными вещами, мягким прикосновениям. Киллер цепляется за него, как за единственный оплот доброты и тепла, и поначалу Найтмер беспокоился, что смертный переключит свой интерес на более доступную цель. Но Убийца был жадным, он не хотел выбирать, а Кошмар не хотел потерять его. Хоррора не так уж и сложно любить. Эррор даже не потрудился вникнуть в эту дилемму. Он обеспокоен тем, что Инк не отвечает ему. Зная его, определенно происходит что-то, что потом выведет черного скелета из себя. Даст привлекает Найтмера и Эррора своими действиями. Эмоции и разрушения, которые он вызывает, заставляют их проявлять любопытство. Природные катаклизмы и террористические акты, вот на что это похоже. Небольшая экскурсия на место действия оказывается еще более захватывающей, поскольку Хоррор и Киллер не могут заставить Пыль игнорировать себя, как эта делает пара воплощений. Ужас точно недоволен тем, что его втянули в драку, но Убийца выглядит самым счастливым в мире, без забот о последствиях сталкиваясь с атаками обезумевшего от ЛЮБВИ скелета. Учитывая, сколько магии уже истратил Даст, и сколько человек он убил, не сложно предугадать, что он очень быстро проиграл паре компетентных противников. Киллер, кто бы сомневался, настаивал на том, что Пыль необходимо взять с собой, поскольку он такой интересный. Хоррор, будучи нежной душой, способной, тем не менее, при необходимости раздавить голову голыми руками, поддержал его. Эррор посмотрел на пустошь, раннее застроенную зданиями, и пожал плечами. Найтмер вздохнул и дал добро, уже предполагая, что будут дальше. На удивление, проснувшись на следующий день, Даст оставался спокойным и незаинтересованным в чем либо. Он просто смотрел в пустоту, бормоча себе под нос, будто разговаривает с кем-то. Кошмар чувствовал от него невероятно сильные, противоречивые эмоции, и не брезговал осушать их. Да, это оставляет в душе пустоту, но пустоту заполнить проще, чем пытаться вытеснить одно другим. Он также опасается, что если оставить его тяжелое состояние без внимания слишком надолго, то это обернется чем-то неприятным. Попытки Киллера привлечь внимание игнорировались, отчего он становился нетерпеливым и разочарованным. Он не знал, что делать, и это выводило его из равновесия. Раньше все его проблемы решались настойчивостью и насилием, но сейчас это не работало. Даст не признавал его. Казалось, он никого не признавал живыми существами, просто мебелью. И, поскольку он отказывался делать что либо, помимо сна, за дело взялся Хоррор. Может, он не обладал никакими академическими знаниями в терапии, но его незамысловатой, но искренней заботы хватило. Каждый раз, когда Пыль замирал перед незнакомым объектом или не зная, что от него требуется, Ужас неторопливо объяснял, насколько ему позволяла травма. Найтмер подхватывал, когда он расстраивался слишком сильно, чтобы продолжать. Даст многое видел впервые, и чем больше он узнавал об окружающем мире, тем живее становился. Он хотел знать, как работает все на свете. Библиотеки стали обязательным пунктом остановок в городах, и иногда вытащить его было сложнее, чем остаться наедине с человеком. Киллер внимательно наблюдал за действиями Хоррора, пытаясь понять, как сблизиться с Дастом, зайдя так далеко, что сам начал читать раннее вгоняющие в сон книги о психологии, психиатрии и всем, что распутает для него клубок в виде пыльного скелета. Несмотря на старания, сблизили их вовсе не светские беседы, а любимый досуг Киллера — убийства. Каждый раз, когда Найтмеру поступал заказ на человека, эти двое не могли избавиться от нетерпеливых маниакальных усмешек. Эррор становился невыносимым из-за отсутствия Инка, и Кошмар боялся, что он развоплотится, чтобы найти его, если ничего не сделать. Найтмер не хочет выбирать между ним и смертными, к которым так привязался, поэтому ведет их к Дейдримеру, но и его брат не знает. Можно даже не пытаться спрашивать у Жизни и Смерти, эти двое так увлечены друг другом, что не обращают ни на что внимания. — Ты же не бросишь меня ради него? — прямо спрашивает Кошмар, устав от собственных чувств. Иногда он ненавидит быть таким. — Чего? — недоумение почти кажется настоящим, но Найтмер знает, что Эррор задумывался над этим. — Что слышал, — хмыкает он, обнимая другое воплощение, не обращая внимание на эфемерное гудение. Из-за своей природы его тела всегда были такими сломанными. — Какой смысл? Даже если ты найдешь его, что это даст? — В прошлый раз, когда я потерял его, он сотворил жизнь, — оправдываясь, ответил Ошибка. — И это плохо? — скептически поднял бровь Кошмар. — Это беспорядок. Был и будет, — упрямо стоит на своем Эррор. — Просто останься лет на пятьдесят или сто, пока наши милые смертные еще здесь, — сдаваясь, просит Найтмер. — Инк всегда будет где-то, но нельзя сказать то же самое о них. После этого разговора Эррор успокаивается, и, кажется, остается только проживать установленную рутину. Киллер, Хоррор и Даст еще молоды, но хочется показать им как можно больше, прежде чем их время закончится. Кошмар становится их сахарным папочкой как только Убийца понимает, что он старше, чем даже говорит им. Его раздражают эти шуточки, но нравится, как потом перед ним заглаживают вину. Когда Найтмер чувствует еще одну деформированную душу в пределах города, где они остановились, он не идет прямо к ней, хотя ему и интересно. Они нечасто появляются, к тому же так близко во времени и по месту друг к другу. Вместо этого он говорит Киллеру, ноющему от безделья уже третьи сутки. Кошмар надеялся, что это займет его на некоторое время. Он не ожидал, что шастающий по переулкам, словно потерянная собачонка, Кросс понравится Убийце настолько, чтобы привести домой. В отличие от остальных, Кросс жил более-менее обычной, обеспеченной жизнью, пока отец не втянул его в неясный эксперимент, поэтому многое в жизни их банды пугает его. Но он до безумия верный. Маленький акт доброты в его сторону всегда возвращается в десятикратном размере. Он бесконечно пытается угодить, не раздражать, не мешать. Крест больше всего на свете боится, что его бросят, и это не дает ему нормально дышать. Это достигает апогея, когда становится известна его связь с Инком, и Эррор разражается ругательствами, пугая монохромного до панической атаки. Благодаря опыту с Дастом, Киллер справляется с ролью поддержки намного лучше. Он без устали проверяет границы, пока полностью не вытаскивает Кросса из раковины. Его поддержка имеет особое значение, поскольку они оба имеют дело с призрачными детьми через общую душу. Кресту приходится тяжелее, ни он, ни Икс не хотели быть связанными таким извращенным образом. Попытки человека взять контроль эффективно пресек Найтмер, не церемонясь пригрозив просто уничтожить его сознание. Но с годами Кросс и Икс научились ладить. Кошмар любил своих смертных, он бы не променял их ни на что другое, но предпочел бы, чтобы их не становилось больше. Понятно, что Киллер молод и падок на все красивое. Найтмер много баловал Убийцу за то, что тот сам выбрал его, поклоняясь, не зная о истинной сущности. И все же он попросил его остановиться. С каждым разом влюбляться все проще. Но страшно думать, какую боль это может принести в конце. Киллер, как всегда, готов угодить его прихоти. Больше десяти лет спустя Найтмер встречает Найта и не понимает, на что он смотрит. Это смертный. Тело у него точно смертное. Но магия настолько похожа на его собственную, что кажется, будто это его собственная. Кошмар даже не подозревал о существовании мальчика, пока не увидел собственными глазами. И он, и Эррор в искреннем недоумении, как Найт может существовать, и они оба беспокоятся, что это и есть последствия длительного отсутствия Инка. Хотя в первую очередь они озабочены самим подростком. Найтмер думал, что это очередной любовный интерес Киллера. Он ошибся. Убийца считает себя слишком старым для новых партнеров. Вместо этого в нем проснулся материнский инстинкт. И, разумеется, он втянул в это всех остальных.